Kitabı oku: «Возрастное. Книга 1. Часть 2», sayfa 3

Глава 10

Февраль 1917 – Март 1917
Город Орёл, 1917 год, Февраль, Революция

Отец пролежал в госпитале на станции Желнино СТО СЕМЬДЕСЯТ СЕМЬ ДНЕЙ.

Как раз в тот день, когда ему стало получше, то тех, которые мало-мальски начали ходить, направили в свои ГУБЕРНСКИЕ госпитали. Их места заняли поступившие с фронта тяжелораненые.

Итак, отца определили в Орловский госпиталь ВЫЗДОРАВЛИВАЮЩИХ.

И если за время пребывания отца в Желнино‚ мать ездила к нему три раза‚ то за НОЯБРЬ И ДЕКАБРЬ 1916 года, и за ЯНВАРЬ и до 24 ФЕВРАЛЯ 1917 года мать была два раза.

Я был там, у него, всего один лишь раз – в 1917 году, с 25-го ФЕВРАЛЯ до 28-го, всего-то – четыре дня.

Но эти дни, особенно день 28-го Февраля⁷⁹‚ день РЕВОЛЮЦИИ, день, который я провел, вместе с отцом, в городе ОРЛЕ, я буду помнить всю мою жизнь.

Дело в том, что 25 Февраля ВЫЗДОРАВЛИВАЮЩИХ солдат, в том числе и моего ОТЦА, КОМИССОВАЛИ и отпустили домой на ТРИ МЕСЯЦА.

На следующий день, 26-го утром, ему выдали документы. Потом началось получение обмундирования.

В госпитале нового обмундирования вообще нет. Поношенного‚ годного для носки‚ чтобы бы было, хотя бы в чем до дома доехать – тоже нет. А если подберешь из «рванья», так оно либо грязное, либо не по росту.

К концу дня‚ для этих двенадцати человек‚ начальство госпиталя, по договоренности с их сослуживцами, забрали у них вторые экземпляры шинелей, да одели их, отъезжающих.

Забрав свои пожитки, мы с отцом пошли на квартиру к его лучшему другу Нисону⁸⁰ Брискину⁸¹, по-русски Анисиму⁸², проживавшему здесь, на Волховской⁸³ улице, с 1907 года. На первом этаже – два окна и входная дверь выходили на эту улицу. Между окнами – вывеска: «ВОЕННЫЙ ПОРТНОЙ», затем рисунок военного в форме офицера. «ПРИНИМАЮ ЗАКАЗЫ. А. БРИСКИН.»

Дружба у отца с Анисимом – еще с юных лет. Он тоже «хотимский»‚ немного старше отца‚ тоже забракован, то есть с белым билетом‚ смотрит «косо на свет Божий». Вместе с отцом оформляли в Брянске «ПРАВО НА ЖИТЕЛЬСТВО». Жить поехали врозь, отец – на станцию Акуличи, где была его работа, а Анисим – в город Орёл, где стояли и сегодня стоят воинские части.

Кроме всего прочего‚ их дружбу породнила подпольная работа «кружковцев», еще в прошлом XIX столетии. Вот, поэтому, прибыв в Орёл на ОБОЗНЫЙ завод и получив увольнительную пойти в город, отец, первым делом, побывал у Анисима.

Там он узнал о возможности что-нибудь выполнить, и получил пояснение, что недавно двое «засыпались» в пошивочной мастерской‚ и их отправили в штрафной батальон.

– Так что у вас на обозном заводе проходила проверка. Правда‚ ничего не нашли и никого никуда не отправили.

– Так что же мы будем делать? Сидеть без дела?

И всё же, решили попробовать. Звено по сборке колеса, в котором работает отец, состоит из четырех человек. Отец повел беседу с ними. Тема живая‚ о БРАТОУБИЙСТВЕННОЙ ВОЙНЕ. Кому она нужна?

Изготовлением колеса заняты четыре звена плотников‚ каждое звено занимает отдельное место в большом здании. Количество рабочих около 30 человек.

Кузнецы, по специфике своей работы, помещаются на противопожарном расстоянии‚ их тоже 30 человек.

Чем это не условия для политработы? Конечно, не со всеми звеньями сразу, но вожакам методы работы известны.

Тем более что предприятие – ЧАСТНОЕ, а заказчик – ВОЕННОЕ ВЕДОМСТВО. Сегодняшним ПОЛУСОЛДАТАМ вместо ВОЕННОГО ОБМУНДИРОВАНИЯ выдали РАБОЧУЮ СПЕЦОДЕЖДУ и платят ЗАРАБОТНУЮ ПЛАТУ.

Здесь же, рядом, казарма, в ней кухня, нары.

Обслуживание, дисциплина и порядок – ВОЕННЫЙ.

Беседа в одиночку‚ о БРАТОУБИЙСТВЕННОЙ ВОЙНЕ, конечно без комментариев‚ кому она нужна?

Можно было читать статьи вслух в наших газетах «Русское Слово⁸⁴», «Биржевые Ведомости⁸⁵», в журнале «Огонёк⁸⁶». Их читали всей страной, и комментировали на ВИДУ У ВСЕХ. Потом КОММЕНТИРОВАЛИ столько раз, сколько это требовалось для сведения своих КОЛЛЕКТИВОВ, БОЛЬШИХ и маленьких.

На завтра, 27-го февраля 1917 года, опять же мы с отцом пошли по магазинам закупить кое-что для семьи, для дома.

Потом пообедали в ЕВРЕЙСКОЙ столовой «КОШЕР». Блюда соответствовали названию. Кушали мясные блюда, которые ранее были отцу ПРОТИВОПОКАЗАНЫ. А теперь дело идет к вечеру, а отец не только не жалуется на боли в животе от домашних, кошерных, блюд, но и завтра, и последующие дни и годы‚ и так до конца его жизни.

Отец умер в 1952-м году‚ на 78-м году своей жизни.

В меню моих родителей, особенно после РЕВОЛЮЦИИ, были, ДАЖЕ, не только задняя часть животного, зарезанного «резником⁸⁷», но и всех животных, любого убоя‚ отстрела дичи, или свинина. А также и поросята жареные в сливочном масле. Нет и отдельной посуды⁸⁸, молочной от мясной. И не соблюдалось много, много других законов приема, регламента, очередности пищи, нарушители которого отрекались от Синагоги.

Напомню, что, именно из-за того, что Синагогальная Община интриговала против моего отца полгода подряд, отец был вынужден сдаться и забрать меня из аптеки, ведь ему угрожали в отказах на его работу. Так я в аптекари и не попал.

Уместно спросить МЕДИЦИНСКИХ РАБОТНИКОВ.

– Неужели ВОЕННАЯ КУХНЯ, СО СВОИМИ ЩАМИ, ГРЕЧНЕВОЙ КАШЕЙ, могла излечить СОРОКАЛЕТНИЙ КАТАР ЖЕЛУДКА, С ПЕРВОГО ПРИЕМА И ДО КОНЦА ЖИЗНИ?

– Неизвестно.

– НО, ПРОТИВ ФАКТА НЕ ПОПРЕШЬ. ФАКТ – УПРЯМАЯ ВЕЩЬ. – Я ПОДТВЕРЖДАЮ.

К вечеру 27-го февраля мы, с покупками, вернулись к Брискиным.

При входе в переднюю квартиры, видно, что дверь направо, в мастерской, где Анисим работает, всегда открыта, и слышна строчка швейной машины.

Обычно Анисим хлопочет с ножницами, или принимает заказчика, а Люба, его жена, больше всего строчит на машинке. Этому ремеслу она научилась, будучи еще девушкой, в доме отца своего в Хотимске, тоже портного, только ДАМСКОГО пошива.

Так и работают они всегда вместе‚ семья-то – одна дочь‚ гимназистка. Любовь Иосифовна не любит сидеть сложа руки, без дела. Сегодня дверь закрыта, чуть слышен за ней тихий разговор. Что бы это могло значить?

Нас ЛЮБЕЗНО встретила Обычно Анисим хлопочет с ножницами, или принимает заказчика, а Люба, его жена, больше всего строчит на машинке. Этому ремеслу она научилась, будучи еще девушкой, в доме отца своего в Хотимске, тоже портного, только ДАМСКОГО пошива.

. – Пожалуйста, раздевайтесь. Проходите, давайте Ваши покупки, вот сюда. – Залпом выпалила ХОЗЯЙКА. – А мы Вас ждали обедать. – Указав рукой на закрытую дверь, она, кивнув головой, дала нам понять, что они там вдвоем.

– Спасибо, – поблагодарили мы её и сказали, что только что пообедали в столовой «КОШЕР» Берельсона⁸⁹. – Я теперь проверяю свой КАТАР на СЕМЕЙНЫХ ХАРЧАХ. – Не успел отец закончить свою мысль, как открылась дверь мастерской, и первым вышел заказчик, за ним ХОЗЯИН.

Проводив заказчика, Анисим, со словами. – Наконец-то нашлась наша «ПОТЕРЯВШАЯСЯ ГРАМОТА», с распростертыми объятиями подошел, сперва к отцу, потом ко мне, обнимая нас, словно он нас давно не видел.

– А мы сегодня здесь не ночевали‚ – потом обнял Любу и начал ее целовать, а она, давно не видя МУЖА таким, начала его трясти, спрашивая: – Что с тобой?

Тут в дверь позвонили. Люба открыла. Вошла дочь.

Анисим, не дав ей снять пальто, обхватил Сонечку в охапку и, целуя, начал с ней кружиться по комнате, приговаривая.

– Я ЗНАЮ. ЗНАЮ.

Наконец-то Анисим «приземлил» Соню и сообщил, что он не расскажет нам то, что он знает, пока на столе не будет кое-что «СТОЯТЬ», а остальное, может даже лежать. Он даже сказал ЛЮБЕ, где у него кое-что припрятано на «ВСЯКИЙ СЛУЧАЙ».

И ВСЁ, как по ЩУЧЬЕМУ явлению, ПОЯВИЛОСЬ.

– А теперь, – сказал «командующий парадом», – ПРОШУ ВСЕХ ЗА СТОЛ.

Все сели, но дожидались не команды, не, не для того, чтобы пить и закусывать, а ждали ВАЖНУЮ НОВОСТЬ.

– Ушедший от нас офицер сообщил, что в ПЕТЕРБУРГЕ неспокойно. В городе проходят митинги‚ демонстрации рабочих, войск. И все это – под лозунгом: ДОЛОЙ САМОДЕРЖАВИЕ. Недалек тот день, когда СБРОСЯТ НЕНАВИСТНЫЙ НАРОДУ ТРОН. Так поднимем бокалы за нашу ПОБЕДУ НАД ЦАРЕМ!

И мы все выпили за этот желаемый ЛОЗУНГ, но втихаря, ни звука.

За ужином Анисим многое рассказал нам о своих друзьях, товарищах по МАССОВКАМ. Называя их, он обнял отца и, по русскому обычаю, трехкратно поцеловал его. Потом последовали, кратко, воспоминания. О первых кружках молодежи еще в ХОТИМСКЕ в 1897-1898 годах. Такие-то были годы.

Ужин‚ как таковой закончился, а воспоминания продолжаются.

– И в этом же 1914-м году. – Продолжил свои воспоминания Анисим, – осенью, я видел НИКОЛАЯ ВТОРОГО‚ такого, именитого: МЫ, НИКОЛАЙ ВТОРОЙ‚ ИМПЕРАТОР ВСЕРОССИЙСКИЙ‚ ЦАРЬ ПОЛЬСКИЙ‚ ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ФИНЛЯНДСКИЙ, И ПРОЧАЯ, И ПРОЧАЯ…

– Встретить царя у вокзала шли все школьники города, а также школьники «ЕВРЕЙСКОГО УЧИЛИЩА». В руках они несли трехцветные флажки. При встрече с царской семьей, дети должны были поднять флажки и прокричать «УРА».

– Разные начальники бегали туда и обратно.

– Вдруг стало тихо, значит, сейчас появится царская семья.

– Вот они ИДУТ.

– Впереди идет царь, он в шинели, сапогах‚ невысокого роста, бледный, с бородкой, без короны и ореола. Рядом шагает царица, дочери‚ одна них одета в красное. Матрос-здоровяк несет на руках НАСЛЕДНИКА АЛЕКСЕЯ.

– Они сели в автомобили и поехали по городу.

– Впереди, на первой машине, сидит ПОЛИЦМЕЙСТЕР⁹⁰ и кричит. – ЦАРЬ ЕДЕТ! ЦАРЬ ЕДЕТ!!!

– Домой я пришел с большими новостями. – Я видел ЦАРЯ, ЦАРИЦУ, ДОЧЕРЕЙ и НАСЛЕДНИКА.

– Меня семья спросила: – КАК ОНИ ВЫГЛЯДЯТ? – Я рассказал… – АХ, КАКОЕ СЧАСТЬЕ ТЕБЕ ВЫПАЛО! ТЫ ВИДЕЛ ЦАРЯ И ЕГО СЕМЬЮ!

– Одно лишь я скрыл от вас, мои дорогие…

– КОГДА МИМО НАС ПРОХОДИЛА ЦАРИЦА, ДОЧЕРИ и СЫН – НАРОД КРИЧАЛ: – УРА! УРА!

– А мы, группа людей, настроенных против САМОДЕРЖАВИЯ‚ кричали царице прямо в уши: – ДУРА! ДУРА!

Теперь мой отец вносит свою лепту в воспоминания.

– Каждую субботу и по праздникам по всем синагогам России читают специальную молитву к БОГУ, за ЗДРАВИЕ ЦАРЯ, ЦАРИЦЫ, ДОЧЕРЕЙ и НАСЛЕДНИКА ЕГО.

– Правда, если бы этому же НИКОЛАЮ ВТОРОМУ поступила бы хотя бы ОДНА ТЫСЯЧНАЯ ДОЛЯ ТЕХ ПРОКЛЯТИЙ, КОТОРЫЕ ШЛЕТ ЕМУ ТРУДОВОЙ НАРОД и БЕДНЕЙШЕЕ КРЕСТЬЯНСТВО, то ЦАРЬ СО СВОЕЙ СЕМЬЕЙ и ДО 1917 ГОДА НЕ ДОЖИЛИ БЫ.

На этом закончились воспоминания и ПРОКЛЯТИЯ ПО АДРЕСУ МОНАРХА.

По приглашению Сони‚ и моему желанию, с разрешения родителей, мы вдвоем пошли в СИНЕМАТОГРАФ⁹¹‚ под названием «Орлик», расположенный рядом, через дорогу.

Кино «Орлик» того времени не демонстрировался по сеансам. Вход в КИНО был по билетам, приобретенным здесь же, в кассе, действителен с момента твоего входа, и билет этот тут же «погашается» контролером.

«ТУМАННАЯ КАРТИНА», как их называли в то время, идет в течение дня, с перерывом на технические нужды ленты, аппарата, и затем опять идет тот же фильм, с начала. И так весь день, не выходя из театра. Правило, как у нас в МЕТРО.

Содержание ленты: клуб офицеров, азартная игра в карты сопровождается пьянкой. Офицер ВОРОНОВ ПРОИГРЫВАЕТ ВСЁ. На последнюю карту, с целью вернуть проигранное, он дает векселя на полную стоимость своего родового имения… И проигрывает… Выходит к лошади… и пускает себе пулю в ЛОБ…

Мы просмотрели два сеанса, поэтому возвращались домой поздно. В наших окнах горел свет. Мы заволновались. Наверняка, ждут нас. Перед нами открылась дверь, вышел знакомый нам офицер. Узнав нас, он козырнул. Мы ответили ему: – До свидания. – И он ушел.

С чего бы это он во второй раз у нас?

Анисим Яковлевич, провожавший офицера, встретил нас. Он закрыл двери, подошел к нам, когда мы раздевались на вешалке, обнял нас руками за шеи и начал целовать, то Соню, то меня, и так неоднократно. А мой отец и ЛЮБОВЬ СТОЯТ И СМЕЮТСЯ.

Мы с Соней смотрели на них, смеющихся, потом между собой переглянулись, пожимая плечами, мол, с чего бы это они? И, не найдя ответа, сами рассмеялись‚ да так дружно, ВПЯТЕРОМ, что такое НАРОЧНО НЕ ПРИДУМАЕШЬ.

Нас, меня и Соню, интересовало.

– В чем причина общего смеха, да еще в такой поздний час: десять часов вечера?

– НЕТ, ТОВАРИЩИ ДЕТИ, – ответил ТОВАРИЩ Анисим Яковлевич, – это не СМЕХ, а РАДОСТЬ, причем не маленькая, а МИРОВОГО ЗНАЧЕНИЯ. – И предложил нам сесть, чтобы мы не упали от РАДОСТИ. Мы сели.

– Так вот, – продолжил Анисим Яковлевич, – этот офицер, наш единомышленник и сосед, рассказал, что поступило срочное сообщение об ОТКАЗЕ ЦАРЯ НИКОЛАЯ ВТОРОГО от ПРЕСТОЛА.

Наступила минут молчания, как при покойнике.

Первый, кто нарушил тишину, это была Люба.

– ОЙ! ЧТО ЖЕ ТЕПЕРЬ БУДЕТ? Без ЦАРЯ? А как же мы будем без него жить?

Анисим УСПОКОИЛ СВОЮ ЖЕНУ.

– А ничего, обойдемся и без него. И вот ещё, что сказал офицер. – С утра начнется у нас в городе демонстрация, будут выступать ОРАТОРЫ. – Это очень интересно. Поэтому предлагаю всем ложиться спать. Завтра все вместе пойдем в ларёк к нашему Семену. ПОНЯТНО? – Анисим Яковлевич привык командовать на массовках, вот и теперь он вступает в свои права.

Семён Яковлевич БРИСКИН – младший брат Анисима. Живет он здесь же, в городе Орле, со своей семьей. У него небольшой ларек по ремонту обуви, «с ноги». Это значит, что у человека при ходьбе сломался каблук, у другого – нужна набойка, заплата и другое. Посидит «пострадавший» пять-десять минут, и все готово… И человек ушел на обеих ногах.

Кто немного знает Семёна и видит его хорошую работу, спрашивает его: – Почему он латает, а не шьет новую обувь?

– Да потому что, за пошив одной пары новых туфель он получит гораздо меньше, чем за отремонтированную обувь. Время уходит одинаково, а заработка больше. Одно дело – ремонт‚ другое – новый пошив‚ гляди да гляди. А у меня семья.

Так оно так, в отношении заработка. ВЫГОДНО.

Но Семён умолчал, и другой, и третий, тоже не скажет о том, что его ларек, каких на барахолке немного, КОНСПИРАТИВНЫЙ. При пошиве у него может быть за день один-два заказчика, и, если зайдет «связной по конспирации», то ШПИОН сразу возьмет его на «мушку». Зато при латании «пострадавших» бывает за день 20, а то и 25 человек, в том числе и «связной».

Пока что шпиона БОГ МИЛОВАЛ.

Братья‚ Анисим и Семён много лет верно служат ДЕЛУ РЕВОЛЮЦИИ. Мой отец был связан с ними с момента мобилизации в 1915-м году. И это, не считая их совместной работы в КРУЖКЕ МОЛОДЕЖИ в городе Хотимске до 1900 года.

Вот к нему-то, Семёну, мы и нагрянули ВПЯТЕРОМ, УТРОМ, ПОРАНЬШЕ, 28-го Февраля 1917 года.

Как всегда, Семён сидел в своей «присяге», фартуке, за рабочим сапожным столиком, на котором лежали молотки, плоскогубцы, прочий инструмент, гвозди и всякое другое…

– Не тратьте напрасно драгоценное время. – С этими словами Семён встретил нас. – Я все знаю с верных источников, сюда может кто-нибудь подойти. – И показал нам добрый десяток красных бантиков и КРАСНЫЙ же ФЛАГ.

Так и было. Пришли двое мужчин-«единомышленников». Мы познакомились. Анисим моргнул нам, чтобы вышли на пару минут. Мы вышли. На улице ЛЮДНО. Все куда-то спешат. Это для горожан «норма». Но, странно, почему, почти каждый крутится, как вертушка, то налево, то направо, а иной – кругом. Вертятся, словно от кого-то убегают или ищут. Понятно… Те, кто знает о ПЕТЕРБУРГСКИХ СОБЫТИЯХ, вертятся кругом. Откуда будет идти колонна? Кто не знает, наверно, обезьянничает.

Наше внимание привлекла корова, которую вела на веревке пожилая крестьянка. Пока корова прошла мимо нас, она шла спокойно. Но, стоило ей взойти на трамвайные пути, как тут же с обеих сторон подошли встречные трамваи и подняли такой ТРЕЗВОН, чтобы увели корову с путей, а у нее – у коровы, с перепугу ноги отказали, и она – ни шагу.

Хозяйка пыталась при помощи «посторонних» людей убрать МИРОМ свою «кормилицу буренушку» с путей. Кто на помощь хозяйке, за веревку, кто за хвост, кто сзади, кто с боков – тянут-потянут, а она, «сердечная», ни с места. И её, «буренушку», надо понять. Ведь она не городская, а деревенская… А вы, горожане, не смогли её, «кормилицу», погладить… И она бы встала и ушла.

Увидев нарушение движения какой-то деревенской бабой и её коровой, хранитель уличного порядка, ГОРОДОВОЙ⁹², С РАЗГОНУ ОН ПОДБЕЖАЛ к СТАРУШОНКЕ и УДАРИЛ ЕЁ СВОИМ КУЛАЧИЩЕМ по СПИНЕ. ДА ТАК СИЛЬНО, ЧТО БАБУШКА УПАЛА НАВЗНИЧЬ НА МОСТОВУЮ и ВЕРЕВКУ из РУК ВЫПУСТИЛА. КОРОВА ПОШЛА ШАГОМ ЧЕРЕЗ УЛИЦУ. ЗА НЕЙ ПОБЕЖАЛИ, ПОЙМАЛИ, и УЖЕ на ТОЙ СТОРОНЕ УЛИЦЫ ОЖИДАЛИ ХОЗЯЙКУ. БАБУШКУ ПОДНЯЛИ, а ОНА НА НОГАХ НЕ СТОИТ. ЕЁ ДВОЕ ВЗЯЛИ ПОД РУКУ и УВЕЛИ В СТОРОНУ, ТУДА, ГДЕ ДЕРЖАЛИ КОРОВУ.

Из трамвая пассажиры наблюдали за происходившем на путях.

Мгновенно человек двадцать мужчин, в основном молодежь, выскочили оттуда и почти все бросились к ГОРОДОВОМУ. Кто во что горазд, скрутили ему руки назад, избили его, забрали пистолет и саблю, сорвали погоны.

На помощь избитому бежал второй городовой с саблей «наголо». Мирная публика встретила его, окружила, задние товарищи тут же чем-то его оглушили. Он, как скошенный, свалился замертво. Его обезоружили.

Первого городового отпустили, второй так и остался лежать на мостовой. Все пассажиры сели в трамвай и уехали.

Вагоновожатые звонили, то ли прося прохожих уйти с пути, то ли в честь ГЕРОЕВ, которых они везут.

Упомянутые приключения с бабушкой‚ коровой, городовыми, трамваями, пассажирами, среди которых многие были с красными бантами, длилось примерно десять-пятнадцать минут, но мы увлеклись этим зрелищем.

Вернее, будет, если я скажу, что мы ТРОЕ – Любовь Иосифовна – с одной стороны, а Соня – с другой‚ держали меня под руку. А я в эти страшные для моих подзащитных минуты, и немножко для меня, прижимал их руки к себе, чувствуя их, и свою дрожь, и держался бодро.

Мы не знали, что наши – Анисим, Семён и мой отец – стояли позади нас и видели все, что здесь происходило. О нашей «ЦЕПОЧКЕ»‚ втроем, у нас с ними состоялся небольшой диалог.

– Вы здорово испугались? – Спросил нас Анисим Яковлевич.

– Нет, – ответила Любовь Иосифовна. – Мы же не одни. – И, улыбаясь, кивнула головой в мою сторону.

– Вижу, вижу. – Сказал Анисим. – Не зря вы держитесь «цепочкой». Это хорошо, чтобы не потерять друг друга в такой массе народа, сутолоке.

Анисим пристегнул булавками каждому из нас «красные банты». Прибитый к палочке красный флаг был завернут в бумагу, так как для него еще не пришла пора.

Трамваи остановились, разъехались извозчики по домам.

Пока мы здесь рядились, как мы пойдем, одни, или пристроимся к какой-нибудь колонне, нашу улицу заполнили до того, как говорят, полным-полно, некуда яблоку упасть.

Не думая, мы ВОШЛИ В НАРОД. (Куда конь с копытом, туда и рак с клешней.) Теперь уж мы «плывем по течению». Крепко держим нашу «цепочку» в шесть человек, чтобы нас не «разорвали».

С перпендикулярной к нам улице к нам «врезалась» ВОИНСКАЯ колонна по десять человек в ряд, как раз перед нами. Мы вынуждены были их пропустить. В КОЛОННЕ этой было примерно человек пятьсот-шестьсот. Мы выиграли тем, что, подобрав ногу, идем под их командой и в середине ряда на общих правах. Нас никто не толкает и на пятки не наступает. Такое ПАРАДНОЕ ШЕСТВИЕ длилось с минуту, не более, затем колонна остановилась. Пытаемся узнать, в чем дело? Никто не знает.

Потом выяснилось, что впереди ГУБЕРНСКОЕ УПРАВЛЕНИЕ, там стоят ВОЙСКА. Колонна дальше не пойдет.

Здесь появились ДОКЛАДЧИКИ со своими ТРИБУНАМИ (табуретками). Сперва один, потом – другой‚ третий. И все с трибунами, значит, готовились‚ «молодцы». Они расставили свои трибуны на некотором расстоянии один от другого. Содержание доклада такое же, о чем нам отцы поясняли все эти годы. Нас это не интересовало.

С трудом мы выбрались из «окружения» и пробились вперед. По пути узнали, что ГУБЕРНАТОРА искали дома и во всех закоулках, но не нашли. Кого-то из мелких чинов спрашивали, «с пристрастием». – ГДЕ ГУБЕРНАТОР⁹³? ГДЕ ЧИНОВНИКИ⁹⁴? – У всех один ответ. – Ещё 27-го утром, когда мы пришли на работу, ИХ БЛАГОРОДИЙ УЖЕ НЕ БЫЛО.

Так мы, с развернутым флагом, «СВОБОДА, РАВЕНСТВО, БРАТСТВО⁹⁵», часов до трех дня продемонстрировали свою солидарность с РЕВОЛЮЦИЕЙ. Затем мы вынуждены были идти домой, поскольку мне с отцом предстояла поездка сегодня вечером поездом домой – на всю ночь.

В ночь на Первое Марта мы сделали две пересадки, в Брянске и в Жуковке, и, в конце концов, «сели» на наш поезд, следующий до станции Клетня.

При посадке в вагон третьего класса мимо нас проскочили два человека, прижались к стене. Вагоны в те годы освещались стеариновыми свечами в фонарях. Хоть и в полутьме, но мы узнали наших СТРАЖНИКОВ: Щукина и Зотова. Да и в Стане, среди своих коллег, они не пользовались авторитетом. Первого называли «дурачок», второго – «селедка». – Почему?

– Видите ли, обычно СТРАЖНИК к чему-то придирался. Ему дадут ОДИН рубль, и он «отстанет». Другой брал «ПОЛТИННИК⁹⁶». Ходили они в «побор» редко.

А Зотов приходил чаще, он не искал причин.

– Почему это? Почему то?

Коль он пришел, так ты ему заверни в бумагу «СЕЛЁДКУ». Он, безобидный, даже «СПАСИБО» не скажет, улыбнется и пойдет. Куда? Проследили. В «КАЗЁНКУ⁹⁷». Купит за десять копеек «СОТКУ⁹⁸» водки – и пойдет домой.

Спрашивается. – Какой же он дурак? Нет, он не дурак «ВЫПИТЬ». А почему бы и не ВЫПИТЬ? Коль подают. Дают – бери, бьют – беги. Вот сегодня они, оба два, не бегут, а едут из Брянска – БИТЫЕ.

Вот что они нам рассказали. Они два дня тому назад «КОНВОИРОВАЛИ» ЧЕТЫРЕХ ЕВРЕЕВ, ПРОЖИВАВШИХ в Клетне ЦЕЛУЮ НЕДЕЛЮ в ГОСТИНИЦЕ БЕЗ ПРАВА на ЖИТЕЛЬСТВО в Брянской губернии.

Они их сдали куда надо 27-го февраля и остались ночевать. На завтра, 28-го, пошли по магазинам, а магазины не открывались.

Их, также, как и некоторых местных ГОРОДОВЫХ, ловили, били, разоружили и уводили, срывая погоны. Даже срезали пуговицы с брюк. Щукина и Зотова, как иногородних, отпустили. Им сказали. – ПОЕЗЖАЙТЕ ДОМОЙ, ТАМ ВАМ ПО ЗАСЛУГАМ ДОБАВЯТ. – Они показали, как у них штаны держатся на одних ремешках, еле-еле.

Ну, вот мы, наконец, подъехали к нашему вокзалу.

НАС ВСТРЕЧАЛА ВСЯ СЕМЬЯ И ДРУЗЬЯ.