Kitabı oku: «Шесть Аннорфов из Застока»

"Тварь ли я дрожащая или право имею?"

Достоевский Ф. М. "Преступление и Наказание"

Первая глава

Натаи и Маниту были обычными детьми. Город Засток был единственным местом, которое они видели всю свою недолгую жизнь. Человечество совершенно недавно познакомилось с Аннорфами – антропоморфными животными, которые являлись отдельной расой. Изначально, что удивило многих, появились именно роботы-аннорфы, а не сами Аннорфы. Точнее, человечество узнало о роботах раньше. Один чокнутый энтузиаст собрал первого из таких, который был почти как человек, еще в 5033¹ году. Это был некий Wrumple, как он себя называл. Подлинное имя нам не удалось установить. Именно тогда и появился Санти – предок нынешних аннорфов. Да, стоит сделать уточнение – первая буква в слове «Аннорф» определяет, говорим мы про робота или про живого Аннорфа. Живые, разумеется, пишутся с большой буквы.

Санти стал первым роботом со своей собственной волей и личностью. Его создатель был сильно к нему эмоционально привязан, поскольку за десять томных лет разработки в одиночку безвылазно, его рассудок помутнился. Робот был белый, метр ростом, не считая стоячих, подобно кроличьим, ушам. Он был похож на кролика-космонавта, но вместо светофильтра было его лицо. Общество было вдохновленно столь наглым заявлением. Однако Wrumple даже не обращал на это внимания. Он просто наслаждался. Но политика через время занялось ним – Санти стал представителем общества «электрических существ» или роботов. Тогда один НУМатеист² – Сто Семьдесят Второй – в порыве своеобразного бешенства вызвал Санти на дебаты.

Писатель стоял напротив робота и укоризненно смотрел на него. Санти довольно сильно волновался, так как впервые был на подобных дебатах. Публика восторженно хлопала роботу, но Сто Семьдесят Второй заранее знал, кто выиграет. Победителя выбирала независимая комиссия.

Сзади дуэлянтов на экране показалась цветастая надпись «Начали!» и писателю выпала возможность начать первому. Он решил не просто победить Санти в совестной дуэли, но еще и презентовать всем свое новое белое стихотворение, которое он написал в том самом яром бешенстве.

– Кхм… Публика! – обратился Сто Семьдесят Второй. – Я презентую вам свое новое стихотворение, которое собираюсь использовать в этой смертельной битве. Тридцать Первый Этюд – Р-слово!

Публика не проявила должного энтузиазма, но это ни капли не помешало юному двадцативосьмилетнему поэту. Он возвел руками к небу:

Робот!

Что за наглое слово?

Словно мамонтов топот

По ушам моим бренным!

Словно гимн всем неверным

И бедным.

Робота «жизнь» суверенна!

Но почему

Я на поводу

У непонятно чего?

К кому я обращусь,

Если скажу слово «Робот»?

Рокот искр или программа чудная?

Кто это такой?

Робота пестрое знамя!

На слово «робот» табу!

Я лишь немного

Себя отпустил,

Чтоб после никого

Не удивил,

Что вместо «робот»

Говорю «Р-слово».

Рондо в голове!

Новая раса грядет!

Итого: еще один незачет!

О нет? Упустил

Своей деменции счет!

Теперь меня унесет к треугольникам

грешным, чтоб после

Я безмятежный

Не боялся р-слова,

Чтоб обрасти

Ясно-светлой надеждой!

Цитата:

«Прежде чем забивать

Злые слова в словарь,

Вспомнили б, что и нас

Вы часто завете «тварь»».

С каких пор они мыслят?

И когда человечнее стали?

Поэт подождал ответа, то ли от публики, то ли от робота. Однако в ответ тишина. Все завороженно смотрели на Сто Семьдесят Второго, который все ждал ответа. После этой короткой паузы он продолжил.

Тупая машина из стали,

Не стать

Тебе лучше

Нас!

Цитата:

««У роботов нет друзей

Он же машина тупая!»

Пусть это так,

Но я тоже страдаю!»

Кто эмоции тебе дал?

Душу кто

Переселял?

Почему ты страдаешь?

И почему же

Ты

Должен страдать?

Писатель вновь остановился, уже четко намекая, что Санти пора отвечать. Однако робот смотрел в пустоту с слегка приоткрытым ртом. Он точно о чем-то задумался или завис, подумал Сто Семьдесят Второй.

Хватит молчать!

Хотя… тебе

Лучше

Не отвечать.

Р-слово в огне!

Не хочу в себе

Себя потерять,

Оставлю Р-слово

Тихо-мирно сгорать!

Меня не сломать!

Да, для кого-то

Это неверно,

Ведь, как кричите:

«Робота жизнь суверенна!»

В зале повисла мертвая тишина. Только отдышка поэта прерывала это. Хотя логично – он очень экспрессивно рассказал свой стих. После еще одной короткой паузы на табло высветилась надпись «Очередь Санти». Однако робот молча, с немым укором, покинул сцену. Судьи уже было начали кричать вслед Санти, однако тот поднял руку и тихо, надрывая голос, сказал: «Я сдаюсь…». Вся публика ошеломленно встала и начала нервно перешёптываться, поглядывая то на поэта, то на Санти. Сам Сто Семьдесят Второй опешил и почувствовал странные угрызения совести. Он тихонько ушел за кулисы.

Придя домой Санти извинился сам не знал перед кем и лег на диван, обливаясь слезами. Да и Сто Семьдесят Второй потом публично извинился за свое стихотворение и сознался, что чувствовал тяжесть на душе за то, что он «сильно обидел и задел Санти». Однако этот факт не оглашался особо на публику, и роботы все же не достигли равенства с людьми. Ими все также пренебрегали, хотя были и альтруисты. Именно тогда, после гигантского скачка в изучении космического пространства, человечество вышло на контакт с Аннорфами.

В то же время правительство заметило, что многим людям понравился Санти и началось проектирование похожих роботов, к которому подключили создателя Санти. Делать роботов в виде Аннорфов было легче, так как их мимика была куда скуднее, чем у людей, да и избежать эффекта «зловещей долины» теперь можно было без проблем. Вот так Аннорфы, аннорфы и люди стали жить вместе. Натаи и Маниту родились в 5068 году. С детства один аннорф обучал их азбуке, после чего покинул. Как удобно, что у Аннорфов, как у людей, есть эта детская амнезия. Пятнадцать лет в Застоке – с этого момента и начинается их грустная история.

Вторая глава

Натаи проснулся примерно в середине дня. Только открыл он глаза, как увидел свою, уже немного надоевшую, старую комнату. Он жил в ней уже пятнадцать лет, прям с рождения. Многие посчитают, что Натаи повезло, ведь он не учился в школе, да и в целом жил в своё удовольствие. Но это хорошо лишь на бумаге, в реальности самому ему было довольно скучно. Из друзей у него не было кого-то популярного или крутого. Только две девочки: Циан и его сестра Маниту (С ударением на И).

Натаи встал с кровати и подошел к зеркалу, после чего взглянул на него еще сонными глазами, полными неизвестной ему грусти. В зеркале он увидел себя: обычный серенький антропоморфный волчонок. На нем были надеты синие шорты и белая майка. На голове Натаи была интересная прическа: челка спадала вниз, но как будто была подцеплена ниткой к потолку по середине, что создавало чувство того, что его челка была ненастоящей. Однако это было не так, он был абсолютно обычным жителем города Засток.

Натаи сел за стол и начал разглядывать книги, что стояли как в библиотеке. Он водил пальцем по этой стопке, томно вздыхая, понимая, что все эти книги о волшебных существах, которые населяют внешний мир, давно уже были прочитаны, наскучили. Больше всего его интересовала карта, что висела над кроватью Натаи. Это был атлас северного полушария Ицуреры – планеты, на которой он жил. Однако, астрономией Натаи не интересовался, так как о каких звездах может идти речь, если живет он в городе, где вместо неба потолок, а вместо солнца – неоновые лампы, которые дают крайне необычное освещение. Он подошел к карте и начал искать свой город. Ежедневно были попытки найти Засток на картах, но все они были тщетны. Никакого Застока там не было. Но Натаи все еще ожидал чуда, которое всё никак не появлялось. Наш герой не унывал, он надеялся, что Застока нет на картах только из-за того, что Засток слишком мал, чтобы его выделять. Бумага не дисплей – она статична, поэтому Натаи взглянул в окно.

Засток, как всегда, не показал ничего доброго. Непонятные лица, постоянно мелькающие, словно тени. Как манекены, они шли куда-то бесцельно, как будто им тоже нечего делать. Этот пейзаж был крайне неприятен. Натаи снова поник. Он был реалистом, поэтому часто думал о чем-то глобальном, везде искал какой-то смысл, порой заговор.

Раздался стук в дверь. Он был четким и ярким, отбил звонко ровно три раза.

– Маниту? – спросил Натаи.

–А кто же еще?

– Входи…

В комнату зашла еще одна антропоморфная волчица. В Застоке все такие. Маниту тоже была серой, одета уже была более интересно. Туфли, обтягивающие черные шорты, рыжая майка, которая не закрывала торс.

– Снова пялишься в окно? – спросила Маниту.

–А больше и делать нечего…все, что можно было прочесть я уже прочел. Ох…как же скучно…—пессимистично ответил Натаи.

– Можем прогуляться, вдруг что-то случиться интересное?

– Да мы уже все увидели, я лучше лягу и продолжу думать о чем-то нелогичном, как всегда…

Маниту охватила одновременно слабенькая злость и грусть. Она была зла из-за того, что Натаи не хочет гулять, но при это понимала его практически телепатически. Сестра Натаи решила выйти на улицу, дабы просто убить время.

Улочки Застока сводили с ума своей однообразностью. Маниту гуляла в поисках чего-то интересного, но поиски её были безуспешны. Она обошла весь город где-то за три часа, попутно вслушиваясь в разговоры других аннорфов.

Маниту вернулась домой и увидела, что рядом с Натаи сидела Циан. Её брат все еще лежал на кровати, а новая гостья гладила его. Она выглядела грустной, так как Натаи был крайне подавлен.

– Что случилось? Натаи, ты как? – взволнованно спросила Маниту.

– Я устал…хочу быть счастливым. Хочу уйти из этого ужасного места…Хочу быть свободным…– бормотал Натаи.

– Он сильно подавлен, – продолжая гладить волчонка, говорила Циан. – Он ужасно устал от всего этого…

Маниту уже не злилась на брата, а только сочувствовала ему. Натаи же был просто в отвратительном состоянии.

– Отойдите, пожалуйста…– тихо, почти без голоса, сказал он. – Я хочу послушать музыку…

Циан и Маниту не стали ему противиться и тут же покинули комнату.

Натаи взял свой старенький серый плеер, подключил наушники и лег на кровать, положил руку себе на голову, а второй рукой начал искать музыку, которую хотел послушать. У него на плеере было все: Классика, панк, электроника, джаз. Он включил случайный файл. Он никогда прежде не слышал этой музыки. Это было что-то невероятное, что-то старое, но такое новое. Каждая нота, каждый такт вызывал необыкновенное рвение куда-то. Его сердце забилось раза в два сильнее. Казалось, что играл целый оркестр, хотя звучало только пианино. Это была пронзающая композиция. Она передавала крайне расплывчатые, но яркие эмоции, практически агонию. Композиция длилась две с лишним минуты, но какие это были минуты! Как только композиция закончилась, в ушах Натаи повисла мертвая тишина. Он медленно взял плеер, включил его, чтобы посмотреть название трека и медленно вслух прочитал:

«Fernando Shopen – Etude 17 opus 2 »

Это был Шопен³. Уже даже неизвестно, сколько лет прошло с момента его смерти. Но эта мелодия…Она вселяла нечто удивительно сильное. Аура этого этюда была поразительно мощная. Натаи лежал в кровати, весь как на иголках. Это было крайне мощно. Будто сам призрак Шопена присутствовал и играл эту мелодию для маленького Аннорфа.

Натаи встал, положил плеер с наушниками к себе на стол, собрался с духом и вышел из своей комнаты. Циан и Маниту сидели на кухне и играли в какие-то карты. Он подошел к ним.

– Нам нужно идти! – твердо произнёс Натаи.

– Что? Зачем? —удивленно спросила Маниту.

– Я хочу кое-что проверить…

Он схватил Маниту и Циан за руки и, почти бегом, направился к выходу. Его глаза горели огнем, а шаг был четкий и ритмичный. Циан очень хорошо разбиралась в музыке и ритме, так что сразу же поняла, что он идет с ритмом примерно в сто шестьдесят шагов в минуту. Она постоянно этим занимается, профессиональная болезнь.

Трое ребят шли по узкой улочке очень быстро. Всех вперед тащил Натаи. Он даже не видел никого впереди себя, отчего врезался в одного аннорфа. У аннорфа на плече сидело маленькое и странное желтое существо. Сам аннорф упал и выронил его. Его поймала Циан. Она прижала его к своему рыжему телу, около груди. Желтое существо, как оклемалось, сразу прижалось к Циан и затряслось.

– Прошу прощения, мы спешили…– неуверенно произнесла Маниту.

– Все в порядке, с кем не бывает. А куда вы путь держите? – спросил аннорф.

– Уже никуда… – уклончиво ответил Натаи.

– Ну ладно…А как вас зовут? – поинтересовался аннорф. – Меня зовут Коран. А кстати, его зовут Шуу. – Коран указал рукой на маленькое желтое существо, что держалось за непонятную одежду Циан. – Мой друг.

– А, понятненько…—усмехнувшись, сказала Циан, отдавая Шуу Корану. – Меня зовут Циан, это Маниту, а это Натаи. Приятно познакомится!

– Мне тоже. Слушайте, давайте я вас познакомлю с еще одним своим другом, Шиманом?

Трое наших героев кивнули и пошли.

У Корана была белая шерсть. Одежды на нем не было никакой. В норме было, что некоторые аннорфы не носили одежды, так как прятать им было нечего под ней. Одежда скорее была предметом имиджа, чем необходимость, так как на Застоке была особая температура, которая позволяла не носить одежду и чувствовать себя комфортно.

Коран был достаточно интересным типом. С Шуу на плече он выделялся на фоне других. Шуу был небольшим существом, ростом с сорок сантиметров и весом около двух килограмм. У него была большая округлая голова, стоячие ушки, с полукруглым черным наконечником. Тело у него было, что странно, немного квадратным. Между телом и головой у Шуу находился «воротник» черного цвета, который представлял из себя зигзаг. Ноги у Шуу были почти как уши по форме, но ноги были больше и полностью желтые. Руки были самыми обычными. Хвост был похож на медиатор, повернутый острой стороной к основанию хвоста. Он был черным, плоским, но пушистым. Глаза Шуу были совсем маленькими, похожие на точки, рот был будто бы ниткой. Носа не было. Также у Шуу были розовые мягкие щечки. Шуу выглядел наивным и даже милым.

За время, которое наши герои добирались до дома Шимана, Коран успел рассказать про то, как он познакомился с Шуу и что они пережили вместе. Натаи и Маниту тоже рассказали про встречу с Циан. Можно сказать, что обменялись любезностями. Натаи уже потерял ту странную стремительность, так что теперь он вел себя как обычно. Даже было ощущение, что он забыл про то, о чем он думал после прослушивания Фернандеса.

Пройдя несметное количество поворотов, они, наконец, дошли до дома Шимана. Дом его был как сотня других домов, что можно было увидеть в Застоке. Натаи заметил, что их с Маниту дом был единственным, который фундаментально отличался. Но он не каждый дом в Застоке видел, так что думал, основываясь только на своем личном опыте. И все же, это его сильно настораживало. Будто весь город был фальшью, созданной ради идиотского эксперимента. Будто Натаи и Маниту были простыми лабораторными крысами, за которыми вели слежку. Но, кому можно верить? Наверное, тем, кто ведет себя нормально…А кто ведет себя нормально? А что такое нормально? Ну, норма – это самое частое поведение. То есть, если какая-то черта поведения станет подавляющей, то те, кто ей не соответствуют, будут ненормальными. Это вполне логично. Но что, если девиантное поведение доминирует? Все меняются ролями. В таком случае, если все окружающие – простые пустышки, то Натаи и Маниту – девианты? Все очень сложно….