Kitabı oku: «Король шрамов», sayfa 2
При помощи парема какой-нибудь беглый фабрикатор мог бы сотрясти землю, а корпориал – создать из скелета мост, но зачем? Может, Шухан использует гришей-рабов, чтобы посеять в Равке хаос? Может быть, Апрат, считающийся духовным наставником короны, тоже с этим связан? Пока что он лишь уверял, что продолжает неустанно молиться и намерен снарядить паломничество к местам событий. Зоя с самого начала не доверяла священнику и была убеждена: если тому под силу устроить «чудо», то и спектакль вокруг него он сумеет разыграть к своей выгоде.
И все же главный вопрос, который привел их в Ивец, заключался в следующем: связаны ли загадочные происшествия в Равке с темной силой, гнездившейся внутри Николая? Странности примерно сходились по времени с ночными превращениями короля. Возможно, это лишь совпадение, однако в Ивце Зоя и Николай рассчитывали найти подсказки – ниточки, которые помогли бы Ланцову избавиться от влияния монстра.
Мост закончился, и вновь послышалось привычное слуху громыхание колес по грунтовой дороге. Ощущение – как будто чары рассеялись.
– Сегодня нам придется выехать из поместья Радимова, – произнес Николай. – Надеюсь, никто не увидит, как я хлопаю крыльями над полями.
Зоя хотела согласиться, но потом передумала: раз уж они отправились в эту поездку…
– Я могу удвоить дозу Жениного зелья. Переговоры продлятся еще один день.
– Пускай с делами разбирается Ульяшин, а я хочу назад в столицу. У нас есть образцы материала, из которого сделан мост. Покажем их Давиду, вдруг да найдет что-нибудь, что пригодится нам против моего…
– Недуга?
– Незваного гостя.
Зоя устало закатила глаза. Николай говорил так, будто ему докучает сварливая тетушка. Впрочем, у них есть важная причина задержаться в Ивце. Зою раздражала дорога и этот новоявленный мост, пугали опасности, но при этом она понимала, что на торговом съезде Николаю выпадет хороший шанс – в лице некоего Хайрема Шенка и двух его дочерей на выданье.
Она побарабанила пальцами по обитому бархатом сиденью. Как действовать дальше? Лучше всего устроить «случайное» знакомство короля с девицами Шенк – так, чтобы он не догадался о вмешательстве Зои. Николай не любит, когда ему указывают, и, если почувствует давление, сделается упрямее… самой Зои.
– Говори, Назяленская. Когда ты так поджимаешь губы, кажется, будто ты только что занималась любовью с лимоном.
– Повезло лимончику, – фыркнула Зоя и разгладила на бедрах кафтан. – Хайрем Шенк приехал в Ивец вместе с семьей.
– И?
– У него две дочери.
Николай рассмеялся.
– Так ты поэтому согласилась поехать? Чтобы меня сосватать?
– Нет, не поэтому. Кто-то же должен следить, чтобы ты никого не слопал, когда твой незваный гость слегка проголодается среди ночи. Я не заботливая мамаша, которая спит и видит, как бы женить драгоценного сыночка, я пытаюсь уберечь твой трон. Хайрем Шенк – влиятельный член Торгового совета, он может практически гарантировать Равке отсрочку в погашении керчийских займов, не говоря уже об огромном наследстве, которое получит одна из его хорошеньких дочек.
– Насколько хорошеньких?
– Какая разница?
– Мне так точно никакой. Но два года, проведенные рядом с тобой, уязвили мою гордость. Не желаю всю оставшуюся жизнь наблюдать, как другие мужики пялятся на мою жену.
– Ты всегда можешь отрубить им головы.
– Мужикам или жене?
– Всем. Только сперва наложи лапу на приданое.
– Ты жестокая.
– Практичная. Если мы задержимся еще на день…
– Зоя, я не могу ухаживать за девушкой, зная, что она рискует стать моим ужином.
– Ты король, тебе не нужно ни за кем ухаживать. Трон, титул и драгоценности говорят сами за себя. А после свадьбы королева станет твоей союзницей.
– Или с воплями выбежит из будуара и расскажет папеньке, что супружеские ласки я начал с попытки отгрызть ей мочку, а потом и целое ухо. Еще и войну затеет.
– Не затеет. К тому времени, как вы обменяетесь брачными обетами, ты ее очаруешь, она влюбится без памяти, ну а дальше это уж ее забота.
– Зоя, даже мои чары не всесильны.
Ну, если и так, пускай девица сперва испробует их на себе. Зоя недоверчиво покосилась на короля.
– Красавец-супруг, который преподносит девушке корону и имеет привычку превращаться в монстра, – это же идеальная сказка для мечтательной барышни. По ночам она будет держать тебя под замком, а по утрам – нежно целовать, и в Равке воцарится покой.
– Зоя, а почему ты не целуешь меня нежно по утрам?
– Ваше величество, нежность мне не знакома. – Зоя тряхнула наручниками. – Почему ты колеблешься? Пока у тебя нет наследника, Равка уязвима.
Николай посерьезнел.
– Я не могу жениться в моем теперешнем состоянии. Не могу вступать в брак, основанный на лжи.
– Разве у большинства людей не так?
– До чего же ты романтична!
– Повторяю: практична.
– Давай на время отложим планы матримониального союза с Керчией. Нам нужно убраться отсюда прежде, чем Шенк начнет расспрашивать меня о моросеях.
Зоя чертыхнулась.
– Значит, близнецы не ошиблись насчет утечки информации из нашей старой лаборатории.
Моросеями назывались суда, способные передвигаться под водой. В условиях, когда Фьерда наращивает свой флот, моросеи – ключ к выживанию Равки, особенно если Николай сумеет вооружить их, как планирует.
– Похоже, что так. Но Керчия не знает, как далеко мы продвинулись в разработках, – по крайней мере пока.
Зою это не утешало. У Керчии и без того достаточно рычагов влияния на Равку. Если Шенк затронет тему моросеев, Николаю так легко от него не отделаться. Каким образом торговец хочет использовать новые сведения?
Снаружи вновь послышался резкий свист: двумя короткими сигналами Толя оповещал о приближении к воротам усадьбы.
Стражники, понятное дело, переполошатся, подумалось Зое. Никто не видел, как экипаж выезжал; королевского герба на нем не было. Толя и Тамара прятали его за пределами поместья как раз на тот случай, если Николай сорвется с привязи. Обнаружив пропажу, Зоя немедленно разыскала близнецов-телохранителей.
Этой ночью им повезло: короля удалось найти довольно быстро. Почувствовав, что он следует за ветром, она перемешала воздушные потоки, чтобы сбить беглеца с пути. И все-таки что было бы, опоздай она на ту ферму? Убил бы Николай мальчика? Существо внутри него не просто голодный зверь, а нечто гораздо более страшное, и оно – Зоя знала это совершенно точно – требовало человечины.
– Николай, дальше так продолжаться не может, – сказала она. В конце концов их тайну раскроют. Рано или поздно эти погони и бессонные ночи дадут о себе знать. – Каждый из нас должен следовать долгу.
Громыхание колес прекратилось, экипаж остановился. Николай со вздохом распростер объятья.
– Тогда иди ко мне, Зоя, и поцелуй меня нежно, как полагается невесте.
Прощайте, приличия. Поздние визиты Зои в королевскую опочивальню – убедиться, что Николай надежно заперт, – породили массу слухов о том, что ее связывает с монархом не только политика. У всех королей бывают любовницы, а предшественники Николая, как поговаривали, творили куда большие бесстыдства. Оставалось надеяться, что сестры Шенк – девушки широких взглядов; репутации короля не повредит немного скандальности, тогда как правда ее уничтожит.
Зоя достала из рюкзака вторую флягу и нанесла на кожу алкоголь, как наносят духи: мазнула за ушами, капнула на запястья и шею. Передала флягу Николаю; тот отхлебнул, а остатки щедро разбрызгал на одежду. Зоя растрепала волосы, приспустила кафтан с одного плеча и привалилась к груди короля. Маскарад был необходим, но играть роль было легко – порой даже слишком легко.
Николай зарылся носом в Зоины волосы, глубоко вдохнул.
– Как так получается, что от меня несет гусиным пометом и дешевым виски, а ты благоухаешь луговым разнотравьем?
– Такая вот я жестокосердная.
Николай снова втянул ноздрями воздух.
– Нет, правда, чем пахнет? Запах вроде знакомый, но вспомнить не могу.
– Может, последним младенцем, которого ты пытался съесть?
– Пожалуй, да.
Дверь экипажа распахнулась.
– Ваше величество, мы пропустили ваш поздний отъезд.
Лица стражника Зоя не видела, но явственно расслышала в его голосе подозрительные нотки.
– Ваш правитель не привык отчитываться и уж тем более спрашивать разрешения, – лениво, но с оттенком презрения ответствовал Николай – классический образец владыки, погрязшего в наслаждениях.
– Конечно, конечно, – забормотал стражник, – мы беспокоились исключительно за вашу безопасность, мой король.
В этом Зоя сомневалась. Западная Равка роптала из-за новых налогов и законов, введенных после объединения. Стражники, может, и носят эмблему двуглавого орла, но верность хранят князю, хозяину этого поместья и в недавнем прошлом ярому противнику Николая. Ясно же, что Радимов жаждет вызнать королевские секреты.
– Почему стоим? – произнесла Зоя самым капризным тоном, на какой была способна.
Интерес тех, кто стоял снаружи, моментально переместился.
– Значится, славная ночка выдалась? – Стражник едва не сунул голову в окошко экипажа, стараясь разглядеть, кто внутри.
Отбросив назад длинные черные волосы, Зоя протянула хрипловатым, сонным голосом женщины, хорошо покувыркавшейся в постели:
– О-очень славная.
– Она только с коронованными особами того-этого? – поинтересовался стражник. – Видать, горячая.
Николай заметно напрягся, решив, что Зою волнует мнение какого-то болвана. Ее это одновременно растрогало и раздосадовало. Впрочем, изображать благородство сегодня не было нужды. Бросив на стражника долгий взгляд, она промолвила:
– Даже не представляешь, насколько.
Хрюкнув, тот махнул рукой, пропуская экипаж.
Покачиваясь на сиденье, Зоя до сих пор ощущала едва заметную дрожь Николая – отголоски трансформации – и чувствовала, как ее саму накрывает усталость. Сейчас бы закрыть глаза, склонить голову ему на грудь и погрузиться в иллюзию неги… Однако цена этой слабости чересчур высока.
– Рано или поздно твоего монстра раскроют, – сказала она. – Нам не удалось найти средство против него или хотя бы подсказку. Вступай в брак. Заключай союзы. Обзаведись наследником. Обеспечь безопасное будущее своему трону и Равке.
– Обязательно, – вяло ответил Николай. – Обязательно все сделаю, только не сегодня. Сегодня давай притворимся скучной женатой парой.
Скажи такое любой другой мужчина, Зоя двинула бы ему в челюсть – или затащила в постель на пару часиков.
– И в чем это будет выражаться?
– Станем врать друг дружке, как все пары. Интересная игра получится. Начинай, женушка. Скажи, что я красавчик, что никогда не состарюсь и умру, не растеряв ни одного зуба. Заставь меня в это поверить.
– Вот еще.
– Ясно. Способностей к вранью у тебя сроду не было.
Зоя понимала, что Николай ее подначивает, но гордость все равно взыграла.
– Уверен? А вдруг перечень моих талантов такой длинный, что ты просто не добрался до конца?
– В таком случае, Назяленская, продолжай.
– Дражайший супруг, – слащаво проговорила Зоя, – известно ли тебе, что женщины в моем роду умеют предсказывать будущее по звездам?
Николай прыснул.
– Нет, не известно.
– А это так. Звезды поведали мне твою судьбу: ты будешь старым, толстым, счастливым отцом целой оравы невоспитанных ребятишек, и потомки сложат легенды и песни о твоей славной судьбе.
– Весьма убедительно, – кивнул Николай. – У тебя недурно выходит. – В экипаже надолго воцарилась тишина, нарушаемая только стуком колес. – А теперь скажи мне, что я выберусь из этой передряги. Скажи, что все будет хорошо.
Он произнес это шутливым тоном, однако Зоя прекрасно знала своего спутника.
– Все будет хорошо, – сказала она, вложив в эти слова всю свою уверенность. – Мы справимся с этой проблемой, как до того справлялись со всеми остальными. – Зоя искоса посмотрела на Николая: глаза закрыты, лоб мрачно нахмурен. – Ты мне веришь?
– Да.
Отстранившись от него, девушка поправила наряд. Ложь в отношениях между супругами неизбежна, а порой и необходима. Военачальник и король едва ли может позволить себе роскошь поверить в обман.
– Видишь? Ты тоже преуспел в этой игре.
3
Нина
Нина крепче стиснула нож, стараясь не обращать внимания на бойню, что творилась вокруг. Опустила взгляд на жертву, очередную беспомощно распластанную тушку.
– Прости, дружище, – пробормотала она на фьерданском. Вонзила нож в брюхо рыбы, резко провела вверх, к голове, сгребла влажную алую кашицу внутренностей и швырнула на грязные доски – потом это смоют водой из шланга. Вычищенная тушка отправилась в бочку слева. Носильщики заберут содержимое бочки на расфасовку, переработку или засолку. Нина понятия не имела, что там дальше происходит с рыбой, да ее это и не интересовало. После двух недель работы на консервной фабрике в гавани Эллинга она в рот не возьмет ничего, что от природы наделено чешуей или плавниками.
Представь, что ты лежишь в теплой ванне с вазочкой ирисок. А можно вообще целую ванну наполнить ирисками и лопать их сколько влезет. Здорово будет – полная ванна ирисок и вафельных крошек.
Нина тряхнула головой. Это место медленно сводило ее с ума. Руки сплошь в порезах и мелких ссадинах от неуклюжего обращения с филейным ножом; волосы пропитались запахом рыбы; от стоячей работы ломит спину. Нина стоит на открытом воздухе с рассвета до заката, и в дождь, и в жару – от непогоды ее защищает разве что мятый жестяной козырек. Однако во Фьерде для незамужних женщин работы найдется немного, так что Нина – под именем Милы Яндерсдат – охотно пошла на консервную фабрику. Работа изматывала, зато давала удобную возможность передавать сообщения через связного, а место среди бочек с рыбой, где она целый день стояла, служило отличным наблюдательным пунктом и позволяло следить за охранниками, патрулирующими гавань.
Сегодня их было много: там и сям в доках мелькала синяя униформа. Kalfisk – «кальмары» – называли их местные, потому что они повсюду совали свои щупальца. Эллинг стоял в устье реки Стельге – там, где она впадала в Исенве, – и на скалистом северо-восточном побережье Фьерды эта гавань была одной из немногих, открывавших выход в море крупным судам. Порт славился двумя вещами: контрабандой и рыбой. Здесь торговали сайдой, морским чертом, треской; из речных городов с востока сюда везли лосося и осетра, из холодных глубоких вод открытого моря доставляли гребнеголова и серебристую королевскую макрель.
Вместе с Ниной работали еще две женщины – вдовая хедьютка Аннабель и худая как щепка Марта, старая дева из Джерхольма, которая постоянно трясла головой, словно все вокруг ее раздражало. Их болтовня помогала Нине отвлечься, а кроме того, была ценным источником как слухов, так и достоверных сведений, хотя отличить первое от второго получалось не всегда.
– Говорят, капитан Биргир завел новую любовницу, – начинала Аннабель.
– Уж конечно, он может позволить себе содержать девок – такие-то взятки берет, – поджимала губы Марта.
– После того, как поймали тех «зайцев», патрули усилили, – сообщала Аннабель.
Марта цокала языком.
– Народу из Гефвалле все прибывает. Вода у старой крепости совсем испортилась.
Марта быстро покачивала головой туда-сюда, словно довольный пес – хвостом.
– Это знак, что Джель гневается. Надо отправить туда священника, пусть прочтет над водой молитвы.
Гефвалле. Один из городов на реке. Нина ни разу там не была и даже не слыхала о нем, пока не приехала во Фьерду вместе с Адриком и Леони два месяца назад по приказу короля Николая. Название города почему-то неизменно вызывало у нее легкое беспокойство, что-то вроде внутреннего вздоха, точно это было не просто слово, а начало магического заклинания.
Марта стукнула рукояткой ножа по деревянному прилавку.
– Старшина идет.
Хильбранд, цеховой старшина с суровым лицом, шел вдоль прилавков и подгонял носильщиков, требуя побыстрее убирать с дороги наполненные рыбой ведра.
– Опять копаешься, – рявкнул он на Нину. – Никогда рыбу не потрошила, что ли?
Представь себе, нет.
– Прошу прощения, сэр, – сказала она. – Я буду стараться.
Старшина рубанул ладонью воздух.
– Слишком медленно работаешь! Партия, которую мы ждали, уже прибыла. Переводим тебя в упаковочный цех.
– Да, сэр, – хмуро отозвалась Нина. Она сгорбилась и втянула голову в плечи, хотя на самом деле ей хотелось петь от радости. В упаковочном цехе платили значительно меньше, так что сейчас требовалось правдоподобно изобразить огорчение, однако Нина прекрасно поняла истинный смысл слов Хильбранда: наконец-то последняя группа беженцев-гришей благополучно добралась до Эллинга и находится в надежном месте. Теперь Нина, Адрик и Леони должны проводить семерых новеньких на борт «Отверженного».
Хильбранд повел ее обратно к корпусам фабрики. Нина шла вплотную за ним.
– Вам придется действовать быстро, – бросил он, не глядя на девушку. – Поговаривают, сегодня вечером заявится нежданная проверка.
– Ясно. – Это помеха, но они справятся.
– Еще кое-что, – продолжал старшина. – Сегодня дежурит Биргир.
Ну, разумеется. И внезапная проверка, несомненно, – его идея. Из всех «кальмаров» он – самый продажный, но в то же время самый хитрый и наблюдательный. Если нужно провезти легальный груз так, чтобы он не застрял на таможне на веки вечные, или незаметно провезти груз нелегальный, изволь дать на лапу Биргиру.
Человек без совести и чести, зазвучал в голове Нины голос Матиаса. Ему должно быть стыдно.
Она фыркнула себе под нос.
Если бы мужчины стыдились всякий раз, когда следует, у них не осталось бы времени ни на что другое.
– Я сказал что-то смешное? – нахмурился Хильбранд.
– Нет, просто холодно, – солгала Нина.
Грубоватая манера старшины заставляла ее сердце сжиматься: широкоплечий и угрюмый, он до боли напоминал Матиаса.
И ничуть он на меня не похож. До чего же ты упертая, Нина Зеник. Не все фьерданцы одинаковы.
– Ты в курсе, как Биргир поступил с теми «зайцами»? – осведомился Хильбранд. – Надеюсь, об осторожности напоминать не нужно?
– Не нужно, – ответила Нина. Вышло резче, нежели она хотела.
Она знает свое дело и понимает, что поставлено на кон. В первый же день, проведенный в доках, она видела, как Биргир и один из его молодчиков, Каспер, выволокли с китобоя мать и дочь и избили их до полусмерти. Капитан обмотал шею каждой тяжелой цепью и навесил таблички с надписью дрюсье – «ведьма». Потом он окатил обеих смесью жидкой грязи, помоев и рыбных потрохов и выставил на палящее солнце перед воротами гавани, привязав к столбу. Головорезы Биргера, ухмыляясь, смотрели на это зрелище, а тем временем вонь и надежда на поживу привлекли чаек. Всю смену Нина наблюдала, как женщина пыталась заслонить тело дочери своим, и слушала крики обезумевших от боли пленниц, чьи тела терзали клювы и когти чаек. Воображение рисовало Нине тысячу картин: вот она убивает головорезов Биргира на месте, вот снимает со столба мать и дочь и прячет их в укрытии… Можно украсть лодку. Можно заставить капитана одного из судов вывезти женщин в море. Можно сделать хоть что-нибудь.
Но она слишком хорошо помнила, что сказала Зоя королю о работе Нины под прикрытием: «Она не умеет быть незаметной. Просить ее не привлекать внимания – все равно что просить воду не течь под гору».
Николай все же рискнул, доверив Нине важное задание, и она была полна решимости не подвести. Она выполнит миссию, не выдаст себя и не поставит под угрозу Адрика с Леони. По крайней мере, при свете дня. Сразу после захода солнца Нина проскользнула в гавань, чтобы освободить пленниц, но женщин уже не было. Куда их забрали? На какие мучения обрекли? Нина уже не считала, что самое страшное для гриша, попавшего в руки фьерданских солдат, – это смерть. Ярл Брум и его охотники на ведьм преподали ей хороший урок.
Нина шагала на фабрику вслед за Хильбрандом. Скрежет механизмов сверлил мозг, одуряющий запах соленой трески вызывал тошноту. Она не будет жалеть, что на время покинет Эллинг. Трюм «Отверженного» битком набит гришами, которым ее команда – точнее, команда Адрика – помогла спастись и добраться до Эллинга. После окончания гражданской войны король Николай направлял силы и средства на поддержку подпольной сети, которая существовала во Фьерде уже не один год. Эта сеть помогала гришам, тайно находившимся на территории Фьерды, бежать оттуда. Ее члены называли себя Рингса – в честь священного ясеня, древа Джеля. Нина знала, что Адрик уже получил от информаторов новые данные, и как только «Отверженный» благополучно выйдет в море и возьмет курс на Равку, Нина и остальные смогут отправиться в глубь страны на поиски других гришей.
Хильбранд привел ее в контору, запер за собой дверь и пробежал пальцами по дальней стене. Раздался щелчок, а потом открылась вторая, потайная дверь, выходившая на Фискстраад, оживленную улицу, где шла торговля рыбой и где молоденькая девица могла ускользнуть от внимания портовой стражи, просто растворившись в толпе.
– Спасибо, – сказала Нина. – Скоро мы отправим к вам новую партию.
– Погоди. – Хильбранд придержал ее за локоть прежде, чем она шагнула на залитую солнцем улицу. – Помявшись, старшина выпалил: – Ты и вправду она? Та девушка, что одолела Ярла Брума и заставила его валяться в крови в доке Джерхольма?
Нина вырвала руку. Она сделала то, что должна была сделать, чтобы освободить друзей и не позволить фьерданцам раскрыть тайну парема. Однако победа, одержанная только благодаря парему, далась ей страшной ценой, изменив всю дальнейшую жизнь и даже природу ее магической силы.
Если бы мы не отправились к Ледовому Двору, был бы Матиас сейчас жив? Осталось бы целым мое разбитое сердце? Бессмысленные вопросы. Ни один из них не вернет Матиаса.
Нина пронзила Хильбранда испепеляющим взглядом, которому научилась у самой Зои Назяленской.
– Меня зовут Мила Яндерсдат, я молодая вдова, которая берется за разную работу, чтобы свести концы с концами, и надеется устроиться переводчицей. Какой идиот затеет ссору с коммандером Брумом? – Хильбранд открыл рот, но Нина продолжала: – И какой болван станет рисковать прикрытием, когда на кону столько жизней?
Развернувшись, Нина исчезла в людском море. Она чуяла опасность. Если действуешь под глубоким прикрытием, нельзя вести себя легкомысленно, Нина это знала. Однако знала и другое: одиночество порой заставляет совершать глупости, одинокий человек устает лгать и хочет просто поговорить. Хильбранд потерял жену – ее убили солдаты Брума, безжалостные дрюскели, натасканные на отлов и уничтожение гришей. После этого старшина стал одним из самых надежных агентов Николая во всей Фьерде. Нина не сомневалась в его преданности, тем более что и собственная безопасность Хильбранда зависела от того, насколько он будет осторожен.
Нине потребовалось меньше десяти минут, чтобы найти указанный Хильбрандом адрес. Это оказалась еще одна консервная фабрика, ничем не отличавшаяся от соседних построек, за исключением фрески на западной стене. На первый взгляд фреска изображала идиллическую сцену в устье Стельге: рыбаки забрасывают сети в море, а счастливые селяне наблюдают за ними в лучах заходящего солнца. Но если знать, что ищешь, то в гуще толпы можно увидеть беловолосую деву, чей силуэт, словно нимб, окружал солнечный диск. Санкта-Алина, заклинательница Солнца. Знак убежища.
На севере страны святые не пользовались особой популярностью, но потом Алина Старкова уничтожила Тенистый Каньон, и алтари в ее честь стали возводить далеко за пределами Равки. Фьерданские власти делали все возможное, чтобы задушить культ Солнечной святой, клеймя его как чуждую религию извне, но, несмотря на это, число ее приверженцев росло, словно цветы, взлелеянные в тайном саду. Предания о святых, их мученичестве и сотворенных ими чудесах стали своеобразным кодом для всех, кто поддерживал гришей. Роза – символ Санкты-Лизаветы, солнце – знак Санкты-Алины. Рыцарь, пронзающий копьем дракона, мог быть Дагром Отважным из детской сказки или Санкт-Юрисом, который уничтожил огнедышащее чудовище и погиб в пламени, извергнутом из пасти монстра. Особый смысл несли даже татуировки на руках Хильбранда, например узор из оленьих рогов. Похожий рисунок часто набивали северные охотники, но этот имел вид ошейника и символизировал мощный усилитель, амулет Алины Старковой.
Нина постучала в боковую дверь фабрики, и секунду спустя та распахнулась. Адрик впустил девушку; его хмурое лицо, усыпанное веснушками, было бледным. Юношу можно было бы назвать очень даже симпатичным, если бы не это вечно унылое выражение, из-за которого его лицо напоминало оплывшую свечу.
У Нины моментально заслезились глаза.
– Знаю, – безрадостно кивнул Адрик. – Это Эллинг. Подохнешь если не от холода, так от вони.
– Рыба так не воняет. У меня аж в глазах щиплет.
– Это щелок, тут его целые бочки. Видимо, в нем выдерживают рыбу. Что-то типа местного деликатеса.
Нина почти услышала негодующий возглас Матиаса: Это вкусно! Мы подаем это блюдо на кусочках жареного хлеба. Святые, как же ей без него плохо… Тоска вонзилась в сердце острым крюком. Боль не затихала никогда, но в такие моменты, как сейчас, казалось, будто кто-то схватил привязанную к крюку веревку и изо всех сил тянет ее на себя.
Нина набрала полную грудь воздуха. Матиас посоветовал бы ей сосредоточиться на задании.
– Они здесь?
– Здесь. Но есть проблема.
Адрик выглядел еще более подавленным, чем обычно, и это что-то да значило.
Сперва Нина увидела Леони, склонившуюся над деревянным ящиком, что стоял подле шеренги бочек и выполнял роль стола. У локтя девушки горела лампа, на лице, обыкновенно веселом и жизнерадостном, залегла суровая решимость. Кудрявые волосы были закручены в земенскую прическу, шоколадная кожа поблескивала от пота. На полу рядом с ней стоял раскрытый сундучок с рабочими материалами: бутылочками чернил, порошковыми красителями, свертками бумаги и пергамента. Странно: паспорта давно должны были быть готовы.
Нина все поняла, когда ее глаза привыкли к освещению и она увидела сбившихся в полутьме людей: бородатого мужчину в серовато-бурой куртке и глубокого старика с густой копной седых волос. Из-за них выглядывали два мальчугана, от страха таращившие глаза. Четверо беженцев. А должно быть семеро.
Леони вскинула голову, посмотрела на Нину, перевела взор на гришей и тепло улыбнулась.
– Не волнуйтесь, это друг.
Беженцев, похоже, ее слова не убедили.
– Jormanen end denam danne nӓskelle, – произнесла Нина традиционное фьерданское приветствие путникам. «Укройтесь от бури под этой крышей и будьте как дома».
– Granem end kerjenning grante jut onter kelholm, – по традиции ответил старик. «Счастливы войти в сей дом, куда несем одну лишь благодарность».
Нина надеялась, что это не так. Равке не нужна благодарность, Равке нужны гриши. Солдаты. Оставалось лишь гадать, как Зоя найдет применение этим рекрутам.
– Где еще трое? – осведомилась она у Адрика.
– Не пришли на встречу с проводником.
– Их арестовали?
– Возможно.
– Может, они передумали, – сказала Леони, открывая бутылочку с какой-то синей жидкостью. В любой ситуации она надеялась на хороший вариант развития событий, пускай даже самый маловероятный. – Нелегко расстаться со всем, что любишь.
– Легко, если от этого всего несет рыбой и отчаянием, – пробурчал Адрик.
– А что с документами? – осторожно спросила Нина.
– Стараюсь, – вздохнула Леони. – Ты сказала, женщины не путешествуют в одиночку, поэтому я сделала разрешения на семьи, а теперь у нас не хватает двух жен и дочери.
Плохо. Особенно сейчас, когда «кальмары» обыскивают доки. Но Леони – одна из самых талантливых фабрикаторов, что встречались Нине.
В последние несколько лет фьерданские власти начали строже охранять границы и запрещать своим гражданам покидать страну. В первую очередь это делалось, чтобы выловить беглых гришей, а кроме того, чтобы сократить поток отбывающих в Новый Зем в поисках теплого края и лучшей доли – тех, кто был готов перебраться на новое место, лишь бы не жить в постоянном страхе перед войной. Так же поступали многие равкианцы.
Неохотнее всего из Фьерды выпускали крепких мужчин и вообще всех, годных к военной службе, а изготовить фальшивое разрешение на выезд было практически невозможно. Для этого и потребовались услуги Леони – не просто художницы, умеющей подделывать документы, но фабрикатора, способного воспроизвести цвет чернил и текстуру бумаги на молекулярном уровне.
Нина вытащила из кармана чистый носовой платок и промокнула вспотевший лоб девушки.
– Ты справишься.
Леони покачала головой.
– Мне нужно больше времени.
– У нас его нет. – Нина сожалела, что пришлось произнести эти слова.
– А вдруг есть? – В голосе Леони прозвучала надежда. До того как перебраться в Равку на обучение, почти всю свою жизнь она провела в Новом Земе и, как большинство фабрикаторов, ни разу не видела настоящего сражения. Пока во главе Второй армии не встала Алина Старкова, фабрикаторов вообще не учили воевать. – Можно послать весточку команде «Отверженного», попросить подождать…
– Не получится, – возразила Нина. – Судно должно выйти из порта до заката. На сегодняшнюю ночь капитан Биргир запланировал один из своих «нежданчиков».
Протяжно вздохнув, Леони указала подбородком на мужчину в серовато-бурой куртке.
– Нина, нам придется выдать тебя за его жену.
Не лучшая идея. Нина проработала в гавани уже несколько недель и могла примелькаться. И все же риск этот оправдан.
– Как тебя зовут? – обратилась она к мужчине.
– Енок.
– Это твои сыновья?
Он кивнул.
– Да. А это мой отец.
– Вы все гриши?
– Только я и мальчики.
– Что ж, Енок, считай, тебе повезло с женушкой. Я люблю поспать подольше, а поработать поменьше. Если что, я предпочитаю левую половину кровати.
Енок растерянно заморгал, а его отец и вовсе остолбенел от такой дерзости. Благодаря стараниям Жени внешне Нина была почти неотличима от фьерданки, однако подражать скромным нравам северных женщин ей было куда сложнее.
Леони продолжала трудиться, Адрик тихонько разговаривал с беженцами. Нина старалась унять нетерпение и не мерить комнату беспокойными шагами. Что случилось с тремя другими гришами? Она подняла с пола не пригодившиеся разрешения – бесценные документы, которыми никто не воспользуется. Две женщины и шестнадцатилетняя девушка не явились в условленное место. Сочли, что жизнь в бегах, но на родной земле лучше неясного будущего на чужбине? Или попали в облаву? А может, они где-то рядом, испуганные и беспомощные? Нина изучила бумаги и нахмурилась.
– Эти женщины действительно были из Кеджерута?
Леони кивнула.
– Проще указывать настоящий город.
Отец Енока осенил воздух охранным знаком – старинным жестом, призванным смыть дурные мысли силой вод Джеля.
– В Кеджеруте часто пропадают девушки.
Нина поежилась: голова вновь наполнилась шелестом странных вздохов. Кеджерут расположен всего в нескольких милях от Гефвалле… Впрочем, скорее всего, это ничего не значит.
