Сплошная пелена перед глазами, я пытаюсь хоть что-то нащупать руками и попадаю в нечто липкое и вязкое, как плотная паутина. Она начинает облеплять меня, закутывая в плотный кокон, который лишает воздуха, и я пытаюсь разорвать его руками. Сквозь бесформенные разрывы проступает яркий свет, но каким-то мистическим образом разрывы срастаются, забирая последние лучики света, и наступает тьма. Я продолжаю бороться с непонятным для меня злом, продолжая рвать паутину.

Раздается душераздирающий крик, в котором я узнаю голос Насти. Она продолжает кричать, словно ее пытают. Меня охватывает паника, я стараюсь как можно быстрее разорвать эту паутину и выбраться на свет, чтобы найти Настю. Но все мои усилия заканчивались провалом, а крик, как лезвием, режет мне слух. Паутина сковала мои движения, и я вынужден слушать ее крики: сколько в ее голосе боли и страха, как будто ее разрывают на мелкие кусочки. Меня переполняет сожаление, что я ничем не могу ей помочь. Мои нервы как натянутая струна, еще один крик, я вздрагиваю.

Через сумрак осматриваю все вокруг и вижу наглухо задернутые шторы, на столе полный хаос из бумаги и канцелярских предметов, шумит включенный компьютер, рядом с кроватью стоит стул, на котором небрежно набросаны мои вещи. До моего сознания доходит, что это был кошмарный сон. Дыхание мое тяжелое и прерывистое, со лба стекают капельки пота, и я смахиваю их ладонью. Сижу на кровати, оцепенев от пережитого, мои руки по-прежнему недвижимы, будто невидимые путы сковали их, и лишь спустя время я прихожу в себя.

Как опьяненный, я захожу в ванную и прямо в пижаме встаю под душ. Холодные капли стекают по моему лицу, спине, одежда становится мокрой, тяжелой и противно прилипает к телу. Мое сердцебиение приходит в норму, я расслабляюсь. Несмотря на сон, я оказался совершенно беспомощным по отношению к любимому человеку. Раньше я видел ее задумчивой, нежной и красивой, сейчас я очень хочу закрыть ее собой от несчастья, которое заставило ее так кричать. Понимаю, что это бред, нельзя спасти девушку из сна, но этот крик сводит меня с ума и до сих пор эхом звенит в ушах.

Одевшись, я снова набираю номер телефона психолога. Абонент вне зоны обслуживания, в отчаянии выругиваюсь и убираю телефон подальше в карман.

Еду на работу и смотрю по сторонам. Это уже входит в привычку. В прошлый раз я ее увидел на этом перекрестке, но сегодня, увы, ни на этом, ни на каком-либо другом ее не было.

Когда я появился в офисе, первой, кто меня оценил, была Маша. Она смотрела на меня пожирающим взглядом, а я был крайне удивлен тем, что я до сих пор ее волную после вчерашнего неприятного разговора. После утренних переживаний я надел на себя то, что первое попало в руки: голубые джинсы и белую футболку с бледно-серым орнаментом на плече. Я смотрел на Машу и пытался понять, что такого притягательного она во мне увидела.

Впереди меня ждали куда более серьезные проблемы, чем Машины преследования. Я опять стою в кабинете у Николая Петровича, рассматривая сувениры на полках итальянского шкафа. За вчерашний день меня не посетила ни одна идея, которую я мог бы сейчас преподнести, поэтому я упорно гадаю: из какой страны привезен красный веер с черными иероглифами по краю ткани, стоящий на небольшой подножке.

– Слушаю тебя, – строго буркнул шеф, прерывая мои бесполезные мысли, и внимательно смотрел на меня из-под густых седых бровей.

– В общем, я подумал…

«Не о том я думал!» – ворчу на себя я, понимая, что сейчас придется импровизировать.

– …колонку можно разместить около гороскопов – это тоже вроде оккультное направление.

– Морозов! – глубоко вздохнул Николай Петрович. – Где и как размещать колонку – не твоя задача, ты должен подумать, о чем будет статья.

Меня в секунду осенило, лампочка зажглась.

– А что, если мы подадим объявление, люди сами будут писать в редакцию о сверхъестественных вещах, самое интересное мы можем редактировать, комментировать и пускать в печать.

– Это отличная идея, – серьезное выражение лица босса смягчилось и посветлело.

«Класс!» – мелькнуло у меня в голове.

– С тебя текст объявления, – бодро сказал Николай Петрович, – а сейчас свободен…

Я выхожу из кабинета довольный собой. Хоть какие-то хорошие новости с утра. У меня есть как минимум неделя до того, как письма начнут приходить в редакцию, и я смело могу посвятить это время на поиски моей Анастасии.

«Кстати, надо не забыть записаться к психологу», – делаю себе заметку.

Ко мне приближается Димон, как всегда, держит свою ухмылку на лице, я делаю грустный вид, хочу приколоться над ним и улучшить себе настроение.

– Вижу, друг, у тебя все плохо, – стучит он мне по плечу, а сам ехидничает.

– Да, меня наконец-то уволили, – с тоской произношу я и наблюдаю за его реакцией. Он мгновенно меняется в лице, глаза становятся большими от удивления, а потом их наполняет страх. Я не могу удержаться от хохота, глядя на эту трагедию.

– Чего ты ржешь, придурок? Тебя же уволили… – и, не окончив фразу, понимает, что это был развод. – Шутки у тебя тупые, – рявкнул он, надув свои толстые губы, и пошел к своему рабочему столу.

– Да ладно. Зато я выяснил, что ты самый первый огорчишься, если меня вправду уволят, – говорю я и плетусь вслед за ним.

Он садится за стол, из ящика достает две красочные карточки и протягивает мне.

– Пойдешь в клуб в пятницу? Приезжает крутой ди-джей, программа будет офигенная, – произносит он куда более спокойным голосом.

Я был удивлен: Дима больше предпочитал спортивные клубы, благодаря этому у него было спортивное накачанное тело, а с его высоким ростом он казался великаном. Обычно в ночные клубы тащил его я, но для этого мне надо было приложить массу усилий.

– Сегодня у нас какой день? – задумчиво спрашиваю я и беру со стола календарь, всматриваясь в сетку с цифрами: вторник, 16 июня. – Куда идти-то?

– Все на билете написано, – сурово произносит он, и я понимаю, что он еще не остыл от моей глупой шутки.

Я беру билет и прячу в заднем кармане джинсов.

– Дим, мне надо отлучиться по делам, прикрой меня. Скажи, что я там… оккультную атрибутику поехал покупать, чтобы проникнуться темой, – иронично говорю я: до сих пор не могу поверить, что мне придется иметь дело с этой хренью.

– Дурак ты, Морозов! – ворчит он и сердито качает головой. – Еще в секту вступи, чтобы проникнуться лучше.

– Спасибо, друг! – воскликнул я и, озираясь по сторонам, выхожу из офиса в надежде, что босс не обнаружит моего отсутствия.

В машине я все-таки дозваниваюсь до психолога. К моей удаче, она меня может принять сегодня. Я был очень рад, что в моей жизни появляется светлая полоса и мне снова везет.

Стандартное офисное здание: кафельные полы, стеклянные двери, все стерильно, зеркальный лифт, много этажей – мой шестой. Выйдя из лифта, я вижу длинный широкий коридор, вдоль которого много стеклянных дверей кофейного цвета с золотистыми номерками. Я посмотрел на ладонь, на которой я второпях написал номер нужного мне офиса – 1358. Подняв голову, я обратил внимания на силуэт удаляющийся фигуры. Черты мне показались знакомые, каштановые волосы с золотистым отливом, легкое платье, и недолго думая, я рванул к ней.

– Настя!.. – ору я и хватаю девушку за плечо.

Она обернулась, небрежно кинув на меня взгляд, стряхнула мою руку с плеча.

– Извините, я обознался.

– Бывает, – сказала она, приподняв плечи, и пошла дальше.

С досадой обернулся, и мой взгляд пересекся с женщиной, которая тихо стояла, прижавшись плечом к белой стене. Ее взгляд был серьезен и одновременно любопытен, возможно, ее внимание привлек шум, на который она и вышла в коридор посмотреть. На меня сквозь роговые коричневые очки смотрела стройная маленькая женщина с темной объемной стрижкой, одетая в синий брючный костюм. Руками она обнимала стопку каких-то бумаг и папок. Между нами сложилась какая-то неловкость, решения которой я не видел.

– Вы, случайно, не мой клиент? – спросила она мягким бархатистым голосом.

– Если вы Климова София… как-то там…

– Вячеславовна, – закончила она мою фразу и улыбнулась, – пройдемте в мой кабинет.

Посмотрев на дверь, в которую мы вошли, я глянул на цифры, написанные на руке: они совпадали. Я оказался в просторном светлом кабинете с большими окнами и белыми прозрачными шторами. На одной стене были наклеены фотообои с видом больших скал и водопада, и кажется, что вода спадает на большие раскидистые цветы, похожие на мини-деревья, которые стоят на полу. Почти на середине комнаты стоит массивное коричневое кожаное кресло, из-за которого не сразу можно увидеть, как между окон расположен низкий стеклянный столик, по бокам которого два аккуратных кресла коричневого цвета. Я предполагаю, что это место для клиентов. Место Софии Вячеславовны выделено отдельной зоной: ее большой стол стоит на подиуме, а позади вдоль двух стен размещены книжные полки, которые сходятся в углу. Она с легкостью проходит к своему месту и с грохотом роняет папки на стол, после как ни в чем не бывало садится в кресло.

– Прошу, Максим, располагайтесь, – показывает она на огромное кресло в середине комнаты.

Несмотря на большие габариты, кресло оказывается очень удобным и мягким, мои мышцы невольно расслабляются. Я посмотрел в белый потолок и на миг представил, что я на приеме у стоматолога.

– Расскажите, что вас беспокоит? – мягко спрашивает она, тихо постукивая ручкой о стол.

От этого вопроса мое сознание сжалось до маленькой точки, я понимаю, что никому и никогда не рассказывал о ней, а сейчас эта незнакомая женщина попытается вывернуть мою душу наизнанку.

– Максим… – настаивала София.

В моем положении было глупо молчать, ведь я сам пришел за помощью.

– Полгода назад во снах я начал видеть девушку. После первого ее визита я не придал этому значения и подумал, что это обычный сон, но она стала приходить все чаще и чаще. Мы общались, гуляли, я стал привыкать к ее присутствию, ложась спать, с нетерпением ждал ее визита, а когда она мне не снилась, начинал скучать. После этих снов моя жизнь изменилась, она обрела краски и смысл, во сне жизнь казалась настоящей, чем когда я просыпался. До определенного момента меня все устраивало, периодически я осознавал, что живу неправильно, но видел ее и все забывал. Несколько дней назад я встретил эту девушку на улице, и грань между тем миром и этим стерлась, мне показалось, что мои сны вошли в мою явную жизнь, и я схожу с ума.

– Как выглядит ваша девушка? – вторглась вопросом София в мое повествование.

– Она очень красивая. У нее кудрявые золотисто-каштановые волосы, она очень часто убирает их в хвост. Большие открытые светло-карие глаза на овальном личике. Она очень часто задумчива, но когда улыбается, появляются милые ямочки на щечках. Она ниже меня ростом и кажется такой хрупкой, но в то же время сильной духом. Рядом с ней я путаюсь в мыслях, но твердо знаю, что мне хочется уберечь ее от чего-то страшного.

– Все… все, я поняла, – снова прервала меня София. В ее голосе появилась непонятная для меня нота тревоги. – Что именно вы делали с ней во сне?

– Если вы думаете, что это эротические сны, то это не так, – ухмыльнулся я, сама мысль об этом мне казалась забавной. – Конечно, я мечтал хотя бы поцеловать ее, но максимум, что мне удавалось, это подержать ее миниатюрную ручку. В одном из последних моих снов мы гуляли в парке, сухая осенняя листва падала к нашим ногам. Настроение у нее было хорошее, что не могло меня не радовать. Руками она обнимала, словно плюшевого медведя, синюю книгу. Она сказала, что эта книга хранит ее веру. Когда она была маленькой, ее мама ушла и в память оставила эту книгу. Она не винит свою мать ни в чем, ведь на этот поступок у нее были свои причины, и благодарит ее за маленькую опору в виде этой книги. После этого рассказа я еще больше хотел ее уберечь…

– Хватит! – резкий крик Софии вновь прервал меня.

Вздрогнув, я посмотрел на нее, она нервно крутила массивный перстень на пальце и, увидев мой испуг, смягчилась в лице.

– Извините, – произнесла она спокойно, – все это очень трогательно, и я делаю вывод, что эта девушка всего лишь образ, который воспроизводит ваше сознание, поэтому вы питаете к ней глубокие чувства. Другими словами, вы вступили в тот период, когда готовы создать серьезные отношения и ищете себе вторую половинку. Вам пора переходить в нормальную жизнь и найти ту девушку, которую подсказывает ваше сознание.

– Я же сказал, что ее встретил, – возмутился я, меня сбила с толку ее реакция на мой рассказ. София продолжала проявлять беспокойство, теребя кольцо на пальце. Мне показалась, что сейчас она выцарапает красный камень из своего кольца.

– Возможно, вы обознались, так как очень много людей вокруг с похожей внешностью. Вы ее в коридоре видели?

– Не совсем, – фыркнул я. – Вы просто скажите, я псих или нет? Я только за этим к вам пришел, меня очень пугает мое состояние.

Она меня не поняла, поэтому я хотел побыстрее услышать ответ и закончить все эти муки: я был прав, что скрываю ото всех свою страсть.

– Вы вполне нормальный человек, если вы продолжите поиски, то найдете свою половинку, даже если она будет маленько иная, чем во сне. Буду признательна, если вы еще пару раз придете ко мне. И-и… и вообще мне просто интересна ваша ситуация, – говорила она мягко и немного лукаво.

– Значит, все в порядке, – убеждаю я сам себя.

Меня очень радовало, что мое состояние признали нормальным, но в то же время чувство неудовлетворенности преследовало меня. Я продолжал считать, что девушка из сна – реально существующий человек, а не образ. После визита к психологу я весь вечер провел в поисках: среди сотни незнакомых лиц искал одно-единственное – знакомое и родное. Чем дальше я уезжал от дома и чем быстрее шло время, тем больше я отчаивался. После того как село солнце, город погрузился во мрак, и лишь свет фонарей освещал путь ночным бродягам, таким как я. Мои поиски на сегодня закончились, и я бесцельно брожу по улицам города с последней надеждой, всматриваясь в лица прохожих, но увы…

Она

Я чувствую сквозь закрытые веки, как вокруг становится светло и хорошо. Не открывая глаз, нащупываю будильник на тумбочке и тащу его к себе. Приоткрываю один глаз, и меня сразу ослепляет вспышка яркого света, и только через несколько секунд мое зрение привыкает к дневному свету и я способна видеть. Зелеными цифрами на темном циферблате написано: 9:00 17/06 ср.

– А-а-а-а… – я опаздываю в институт. Для меня опоздание – это в первую очередь личное оскорбление самой себя. Можно по пальцам сосчитать, сколько я опаздывала за свою жизнь, – это будет пятый и такой же неприятный, как и прочие другие.

Я соскочила с постели и побежала в ванную. Быстро умываюсь и чищу зубы, одновременно произнося молитву: «Отче наш…» Полощу рот: «Иже еси на небесех!» Умываюсь холодной водой, чтобы прогнать остатки сна, и продолжаю дальше: «Да святится имя Твое, да будет Царствие Твое…» Иду в комнату и открываю шкаф: «Да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли». Охватываю взглядом все свои вещи, останавливаю выбор на повседневных темно-синих джинсах, меня смущает, что они слишком облегают ноги, но при этом они очень удобные, а я ценю комфорт. Натягивая джинсы, продолжаю читать: «Хлеб наш насущный даждь нам днесь». Свои обтянутые бедра я прикрываю светлой свободной туникой, что позволяет мне легко избавиться от смущения: «И остави нам долги наша, яко же и мы оставляем должником нашим…». В кожаную сумку, похожую на мини-портфель, заталкиваю тетради, папки и свою синюю книгу с молитвами, при этом продолжаю молиться: «И не введи нас во искушение…» Торопливо расчесываю волосы и собираю их в тугой хвост: «Но избави нас от лукавого…». Увлажняю губы блеском, смотрю на беспорядок в комнате, который не в силах сейчас устранить, я замираю и заканчиваю молитву на одном дыхании: «Твое есть Царствие и Сила и Слава во веки веков. Аминь».

Я знаю, что нарушаю первое правило, которому меня научил отец Александр: «Нельзя совершать молитву одновременно с другой работой. Молитва должна совершаться в спокойном умиротворенном состоянии, разум чист от суетных проблем, а душа и сердце открыты к диалогу с Богом». Мое положение не позволяет мне отвести специального времени, а выйти на улицу без молитвы я не могу, к тому же моя душа и тело в постоянном диалоге с Создателем.

– Господи, благослови меня на сегодняшний день. Спаси и сохрани, – произношу я перед тем, как выйти за порог квартиры.

Я все больше наслаждаюсь возвращением своей машины, она вернула мне спокойствие и комфорт. Через пятнадцать минут я была в институте.

«Лучше поздно, чем никогда» – мысленно настраиваю себя я, стоя перед массивной дверью учебной аудитории. Время на угрызения совести нет, и я вхожу внутрь. Мелкими шажочками убегаю от своего стыда вглубь аудитории. Краем глаза я увидела недовольное лицо преподавателя.

Это была не учебная лекция, а консультация к экзамену, но преподаватель настолько ревностно относится к своему предмету, что каждый отсутствующий в классе рискует потерять хорошую оценку. Интересно, какая расправа будет со мной?..

Преподаватель продолжает монотонно отвечать на чей-то вопрос. Мне стало стыдно, что я, привлекая к себе излишнее внимание, прервала его ответ. Скрываясь за широкой спиной своего впереди сидящего соседа, я стараюсь тихонько вникнуть в суть вопроса, но заметила, что я не единственная, кто опоздал в этот день. В аудитории в хаотичном порядке сидело студентов тридцать, что было мало для нашей группы, среди них я увидела свою подругу Ритку, которая сидела двумя рядами ниже. Она неугомонно ерзала за партой и смотрела по сторонам. Я пригнулась ближе к парте, чтобы не пересекаться с ней взглядами, и внимательно посмотрела на преподавателя, который так же монотонно отвечал уже на другой вопрос.

Вместо того, чтобы проникнуться глубиной предмета, я почувствовала, что меня обволакивает чужая информация, захватывая разум, не оставляя мне выбора. Я вижу преподавателя с другой стороны: его душит постоянное вмешательство тещи в семью. В свои сорок лет, имея двух сыновей – пятнадцати и десяти лет, он не может найти покоя в своей семье. Его жена, очень часто разделяя мнение своей матери, считает, что мужик должен приносить сотни тысяч в дом, а он всего лишь преподаватель философии в институте. Авторитет его перед сыновьями тает, он понимает, что ради семьи ему придется пожертвовать любимой работой, и душа рвется на части между любимой работой и семьей. Сможет ли жена контролировать свои аппетиты после того, как он начнет много зарабатывать? Сможет ли она обрести себя в новом статусе и не потерять себя?

За этим потоком мучительных вопросов я не заметила, как закончилась консультация, а писклявый голос Ритки заставил меня прийти в себя. Я обнаружила, что сосед, за чьей спиной я укрывалась, уже ушел, оставив меня открытой. Моя подруга бежала ко мне, ее лицо пылало восторгом, я догадываюсь, что она хочет поделиться со мной очередной историей. Она, как обычно, гладко зачесала волосы и собрала их в хвост на затылке, подчеркивая свою лопоухость, считая, что уши – это ее достоинство, а не недостаток. У нее большие голубые глаза, вытянутые губы и прямой островатый нос, и кажется, что ее черты немного великоваты для ее овального лица. Рита очень комплексует из-за своей худобы, а я стараюсь не указывать на ее недостатки, возможно, из-за этого она во мне видит хорошую подругу.

– Хай! – улыбается она, садясь рядом. – Ты просто потрясно выглядишь, как у тебя дела?

Стандартный Риткин вопрос. По ее бегающим глазам было понятно, что она ждет от меня положительного ответа, чтобы быстрее посвятить меня в свои сплетни.

– У меня все хорошо…

Мой ответ для нее был как отмашка для спортсмена, она лукаво улыбнулась и, не теряя ни секунды, начала меня вводить в курс дела.

– Прикинь… сегодня утром со мной произошло нечто… – она выдерживает паузу, и ее глаза наполняются печалью. – Как обычно, я пошла в ванную и заметила в приоткрытой двери маминой спальни мужские шмотки. Блин… блин! Конечно, я не прошла мимо и заглянула в комнату, чтобы узнать, кого она притащила в дом. И знаешь кто там был?

Она снова делает паузу и смотрит на меня округлившимися глазами. Ее рассказ как пытка для меня, к моему горлу подкатила тошнота, меня стало пронизывать острой болью. Я прикрываю глаза, подавляя боль внутри себя, которая стремительно пытается вырваться наружу. Я открываю глаза и пытаюсь скрыть свое непростое состояние.

– Настя, почему ты так всегда делаешь, когда я тебе что-то рассказываю? – возмущенно запищала Рита, сдвинув свои тонкие нарисованные брови.

– Извини, Рита, это никак не связанно с твоими рассказами, – вру я, – мне что-то нездоровится. Продолжай, пожалуйста.

Ее глаза вновь наполнились блеском, ведь для нее очень важно не упустить слушателя.

– Ну так вот… Это тот самый тип – Николай, которого она вытурила в прошлом месяце. Я тебе про него рассказывала, он ее избил и еще пытался за нож схватиться. Ума не приложу, почему она с этим козлом связалась?

– Рита, не давай матери пить, – мягко и осторожно произнесла я.

Рита сглотнула обиду, ее задор исчез, и лицо наполнилось печалью. Она опустила взгляд на руки, скрывая свои слезы. Я поймала себя на мысли, что грубо разговариваю с ней, плохой из меня психолог, не то что моя мама.

– Настя, как мне выгнать эту скотину из дома, мать меня вообще не понимает, – причитала Рита сквозь слезы.

Я понимала, что мой долг выручить Ритку, хоть она невесть какая подруга. Я по-дружески потрепала ее за плечо.

– Давай так… – произнесла я, и она отзывчиво подняла голову, посмотрев на меня жалобными глазами. – Скажи маме, что я вечером заеду к ней на чай. А ты поезжай к бабушке, мне с твоей мамой нужно наедине поговорить, иначе она не будет со мной откровенна.

– А что ты ей скажешь? – смахивая слезу, произносит Рита. Меня обескураживает то, как быстро она меняет свои эмоции.

– Тебе помощь нужна или нет? – грозно спрашиваю я.

Она кивает головой, надеюсь, ее страх превзойдет любопытство, в противном случае у меня ничего не получится.

– Я применю на практике свои психологические знания, не зря же мы учимся в институте пять лет, – подзадорила ее я.

– Угу, – шепнула она.

Я предполагаю, что Ритка не совсем верит в мои успехи и уходит от меня с задумчивым и подавленным видом.

Остаюсь в аудитории одна. Закрывая ладонями глаза, предвкушаю непростые приключения сегодня вечером. В моем сознании всплывают слова «Я тебя люблю…», и мое сердце дрогнуло в ответ. Первый раз в жизни я почувствовала в чужом человеке что-то родное и знакомое. Информация о нем была скрыта для меня, поэтому в моей голове рождались вопросы: «Почему он меня любит? Возможно ли это? Хочу ли я вновь видеть его?»

– Мне нужны ответы, – сказала я себе и, минуя сеть коридоров, выхожу на улицу.

Солнце было в зените, стояла невыносимая жара, и улица пестрила яркими нарядами прохожих людей. Я поняла, что погорячилась с джинсами и кедами. В такое пекло хорошо облачиться в легкий шифоновый сарафанчик или оказаться в машине с кондиционером. К счастью, второй вариант более доступный для меня, и я сажусь в машину и еду на окраину города.

Среди частных домов в окружении леса стоит небольшая церковь. Она спрятана за густыми деревьями, и незнакомому человеку трудно ее заметить. Раньше я думала, что это неправильно – скрывать церковь от людского глаза, но когда стала чаще бывать здесь, я поняла всю гармонию и уют этого необычного места. Здесь тихо, спокойно, всегда свежий воздух, и его можно вздохнуть полной грудью. Весной и летом среди деревьев щебечут маленькие птички, а зимой ветки деревьев покрываются инеем и снегом, создавая сказочное мерцающее царство.

Помимо красоты и уюта природы, меня привлекла сама церковь. Она была малолюдной, поэтому я могла погрузиться в долгую молитву и знать, что никто меня не потревожит. Из-за своей работы я нуждаюсь в постоянном уединении, где могу собраться с мыслями, получить некоторые ответы или избавиться от искушения. Так же нахожу уединение в лесу, но это в том случае, когда мои мысли пасмурные, а на сердце тяжело, и наставления отца Александра не помогают.

Именно в этой необычной церкви работает мой духовный наставник – отец Александр и ждет меня с постоянными отчетами. Его раздражает, что я немногословна и часто вступаю с ним в спор.

Я медленно подъехала к сетчатым кованым воротам. Оставив машину за воротами, прошла в асфальтированный двор, который был затенен деревьями, поэтому жара казалась вполне сносной.

Вокруг никого нет, цветные иконы украшали белые стены здания, которые хорошо гармонировали с вытянутыми окнами-арками. На вершине красовался недавно отреставрированный золотой купол, а по бокам четыре спутника – маленькие купола на небольших башенках. С вершины куполов во все стороны смотрят золотые кресты, напоминая всем о святости сего места. Хоть церковь и небольшая, но может похвастаться колокольной башней. Отца Александра лет пять назад обучили искусству звонаря, и он гордится своим умением. Каждый праздник громкий звон колоколов наполняет всю округу торжеством и волнением, ведь каждый православный знает важность этого звона.

Я обхожу церковь по узкой асфальтированной дорожке. На газоне яркой шапкой цветут пионы, наполняя воздух сладким ароматом, из-под скамейки и напротив ее, около фонтанчика, белым ковром расцвела ромашка – все казалось таким родным и знакомым.

В надежде отыскать своего наставника я захожу в храм. Справа от входной двери лежит мой прозрачный платок. Отец Александр устал бороться с моим неподобающим видом и стал оставлять платок на полке. Я прохожу внутрь, тишину нарушает только глухое эхо моих шагов. Запах ладана сразу же погружает меня в покой и отрешенность от всех проблем. На меня, как живые, смотрят лики святых, я склоняюсь им в ответ: все они мои защитники и покровители, и только я знаю, сколько людей обязаны им жизнью. Наставника нигде нет, вероятно, он в своем доме рядом с церковью, но туда я не решаюсь заходить, чтобы не нарушать личное пространство своего учителя.

Я подхожу к моему главному месту – иконостасу. Сверху на меня смотрит наш Бог – Иисус Христос. Его взгляд по-прежнему добрый, мудрый, справедливый, может, другие в его глазах видят что-то иное, а я всегда одно. Я преклоняюсь перед своей обожаемой женщиной – Божьей Матерью, которой пришлось пережить муки своего сына, его страшную смерть, но ее сердце настолько велико, что она до сих пор отзывается на призыв нуждающихся.

Я поднимаю голову и под куполом вижу глаза Создателя. Меня пронизывает легкая, прохладная покалывающая энергия, сменяющаяся на тепло и свет, который проходит сквозь меня, и я понимаю, что нахожусь в невесомом пространстве далеко за пределами Земли. Я задаю высшей силе лишь один вопрос: «Этот парень – испытание или искушение? Боже, помоги разобраться, я читала чужие проблемы, как по листу бумаги, но себе помочь не могу. Я боюсь себя. Не знаю где он, и меня мучает жажда видеть его. Избавь меня от искушения и дай мне поддержку во всех моих испытаниях».

Я закончила свой монолог и в ярком свете увидела большие круглые часы, где минутная стрелка движется так быстро, что часы пролетают, как секунды. Я пытаюсь найти перевод этому образу. «Время… время… ход времени чего?» – я думаю…

– Анастасия, – высокий голос раздался по церкви, и стены отразили мое имя еще раз. В этот миг энергия растворилась, и я как будто рухнула вниз с огромной высоты. Открыв глаза, пытаюсь собрать мысли воедино.

Обернувшись, я увидела своего духовного наставника. Я всегда его сравниваю со святыми на иконах: лицо у него бледное и вытянутое, борода и усы аккуратно подстрижены, нос прямой с маленькой горбинкой, темные волосы зачесаны назад и собраны в небольшой хвост. Он смотрит на меня с высоты своего роста, сдвинув густые брови. Я сразу поняла, что его не устраивает мой внешний вид, я перевожу взгляд с него на свою одежду, потом вновь на его угрюмое лицо.

– Я-я… не собиралась заезжать, поэтому так выгляжу.

– Ты не балуешь меня своими визитами. Ты что-то хотела спросить? – вежливо интересуется он, убрав руки за спину. В черной рясе он кажется выше и грациознее.

– Я уже спросила, – виновато подняла я плечи и показала рукой наверх купола.

– Как всегда, – немного обиженно произнес он.

Я вспомнила своего первого наставника, это был седовласый мудрец лет шестидесяти. Рядом с ним я чувствовала себя младенцем, и все его комментарии и советы я впитывала как губка. Когда мне было четырнадцать лет, мой наставник сказал, что уходит на заслуженный покой, и познакомил с Александром. Я поклялась, что буду слушаться своего нового наставника в дань уважения к старому мудрецу. В то время Александру не было еще даже двадцати, и, если бы не его ряса и крест на груди, никто бы и не подумал, что он священник. Мне непросто было делиться с ним своими секретами, и между нами возникали спорные вопросы, все же первый наставник вложил в меня чувство уважения, поэтому я старалась соблюдать субординацию по отношению к Александру.

– Прогуляемся, – спокойно сказал он, возвращая меня из воспоминаний. От обиды не осталось и следа, я восторгаюсь его сдержанностью.

Внутри меня все кричало: «Спроси у него!» – но я сдерживаю себя. Он всегда говорил, что любовь, семья и дети – это жертва, которую я возложила на алтарь ради спасения человечества. Я думаю, он не будет доволен, если узнает, что мои мысли не так уж чисты.

Мы гуляли во дворе церкви, наслаждаясь теньком и теплым ветерком

– Могла бы приходить ко мне на службу. Ты же знаешь, какая в этот момент чистая связь с Богом, – произносит он, снова убрав руки за спину. Он делает широкие шаги, из-за своего роста ему приходится опускать голову, чтобы смотреть мне в лицо.

– Вы же знаете, я к «больным» людям не хожу, – омрачилась я.

– Анастасия, это грубое сравнение, они все же люди! – назидательно говорит он, по-прежнему всматриваясь вглубь меня, как будто о чем-то догадывается.

– В большинстве случаев в церковь приходят люди, у которых серьезные проблемы, даже беды. К сожалению, по хорошему поводу люди ходят редко, – я выдерживаю паузу. – Боюсь, я не смогу совладать с ситуацией, когда приду на службу.

– Ты даже не пыталась, – перебил меня он.

– Чего вы добиваетесь? – моментально вспыхиваю я. – Я не могу переделать свою сущность и вся принадлежу «больным» людям, но даже вам известно, что я могу дойти до края своих возможностей.

– Мы не проверяли твои пределы, может, храм – это место, где можно провести грань твоих возможностей, – легко и спокойно говорит он.