Kitabı oku: «Его Кара»

Глава 1

Кара

В глаза бьет внезапный поток света, а слух пронзает громкий голос сестры:

– Просыпайся, Кара mia. Новый день на дворе.

– Боже, – простонав, накидываю на свою голову одеяло, защищаясь от внешнего мира. – Если ты сейчас же не выключишь солнце и не убавишь громкость, я буду вынуждена уйти в подземелье.

– Не будь занудой, сестренка, – кровать рядом прогнулась и на мое плечо легла легкая и нежная рука Бьянки. – Отец сказал маме, что у нас к ужину будут гости. Мы должны пройтись по магазинам.

– Вот и иди, – пробурчала в ответ, не позволяя явить себя миру и крепче схватилась за укрытие. – Возьми с собой подруг, Нонну, или даже маму, а я, пожалуй, останусь тут.

Сестра быстро вскочила и громко прокричала:

– Кара Томмазини, ты сейчас же встанешь, оденешься и поедешь со мной в магазин.

Затем она стащила с меня одеяло, и я застонала. Мне придется это сделать, иначе она просто не отстанет.

– Почему ты никогда меня не слышишь? – приоткрыла один глаз и заметила пристальный и весьма печальный взгляд Бьянки, направленный на мое тело. – Верни, – резко проговорила и, схватив покрывало рядом с собой, прикрылась переполненная гневом.

– Tesoro… – я не дала ей договорить, потому что вскочила и ушла в свою ванную, закрывшись изнутри с криком: «Вон из моей комнаты». – Кара… – услышала напоследок ее всхлип, но уже не могла вернуться обратно, тем более в прежнем настроении.

Шрамы на теле начали зудеть и болеть. Словно фантомные боли, но в такие мгновения они были настоящими, и агония пожирала меня с головой.

Я не могла справиться с болью своего сердца, и никто не был в этом виноват. Однако в такие моменты я не видела грани, и сама становилась источником боли, как сейчас с Бьянкой. Она страдает из-за меня, и каждый раз мне стыдно, потому что я как неисправная игрушка.

Провожу в ванной по меньшей мере сорок минут, затем выйдя, перемещаюсь в гардеробную и одевшись спускаюсь к завтраку.

По пути встречаю прислугу и поздоровавшись иду дальше.

Наш дом огромен. На то, чтобы прийти в столовую, уходит пара минут. За столом все молчат. Отец сидит во главе и о чем-то размышляет, не замечая ничего и никого вокруг. Мама рядом, смотрит на меня, подняв глаза в немом осуждении за мое опоздание, а сестра все такая же поникшая ковыряет в тарелке.

С правой стороны от дона Томмазини, он же наш отец, стоит его верный пес Карло и следит за всеми нами. Ненавижу есть, когда вся семья в сборе, потому что это, несомненно, означает присутствие этих вышибал.

– Доброе утро, – здороваюсь со всеми и привлекаю общее внимание.

Мария ставит передо мной тарелку и сразу же уходит.

Папа переводит глаза с меня на Бьянку, а после встает и ни слова не сказав уходит. Вслед за ним, отступая на шаг, уходит и охранник.

Мы ждем еще минуту, прежде чем начать говорить.

– Что это было? – тут же спрашиваю, но мама лишь пожимает плечами.

– Кара, как спалось?

– Спасибо мама, с прошлой ночи ничего не изменилось: кровать была мягкой, воздух морской, одеяло теплое.

– Я волнуюсь за тебя, – со всей своей грацией итальянской женщины ставит чашку на стол и смотрит долгим взглядом.

– Ты волнуешься за меня все двадцать девять лет.

– Я твоя мать.

– А Нонна (бабушка) волнуется за тебя.

– Она моя мать.

– Но ты каждый раз просишь ее не делать этого.

Она улыбается, и я посылаю ей ответную улыбку.

Я знаю, о чем шла речь на самом деле не о сне, но ничего нового я не могу ей сказать. Память жива, а боль сильна.

– Бьянка сообщила тебе о том, что у нас на ужин будут гости?

– Да, – перевожу глаза на сестру, которая смотрит в тарелку, еще ниже склонившись к той. Опускаю свою руку под стол и, потянувшись к ней, глажу колено. – Прости, – шепчу, когда она смотрит своими прекрасными зелеными глазами на меня.

Бьянка тут же меняется, становясь гораздо веселей, поняв, что я не сержусь и искренне извиняюсь.

Сразу после завтрака мы собираемся и втроем уезжаем по магазинам. Я позволяю им вовлечь меня в это тряпичное настроение. Так как мы – все три женщины дона Томмазини поехали за покупками, с нами еще больше охраны. Мама с сестрой выбирают платья, а я наблюдаю за двумя охранниками на входе в магазин и еще двоих расставленных по периметру бутика. Это так странно, что люди обращают внимание на этот факт. А ты привыкшая с рождения, наоборот, скорее испытываешь дискомфорт, если их нет рядом.

Мы не сопротивляемся этому факту жизни. Без них мы в большой опасности.

– Кара, – мама трогает плечо, и я отвлекаюсь от своих неувлекательных мыслей. – Ты что-нибудь выбрала?

– Да. Куплю это синее платье, – поднимаю руку с тем самым шелковым нарядом в пол, что примеряла первым и последним.

– Sole, всего одно?

– Да, мама.

Она решила не настаивать и отступила.

После примерки и покупки почти всего, что нахватали Бьянка и мама, мы остались на обед в семейном ресторане недалеко от бутиков, на которые мы сделали набег полчаса назад.

– Как думаете, что за гость к нам придет? – шепотом спросила сестра и мама шикнула в ее сторону, так как рядом стояла охрана.

В Семье не принято шептаться о делах мафии или мужчинах. Точнее, желательно делать это все, чтобы никто не услышал и не донес отцу, потому что заставить девушек не говорить на запретные темы просто невозможно.

В итоге молчание не продлилось долго, и младшая сестра принялась рассуждать об учебе.

Мне было забавно следить за тем, как ее мечты материализовались во что-то иное. Она не была склонна к легкомыслию в том, чего хотела в глобальном смысле от жизни для себя. И не потому, что так не принято. А потому что Бьянка меняла свои увлечения, но одно оставалось с ней всегда.

– Ты ведь знаешь, что кулинария не может быть серьезным делом? – с нажимом спросила мама.

Женщины не работают. Работают мужчины. Так было всегда.

Именно поэтому отец раздражен моим присутствием. Я почти тридцатилетняя вдова и никто не станет брать меня в жены. Но я была этому несказанно рада. Потому что я полюбила однажды и этого мне вполне достаточно. Скорбь все еще жива внутри меня, как и пять лет назад.

– Да, – легко ответила она. – Но я буду женой человека, который весь день работает на Семью. Чем еще мне заниматься? Итальянцы любят вкусно поесть, и мой муж будет доволен тем, какая у него жена.

Мы принимали эту жизнь. Все. Ты рождена дочерью человека мафии? Ты останешься на своем месте и будешь покорна любой судьбе. Мысли уплыли в иное русло и пришлось быстро вернуться, чтобы не портить настроение своей болью маме и сестре.

Дома мы оказались к четырем. И до ужина оставалось всего пара часов. Но войдя в парадную дверь семейного особняка, из кабинета вышел отец, и мы остановились перед ним.

– Кара, – имя пронеслось по огромной гостиной как раскат грома.

– Отец?

– В кабинет.

Быстро пошла за ним, ощутив взгляд задержавшейся на мгновение мамы.

Дон Бруно Томмазини сидел в своем кресле и задумчиво смотрел на меня, постукивая пальцами по гладкой поверхности массивного стола, пока я не остановилась ровно в центре кабинета. На его пальце красовался перстень. Знак того, что он главный не только в этом доме. Знак Босса Семьи.

– К нам на ужин приедут партнеры. Это важные люди.

– Я поняла, – ответила все же не до конца, улавливая суть разговора, но он помог понять, продолжив свою речь:

– Ты, – ткнул в меня пальцем прищурившись, – останешься наверху.

Приказ? Нет, это облегчение.

Я ненавидела все это. Эти званые ужины. Эти сочувствующие взгляды. Все, кто знали меня и моего мужа Адамо, и знали то, как я их потеряла. Мне хотелось сказать спасибо за его желание, но я воздержалась.

– Хорошо.

– Ступай.

– Да, отец.

Поднявшись наверх, тут же столкнулась с мамой и Бьянкой. Они задавали вопросы глазами, даже не произнося их вслух, так как мы все еще были в коридоре и нас могли услышать.

Как только мы вошли в мою комнату, я ответила.

– Отец приказал остаться мне сегодня наверху.

– О, Кара… – начала грустно сестра.

– Все в порядке. Поверь, там я хотела быть меньше всего.

Несколько часов спустя я спустилась вниз.

Ужин подошел к концу. Мама отправилась с отцом в кабинет, Бьянка занималась на кухне, донимая Марию, а я желала немного проветриться в нашем саду. Но планы были нарушены.

– Кара, – я даже вздрогнула от голоса отца, и пальцы на ручке двери замерли.

Мама стояла рядом, и ее голова была опущена.

Что-то не так. Сердце, монотонно стучавшее в груди, забилось в разы сильнее, ожидая приговора.

– Подойди.

Шаги были тихими, но давались тяжело. Медленно идти я не могла без хромоты, если нет поддержки, это привлекло внимание дона.

Он скривился. Нет ничего уродливей того, что когда-то было идеальным.

Я натянула рукава сильней на свои кисти, чтобы не было видно кулаки и впивающиеся в ладони ногти. Остановилась перед ними обоими.

– Симона, – мама выпрямила спину от его внезапного обращения к ней, – можешь идти.

– Да, Бруно.

Она так и не посмотрела на меня, значит, все еще хуже.

Он не сказал следовать за ним, но этого и не требовалось, я шла ровно по пятам.

Снова кабинет. Я закрыла дверь сразу, без напоминаний и развернулась принять судьбу буквально через секунду.

– Ты выходишь замуж, – удар в самое сердце.

Удар такой силы, что оно перестало стучать на долгие секунды. А мир завращался и затуманился.

– Нет… – шепот не в знак протеста, а попытка убедить себя. Правда, ничто не имело значения против решения дона и отца в одном флаконе ужасного парфюма.

– Да. На Бьянку у меня другие планы, после свадьбы твоего брата состоится помолвка с Джино Ковалли. И так как другой дочери у меня нет, ты станешь женой Виктора Альтова.

За мгновение до этого я задалась вопросом, кто мог решиться на такое, но сразу получила свой ответ.

– Русского? Ты хочешь выдать меня за русского мафиози?

Меня окутал страх и тело содрогнулось. Реальность почти уползала от меня, забирая сознание.

– Ты хочешь оспорить мое решение? – голос, взгляд, положение тела.

Все в Бруно Томмазини кричало, что передо мной не отец. Сейчас это был глава итальянской мафиозной Семьи. Дон, которому никто не перечит и не смеет не подчиняться. Тем более, какая-то старшая дочь, которую он, итак, не мог больше выдать замуж. Не второй раз.

– Нет, – ответила почти твердо, почти без страха, почти без боли.

– Детали обсудим позже, у нас есть четыре недели.

«Четыре недели».

У меня было двадцать восемь дней на принятие того, что будет со мной. Принять и попросить прощения у любимых мужа и сына.

– Иди.

Я кивнула и прошла до двери. Но что-то дернуло повернуться и задать этот дерзкий во всех отношениях вопрос:

– Ты сказал им, что невеста я? И что подсовываешь сломанную игрушку?

Он молчал примерно десять секунд, прежде чем его губы исказила гримаса, схожая с улыбкой. Но это было превосходство. Будто он только что вошел в игру, заранее зная, что именно он выйдет из нее победителем.

– Нет. Это будет сюрприз.

Глава 2

Виктор

– Что блядь? – я взревел, услышав в трубку, что последняя партия наркотиков была потеряна. – Костя, если ты сейчас же признаешься, что это была шутка, то, быть может, я сохраню твою жизнь.

– Простите, босс. Но я не могу связаться ни с кем из парней, кто перевозил груз.  Видео тоже не работает. Мы ослепли.

– Ты ослепнешь, если не найдешь долбанный грузовик с товаром на пять миллионов.

– Я послал несколько людей, но…

– Пиздец всем.

Я сжал трубку так сильно, что послышался треск, уже надевая пиджак.

– Итальянцы будут недовольны, – пробормотал, выходя из кабинета.

Добравшись до офиса, который мы арендовали для ведения «чистого» бизнеса, быстро поднялся на пятый этаж и вошел к Яну, заткнув секретаршу, которая пыталась меня остановить.

– Ян, кто-то сделал «заявление». Наш груз с наркотиками пропал, – выпалил и только потом заметил темную голову девушки под столом Босса.

– Разве Неля не сказала, что я занят, Виктор? – спросил он, положив руку на быстро двигающуюся вверх-вниз макушку.

– Кажется, я послал ее, когда она открыла рот. Видимо, это она и пыталась мне сказать.

Мор со смешком покачал головой и отъехал от стола, застегивая ширинку.

– Придешь потом, – помог девушке встать и выйти из кабинета.

– Кто она? – оглянулся посмотреть на ее ноги и зад.

– Хотела быть бухгалтером. Я решил иначе, когда она наклонилась, что-то поднять, а перед этим недвусмысленно улыбнулась, поправляя блузку, и спросила, чем она может быть полезна, – мы оба усмехнулись. – Что там с нашим товаром?

Я прошел вперед и сел на предложенный стул, прежде чем заговорить.

– Позавчера мы отправили партию итальянцам. Томмазини в этот раз заказал тот, что подороже, говорит, его оценили. Последний раз наши засветились в Польше, когда прошли границу. Дальше тишина по всем фронтам.

– Ебучие ублюдки, – взревел Босс и ударил кулаком по столу. – Стефан давно пытался влезть в наши дела с Бруно. Маленький выблядок, – Ян поднял руки и завязал на затылке свои длинные чуть ниже плеч волосы.

– Что будем делать?

– Попытаемся сначала найти свой товар. Ты послал кого-нибудь на разведку?

– Костя отправил несколько ребят.

– Хорошо. Тогда ждем ответ и, если ничего не выясним, принесем свои извинения Бруно, отправим новый товар и изменим маршрут. Сопровождение сделай больше отныне.

– Хорошо. А с поляками?

– Наведаемся к ним, как только утрясем с доном вопросы. Бруно вспыльчивый гад.

– Они нервные ребята, – нахмурился, представляя, во что может вылиться эта ситуация.

– Ты не представляешь насколько. У его сына скоро свадьба, видимо, это было для торжества. Подарок. Сука, – он встал на ноги и отошел к окну, закуривая сигарету. – Стоило это предвидеть.

– Как? Впервые у нас такой прокол.

– Прокол? – он посмотрел на меня гневным взглядом, который некоторых доводил до усрачки. – Виктор, ты понимаешь, что это может нарушить оборот по полной. А чтобы его восстановить потребуется время. Они были нашим самым большим покупателем. Кто еще закажет наркоты на пять лямов за раз? Кто вообще когда-либо думал о том, что мы будем поставщиками итальянцам? А я, сука, сделал это. Даже мой отец не смог этого добиться за годы, что возглавлял Братву.

– Выкрутимся, – я откинулся на спинку и вытянул длинные ноги.

– Ты выкрутишься, блядь, – Босс закипал и повышал с каждым словом голос. – Ты ответственный за наркоту. Какого хуя ты не позаботился о сопровождении?

– Там было шесть ребят, как всегда, Ян. Поверь, мне не в кайф сидеть и оправдываться перед тобой за то, что я налажал.

Фишка работы под его именем была в том, что он считал каждого солдата братвы другом. По крайней мере, нескольких из нас. Но если ты налажал, так, что подставил всех, так просто не отделаешься. За любое преступление следует наказание.

– Похрен, – снова отвернулся к окну, выпуская струю белого дыма. – Просто исправь это.

– Хорошо.

Я не сдвинулся, потому что Ян не закончил.

– Приготовь новый товар. Что-то мне подсказывает, что тот мы уже не отыщем.

– Да, Босс.

– Сегодня Юрий открывает новый клуб.

– Я помню.

– Давай, до вечера и держи меня в курсе всех новостей.

Вышел на улицу, и кулаки сжались от злости.

Ян был моим боссом и человеком, кто управлял Русской братвой.

Криминал – это то, чем мы жили с рождения. Кто-то приходил и вставал с нами в ряды после испытаний улицей, найдя в этом свой путь, кто-то по нужде. Мы с Мором были рождены. Ян перенял власть у своего отца примерно десять лет назад и был хорош во всем, что связано с законом. У него имелись связи с важными политиками и персонами, которые могли помочь на разных уровнях по ту сторону закона.

Я занимался наркотиками. Сделками, поиском новых покупателей имея при этом логистический бизнес. Идеальное прикрытие.

Ринат – недвижимостью и финансами. Выводил наши криминальные бабки совершенно легально. Еще ему пришлось взять на себя клубы, которые продавали удовольствие и все, что было связано с азартом, контролируя улицы и шлюх, потому что брат Яна, Мирон сел за решетку вместо Босса.

Пятым был Юрий, который отвечал за поставки оружия и заключал самые выгодные его покупки. К тому же он был тем, кто мог вытащить из любого нужную информацию, как и Мирон. В этом он был не менее хорош, имея свои подпольные бои в клетках. Поэтому его посылали на сложные переговоры, имея свою группу силовиков. Он чертовски быстрый засранец. Некоторые не успевали подумать о том, чтобы вытащить пушку, как их голова уже была прострелена точным нажатием на курок.

 И вот я так сильно подставил Яна. Меня злила эта мысль и я не знал, как выплеснуть из себя эту ярость.

До вечера, пока не было вестей я находился в офисе, но поработать так и не смог. Вместо этого я вспоминал наши пересечения с долбанным поляком Стефаном. В прошлом году у нас были неприятности, когда мы прокладывали этот самый путь, но договор был заключен. Так какого хрена он его нарушил первым?

Мой первый помощник позвонил, когда я был на пути к дому, чтобы принять душ и поехать в клуб к Юрию.

– Да.

– Они нашли наш грузовик.

– Содержимое?

– Ничего нет.

– Люди?

– Убиты и сожжены внутри него.

Нутро покрылось тьмой, которая, уже не скрываясь, царила под кожей.

– Пусть найдут ближайший к тому месту склад Стефана и к ебеням взорвут его вместе со всеми, кто там будет внутри. А потом домой.

– Есть босс.

Сбрасываю и тут же набираю Яна.

– Не порть мне вечер.

– Ну, извини.

– Что там?

– Ничего. Люди убиты, товара нет.

Ян замолкает, и я жду, каким будет его решение.

– Нужно ему показать, что мы получили сообщение.

– Я приказал взорвать склад со всем, что и кто там будет.

– Отлично. Приезжай в клуб. Там поговорим.

Глава 3

Мы все с мрачными лицами сидели за большим столом нового ночного клуба.

– И что делать? – важно протянул Ринат, рассматривая голых стриптизерш, что крутились недалеко, но близко не подходили, ожидая своего момента опуститься перед нами на колени.

– Я связался с нашей лабораторией. Товар есть. И они его упакуют к трем ночи. Но даже с этим учетом, мы не успеем в срок его доставить Бруно, – Ян сжал кулаки, и я думал, что бокал в его ладони вот-вот треснет.

– Я с ним поговорю.

– Ты? – он посмотрел на меня недобро. – Чтобы Томмазини решил, будто я прячусь за юбкой своего солдата? А может сразу поссышь на мою голову? Снимем на камеру и разошлем всем.

– Нет. Потому что я занимаюсь этим.

– У него тоже есть люди, которые занимаются наркотой, но на переговоры он пошел сам. Сечешь, Вик?

– Напомните мне, – вставил свое слово Юра, подняв один палец вверх, – почему мы не используем самолеты? А вместо этого катаемся на грузовиках с тонной наркоты, ожидая, что какой-нибудь психованный поляк нас поджарит.

Юморист.

– Потому что это сложно, мы «дружим» с законом, но мы не он и не все нам рады. И если ты спросишь про порт, я вытащу свой пистолет и приставлю к твоему виску. Это вам не шутки, блядь, – он посмотрел на каждого за столом. – Томмазини не любит сорванных сделок. Если он станет со мной говорить, значит моя голова не будет прострелена в ближайшие дни. За нашу оплошность я отправлю ему больше товара, чем должен был, и Виктор любезно покроет эти расходы, – он посмотрел на меня и прекрасно знал, что я не стану возражать.

Я облажался и понимал, что это самое малое, чем могу заплатить за ошибку.

Мы молчали, но после обсуждения способа отправки и защиты груза все расслабились.

Девочки расположились у каждого на коленях и выполняли свою работу.

– Мне казалось ты занимаешься именно подпольными боями, – озорно заговорил Ринат, шлепая шлюху по голой заднице с единственной ниткой на ее теле, состоящей из жемчуга.

– Теперь это будет приносить нам больше денег. Я пригласил сюда одного человека. Он будет принимать ставки и давать бедолагам кредит.

– Разумно, – с одобрением признал Ян и встал со своего места.

Пара ребят из охраны тут же оказались с ним рядом.

– Я поехал домой.

Мы отсалютовали ему каждый и он исчез.

Ночь была долгой и очень выматывающей. Мы давно не расслаблялись.

Утром я проснулся быстро и так же скоро вышел из квартиры, словно лег не пару часов назад.

Переговоры с итальянцами могут быть непредсказуемыми.

На телефоне я нашел отчет исполнителя.

Польский склад и четыре трупа.

«Отличная работа. Возвращайся обратно», – написал в ответ и сел в тачку.

Ян все еще молчал.

Я приехал в офис. Проверил все что связано с бизнесом и ровно в десять он позвал к себе.

Я был у него уже через пятнадцать минут.

– Привет.

Я встал перед его столом и окинул его задумчивое лицо.

– Мы летим в Италию. Завтра. Чтобы быть у него дома к шести по местному времени.

– Нахуя?

– Нас пригласили на ужин.

– Засада?

– Нет. Слишком просто для него. Бруно славится особой жестокостью. Когда он захотел прикарманить еще один кусок Италии себе во владения, босса того клочка земли и его близких людей нашли в разных частях границы. Они были разрезаны на куски и каждый поджарен, будто на сковороде гуляш.

Меня это не напугало, но впечатлило. Это жестокий мир, и ты должен заявлять о себе.

На следующий день мы уже сидели в самолете обсуждая предстоящее дерьмо.

– Так что он сказал в итоге?

– Ничего, – Ян был огромным и еле помещался в кресло. И все же его массивное тело было расслабленным, насколько это возможно. – Я сказал ему о проблеме и о том, что она не повторится. Виновник будет наказан, а я отправляю ему новый товар с процентом.

– И он позвал тебя?

– Ага. Сказал, что мы могли бы поужинать с его семьей в особняке на берегу моря.

– Не нравится мне это.

– Мне тоже. Но, это приглашение может быть самым важным. Установив связь с ним и организовав этот трафик, мы открыли гребаное окно в Европу. Если бы не он, ебучие ирландцы давно обсыкали наши границы. Но так как мы заручились поддержкой Томмазини, нам это принесло даже в чем-то защиту. Наше убийство в ловушке, которую он устроил, пригласив на ужин, никакой славы ему не принесет.

– Странно, что поляки не оказались впечатлены нашей тесной «дружбой».

– У меня есть на этот счет мысль, и я скажу тебе верен был мой мысленный ход или нет, когда мы поговорим с Бруно. Но знаешь, Стефан любит лизать яйца любому, у кого ствол больше своего собственного. Если моим он подавился бы, то Томмазини поместится в глотке как надо.

Мы рассмеялись, как и трое наших людей, которых мы взяли с собой.

Если начнется заварушка нас они не спасут, но так хотя бы будет шанс продержаться подольше и убить их частично.

Прилетев в Италию, мы сели в арендованные черные мерсы. Перед нами ехали солдаты Бруно. Показывая дорогу.

Особняк впечатлял своими размерами.

Я даже присвистнул. Это был чертов замок.

Проверив оружие, я вылез из тачки. Ян встал рядом, и мы оба осмотрелись.

Томмазини вышел нас встретить с улыбкой.

– Не люблю, когда люди так улыбаются, – быстро проговорил Ян и зашагал вперед.

Я был с ним согласен.

– Ян, Виктор, – он говорил на приличном русском, чему я был удивлен. Раньше только Ян с ним встречался.

Мы пожали руки и поблагодарили за приглашение.

– Ужин через пятнадцать минут.

Благо он не стал нам показывать дом, я бы этого не вынес.

Тишина, нарушаемая всплеском волн, приятно действовала на уши. Но чертова жара раздражала.

Мы носили костюмы, и это было плохим выбором для жаркой Италии. Однако снимать пиджаки мы бы ни за что не стали.

На входе в дом охрана встала напротив нас не давая пройти.

– Думаю, это их работа, быть уверенными, что вы не опасны.

– Если мы не сможем пройти с оружием внутрь, то придется ужинать на улице, при всем уважении, Бруно.

– Тогда ваша охрана останется на улице, внутри дома моя семья. Полагаю это хороший компромисс?

Мы с Яном кивнули. Я повернулся к парням и дал знак, оставаться на месте.

Что удивило, так это то, что в самом доме не было другой охраны, кроме одного человека.

Он держался постоянно рядом с Бруно. В принципе это разумно.

Мы прошли в светлую гостиную, из которой попали в столовую.

Стол был сервирован так, словно тут будет есть весь отряд Томмазини.

– Надеюсь вы не против настоящей Итальянской кухни? – спросил с интересом дон, занимая место во главе стола.

– Абсолютно. Что мы умеем, так это ценить блюда народов мира, – ответил ему Ян.

Ровно через минуту к нам вышла его жена, темноволосая и маленькая. Но изящная и стройная.

Она поздоровалась и села недалеко от своего мужа. А за ней следовала дочь точная копия Бруно. Русоволосая и светлоглазая. Она едва подняла на нас глаза быстро поздоровавшись.

И я успел заметить, как она отреагировала на Яна. Он чертовски сильно пугал всех окружающих мужчин, что говорить о девчонке.

Впрочем, на женщин внимания обращать я не планировал. Меня они не интересовали. Но за столом мы говорили на нейтральные темы.

Когда с едой было покончено, Бруно встал и пригласил нас с собой в кабинет.

Жена и дочь сидели не шелохнувшись.

Я слышал о четких правилах поведения мафии, но мне не было любопытно.

Расположившись в кабинете, Бруно был уже более расслаблен.

Он вытащил сигары и предложил виски.

– Пришло время поговорить о делах.