Kitabı oku: «Зови меня Волком»
Часть 1. Зови меня Волком
1
На рассвете в Оружейную слободу вошли четверо. Крупный, справно одетый богатырь с бородой-лопатой, походил на могучего медведя, вставшего на задние лапы. Справа от него шёл тщедушный сутулый мужичок в оборванном зелено-сером тряпье, напоминающий петуха-переростка. Следом нескладно наигрывая на гуслях, шагал юродивый: глаза его смотрели в разные стороны, а нос был перебит на бок. И шагов на пять отставал высокий молодой парень, ничем особо не приметный, кроме длинных волос, собранных в тугой низкий хвост.
– Долго ль ещё? – спросил богатыря тщедушный мужичок.
Даже голос у него было по-птичьи тонкий.
– Не боись, не промахнёмся, – ответил юродивый.
Богатырь указал на старый дом в конце улицы:
– Бык сказал, последний дом.
Утренняя прохлада ещё ложилась росой на траву и дорожную пыль. Донья развешенных на заборах горшков поблёскивали испариной. Солнце уже поднялось над горной грядой, роняя длинные тени деревьев на дома и улочки. Возле мастерских сидели ребята, очиняя перья и натачивая стрелы. Они, зевая, поглядывали на бредущую по улице шайку.
– Шибко много внимания, – процедил сквозь зубы длинноволосый.
– Ой ли! – отмахнулся юродивый, – скоро столько гостей в Грату съедутся, что о нас никто и не вспомнит.
А вот тощий был согласен с длинноволосым, он склонил голову на бок и проворчал:
– И далась ему эта слобода. Не проще ли в лесу ночевать?
– Кому и проще, – ответил богатырь. – Не все обучены на деревьях спать.
– Так я и научить могу.
– И где же ты дерево сыщешь, чтоб Инга выдержало? – заржал юродивый.
– Заткнись, Косой, – беззлобно отмахнулся богатырь. – А тебе, Птах, коли угодно, завсегда можешь в лес идти.
– А вот и Бык нас поджидает, – объявил Косой.
У ворот крайнего дома их встречал коренастый мужик, не меньше аршина в плечах. Возле него стояла длинная худая баба, сутулая, словно коромысло. Лицо её было измучено-уставшим, с огромными мешками под глазами.
– Вы что ли, к празднику?
– Они-они, – кивнул Бык. – Что же? Пустишь на постой?
– Пустить-то пущу, – прижала кулак к впалой груди баба, – только, чтоб не чудили тут! Соседей не обижать, да дом мне подлатать надобно! А то уж десяток лет, как Лерусь мой почил.
Бык выставил вперёд ладонь:
– Эт как сговорились! Ты нам постой, а уж за нами дело не станет.
– Но вы, в сарай, – махнула хозяйка в сторону двора. – Сами его себе и подготовите.
– Благодарю, хозяйка, – кивнул Инг.
– Как звать-то тебя? – заинтересовалась она.
– Ингом. А тебя по мужу?
– По мужу, – согласилась хозяйка, – Леруськой и зови, коль надо. А эти? – она указала на стоящих за Ингом приятелей.
Бык глянул на приятелей:
– Косой, Птах и Щенок.
Баба растерялась и невнятно повторила:
– Косой, Птах… А имена-то есть? Обычные. А то как-то негоже хороших людей псами да птицами…
– На что они нам, – засмеялся Косой, но тут же смолк, под тяжёлым взглядом Быка.
– Меня Волком зови, – ответил длинноволосый.
– А имя-то есть? – не унималась баба.
– Это имя, – бросил Волк, и поспешил догонять приятелей, которых Бык уже увёл за ворота.
Среди чисто прибранного двора, покосившийся сарай опирался на тонкие жерди, точно калека. Внутри он оказался тесноват для такой большой компании, но всё не лес да поле. Волк огляделся: темноту разрезали полоски света, сочащиеся из щелей.
– Что же? Будь, как дома? – тонко засмеялся Птах.
– Подлатать бы тут, конечно, но жить можно, – хохотнул Косой. – Да, глядишь, нам и не надолго. Что скажешь, Щенок? Отличные хоромы?
– Пойдёт, – согласился Волк и бросил свой мешок в самый тёмный угол.
Косой выхаживал вдоль стен, громко рассуждая:
– Эх! А видали, как баба-то на Инга заглядывалась? А? Того и гляди, наш бравый дружинник у Быка бабёнку уведёт! – он дошёл до тёмного угла, пнул мешок на середину сарая, и уселся на пол.
– Ша! – рявкнул Бык, – Не разводить тут! Мы теперь приличные люди. Не на дороге. Так что, изволь свои замашки да разговорчики о непотребствах оставить там, – он махнул на улицу. – Теперь другая жизнь и повадки другие. Здесь и задания интересней будут, и плата крупнее, если выучитесь себя подать… и на реку извольте ходить почаще, а то боярам дурно, ежели от нашего брата дух идёт. Воняет им. Всё ясно?
– А что? Четыре раза в месяц баня – это редко? – удивился Косой.
– Ещё в реке искупаешься, между баней и будешь молодцом.
– Мы теперь на бояр работаем? – спросил Волк.
– Кто заплатит, на того и работаем. Ничего не меняется, – отрезал Бык.
– Но в город-то мы не огороды копать пришли, – усмехнулся Инг.
Инг был одним из самых старых в банде, даже Бык, почитая годы, звал его по имени.
– Да чтоб вас! – плюнул Волк.
– А ты думал, мы за бабами в Грату идём, Щенок? – усмехнулся Бык. – Слишком мало ты на дороге зимовал, чтоб понять, чего стоит эта кормушка, оттого и нос воротишь.
Волк махнул рукой:
– А-а! Будь по-вашему. Глядишь, начнут, как псы, друг другу глотки рвать да заказывать. Такую работёнку я бы с радостью принял.
2
– Щенок! – во двор выбежал Бык, – Где он?
– Там, – махнул в сторону коровника Косой, пристраиваясь у крыльца.
– Кому говорено, не ссать с крыльца! – вспылил Бык. – Мы же теперь под знать играем!
– Так я и не с крыльца, – обиженно отошёл Косой. – А что, мне до леса бежать?
– Хоть бы к дереву отошёл! – толкая его в сторону яблони, бранился Бык.
– Хорошо-хорошо, – в развалку зашагал к саду Косой. – Скажи-ка лучше, что по работе? Есть интересное?
– Вот сейчас яблоню пометишь, и узнаешь.
– Влаксан, мать твою! Где ты? – орал Бык, – Иди в избу, разговор есть!
Все уже собрались у стола за печью, ждали только Косого и Волка. Крупной работы не было давно, и деньги подходили к концу, так что приходилось перебиваться мелким наймом: кому огород вскопать, кому баню положить… Новое задание было очень кстати.
– Что ты там разнежился, Щенок? – прошипел Птах.
– Ша! – стукнул по столу Бык. – Не до выяснений. Тут работёнка подвернулась. Коли хорошо сделаем, надолго заживём.
– И что же, мы сегодня ужинаем? – поднял бровь Инг.
– Даже выпиваем, – Бык бросил на стол звенящий кошель. – Щенок, как по тебе заказ!
– Неужто бабу надо окучить? – по-птичьи тонко захихикал Птах.
В сравнении с Косым и Птахом, Волк выглядел завидным женихом: молод, статно сложен, немного долговяз, но крепок. Слишком худое лицо портил горбатый длинный нос и рваное ухо, но девок привлекали ярко-карие глаза и светлые волосы, чем грешно было не пользоваться. Этого ему и не могли простить приятели.
– Я ничего не пропустил? – поправляясь, вошёл в комнату Косой.
– Нет, – невозмутимо ответил Бык и вернулся к разговору, – Щенок, помнишь, тебе князь четверть плетей назначил?
– Забудешь тут. До сих пор спина исполосована, словно ремней нарезали.
– Есть возможность поквитаться.
– Нам заказали князя? – удивился Волк.
Бык сурово поглядел на него:
– Думаешь, я бы за такое взялся? Попроще дело.
– А судя по задатку, никак не меньше, – приподнял кошель Косой.
– Нужно княжича забрать.
– Младенца? – поперхнулся Инг.
– Идёт, – кивнул Волк.
– Да, ты что ж… – воскликнул Инг.
Бык поднял руку, смерил Инга строгим взглядом, и довольно подмигнул Волку:
– Знал, что тебе понравится, – ухмыльнулся главарь. – Но дело найдётся для всех.
– Без меня, – возмутился Инг. – Я детей не убиваю.
– Про убийство речи нет, – ответил Бык, – княжича надо выкрасть и отдать мне. Уже я передам его нанимателю.
– Лучше с голоду подохнуть! Дитя ещё на груди висит у мамок, а ты… – Инг махнул рукой, так и не закончив мысль.
– Хорошо. Значит так. Остальные?
– Бывали задания и похуже, – кивнул Птах.
– Согласен, – подхватил Косой. – А говорят, княгиня-то сочна девка!
– Вот и славно, – хлопнул в ладоши Бык.
– Косой, Птах вам теперь тереться возле дворца, пока не вынюхаете. Щенок, пойдёшь за мелким. Твои охотничьи повадки лучше всего сгодятся. Нам не помешал бы ещё воин, но коль Инг выше такой подлой работёнки, что поделать.
Бык развязал кошель, высыпал на стол серебро:
– Сделаем, будет золото, – сказал он, деля монеты на пятерых.
Птах крякнул, заметив, что главарь включил в делёжку Инга.
– Меня можешь не считать, – пресёк Инг, – я детьми не торгую, и серебро это мне противно. Я в дружине служил! А ты паскудством честь мараешь! Отдай лучше Щенку.
– Честь? – встрепенулся Волк. – Так, может, тебя в дружине учили, как из чести каши наварить? Много ли она прокормит? Что-то тебе честь не претила разбойничать!
– Тихо вам! – рявкнул Бык, – Разгорячились! Если тебе десяток серебра лишний – на здоровье!
Бык быстро раскидал монеты на четыре кучки и объявил:
– Нам месяц дали. Как готовы будете, так приступим. Свободны.
3
Серебро у Волка не задерживалось, а раскаяние не мешало спать ночами, за то Инг его особенно не любил. Волк же относился к старику отстранённо. Вот Птах и Косой доставляли больше хлопот: от них невозможно что-либо утаить. Но это сейчас и на пользу. Ловкий Птах обыщет каждое дерево в Грате. Косой же, хоть и не может прямо глядеть, выучился каждым глазом видеть поболе многих здоровых, а, прикидываясь дурнем, спокойно входит в любой дом. Он-то и высмотрит повадки охраны, слуг и князя. А Волку остаётся только отдыхать и ждать случая.
В Грату Волк пришёл к ночи. Стражи у городских ворот были увлечены жарким спором, и не обращали внимания на проходящих мимо. Их работа состояла только в том, чтоб при князе хорошо себя показать да досматривать повозки.
Ремесленные и жилые улочки мало интересовали Волка, другое дело Торговый конец – там можно многое вызнать, оставшись незамеченным. И девки там сговорчивые да болтливые. Особенно в крупной корчме, с гостиницей на пять изб.
В обеденной уже разливали брагу, и девки развлекали городских гуляк. Знакомый корчмарь радостно улыбнулся, завидев завсегдатая, и поспешил на встречу:
– Волк, рад снова видеть!
– Комната есть? – спросил Влаксан.
– Тебе за медяк или два?
– Мне пустую.
– Отдельная нужна? – удивился корчмарь. – Это дорого. Может, пойдёт чердак?
– Там постояльцев нет?
– Пусто.
– Сколько будет стоить, чтоб их не было?
Корчмарь довольно сощурил глаза:
– Дешевше, чем за избу али комнату.
– Показывай.
Волк обычно ночевал в общей горнице, за пару медяков в ночь, а если на полу, то за один. Но в этот раз не годится, чтоб кто-то видел, когда он уходит, и кого принимает.
Корчмарь привёл его к небольшой избе без сеней. Бегло глянув на домишко, Волк приметил дверцу под крышей, и хилую приставную лестницу.
– А как с полом? На чердаке во всю избу, или изнутри тоже войти можно?
– Только с улицы, – снимая с пояса ключ, пояснил корчмарь.
– Пойдёт, – Волк вручил мужику серебряный.
Он быстро влез на чердак, внимательно обошёл его, примечая особо скрипучие места и дыры в крыше. Затем смахнул ногами солому в угол, бросил на неё мешок с вещами, и, порешив, что на этом достаточно устроил жильё, пошёл в корчму, разведать, что в городе делается.
Разведывал он усердно. До глубокой ночи. То ли мёд оказался слишком пьян, то ли сил не рассчитал. Волк понял, что уже не слышит и не видит никого, кроме девки, сидящей у него на коленях. Деваха была в соку: пышногрудая, полнобёдрая, с длинной густой косой и задорными глазами. Вот только зубы шибко кривые да серые, но если не улыбаться во весь рот, то и незаметно. Он готов уже был увести красавицу с собой, только поднявшись, с досадой отметил, что ноги еле держат. Пришлось оставить девку коротать ночь с другими.
Покачиваясь, дошёл он до своей избушки, и ловко забрался на чердак.
«Фьи-фить» – раздался над головой птичий посвист, – «фить-фьить».
– Завтра. Всё завтра, – отмахнулся Волк и повалился на солому.
4
Днём корчма пустовала: на огромную обеденную было всего три посетителя. Корчмарь с тоской прибирал мелкий сор, да протирал грязные столы. Влаксан потягивал пиво и нарочито вздыхал от похмелья: жизнь наёмника научила всегда прикидываться глупее и пьянее, чем есть.
– А что? Охота здесь как? – спросил он у корчмаря, когда тот подошёл к соседнему столу.
– Охота-то хороша, да не твоего ума это дело, – не оборачиваясь, проворчал корчмарь.
– Отчего же?
– Князь единолично распоряжается охотой. Не даст он тебе позволения в его лесах хозяйничать.
– Так и не даст?
Корчмарь замер и поглядел на Волка:
– Ты не гратич? – и, точно вспомнив что-то, махнул на него тряпкой и пошёл к другому столу.
– Ты, видно, с нашим князем не шибко знаком, – произнёс грузный мужик, что сидел у окна.
– И что с того?
– Ну, коли б угостил меня, я может, и научил бы тебя, о чём лучше не спрашивать в княжестве Брониимира.
Волк кивком указал мужику место за своим столом и крикнул:
– Хозяин, а принеси ещё пива нам с другом.
Корчмарь зло глянул на толстяка, торопливо устраивающегося возле Волка, и пошёл за пивом.
– Ты что, и правда, о нашем Брониимире не слыхал? Уж я думал, что все давно прознали, какого зятя замест себя оставил Ярош! Говорят, князь награйский осерчал на старшего сына, и женил его на дочке Яроша, чтоб подальше был. А Награй оставил меньшему. Слыханное ли дело! Вот Брониимир и обозлился на весь свет. Уж до того его норов суров! Коль поймает тебя, что помимо его ведома промышляешь – за руки к хвосту коня привяжет, да возьмёт с собой на охоту.
Пьянчуга мог и приукрасить, но Волк родился в Награе и знал, как опостылел там всем старший княжич. Пристрастный к охоте, девкам и вину, он выпил у людей больше крови, чем все войны, затеянные его отцом.
– Что молчишь? Думаешь, брешу? – хлопнул его по плечу мужик, – видят Духи, не брешу! За воровство он тут же руку рубит или на кол садит! Ух, что было в первый год, как Яроша не стало! В княжестве половины людей поубавилось: кто под казнь попал, а кто сбежал, пока здоров. Это он сейчас поутих. Год уже, поди, как Ярошна понесла. Он свой гонор усмирил, коли не доложат ему – не будет разбираться. А раньше: мать честная! Что творилось! Всё разузнавал, в объезд по городу верхом ходил, да дружину свою Чёрную отправлял.
– Ну-ну. Хорош! – замахнулся тряпкой на мужика корчмарь, – цыц тут! А то ведь и мне за твой трёп влетит!
Волк молча кивнул. Объезжать княжество Брониимир с юности любил. Едва отец его покидал Награй. Он брал отряд своих соколов, и они объезжали будущие владения, нагло врывались в дома, забирая на нужды князя запасы, скотину, не брезгали даже девками.
– Ну, что молчишь? – не унимался мужик, – меня Любомиром звать. А тебя?
– Волком зови.
– Ого! Прям так батя и назвал?
– Да, – коротко ответил Влаксан.
Скрипнула дверь и за спиной раздался противный голос Косого:
– Хозяин, дай напиться сирому.
Волк оглянулся: настолько ущербным он видел приятеля впервые. Косой глупо скалился во весь щербатый рот, и медленно шагал, припадая сразу на обе ноги, плечи его укрывали грязные лохмотья, а руки опирались на суковатую кривую клюку.
– Иди отседова! Нечего тут попрошайничать! – гаркнул корчмарь.
– Э-эх! Чтоб духи на твои молитвы так же отвечали, – пожелал Косой и вышел.
– Иди-иди! – крикнул ему в спину корчмарь, – Тоже принесла недобрая.
– Эк его жизнь-то не пощадила! – засмеялся Любомир.
– Не позавидуешь! – согласился Волк.
– Сейчас, ближе к празднику, таких немало прибьётся к Грате, – хохотнул Любомир.
– Пора мне. Увидимся ещё, – Волк похлопал по плечу нового приятеля и поспешил на выход.
Косой медленно брёл по улице, распевая молитвы духам и прославляя людскую щедрость.
Влаксан прошёл мимо, бросив ему медяк.
У ворот всё так же скучала стража. Вдоль берега Гратки, стоя по колено в воде и распевая девичьи песни, стирали бабы. Ближе к Стрелецкой слободе Волк дал большой крюк, через мельницу и пошёл огородами, в обход улицы. Ровные гряды зеленились ухоженными всходами, изредка встречались бабы и ребятня, дёргающая сор. Миновав слободу, он свернул в знакомый огород. Леруська увлечённо полола репу, и даже не подняла на него глаз.
– Дома есть кто? – спросил Волк, проходя.
– Только Кущик, Инг ушёл в Лужки дрова колоть.
Волк усмехнулся и пошёл в дом. Дрова колоть в Лужках. Стоило переться в Грату, чтоб по деревням бегать.
Бык сидел за столом и натирал ножи. Он напевал себе под нос «Лихую», глуповато улыбаясь. Бык смотрелся наивным простаком. Его добродушное лицо и открытая улыбка обманули немало людей и часто спасали его шкуру.
– Ты? – спросил он, – что-то узнал?
– Нет. Косой позвал.
– Значит, и он придёт, – перебирая ножи, произнёс Бык. – А Птах что?
– Не знаю, – протянул Влаксан, разваливаясь на скамье.
– Ты, как дед, видят Духи! Лишь бы полежать! Спина не держит, ноги не стоят? – проворчал Бык.
Волк даже не обратил на это внимание. Бык всегда ворчлив со своими, такой уж у него нрав. Кущик… пожалуй, только эта бабёнка и звала Быка по имени, если бы не она, никто поди даже не узнал, какое имя у главаря.
– Хозяин, прими сирого, дай напиться, да поесть, – донеслось от двери слабое блеяние Косого. Скрипнула задвижка, и уверенным шагом Косой прошёл через сени:
– А баба где? – спросил он, показываясь в комнате.
– В огороде копошится, – махнул рукой во двор Волк.
– Что узнал? – глянул на Косого Бык.
– Ух, князь суров! То, что он тебе зимой плетей всыпал –Косой ткнул пальцем в Волка, – это ещё повезло. Говорят, он на расправу скор, и щадить не любит.
– Ты скажи, чего полезного узнал, – перебил его Влаксан. – Часто ли князь из дому уходит, с кем княжича оставляет, как княгиня об нём печётся? Что ты мне тут страху нагоняешь?
– Боюсь, как бы ты не передумал… – протянул Косой.
– Не передумал, и не передумаю. Задаток мы уже получили, и я рассчитываю на полную оплату. Как бишь там князь дни проводит?
– Князь любит всё сам решать, за всем следить. Выбирает, что ему на стол подать, двор обходит, смотрит, кто как работает. Нет-нет, да город объезжает. Вот, завтра собирается, как раз. С княгиней он суров. Видал я их, да слыхал, пока возле дворца ходил.
– А с кем Брониимир не суров? – усмехнулся Волк, – неудивительно, что кому-то вздумалось ему досадить.
– И прям тебе не боязно, Щенок? – пристально посмотрел на него Косой.
– А теперь послушайте, что я скажу, – медленно заговорил Бык, – ты Косой – молоток, продолжай по улицам тереться. А ты, Щенок – Бык указал на Волка, – как только заберёшь мальца, отдашь его мне. Тут мешкать некогда. Вам сразу надо будет залечь на месте. Если мы с Ингом резко пропадём, соседи нас сдадут. Скоро праздник, сейчас в город толпами приходят, никого не удивишь тем, что появился, а вот коли резко испаришься, тебя сразу станут искать. Так что, сиди в своей корчме.
– Да пошли вы! – вскочил Косой.
– Хорош! – зло зыркнул на него Бык, – подумаешь, на улице поночуешь. Всяко лучше, чем на колу сидеть. Зато при деньгах.
Косой возмущённо махал руками:
– Я вот думаю – бежать надо! Хватать золотишко и бежать, пока не очухается князь.
– И далеко ты убежишь? Думаешь, Брониимир спокойно примет то, что сын пропал? Князь сразу кинется искать. На все дороги отправит конных. Тормозить-шерстить станут всех. Город, скорее всего, тоже закроют. Думаю, будут обходить каждый дом. Если сразу снимемся, нас тут же за задницы и схватят, не уйдёшь и на десяток вёрст. Сам говоришь, что Брониимир на расправу скор, думаешь, много кто захочет его гневить и нас покрывать? То-то и оно.
Косой насупился и забрался на лавку:
– Тогда я лучше здесь покеда отосплюсь, чай на улицах так сладко-то не будет. А коли дожди? – он задумчиво поковырял в ухе, – Коли дожди, к тебе приду, Щенок, – обиженно пригрозил Косой, вытягиваясь на лавке у двери.
5
Вечер уже вошёл в силу, улицы опустели, и небольшие масленые фонари светили со стен богатых домов. Лавки закрылись, уступив главенство питейным и весёлым домам. У корчмы Волка догнал птичий свист: «Фьить».
Оглядевшись, он обошёл корчму и направился к своему чердаку. В два прыжка Волк влез под крышу.
– Кто куда, а ты в загул, – прошептал Птах, свешиваясь с ветки.
Волк не торопился отвечать. Уж больно странно он будет смотреться, разговаривая с деревьями. Птах в зелёных лохмотьях не заметен среди листвы.
– Что-то узнал? – устроившись в тёмном углу чердака, спросил Волк.
– А то! Я ж не пьянствую весь день по кабакам.
– Я разведываю…
– Ага, баб и пиво, – пискляво усмехнулся Птах.
Он так привык притворяться птицей, даже смех и кашель – всё напоминало птичий крик.
– Что тут забыл? – пропуская мимо ушей ёрничество приятеля, спросил Волк.
– Я уже у Князя побывал. Ох, Брониимир-то суров! А княгиня! Мать честная, до чего же девка сочна! Жаль, не её нам выкрасть велели! За такую бабёнку и золота не жаль.
– Княжича видал?
– А то! Да, что мне княжич? Лежит, кулаками машет, сиську просит. А как его баба-то к груди приложит! Ох, – закатил глаза Птах.
– Хорош уже! Что по охране?
– Брониимир сына бдит. К его опочивальне двое приставлены.
– Так малец не с князем спит?
– Нет. Он с няньками и княгиней. Князь её к себе только по поводу приглашает. Ему малец мешает почивать, не нравится, как спиногрыз орёт, – захохотал Птах.
– Это хорошо.
– Одна нянька с огромным ножом за поясом. Либо ж чует неладное наш светлейший, либо сына шибко любит.
Волк задумался: неплохо было бы самому поглядеть на княжонка и няньку его, да охранников.
– Косой говорил, князь завтра город собрался? – уточнил он.
– Тебе-то с того что?
– Поглядеть хочу на Брониимира, да на охрану его.
Птах кивнул:
– Не врёт Косой, завтра на базар собрался. Скоро ж праздник, ему посуды надо богатой.
– Значит, завтра и погляжу.
– Ну, бывай, – Птах бесшумно растворился в листве.
Волк захлопнул дверь и разлёгся на соломе. Кто знает, может, прав Любомир, и княжич присмирил гонор Брониимира.
Ещё отроком Волку доводилось встречаться с Брониимиром. Пару раз старший княжич навещал с объездом Охотничий Лог, и уж там он не отказывал себе в свободе и жестокости.
