Kitabı oku: «Дело Ильназа Галявиева»

Пусть из гибели невинных вырастет не новая казнь, но ясная мысль, точное слово.

Лидия Чуковская

Предисловие

Эта книга – самое полное собрание показаний свидетелей и потерпевших, протоколов осмотра места происшествия, результатов различных экспертиз, а также репортажей из Верховного суда Республики Татарстан по делу о массовом убийстве в казанской гимназии №175.

11 мая 2021 года, когда произошло убийство, я работал корреспондентом в одном из казанских изданий, что давало некоторые возможности для сбора сведений и было поводом для знакомства с семьей обвиненного в убийстве. Когда в ноябре 2022 года начался суд, я уже не имел удостоверения журналиста, но по своей воле посетил в качестве слушателя все открытые заседания суда, 46 из 51.

Вместе с Ринатом Галявиевым, отцом теперь уже осужденного, мы провели много часов, делясь информацией: я передавал содержание показаний и экспертиз, которые слышал в суде, он рассказывал о своем сыне, о том, что он сам пережил со дня нападения на гимназию, о свиданиях с Ильназом в СИЗО, конфликтах со следователями, помогал опросить соседей и знакомых ему жителей близлежащих к гимназии домов.

С некоторых пор расстрелы детей в России происходят каждый год, но не получают должного анализа и рефлексии, а чаще всего даже не имеют подробного описания, на котором мог бы основываться такой анализ. Восполнить этот пробел и дать описание произошедшего в Казани – цель этой книги.

Пролог

Ильназ Галявиев родился в Казани 11 сентября 2001 года, в день террористической атаки на башни Всемирного торгового центра в Нью-Йорке. Через семь лет он пошел в школу, номер которой совпадает с номером рейса второго самолета, влетевшего в одну из башен – 175.

Во время учебы в гимназии Галявиев не подвергался издевательствам. Старший брат Инсаф учился в этой же школе на год старше Ильназа, дома братья жили в одной комнате; он свидетель, что над младшим братом в школе не издевались. Друг и одноклассник Ильназа, допрошенный следователями, также подтвердил это; другие одноклассники показали то же. Сам Ильназ на допросах заявил: никто не унижал его в школе и ему было безразлично, был ли там хоть кто-то, кого он прежде знал, будь то учителя или ученики – он выбрал гимназию исключительно потому, что хорошо в ней ориентировался и она была близко от дома.

Учился Галявиев средне, без особого желания. Проучившись в школе 9 лет, в 2017 году он поступил в колледж ТИСБИ на программиста.

В 2020 году студент колледжа ТИСБИ Даниил Андреев, также учившийся на программиста, но на год младше Галявиева, стал называть себя богом, одеваться во все черное, перестал ходить на занятия и застрелился из ружья 10 мая.

В начале 2021 года поведение Ильназа резко изменилось: он начал называть себя богом, одеваться в черное, перестал ходить на занятия, стал грубить родителям, материться и курить. По словам одногруппников, он предлагал им вступить в секту.

Утром 11 мая 2021, накануне праздника Ураза-байрам (Ид аль-Фитр), Галявиев пришел в гимназию №175, которую закончил четыре года назад, на входе выстрелил из ружья в работника школы и скрылся в здании. Через 8 минут он вышел из гимназии с поднятыми руками и сдался стоявшим у входа сотрудникам полиции.

Войдя в здание, полиция обнаружила девять трупов: учителя Венеры Айзатовой в коридоре первого этажа, учителя Эльвиры Игнатьевой в кабинете 206 на втором этаже и семь трупов учеников 8А класса в кабинете 310 на третьем этаже. Все были убиты выстрелами картечи из ружья.

Галявиев признал вину сразу и полностью.

Часть I До суда

Сообщения СМИ о нескольких стрелках

В истории о нападении на гимназию №175 крайне важно то, как она была изначально преподнесена правоохранительными органами и СМИ, потому что во всех первых сообщениях говорилось, что на гимназию напали несколько человек, а не один.

Ильназ Галявиев вышел из гимназии в 9:33. Запомним это и перечитаем первые сообщения о происшествии.

ТАСС сообщает в 9:43:

«Один из напавших на школу на улице Файзи в Казани может удерживать нескольких заложников. Об этом ТАСС сообщил источник в правоохранительных органах. «По предварительным данным, напавший на школу, который в настоящее время находится в здании, может удерживать в заложниках нескольких человек», – сказал собеседник агентства.

По данным источника ТАСС в правоохранительных органах, во вторник два человека устроили стрельбу в школе № 175 в Казани из огнестрельного оружия. Одного из них уже задержали, им оказался 17-летний подросток»¹.

ТАСС путает возраст Галявиева, но различает его, уже задержанного, от второго, который еще находится в гимназии и может удерживать заложников. Эта новость выходит спустя 10 минут после того, как Галявиев вышел из гимназии.

В 10:04 ТАСС сообщает:

«Силовики ликвидировали второго напавшего на школу в Казани на улице Файзи. Об этом ТАСС сообщил источник в правоохранительных органах. «По предварительным данным, второй напавший на школу в Казани, который оставался в здании, ликвидирован», – сказал собеседник агентства»².

Life.ru тоже начинает с новости, что «неизвестные открыли огонь»³. Затем пишет в 9:46:

«Один из открывших огонь в казанской гимназии был ее учеником. Его сообщник заблокирован в здании учебного заведения и удерживает нескольких человек.

Один из стрелков, ворвавшихся утром 11 мая в гимназию в Казани, ранее там учился. По данным источника Лайфа, парню 19 лет. На данный момент он задержан.

Как рассказывает наш собеседник, его сообщник еще не установлен, по предварительным данным, он все еще находится в здании школы и с ним находятся шесть-семь человек»⁴.

Далее издание сообщает со ссылкой на источник в правоохранительных органах, что один из нападавших задержан, но

«вместе с тем очевидцы сообщают о продолжающейся стрельбе и взрывах внутри здания. <…> По данным собеседника, сейчас в здании учебного заведения слышны звуки стрельбы и взрывов. На месте работают экстренные службы. Напомним, двое неизвестных утром 11 мая зашли в гимназию №175 на улице Файзи в Казани и открыли стрельбу»⁵.

В 10:19 Life.ru сообщает, что задержан предполагаемый пособник напавших на гимназию:

«В Казани задержали предполагаемого пособника стрелков, устроивших нападение на казанскую гимназию № 175. Эту информацию Лайфу подтвердил источник в правоохранительных органах. По его данным, им оказался 41-летний Рамиль Мухамедшин»⁶.

«Интерфакс» сообщает в 11:08:

«Сотрудники правоохранительных органов обезвредили второго стрелявшего в казанской школе, сообщил «Интерфаксу» информированный источник.

«Второй стрелявший нейтрализован в одном из классов на четвертом этаже», – сказал собеседник агентства»⁷.

РБК пишет в 11:38:

«В Казани задержан предполагаемый пособник стрелков, напавших на школу № 175, сообщил источник РБК, близкий к ФСБ. Это некий Рамиль Мухамедшин, ему 41 год.

Сотрудники правоохранительных органов отрабатывают связи злоумышленников, личности которых уже известны. «Проводятся мероприятия по установлению всех задействованных в стрельбе лиц», – сообщил источник, близкий к ФСБ.

О задержании 41-летнего Рамиля Мухамедшина, подозреваемого в пособничестве стрелкам, сообщает также Life со ссылкой на свой информированный источник»⁸.

Телеграм-канал Mash писал:

«на гимназию №175 напали два подростка. Одного задержали, второй отстреливается на третьем этаже»; «один преступник побежал в сторону улицы Туганлык, там его поймала полиция»; «второго стрелявшего в гимназии № 175 ликвидировали в здании школы».

Когда вечером того же дня глава Татарстана Рустам Минниханов вместе с министром здравоохранения России Михаилом Мурашко и министром просвещения России Сергеем Кравцовым обходили раненых детей в детской республиканской клинической больнице, они все еще говорили о нападавших во множественном числе.

Рамиль Мухамедшин

41-летнего Рамиля Мухамедшина, задержанного и объявленного пособником напавших на гимназию, продержали в отделении полиции два часа, после чего отпустили.

«Сообщалось, что вместе с Ильназом Галявиевым был задержан то ли его подельник, то ли координатор. Мы выяснили, как все было на самом деле. 41-летний Рамиль Мухамедшин был задержан сотрудниками полиции по подозрению в пособничестве Ильназу Галявиеву. Мужчину задержали неподалеку от школы. По данным источника в правоохранительных органах, мужчина был в алкогольном опьянении.

В день стрельбы в некоторых СМИ прошла информация, что второй задержанный мог иметь непосредственное отношение к трагическим событиям в гимназии и являться подельником Галявиева. Однако оснований держать его в отделении, судя по всему, полицейские не нашли.

По данным Лайфа, Мухамедшина отпустили уже спустя два часа. В отделение его доставили вчера в 11 часов, а в 13:40 он уже вышел на свободу»⁹.

Еще раньше, чем отпустили Мухамедшина, из интернета пропала его фотография, опубликованная в том числе главредом Russia Today Маргаритой Симонян в своем телеграм-канале. Не осталось буквально ни одной фотографии.

За все время Мухамедшин ни разу не прокомментировал свое задержание, не пожаловался на ущерб своей репутации; ни один журналист ни разу не попытался взять у него интервью или комментарий. Они пообщались с учителями, директором школы, родителями Ильназа и родителями потерпевших, очевидцами, жителями близлежащих домов, но ни разу никто не поговорил с Рамилем Мухамедшиным.

После того, как я перед началом суда над Галявиевым публично выступил со статьей о противоречиях в этом деле, со мной на связь вышли многие люди, которые заверили, что помнят фото Мухамедшина и смогут его найти, но никто не смог. Ветка форума, где обсуждалось дело Галявиева и была опубликована фотография Мухамедшина, оказалась заблокирована.

Позже я объявил денежную награду за его фото, но никто так и не смог его разыскать.

В ходе суда над Галявиевым Мухамедшина не вызывали свидетелем, его фамилия не была названа ни разу.

Ринат Галявиев

Когда я впервые увидел Рината Галявиева, была уже осень. Мы встретились на автобусной остановке неподалеку от 175-й гимназии. Момент испытующей неопределенности – он или нет? – и мы пожали друг другу руки и ушли с освещенного проспекта в темноту дворов. Ринату 55 лет, он работает водителем и предпочитает говорить по-татарски. Отныне он мой проводник в мир местных жителей, свидетелей и очевидцев.

В последующие месяцы мы не встретили здесь ни одного человека, который бы считал, что его сын напал на гимназию один, и ни одного человека, который бы выразил неприязнь к Ринату как к отцу стрелка. Как без обиняков сказала ему мать одного из раненых детей, «если бы люди верили, что Ильназ был там один, вас давно бы уже застрелили».

Ринат рассказал, как пережил 11 мая. «Сами следователи нам в первые дни доказывали, что их было трое. В первый же день показывали фото человека, она была подписана «Рамиль Мухамедшин». Якобы он у нападавших был за старшего. И еще через два дня снова приходили к нам и все еще показывали эту фотографию. Следователь сам рассказывал, что одного нападавшего застрелили, а третьего не смогли поймать. А потом они сказали, что просто ошиблись, что Ильназ все сделал один».

Ночью 11 мая Рината привезли на допрос в первый отдел по расследованию особо важных дел следственного комитета на улице Наки Исанбета, 57. По его словам, на полу в кабинете, где его допрашивали, лежало три ружья и куча патронов.

– Чьи это ружья? – спросил Галявиев.

– Казанских стрелков, – ответил ему следователь.

Через полтора года, когда в конце судебного следствия старшего Галявиева допросят в суде как свидетеля, он повторит все это и назовет фамилию следователя – Королева. «Королева, – деловито запишет у себя судья Айрат Миннуллин. – Мы можем вызвать ее в суд и опросить». Но никого не вызовет и не опросит.

Соседи

Ринат показал мне их старую квартиру, в которой Ильназ несколько месяцев перед нападением жил один. Квартира пуста, ходим в обуви – еще не окончен ремонт: отец перестелил полы и переклеил обои после попытки поджога в день нападения (якобы сын, уходя на убийство, подпалил помещение) и последующего обыска с выламыванием подоконников.

Из окна квартиры видна 175-я гимназия.

Когда мы вышли, Ринат постучал к соседям. Открыла девушка, молодая мать.

«Я и не знала, что он один живет, пока сосед не поднялся по поводу шума. Что Ильназ шумит, я тоже слышала. Каждый день был какой-то шум, как будто гантели падают. Сначала вот такой звук металла, а потом стук такой тупой, как об стенку или об пол.

Мы подумали, что он спортом занимается, но это было с периодичностью: 3-4 часа проходит – стучит, еще 3-4 часа проходит – опять, и так постоянно.

А дверью хлопать он начал еще раньше. Вы все тихо ходили, – обращается к Ринату, – вообще неслышно было, а он прямо агрессивно закрывал двери, стены сотрясались.

В феврале, когда я после родов приехала домой, он уже дверью сильно хлопал. Я думала, ему мешает плач моего ребенка маленького, связывала с этим.

Я после какого случая узнала, что вы переехали – когда поднялся сосед из-за шума. Это было 10 мая, в ночь перед нападением. Сосед говорит: «Ты перестанешь шуметь или нет?» У них произошла словесная перепалка; Ильназ говорил уверенно, нагло. Сосед сначала нормально с ним начал разговаривать, а в итоге они на повышенных тонах поговорили. Ильназ ему еще сказал: «Вы мне мешаете, музыку слушаете». На что сосед сказал: «Какую музыку? У меня даже проигрывателя нет».

Честно – мы Ильназа боялись. Я думала, он или наркоманом стал, или что-то такое».

Конфликт по поводу шума в ночь перед нападением был у Ильназа и с другим соседом. В этот раз Ильназ сам пришел жаловаться на шум. «Он пришел, стучит, говорит: «Че шумите?». Я подошел к двери, но дверь не открывал, говорю: «Все давно спят уже, никто не шумит, иди спать». Он ушел. Шумел ли он сам – мне не слышно, у меня с другой стороны квартира».

В один из вечеров жительница дома рассказала, что за неделю до нападения на гимназию столкнулась в подъезде с Рамилем Мухамедшиным – человеком, позже задержанным как пособник Галявиева в нападении на гимназию.

– Этот человек был один. Я стояла внизу, ждала лифт наверх, а он вышел из лифта. Он так посмотрел на меня, я даже испугалась его взгляда. А потом, когда показали его фотографию, я его узнала. Писали, что он связан с Ильназом. На фотографии точно он был.

– Вы про него рассказали следователям?

– Я про него ничего не сказала. Испугалась. Не столько за себя, сколько за семью боюсь. Он же на свободе. Кто знает, что он сделает. Глаза такие злые были, я аж отпрянула от него.

Ринат рассказал мне, что был в соседнем доме у родителей одного из раненых в гимназии детей. По словам Рината, они приняли его хорошо и были убеждены, что у Ильназа были сообщники.

Спустя несколько дней мы встретились с отцом этого раненого мальчика во дворе дома. Ринат не предупредил обо мне и по факту представил своим знакомым; бывший милиционер взглянул на меня недоверчиво. Во время нападения на гимназию он был дома; услышав выстрелы и взрывы, побежал к школе. Там он увидел Ильназа, лежащего на асфальте, на него уже надевали наручники. В это время на третьем этаже гимназии раздалось три выстрела.

– Они нас всех могут по одному перебить, – сказал он нахмуренно.

Затем рассказал, что их с супругой телефоны прослушиваются, так как следователям становится известно содержание их домашних разговоров, и теперь они говорят о происшествии, только оставив телефоны в другой комнате.

Я спросил, что рассказывает о происшествии сын.

– Ничего. К нему подойти невозможно, он как ежик, – ответил отец.

«Как ежик» – через год я услышу это сравнение на суде в показаниях его сына: так он опишет, в какой позе лежал на полу, пока его расстреливали в спину картечью.

То была наша первая и последняя встреча: больше этот человек не выходил на связь с Ринатом, не брал трубку и не открывал ему дверь.

Генерал Лавров

В июне 2021 года судебно-психиатрическая экспертиза в институте Сербского в Москве признала Ильназа Галявиева невменяемым и заключила, что он страдает хроническим расстройством «параноидная шизофрения». Следовательно, он не мог сам нанимать себе адвокатов или отказываться от них – это могли делать только его родители.

В октябре Ильназа отправили на повторную экспертизу в 6-ю психиатрическую больницу Петербурга. Оттуда он написал родителям письмо:

«Сразу начну с важной новости, эксперты посчитали меня вменяемым, поэтому мне срочно нужно встретиться с адвокатом! СРОЧНО!!! Пожалуйста, свяжитесь с ним, и пусть он немедленно вылетает сюда, в СИЗО, в котором я сижу, СИЗО называется «Кресты». Необходимо поговорить с ним про ту ситуацию, что сложилась после экспертизы, про еще одну повторную экспертизу».

На почтовом штампе письма указана дата: 02.11.2021, адрес отправления: Санкт-Петербург, улица Колпинская, дом 9, строение 1. Официально экспертиза будет подписана 12 октября, эту дату ее проведения позже назовут в суде.

В конце октября 2021 руководитель следственной группы по делу о массовом убийстве в гимназии №175 генерал-майор Александр Лавров встретился в Казани с отцом и матерью Ильназа Галявиева и в присутствии местного полковника СК Алексея Парамонова предложил им отказаться от нанятых адвокатов. По словам Рината Галявиева, Лавров стучал кулаком по столу и кричал: «Ваш сын убийца! Зачем вам адвокат?!» Уговоры продолжались 40 минут, но родители не приняли предложение Лаврова. Вместо этого Ринат сделал Лаврову встречное предложение: показать видеозаписи со школьных камер, на которых видно, как его сын убивает детей, и тогда он сам откажется от адвокатов. Лавров не согласился.

Через день Лавров снова пригласил Рината Галявиева и показал ему написанное рукой его сына заявление об отказе от адвокатов. Поскольку вторая экспертиза признала Ильназа вменяемым, он теперь имел на это право. «Вот, вы не отказались, а ваш сын отказался», – довольно сказал молодой генерал. Лавров был в гражданской одежде и в надвинутой на глаза кепке и остроносых ботинках показался Ринату похожим на бандита. «Взгляд у него, как на фото у Гудериана, который в 41-м под Москвой стоял», – вспоминает Ринат.

Так следствие устранило независимых игроков, фигура замкнулась, и больше некому было указать на противоречия в обвинении. Это могли сделать только потерпевшие, но, как показал суд, они хотели лишь скорого осуждения Галявиева и завершения процесса.

Интервью с родителями Ильназа

Редакция, в которой я работал на момент расстрела детей, не разделяла мой интерес к делу Галявиева. «Криминал – не твоя тема», – сказал один редактор; «У Минниханова скоро выборы, нас просили пока не поднимать эту тему», – сказал самый главный. «Мы не хотим сесть на бутылку», – признался другой. «Это татарские националисты?» – предположил четвертый о тех, кто подвергал сомнению официальную версию произошедшего.

Когда я стал получать информацию от Рината, ее редактировали так, чтобы она согласовывалась с позицией следственного комитета, чем подрывали доверие Рината ко мне. Какие-то вещи они вообще отказывались публиковать, но перепечатывали без проблем, если эта информация всплывала в других СМИ.

Позже, после начала процесса, никто из моих коллег не написал ни строчки о противоречиях, оглашенных в ходе открытых судебных заседаний. В моей же голове дело Галявиева занимало все больше места, постепенно вытеснив все остальное.

В декабре 2021 редакция согласилась на интервью с родителями Галявиева, потому что конкурирующее издание пригласили на продление меры пресечения Ильназу и позволили задать ему вопросы на камеру. Никаких других журналистов не пригласили, что нарушило негласные правила игры и требовало отмщения.

В конце декабря я впервые пришел домой к родителям обвиняемого. Галявиевы – обычная татарская рабочая семья. Отец водит машину днем, мать пересчитывает деньги в банке по ночам. Старший сын тогда оканчивал Казанский университет. В квартире чисто, светло, опрятно, на шкафу в гостиной сувениры с кораническими изречениями, четки, на самом верху – портреты обоих братьев, когда они были еще малышами.

В углу – зеленый баян.

– Играете?

– Да, играю. Но не очень красиво.

В этот день я впервые увидел Наилю Галявиеву, мать Ильназа. Она выглядела совершенно разбитой, уничтоженной.

«Все началось после Нового года, с 2020 на 2021. Новый год мы отмечали всей семьей, он тогда был совершенно нормальный. И уже после этого в январе появилась агрессия. Они с братом жили в одной комнате. Ильназ начал выгонять Инсафа, мешал ему спать. Слово за слово, они начинали драться. Потом начал называть меня по имени, и отца тоже.

Мне тоже спать не давал. Я же работала при банке в кассово-инкассационном центре. Мы ночью пересчитывали деньги, которые привозит инкассация. Днем мне надо было спать. А Ильназ стал ходить и специально хлопать дверью в комнату, дверцами шкафов. Или ночью зайдет в нашу с мужем комнату, в полночь, и смотрит куда-то вдаль. У нас еще часы напротив двери стояли, я сначала думала, на часы, что ли, смотрит?

Тогда он уже начал называть себя богом. Я это всерьез не восприняла, посмеялась только: «Улым¹⁰, какой уж ты бог!»

До этого он всегда был послушный, чистенький, аккуратный. Стол пока не протрет, не сядет. Пишут, что он сейчас руки на себя накладывать пытается, что склонный к самоубийству. Мне трудно в это поверить, ведь он всегда так боялся смерти! У него родинок много, например, так он боялся, что у него от загара может развиться рак. Телефон никогда в комнате не держал и брата тоже заставлял на ночь выносить телефон на кухню, чтобы не было облучения. На права тоже не хотел учиться, потому что много аварий, боялся убиться».

«В деревне у дедушки он всегда работал, безотказный был парень. В деревню мы постоянно ездим, в выходные, в праздники, летом они всегда с братом там, в каникулы», – добавляет Ринат.

«Всегда мне помогал убираться. И в один момент совершенно изменился. Раньше поест, скажет: «Рәхмәт, бик тәмле булды»¹¹. А тут: «Говно ваша еда!» Один раз вообще начал петь какую-то тюремную блатную песню, откуда только взял, никогда такие песни не слушал ведь».

«Еще курить начал. Тоже после Нового года заметили. Сначала вот эти электронные сигареты, потом уже обычные. И все «пофиг» ему, это его любимое слово стало, что ни скажи, все «пофиг». В последний раз мать сама стригла его, потому что он попросил коротко себя побрить, как будто в армию уходил. Мол, ему пофиг, что сверстники скажут. Говорил ему, давай машину куплю – нет, ничего не надо».

«Я не знаю, что с ним произошло. Я уж и ругала его несколько раз, почему он таким стал, сама плачу, сама кричу: «Ну что случилось с тобой, почему у тебя такие глаза?»

«Единственное, что я могу припомнить: он мне сам рассказывал, как в колледже какой-то парень достал нож. У них там одни мальчики в группе. Ильназ сказал мне, что все разбежались, и только он один не побоялся. Сказал, что после этого почувствовал себя сильным,– вспомнил отец. – У него был последний год в колледже, но он еще в сентябре сказал: «Давай, я уйду». Я говорю: «Улым, 40 тысяч даем же каждый год, доучись уж, получи документ». А он говорит: «Я вам эти деньги отдам».

«Мы до этого купили квартиру, делали там ремонт. После Нового года Ильназ стал торопить нас, давайте, переезжайте. Сказал: «Если вы не уйдете, я сам сниму квартиру». В итоге мы переехали, сначала Инсаф, потом мы. Все говорят, что мы оставили Ильназа, но это неправда. Два-три раза в неделю мы ходили к нему. Готовила ему еду, убиралась. И он абсолютно нормально себя вел, глаза стали прежними. Наверно он злился, чтобы нас выгнать из квартиры».

«В конце февраля мы окончательно переехали. Он просто нас вынудил, мешал Наиле спать. Мы даже подумали, что он из-за квартиры на нас так злился, потому что мы всегда говорили, что оставим ее старшему брату. Даже обрадовались, что если он только из-за этого так себя вел. Мы же не против, пусть бы он жил».

«3 мая пришли к нему в последний раз. Еду приготовили, привезли картошку из деревни. После этого он запретил нам приходить, сказал, сам все сварит. 10 мая отец созванивался с Ильназом, предупредил, что я приду на следующий день. А он сказал: «Пускай мама не спешит». Сказал, чтобы приходила в полдвенадцатого, не раньше. 11 мая я заготовку сделала, голубцы, чтобы отвезти Ильназу. Вдруг мне сын говорит: «Там в школе стреляют». Я сразу подумала: ведь у нас оружие есть. Заготовки взяла и с сыном на такси поехала. Пришли туда, а возле двери уже полицейские стоят. Десяти часов не было еще, наверно. Я сама открыла дверь своим ключом. Там все было в дыму, но открытого огня я не видела. Потом уже полицейские нас вывели и посадили в полицейскую машину.

Они нам не сказали, что произошло. У сына телефон был, он смотрел в интернете и мне сказал. Потом у нас отобрали телефоны. Сидели в одной машине, потом в другой, потом нас повезли на Гвардейскую, потом на Патриса Лумумбы, потом обыск в квартире был: сначала в одной, потом в другой. Когда нас увезли в следственный комитет на улице Наки Исанбета, была уже ночь, полчетвертого утра».

«На следующий день снова поехали туда, на Наки Исанбета. Купили одежду для Ильназа: тапочки вьетнамские, свитер спортивный, и вот он полгода ходил в этом. Даже в Казань из Петербурга в этом же приехал. Вот только недавно переоделся в другую одежду, которую мы передали.

Всем нашим родственникам, знакомым, коллегам звонили, характеристику на меня брали. Даже с нашей деревни троих человек опросили, мол, какая у нас семья.

Я думал, меня самого посадят, каждый раз в следственный комитет без машины ездил. Нас даже полиграф заставили пройти. Например, знали ли мы, что Ильназ собирается атаковать школу, такого рода вопросы».

«Мы узнали про оружие, только когда он уже сейф купил, мы в это время уже в другой квартире жили. Сейчас, говорит, мне сейф привезут. Самих росгвардейцев мы не видели, Ильназ сказал, что они приходили. Я сама до последнего была уверена, что оружие ему не дадут. Он буквально в апреле получил оружие и мне его показывал. Говорит, в июне вместе с отцом пойдем на кабана».

«Я проверял потом, действительно, в июне охотятся на кабана. Охотничий билет был у него. Рассказывал, что сам привез ружье из Йошкар-Олы на автобусе».

«Сами мы ему ни копейки денег не давали. Он сказал, что заработал в какой-то игре».

Незадолго до интервью Ринат впервые за 7 месяцев попал на свидание к сыну.

«При встрече он мне сказал: «Эти¹², почему ты не сдал меня в дурдом, я бы здесь не оказался тогда. Я ему говорю: «Улым, как уж я тебя своими руками в дурдом сдам». Сейчас он больной человек. Одна рука дрожит у него почему-то. Я спросил, в чем дело, он говорит, все нормально, а сам руку прячет от меня.

Про 11 мая он сказал, что не помнит тот день. Говорит, все как в тумане. Там и спросить ничего толком нельзя: у него за спиной стоят, у меня за спиной стоят тоже. Прямо сказали, если буду спрашивать лишнего, выгонят¹³. В письмах спрашивает, как у нас дела, переживает, как к нам относятся люди. Просит книги ему передать, еду».

В конце интервью родители попросили прощения у родителей погибших и раненых детей.

Я сдал это интервью и вскоре уволился из газеты.

Вызов к следователю

Через два месяца после выхода интервью мне позвонил следователь по фамилии Усербаев и попросил явиться к нему для дачи пояснений в связи с вышедшим материалом.

Я опоздал на три часа, но пришел в управление следственного комитета по Вахитовскому району Казани возле железнодорожного вокзала.

Усербаев моложе меня и вместо правого уха у него шрам. Он объясняет, что Ильназ Галявиев якобы просит привлечь меня к уголовной ответственности за публикацию фрагмента его письма родителям. Речь о фрагменте, в котором Ильназ просит срочно прислать к нему адвоката, так как экспертиза признала его вменяемым. Накануне Усербаев уже вызывал к себе родителей Галявиева, бывших адресатами письма. Они объяснили, что дали свое согласие на его публикацию. Поэтому, сообщил мне следователь, в моих действиях нет состава преступления, но взять у меня пояснения он обязан – «чистая формальность».

Я рассказал обстоятельства: познакомился, договорился, встретился такого-то числа, записал, набрал текст, такого-то числа передал редактору. Показал скриншот переписки с Ринатом, где он дает согласие на публикацию. Усербаев распечатал скриншот, приколол степлером к объяснительной, верно, но с ошибками записанной с моих слов, и попросил перевести несколько фраз из попавшей в скриншот переписки.

– А то у нас тут с татарским плохо, – объяснил он, записывая перевод ручкой поверх распечатки.

Позже я узнал, что подобные заявления якобы от Галявиева получили очень многие, кто проявлял интерес к его делу, и даже те, кто проживал за пределами России, в СНГ. О деятельности этих людей и самом их существовании Ильназ, находясь в СИЗО, конечно, ничего знать не мог.

Рассказ учителя

«Когда стрелять начали, мы закрыли двери. У меня ребенок стал проситься в туалет, но я не пустила, так как отчетливо слышала, что выстрелы раздаются на третьем этаже.

Взрывов я помню два: один очень сильный, от него стены тряслись, а другой глухой.

У меня жизнь остановилась. Тогда казалось, что все очень долго, казалось, что никогда не закончится.

Точно скажу, что выстрелы были после задержания Галявиева.

Сразу после эвакуации мне назвали три фамилии нападавших и спросили, не преподавала ли я у них. Одна фамилия была Галявиев, остальные я не запомнила.

Учителя все знают, но не могут идти против системы».

Отец потерпевшего

«Я думаю, организаторы живы и на свободе. Это подтверждают события и самое последнее в Ижевске. Я боюсь повтора этих событий, что моя семья погибнет.

Сначала следователь сказал мне расписаться в отказе от ознакомления с делом, но потом сказал: «Можете прийти и изучить».

Многие умалчивают детали, которые не соответствуют тому, что указано в деле.

Власть сильнее, и журналисты им не помеха.

На одном из собраний с родителями было сказано, чтобы ничего не выходило за пределы Татарстана.

На суде я сам не буду ничего спрашивать, пусть спросит кто-нибудь другой».

_______________

4 ноября 2022 года, за пять дней до начала суда над Галявиевым, я опубликовал в своем блоге статью, в которой обобщил основные известные мне на тот момент противоречия. В этот же вечер мне позвонил скрытый номер, после чего я стал замечать, что в моем телефоне начала забиваться память, мессенджер Telegram стал прибавлять почти по гигабайту в час. После обновления программного обеспечения телефона проблема исчезла, но в дальнейшем повторялась еще несколько раз.