Kitabı oku: «Преподавая журналистику. Записки и уроки», sayfa 2

АМОРАЛКА

Раньше вода не была мокрее. Но морально-этическая тема в советской журналистике точно была. На ней ковали «гвозди» районные газеты и центральные издания.

Миллионы читателей ждали публикаций на эту тему от Татьяны Тэсс («Известия»), от Евгения Богата («Литературная газета»), от Инны Руденко («Комсомольская правда»). Один московский спецкорр школы Аджубея мне назвал причину сверхпопулярности его газеты: «Каждый материал должен быть хоть чуточку на моральную тему. Про то, как жить».

Недавно я повторила эту заповедь своей ученице и дала ей списочек таких тем, основанных на свежем жизненном материале. Девушка предложила их редакции газеты, с которой сотрудничала. Ей было сказано: «Неформат».

Для множества современных изданий – неформат. У отказа находятся основания: мораль сейчас у каждого своя, приватизированная, а общественная закрыта на переучет. Соответственно, и тема закрыта.

Но как же быть с запросами аудитории? Качественные СМИ нашли выходы: вывели востребуемый жизненный материал под углы зрения экономики, права, психологии. Помните заседания судов на нескольких телеканалах? А публичные консультации психотерапевтов? «Новая газета», «Российская», канал «Россия K» также рассматривают «портреты явления» с позиций социологии и культуры. Прямых упоминаний о морали как бы принято избегать, но уроки ее продолжаются.

Другие – увы, многочисленные! – СМИ пожелтели, пустились во все тяжкие и наловчились удобрять свою аудиторию нечистотами. Это АМОРАЛКА ОБЫКНОВЕННАЯ, продукция медиадельцов с ограниченной социальной ответственностью. С этим все ясно. Труднее распознается АМОРАЛКА РАФИНИРОВАННАЯ – вранье, маскируемое под документальность или аналитику. Этого тоже много.

Мне думается, что даже неплохих журналистов подталкивает к сползанию в эти черные дыры одно модное убеждение: современному человеку моральные правила не нужны, он сам себе порядочный. И не надо никому выставлять оценки по поведению, не надо подпирать шатающиеся моральные ценности; достаточно одной установки: не мешай другим и делай все, что хочешь.

На этих основаниях выработался удобный формат для замены бесед и размышлений о морали. Это рекомендации узких специалистов на простом языке и в мелкой нарезке. Под завлекательными рубриками типа «Ты и я» выдаются советы: как содержать и удерживать партнера, как без скандала расстаться с любовницей, как укротить свекровь, как увернуться от альфонса… Ни в коем случае не нравоучение, только обучение успешным действиям. Никаких рассуждений о верности, о доброте, о долге… как будто ничего такого вообще нет и не было. Реально полезная информация, без грязи, но все равно – аморалка, АМОРАЛКА ПРИНЦИПИАЛЬНАЯ.

Потому что аморалка – это не только безобразное поведение, это и сознательный отказ от морали, отрицание самой ее необходимости.

Такое уже бывало в истории, когда мораль разрушалась, осмеивалась, отменялась… и возвращалась ОБНОВЛЕННОЙ. Тогда выдвигались вперед подходящие жанры: эссе, проблемный очерк, обозрение нравов, фельетон… Я предполагаю, что раньше других войдет в силу очерковая корреспонденция. Потому что она содержит в себе поучительную историю и легко впишется в развивающиеся форматы лонгрида.

Авторам таких текстов светит впереди хорошая журналистская карьера. И я без насмешки слушала на творческом конкурсе заявления абитуриентов о том, что они собираются воспитывать население.

А что? Знаете, на какие темы они пишут сочинения перед ЕГЭ? «Верность и измена», «Месть и великодушие», «Почему люди предают мечту»…

Пусть они пишут.

НЕ ПО-ДЕТСКИ

Ребенок окончил среднюю школу, теперь его нужно провести в высшую. Хочет поступать на журналистику? Профессия не из перспективных, спроса на нее нет и не предвидится… Ну да ничего, сейчас полстраны работает не по диплому. Главное, чтобы поступил… Это родители. Типичная позиция.

Ребенок хочет учиться дальше. Думает, что станет журналистом – через четыре года, через шесть, если с магистратурой. Когда будет диплом. Может быть, родители купят ему сайт… Это человек 17 (семнадцати) лет. Каких много.

Представляют себе приход в профессию примерно так, с минимальным юнкоровским опытом, по-детски. За 12 лет, что я готовила абитуриентов к творческому конкурсу, ни один у меня не спросил: а можно иначе?

Я сама, без вопросов, рассказывала о том, что в журналистике работает много людей, пришедших из разных других профессий. С образованием инженерным, педагогическим, военным, с разными дипломами и с полезным опытом. И время до перехода в СМИ у них не потерянное, для журналистики очень ценно то знание разных сторон жизни, с которым эти люди пришли.

Абитуриентам это было не очень интересно. Это же про совсем других людей, взрослых, по детским представлениям, почти что старых.

Тогда я рассказывала о ровесниках моих слушателей, выпускниках школы. Эти ребята хотели быть журналистами, но поступить в вуз на эту специальность сразу после школы в их время было нельзя. «Журналисты – сословие людей государственных», их дело не детское. Необходимо было сначала поработать на производстве или отслужить в армии; можно было и учиться, но «без отрыва»… Я проучилась первые два года на вечернем отделении журналистики, работая на полиграфической фабрике. Моим однокурсником был рабочий парень с «Ростсельмаша», будущий Генеральный на «Дон-ТР»… В редакции молодежной газеты, куда меня приняли за три месяца до защиты диплома, каждый второй корреспондент доучивался заочно. Так вырастали толковые журналисты.

Да, это было в другое время. Другой путь к профессии. С большим преимуществом для 17-летних – возможностью повзрослеть, проверить свой выбор. А сегодняшние выпускники 11 классов могли бы пройти таким же путем, уже добровольно?

В ответ – молчание. Может быть, кому-то и хотелось… Но… где работать до 18 лет? А родители – разве они разрешат?! Дети такого не могут себе представить.

Но не все. Есть смелые и самостоятельные люди, которые не спешат пересаживаться со школьной скамьи на студенческую. Дают себе время подумать, познакомиться с будущей профессией поближе.

Могу рассказать о начинающем фоторепортере, который до поступления на журфак отслужил в армии, а время до призыва потратил на освоение компьютерных программ, нужных для фотодела. Знаю девушку из очень обеспеченной семьи, у которой был выбор – сразу поступать в Москве или год отучиться в заграничной арт-студии. А она устроилась (по знакомству) ночной санитаркой в детское отделение онкологии. Считает, что должна была больше узнать о жизни и смерти, прежде чем начинать свой проект…

Баллы ЕГЭ действительны четыре года, за это время можно сдать и что-то еще, чтобы расширить выбор мест учебы. Вот что на самом деле не стоит откладывать: думать о том, как будешь входить в профессию. Сейчас ведь спрашивают сначала об опыте работы, а потом смотрят на диплом…

Мне написал студент первого курса из числа моих «подкурсников». Советовался. Его учеба в университете разочаровала: очень мало времени уделяется практической журналистике, совсем мало! Да, есть там такой подход: на первом месте фундаментальное образование, практика – на десятом, «у нас не ремесленное училище». А если человек хочет быть журналистом сейчас?

Перебирает варианты. Начинать работать по специальности можно только внештатником, на подхвате у 2—3 изданий, или бесплатным стажером, фрилансером… Делать на компьютере свое микро-СМИ… Нащупывать свои темы, открывать для себя источники информации, начинать понемногу зарабатывать… С учебой на дневном отделении университета это сочетается плохо. Может быть, есть смысл перейти на заочное? Или стать отличником и заслужить право на учебу по индивидуальному плану, при свободном посещении лекций? Говорят, это возможно…

И еще: фундаментальное образование для журналиста сейчас не обязательно на базе филологии. Если нужно для дела, то возможен дальний прицел на магистратуру по политологии, педагогике, философии…

Решение этих вопросов и есть ПОСТРОЕНИЕ СОБСТВЕННОЙ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЙ ТРАЕКТОРИИ. Это трудно. Это интересно. Ответственно. Перспективно…

Это не по-детски.

Я считаю, что об этом нужно говорить со школьниками в юнкоровских студиях, на подготовительных курсах. Едва ли они изменят свои планы, но знать о возможных путях им полезно. Расскажу – и в заключение пожелаю им на творческом конкурсе ни пуха ни пера, не опасаясь, что дети могут меня послать к черту.

ПОПУТЧИЦЫ

В предыдущей заметке я упомянула о студентах, которые теряют желание быть журналистами. Хочу эту тему продолжить – и закрыть для себя, чтобы больше не думать о тех, кого я ничему не научила.

Таких очень много, в основном, девочек, приятных во всех отношениях… кроме отношения к будущей профессии. Я про себя называла их попутчицами, потому что они малую часть своей жизни проходят рядом с журналистикой, а потом сворачивают в разные стороны. Молча решают: «Я не хочу быть журналисткой, я буду кем-нибудь другим… потом. А пока надо жить студенческой жизнью и брать от нее все». К третьему курсу верными выбранной профессии остаются человек пять в группе, только они реально и учатся журналистике. Я их про себя называла своими курсантами. Работала с ними и ради них.

А попутчицы, между прочим, могли совсем неплохо успевать по историческим и филологическим дисциплинам. Бывали активными в общественной жизни факультета. Можно было надеяться: вот подрастут эти девочки в университетской среде, устроятся на работу где-нибудь в гуманитарной сфере, а то и в бизнесе – ведь есть у них свои (другие) способности, которые еще могут развиваться? И дай им бог хороших женихов, жены и мамы с высшим образованием повышают общую культуру населения…

Так что же тогда я имею против попутчиц?..

…Вот сидят они у меня в аудитории… По Булгакову – тихо сидят, не шалят, никого не трогают, починяют примус, а по жизни – ломают мне учебный процесс. На практических занятиях я могу работать только с моими курсантами. А попутчицы в обсуждении материалов не участвуют, вопросов не задают, своих рукописей не приносят. Зато в последний день перед сессией заваливают меня своими работами сразу по всем жанрам – это слабые, невнятные тексты, в сущности, черновики. И уже нет времени их анализировать, объяснять, в чем ошибки, отдавать на переделку. И мне стыдно, досадно, что приходится за вот это все ставить зачеты, иначе – скандал, почти вся группа не допускается к сессии! Попутчицы берут свое количеством, толпой.

Их отчеты по практике, которые должны быть сданы в первую неделю учебного года, появляются на кафедре – как ни напоминай, чем ни угрожай – только в декабре. Часы в расписании, выпрошенные у деканата для обсуждения материалов практики, пропадают впустую. Наконец – здравствуй, Новый год! – образуется гора папок с отчетами. По тому, чьи папки, можно предвидеть, что там окажется. Точно попадутся рукописи, извлеченные из компьютера. Хвалебные характеристики, выданные за красивые глаза и пару фитюлек. Приличный текст, якобы под псевдонимом – а содержания «автор» не помнит… Мои курсанты на подлог не пойдут, показывают честную работу. А от попутчиц случалось получить и полностью купленную практику. В случае, когда я смогла точно доказать плагиат и поставить вопрос о профнепригодности, виновница получила… на кафедре устный выговор и направление к другому преподавателю…

Она факультету нужна. Таких и при бесконечных задолженностях не отчисляют до последнего, ведь от количества студентов зависит количество преподавательских ставок. К тому же некоторые еще за обучение платят. И на бюджете можно держаться бездарным и ленивым; во многих вузах так. Возможно, раздавая бесплатно ВЫСШЕЕ ОБРАЗОВАНИЕ БЕЗ ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО, государство решает какую-то важную социальную задачу. Не знаю. Но это несправедливо, неправильно, что не пригодные к профессиональной работе выпускницы получают такие же дипломы, как мои курсанты, уже начавшие реально работать в журналистике.

Если бы я была САМОЙ ГЛАВНОЙ, главнее ректора, я бы максимально облегчила для попутчиц переход к другому гуманитарному образованию. Еще открыла бы для них рядом, на своем факультете, полезные факультативы и дополнительные специализации – например, по делопроизводству, социальной работе… Но оценки (а не одни зачеты) по практической журналистике можно было бы ставить только реальные, с плохими квалификация «журналист» присваиваться не должна и путь в магистратуру по журналистике должен быть закрыт. А другие пути для попутчиц пусть будут открываться скорее и легче, я желаю им добра.

Коллегам, которые сейчас их учат, сочувствую.

О ПОТРЕБНОСТИ В ЖУРНАЛИСТИКЕ

Где-то в пятом классе? Или даже раньше? Или немного позже? В школе… С парты на парту незаметно передавали маленькую записную книжку, у нас такую называли анкетой. Там были жизненно важные вопросы: «Кто тебе нравится?», «Кто самый красивый?», «Какая кличка подходит физруку?», «Можно ли простить измену в любви?»… Каждый вписывал ответы (без подписи). Еще там были афоризмы («Звонок с урока – песня счастья»), фотографии киноартистов и – по памяти, с ошибками – любовные стихи Симонова и Асадова. А также правила: сколько нужно дружить до первого поцелуя. И образцы поздравлений, приписываемые почему-то Есенину: «Сколько в мире океанов, сколько в них песку, столько радости желаю на твоем веку»…

Помните такое? А случалось ли учителям замечать и изымать это? Педагогам из моей семьи и коллегам из гимназии случалось. Я сразу вернула книжку, не открывая, и мне на выпускном дали ее почитать. В разные времена и в разных школах такой самиздат имел место. В XXI веке под партами ходили уже листки, которые назывались «чаты»…

И вот что любопытно. Одновременно существовали официальные школьные и классные стенгазеты, печатная «Пионерская правда» и настоящий журнал «Пионер». Но все это для ребят была не та журналистика. Своей была самодельная секретная ПРЕДЖУРНАЛИСТИКА с необходимыми главными функциями.

Передача новостей главной функцией не была – новости расходились по школе слухами.

Важнее была фиксация информации. То, что уже сто раз обсуждалось, проговаривалось при межличностном общении, должно было быть закреплено на материальном носителе. Тогда это закон. А кому закон не писан, тот, как известно…

Затем – коммуникация нового, уже подросткового, уровня. После начальной школы почти все в классе входили в сознательный возраст, когда требуются средства формирования общественного мнения, выработки своих правил поведения. «Анкеты» были своего рода «моральными еженедельниками», только рукописными, допечатными.

И даже образовательная функция осуществлялась, не смешиваясь с обычным учебным процессом. Те самые законы и правила часто передавались в виде цитат из классиков… или кратких списков главных книг.

И еще. Журналистика обладает способностью объединять, сплачивать людей в круг единомышленников, в партию, в коллектив. Я наблюдала, как еще до начала первого учебного года (в колхозе, на уборке помидоров) или просто в первом семестре первокурсники с увлечением творили СВОЮ стенгазету; потом, перезнакомившись, к этому делу охладевали. И не только журналисты, у физиков газеты бывали не хуже.

Из всего этого, по-моему, следует, что на каком-то этапе социализации журналистика бывает реально нужна подрастающим людям. Сейчас, когда в жизни увеличивается неопределенность и разобщенность, они берут единые правила и образцы из кино, моды, из блогов… но еще нужно ДЕЛАТЬ САМИМ. Смартфоны уже обеспечивают связи в группе, но как закрепить, сохранить то, что этим общением вырабатывается?

Сохранить – как?

ИНТЕРВЬЮ ПО-ЦАРСКИ

Скоро осень. Первокурсники придут на занятия, станут знакомиться. Некоторые уже успели, на подкурсах или во время творческого конкурса. А когда-то (давно) знакомились в колхозе, убирали помидоры и готовили свой первый совместный творческий проект: факультетскую стенгазету. Большую, чтобы каждому хватило места заявить о себе…

Сейчас бы я предложила вариант этого проекта (уже на базе компьютеров и принтеров): «ИНТЕРВЬЮ С СОБОЙ ПО-ЦАРСКИ». По-простому было бы банально: «Моя музыка», «Мои сети», «Моя команда», «Мои увлечения», «Мои фото-селфи, поездки». По-царски посложнее.

Волею царя-отца воспитателем будущего императора Александра Второго был поэт Жуковский. Он считал нужным предложить воспитаннику ответить на важные для Государя вопросы: КТО Я? ОТКУДА Я? ГДЕ Я? КУДА Я? ЗАЧЕМ Я? Нынешним студентам предстоит наследовать Россию, пусть и они дадут свои ответы. В письменном виде.

Вопросы для них я уточняю так:

КТО Я?

Назови себя и скажи о себе то, что сам считаешь важным. И еще: ты человек взрослый? Что ты можешь? Во что ты веришь? Каков твой характер?

ОТКУДА Я?

Это не только о месте рождения. Мы все родом из детства – что из него для тебя памятнее всего? И это вопрос о происхождении, о твоем роде и народе. О том, что в тебя перешло от родителей, что передано дедами и прадедами, кем были они… И какова была твоя школа? Кто (по жизни) твой Учитель?

ГДЕ Я?

Тупые ответы типа «сижу в аудитории» не принимаются. Место и время нужно обозначить в ином масштабе. Время – в истории: твое настоящее время – оно счастливое? Тяжелое? Интересное? А твое место в обществе, социальном слое тебя устраивает? Эта страна, этот город, этот вуз – что ты скажешь о них в нескольких словах?

КУДА Я?

Вроде бы понятно, куда поступил. Но значит ли это, что уже пришел, сел и задремал? Твой путь дальше – куда? В московское СМИ? В интернет-бизнес? Замуж за успешного человека (а что?)? В другой вуз, в политику, в аспирантуру? Через журналистику – в литературу, книги писать? Для начала обозначь планируемое место в профессии, скажем, на первые годы после диплома…

ЗАЧЕМ Я?

Это сложный вопрос. О предназначении. О том, для чего твоя жизнь нужна тебе… и не только тебе. Многие люди никогда ни о чем таком не думают. Дело это царское, для тех, кто хочет властвовать в своей судьбе, а не быть рабом обстоятельств… Для тех, кто много о себе думает – в хорошем смысле, буквально. Вот подумай и ты.

Будущие журналисты должны каждую творческую работу делать с учетом возможной публикации. Дальше к ответам можно писать комментарии, делать из них обзоры, статьи… Этот проект был апробирован в моей педагогической практике.

Гимназисты 11 класса выпустили на его основе учебную газету в 8 страниц. Даже мой экземпляр улетел к читателям и авторам…

Заинтересует ли этот проект кого-нибудь сейчас?

ШКОЛЕ НУЖНА ГАЗЕТА

Школе нужна газета.

Прошли времена обязательных стенгазет и отчетов за подписку на пионерские и комсомольские… Да и нет практически в стране детских и юношеских периодических изданий. Уже есть книга под названием «Когда умрут газеты» – какое будущее у прессы в эпоху интернета?

И все же.

В школах – не во всех, но в сильных, известных – газеты продолжают выходить. И стенные, и на сайтах, и напечатанные на принтерах, а при богатых спонсорах – и в настоящей типографии. Помогают кружки юных журналистов при Домах творчества, проводятся конкурсы газет, семинары и слеты юнкоров. Востребуются методические материалы для редакторов. Сохраняется и практически поддерживается убеждение, что газета школе нужна.

Для чего она нужна школе?

Об «агитпропе» и речи нет. Новости по классам распространяются быстрее в устном виде. Явно не ради этого все затраты времени и усилий…

Для школы иметь свою газету престижно.

Это знак высокого качества внеклассной воспитательной работы.

Это и летопись, запечатленная память о хороших делах и заметных событиях.

Это профориентация для активных, творческих ребят, мечтающих о журналистике.

А для других, для большинства учеников?

Регулярное напоминание каждым номером, каждому читателю: то, о чем здесь пишется, важно для всех нас.

Есть не только ты и твои ближайшие приятели, есть еще и МЫ, объединенные нашей школой.

Вот эта способность газеты (как вида издания) объединять людей общим знанием, общим мнением, общими интересами ценнее многих других ее возможностей. Поэтому научение читать газету и сохранение этого умения у возможно большего количества школьников – дело государственной важности.

Дело государственной важности

Газета со времени ее возникновения начинает действовать как центростремительная сила, это подтверждается опытом истории. Особенно это важно для страны, все еще не до конца преодолевшей последствия недавнего распада.

Собирание.

Сплочение.

Петр I, создавая империю, основал первую российскую газету – и обозначил информационный центр притяжения для людей, устремленных к его делу.

Умный немецкий купец два столетия назад верно заметил: «Хочешь знать все из новости, потолкайся на базарной площади и в порту. Желаешь быть гражданином этого города, читай городскую газету»

Пушкин назвал журналистов «сословием людей государственных»; его газета могла бы и читателей делать такими, но власть этого не хотела.

Объединяющие возможности газеты умело использовал Ленин: медленно доставляемая из-за границы «Искра» предназначалась прежде всего для собирания единомышленников – в партию.

И уже в недавнее время российская власть в целях сплочения молодежных движений («Наши», «Молодая гвардия») против угрозы «оранжевых» революций выделила немалые средства для издания и распространения бесплатной молодежной газеты «Rе: акция». Правда, только на время.

Была и в Ростове в нестабильные 90-е попытка создать областную газету для детей среднего школьного возраста. Осознавалась потребность в массовой организации будущих граждан; план обсуждался уже с участим специалистов отделения журналистики университета…

Но победили, видимо, сомнения. Газета – предприятие затратное, а будут ли ее читать? Их и по обязательной программе читать не заставишь! И родители едва ли поддержат. Все больше взрослых людей нормально живут, работают, голосуют, газет не читая. Телевизора для этого им вполне хватает, и еще есть интернет…

Да, газеты сейчас читают меньше. А кто читает?

Вовсе не только старики с еще советской привычкой. Читают активные люди с общественными интересами, которым не все равно, что происходит вокруг, – в районе, в городе, в мире.

Читают люди ответственные. Чтобы делать порученное дело как можно лучше, нужно знать условия, в которых действуешь, и достижения других.

Читают работники руководящие – и крупные чиновники, и небольшие начальники. Даже руководя, скажем, автобазой или маленькой турфирмой, нужно ориентироваться и предвидеть…

Читают те, кто делает успешно карьеру.

Читают люди разных возрастов и профессий, которые принимают решения. Не плывут бездумно по течению событий и обстоятельств, а осмысленно себя ведут, учитывая и чужой опыт.

Люди политически грамотные, продуманно определившие свою общественную позицию, в начале XX века назывались сознательными. Для того чтобы таких граждан становилось больше, в советской России проводилось массовое обучение чтению газет.

Сначала, конечно, ликвидация безграмотности, и тут же, на курсах, следом газета. Крупные заголовки, короткие заметки, громкое чтение вслух… В главной библиотеке страны хранится экземпляр популярной брошюрки «Как читать газету». Дело это только кажется совсем простым, а сколько сейчас взрослых людей, которые с компьютером управляются, а газеты читать не научились… Или разучились – ведь в этом деле нужна практика, причем постоянная.

В СССР вместе с пионерским галстуком к детям 10 лет приходила «Пионерская правда»; в старших классах – прием в комсомол и подписка на молодежные газеты, региональные и центральные. Потом на работе выполнялась разнарядка – сколько распространить партийно-советских изданий. Почтальоны доставляли прессу практически в каждый дом, тиражи крупнейших газет исчислялись миллионами.

Партии и правительству это нужно было, прежде всего, для коммунистической пропаганды и агитации. Но осуществлялось что-то еще. Когда была разрушена система, ни вся мощь телевидения, ни быстрота и многолюдность компьютерных сетей не смогли восполнить всего, что делали для своей аудитории газеты. Обыватели-потребители, производители-исполнители могут довольствоваться обилием разнообразной и «вкусной» информации, а гражданам сознательным требуется еще и особенный тип коммуникации.

Особенный тип коммуникации

Без малого сто лет назад наукой было установлено, что газете свойственна функция социальной связи. Связи – прямые и обратные – между властями и населением, между институтами и ячейками общества, между отдельными людьми обеспечиваются в той или иной мере всеми видами СМИ. Но есть еще один уровень коммуникации, особенный для газет: это сложная система связей между отдельными публикациями внутри номера и между номерами.

Ключевое слово: связи.

В каждом номере газеты много разных текстов. Об экономике и погоде, о международных контактах и футболе, об истории и выставке собак – такая, казалось бы, пестрая смесь! Но если все тексты перемешать, переставить с полосы на полосу, поменять местами, в руках у читателя окажется другая газета.

От перестановки мест слагаемых сумма изменится, потому что это и не сумма вовсе: газетный номер – отдельное произведение, выстроенное по типу… концерта (так это назвал Ленин, а он был талантливым редактором и образно выразил суть). Каждая отдельная статья или заметка «играют», как один из инструментов в оркестре, а все вместе сливаются в «музыку», которую сочинили композиторы номера и которая зазвучит в уме читателя. Тема этого произведения – день города, страны, мира, в котором ты сегодня живешь и решаешь, что делать…

Это ничего, что читатель выбрал для себя всего 2—3 текста. Он ведь для этого просмотрел весь номер, читая заголовки; глаза «сфотографировали» целые страницы и отправили в мозг; человек не обращал особого внимания, не запоминал – но где-то в глубине увиденное связалось с прочитанным ранее…

Не случайно в названиях западноевропейских изданий часто встречаются слова revu, observer – взгляд, обозреватель: подчеркивается значение широкого видения. Важно видеть изо дня в день в цепочке номеров определенные темы на определенных местах, определенным образом связанные.

Под каждой рубрикой регулярно появляются новые, разные по «фактуре», но связанные движением к все большей полноте и разносторонности знания (например, о развитии ситуации в той или иной отрасли экономики, в образовании, в спорте…). Газета является для постоянного читателя школой, которая от урока к уроку с течением времени прибавляет знания, нужные читателю. И еще – как будто не очень нужные.

В Японии был проведен опрос читателей газеты, выходящей на 64 страницах. Не экономнее ли и удобнее было бы выписывать не целиком газету, а только интересующие тематические страницы? Например, себе – о бизнесе, жене – о моде, для сына – о музыке?.. Согласились… очень немногие. Опытные читатели чувствуют, что «лишнее» тоже для чего-то нужно.

Эта дополнительная информация создает широту картины дня. Дает возможность соотнести частное-интересное с общим, общественно значимым. И человек постепенно приучается, решая свои задачи, учитывать отдаленные факторы, устанавливает связи своего дела с обстоятельствами и событиями, которые раньше казались совершенно к нему не относящимися.

На человека в течение дня обрушивается множество событий, мнений, фактов, сообщений… Люди, которые в этом хаосе умеют ориентироваться, извлекают для себя важное и полезное. Это умные люди.

Ум в человеке, как определил гений российской науки М. В. Ломоносов, «есть способность к сопряжению далековатых идей». Сопрягать, то есть связывать тучу на небе с зонтиком – больших способностей не надо. Но не столь очевидна связь между волнениями в Турции и реализацией урожая подсолнечника в Ростовской области, между спорами о школьной форме и о месте религии в современном светском государстве. Где-то эти «далековатые» вещи должны быть поставлены рядом. Например, на газетной полосе. Или просто в одном номере. Газета делает эти сближения наглядными, а на экране телевизора новости идут одна за другой. На мониторе компьютера тянутся длинной лентой. Поэтому название «Лента.ру» правильное, а «Газета.ру» – уже нет: в этой «газете» все тексты подаются по очереди, а не одновременно. Рядом, параллельно, движется только реклама, и все! Даже электронный вариант печатной газеты проходит по экрану чередой отдельных статей, теряя логику своей композиции. Электронные СМИ намного обгоняют газету по оперативности и объемам предлагаемой информации, но, как известно, «многознание уму не научает». Для разумного использования информации необходимо умение связывать и факты, и смыслы.

Журналисты телевизионных программ и сетевых сайтов, конечно, могут проделать всю эту умственную работу и передать потребителю готовый результат (тем более что уж они-то газеты читают!), и довольно много людей, которые, получив готовые объяснения, считают, что теперь они «в курсе» и «в теме»…

Люди средних лет, успевшие в годы своей молодости научиться, способны, уже не читая газет, успешно оперировать телевизионной и интернетовской информационной продукцией: они сами складывают общую картину из разных фрагментов. А вот те, кому до тридцати, нередко демонстрируют так называемое «клиповое» мышление, ограничиваясь узкими рамками конкретной ситуации или отдельной картинкой сиюминутного впечатления. Для них любое задание приходится дробить на ряд небольших частных задач, иначе они не совсем понимают, что от них требуется.

C этим все чаще сталкиваются учителя, считая, что в старших классах ученики «уже должны думать», «должны бы понимать», а не повторять то, что им объяснили. Эти дети телевизора и компьютера читали такие сложные вещи, как «Война и мир», даже кое-что запомнили, только воссоединить великие мысли великих со своей жизнью не могут. Не приспособлен к этому их ум.

Газета выполняет функцию школы для взрослых, постоянно пополняя их знания по многим вопросам и одновременно тренируя ум, укрепляя способность связывать «далековатые идеи».

Взрослым людям, не умеющим читать прессу, научиться этому негде. Детей такие родители, естественно, не научат. Шанс близко познакомиться с газетой может дать только школа.

Опять школа?! И без того перегруженная обязанностями, отчаянно пытающаяся втолкнуть в головы учеников все возрастающие объемы знаний?!

Школа – может.

Но только другая школа.

Другая школа

Школа, соответствующая следующему этапу развития цивилизации, должна иметь коренное отличие, которое обозначил один из величайших прогнозистов Элвин Тоффлер: школа должна иметь другое отношение ко времени.

Речь идет не просто о сбережении личного времени ребенка, отказе от конвейерного обучения многих в одном и том же месте в одни и те же часы. Это наследие эпохи индустриализации уже начинает преодолеваться; есть методики, позволяющие разным детям двигаться к знаниям в личном режиме. Принципиальное отличие должно заключаться в переориентации школы на будущее. «Человеку будущего придется справляться с гораздо более бурными переменами, чем нам сегодня, – писал Тоффлер. – Образованию задание ясно: его первоочередная задача – повысить способность индивида преодолевать трудности, т. е. способность быстро и экономно адаптироваться к непрерывно меняющимся условиям. И чем стремительнее скорость перемен, тем больше внимания нужно уделять распознаванию модели будущих событий».