Kitabı oku: «Колино счастье. Всем детям войны посвящается», sayfa 3

Глава 9
Тяжелые испытания

Отец Николая ошибся, к огромному несчастью мальчика и мамы. В начале сентября из части пришло письмо.

«Ваш муж и отец, гвардии старший лейтенант Ветров Василий Сергеевич, 24 августа 1945 года геройски погиб при выполнении боевого задания» – так было написано в письме, которое получила семья.

Мать перечитывала похоронку много раз, плакала и все повторяла:

«Вася, что же это? Как же, Вася? Как же?»

Колька не верил в смерть отца и не понимал: «Мама, а может быть, это ошибка?» Слезы лились из глаз ребенка, их невозможно было остановить. Они предательски все текли и текли по щекам Николки, казалось, горю не будет конца. Мысль о том, что отец не вернется с войны, не придет, не обнимет, очень угнетала его и не давала прийти в себя.

В тот день мать повязала на голову черный платок и носила его потом постоянно.

Колька очень сильно переживал гибель папы, поэтому начало четверти было для него очень тяжелым.

В школе Михаил Иванович зачитал перед классом письмо командования и сказал, что Николай может гордиться своим отцом. Учитель пытался успокаивать мальчика как мог, но Коля вдруг четко и как-то по-взрослому осознал, что папы больше нет, нет совсем и нигде, что он его больше никогда не увидит.

Больше всего мальчику было обидно, что отец провоевал всю войну с гитлеровскими фашистами, с первого до последнего дня, и погиб всего за несколько дней до окончательной победы над японскими самураями, опять попав в жерло новой войны. Ему казалось это очень несправедливо. Учитель утешал ребенка:

«Коля, твой отец – офицер, военный человек. Пока шла война, он должен был защищать страну! Он погиб смертью храбрых при защите восточных рубежей нашей родины!»

Мальчик плакал и тяжело вздыхал, ему казалось, что его сердце сейчас остановится.

«Ребята, – продолжил Михаил Иванович, – горе Коли с мамой огромно. Все слова тут бессильны, но такова злая реальность войны. Много страшных испытаний выпали на долю нашего народа. С этим мы ничего не можем поделать. Думаю, нам сейчас нужно Колю поддержать и почтить память его папы. Давайте все вместе помолчим минутку».

Коля стоял у стола Михаила Ивановича и видел, с каким сочувствием все его одноклассники тихо сопереживали ему.

«А что же мы еще можем с вами сделать, дети? Будем учиться, помнить наших героев и стараться, чтобы был мир на Земле».

Учеба помогала мальчику переживать горе, теперь он часто утешал дома маму, чтобы она не плакала, но это было непросто.

Они вспоминали годы, прожитые вместе с папой, но их тоже было немного – ведь отец уже давно был в Красной армии.

Колька родился в 1935 году, а папу, который тогда работал комбайнером в колхозе, призвали в танковые войска уже в 1937-м. Потом Василий Сергеевич окончил офицерские курсы и стал кадровым военным, дома он бывал нечасто, только в отпуск приезжал. А когда отец смог забрать семью к себе в часть, расположенную на Украине, началась война.

Коля, хоть ему тогда и было совсем мало лет, бережно хранил в памяти многое из того, что было связано с папой. Вместе с мамой они вспоминали прогулки, игры, папины поговорки, шутки.

– Мам, а помнишь, когда к папе пришли в гости друзья из части и они пили чай, а я тогда пристал к нему, чтобы он мне дал попробовать. Помнишь? – улыбнулся Колька.

Мама, смахнула слезы и грустно улыбнулась в ответ.

– Как не помнить! Пристал как банный лист, глотнул, а потом отплевывался. «Ой, горько-горько!» – кричал. Папа смеялся, мол, не дорос еще чай пить.

Горечь эту Коля запомнил на всю жизнь.

Уже позже, став взрослым мужчиной, Николай, когда приходилось, выбирал чай с небольшим терпким оттенком, потому что связывал этот напиток с воспоминаниями об отце.

Разговоры и воспоминания помогали маме и сыну легче пережить потерю. Казалось, они стали еще сильнее любить друг друга, стали дружнее и сплоченней. Мама повторяла, что отец все равно с ними, что он навсегда останется в сердце, что он – их составная частичка, что они всегда будут помнить папу. Кольке показалось, что мама как-то постарела, ссутулилась и стала меньше ростом.

Николай стремился не огорчать маму, понимая, как нелегко ей приходится, и не любил, когда сосед дядя Саша называл маму вдовой.

 
                                       * * *
 

Между тем заканчивалась первая четверть третьего класса, и оценки в табеле у Николая выходили прекрасные. Кольке было тепло на душе, потому что он может принести домой пятерки, немножко развеселить маму, да и самому мальчику нравилось учиться на отлично.

Он представлял себе, как порадовался бы и как похвалил бы его отец, но увы…

Короткие осенние каникулы ничем особенным не запомнились, разве что праздничной демонстрацией в честь годовщины Революции.

Школьная делегация, в которую входил и Коля как лучший ученик класса, участвовала в большой общей ноябрьской демонстрации колхоза. День 7 Ноября всегда отмечали празднично, с красными знаменами и духовым оркестром, с торжественным митингом, где с трибуны выступали передовые работники – ударники труда, участники войны. Колька думал: «Как здорово было бы сейчас пройтись на демонстрации с отцом, он надел бы свою красивую офицерскую военную форму с орденами и тоже приветствовал бы всех. А люди смотрели бы на него с уважением – фронтовик!»

Глава 10
Следы невидимых зверей

После октябрьских праздников до Нового года – рукой подать. Вторая четверть маленькая – меньше двух месяцев. В школе всегда было интересно, всегда что- то происходило.

На уроке письма всех, как это частенько бывало, веселила Вера. Михаил Иванович вызвал ее однажды к доске и попросил написать предложение: «Летом мы собирали ягоды в лесу».

Верка повертела в руке мел и задумчиво сказала:

– А мы собирали ягоды на лугу, а не в лесу.

– Ну хорошо. Напиши, где ты собирала. – на лугу, – ответил учитель.

– А я и не собирала. Мама собирала, а я только лукошко держала, – проворно возразила девочка, глядя в окно.

– Вера, пиши: «Летом мама собирала ягоды на лугу, а я держала лукошко», – продиктовал учитель. – Пиши давай! – Михаил Иванович потихоньку начинал выходить из себя, а ребят в классе разбирал смех.

– А там не только мама была, там еще соседка наша, тетя Маня была. Про нее тоже писать? – поинтересовалась Вера, глядя на доску, но, похоже, так и не собираясь ничего писать. Тут уже весь класс рассмеялся.

– Садись, Вера. Два, я тебе, конечно, ставить не буду, но маме передай, чтобы зашла ко мне в школу.

Верка и тут не растерялась, выпалила:

– Маме моей некогда к вам в школу ходить, она целый день на работе. – И довольная собою девчонка направилась к парте.

В другой раз Вера повеселила одноклассников на чтении. Михаил Иванович попросил ребят прочитать один из текстов по учебнику. Дети читали по очереди, и многих учитель хвалил. Особенно он отметил беглое чтение Коли, с правильными ударениями и четко произнесенными окончаниями слов.

– Николай, наверное, много занимался на каникулах. Расскажи нам, что ты читал, Коля? – поинтересовался педагог.

– Детские рассказы и сказки, – ответил мальчик.

– А что больше всего запомнилось? – продолжил учитель.

– Сказка Пушкина «Руслан и Людмила». Если хотите, я начало могу наизусть рассказать немного.

– Ну, пожалуйста. Давай наизусть. Думаю, все ребята послушают с удовольствием, – улыбнулся учитель.

Коля слегка разволновался, встал с места и начал декламировать:

– «У Лукоморья дуб зеленый,

Златая цепь на дубе том,

И днем, и ночью кот ученый

Все ходит по цепи кругом…»

– Молодец, – прервал его Михаил Иванович, – кто-нибудь может дальше, дети?

Толик встал из-за парты во втором ряду и продолжил:

– «Идет направо – песнь заводит,

Налево – сказку говорит…»

– Хорошо, Толя. Кто знает следующие строчки? Кто еще у нас читал «Руслана и Людмилу?» – спросил учитель.

Руку подняла Вера.

– А мне мама читала, я тоже помню.

Девочка встала и бодро начала:

– «Там леший бродит ночью

И детям… сказки говорит».

Учитель в удивлении поднял брови. По классу пролетел легкий смешок.

– Верочка, садись пока. Когда ты сама прочитаешь, тогда и расскажешь.

– Нет, подождите, я еще могу, – настаивала девочка. – «Там на темных дорожках / Следы невидимых зверей…»

Вера замялась, напряженно вспоминая, что же «там» еще написал Пушкин.

А класс уже хохотал в голос.

– Неведомых, Вера. НЕ-ВЕ-ДО-МЫХ! – поправил учитель с нажимом в голосе.

– Ну, я и говорю: «Невидимых зверей!»

– Ладно, Вера. Хватит про «невидимых зверей», – под общий смех закончил Веркино выступление Михаил Иванович.

По дороге из школы домой Колька думал про отца:

«Вот бы сейчас папе про Веркиных „невидимых зверей на темных дорожках“ рассказать, он бы точно повеселился».

Дома ждала мама с заплаканными глазами и сухими заломами ранних морщинок около молодых глаз. Мама, которой было тогда всего 29 лет, старалась больше не плакать при мальчике, так же, как и Николка не плакал в присутствии мамы. Такой был негласный договор между матерью и сыном, так они поддерживали друг друга.

 
                                       * * *
 

Вечером Николка засел за подготовку к контрольной по арифметике, которую давно уже обещал Михаил Иванович. На дом было задано пять задач на сложение и вычитание, которые обязательно нужно было решить в качестве опоры перед завтрашней контрольной. Еще был предусмотрен и диктант по письму, в тот же день. Колька контрольные не любил и, хотя всегда получал за любую работу четыре и пять, считал контрольные довольно дурацким занятием. Ему казалось, что и так все ясно: ведь практически каждый день по всем предметам спрашивали каждого ученика, у доски или с места. Учитель начинал урок с того, что проходил по рядам и просматривал каждую письменную домашнюю работу, а раз в неделю непременно собирал все тетради учеников на проверку. Ну и что тут еще «контролировать»? И так все ясно, все отметки в журнале.

Для себя он решил все же покорпеть над учебниками заранее, чтобы и не сомневаться в успехе. Мама всегда повторяла: «Ничего, Коляша, тяжело в ученье, легко в бою».

Глава 11
«Есть по Чуйскому тракту дорога»

Перед зимними каникулами в избу-читальню привезли из Матвеевки новые книги. Коля и Толик договорились с дядей Мишей, что обязательно заглянут к нему, чтобы посмотреть новинки. Дядя Миша встретил ребят, как обычно, приветливо. Последнее время он особенно тепло относился к Николке, понимая грусть мальчика о погибшем отце, и старался ничем не напоминать ребенку о горе, постигшем семью.

Дядя Миша прекрасно играл на музыкальных инструментах, пел разные песни и романсы, которых много знал. Взяв семиструнную гитару с красным шелковым бантом на грифе, спросил:

– Ну что, Николай, петь будем? Заказывай песню!

– Про Кольку Королева и Раечку.

Эту песню мальчишки любили больше всего, потому что она была и про машины, и про романтику.

Строчки из нее Колька запомнил на всю жизнь и порою, отдыхая от серьезных дел, уже будучи взрослым человеком сам, перебирая струны, напевал, как когда-то дядя Миша:

 
Есть по Чуйскому тракту дорога,
Много ездило там шоферов,
Но один был отчаянный шофер,
Звали Колька его Королев.
 
 
Он машину трехтонную АМО,
Как сестренку родную, любил,
И до самой монгольской границы
Он на АМЕ бывало ходил.
 
 
А на «Форде» работала Рая,
И так часто над Чуей-рекой
«Форд» зеленый и Колина АМО
Друг за дружкой неслися стрелой…
 

Колька мог слушать эту песню бесконечно, так она ему пришлась по сердцу. Только мальчику хотелось, чтобы все-таки однажды у песни оказался хороший конец: чтобы шофер все же не разбился, а Рая стала его женой…

 
                                       * * *
 

– Дядь Миш, а новые книжки можно посмотреть? – попросил Толик, когда фронтовик закончил пение.

– Конечно! Что ж вам предложить? – улыбнулся он, перебирая на полке новые поступления.

– Так, ну «Аэлиту» вам рановато, не поймете пока. Вот есть «Капитанская дочка» Пушкина или «Сказки». Сами смотрите, что тут есть. Читайте, что вам понравится. Советую: «Тимур и его команда» Гайдара. Там тоже про ребят из семей красноармейцев. Да и весь Гайдар вам будет интересен!

У ребят разбежались глаза, так много книг в ярких красочных обложках, которые можно читать. Колька решил взять «Тимура», а Толька выбрал «Чук и Гек».

Читая, Николка погружался в мир честных друзей, которые помогают старшим и борются с несправедливостью. Он восхищался Тимуром и страшно злился на хулиганистого Мишку Квакина, читал про пионерские дела и мечтал быть похожим на главного героя книги.

Однажды Колька спросил у своего друга:

– Ты готов поступать, как команда Тимура?

– Да, готов, – ответил Толик.

– Давай поговорим в классе с учителем об этом деле!

Так и решили, сказано – сделано.

Михаил Иванович не удивился идее друзей.

– Я всегда был уверен в ваших добрых намерениях. Нужно прямо сказать, вы очень хорошо помогаете в колхозе. Мне недавно опять председатель говорил, как вы летом отлично на уборке урожая потрудились. Вы молодцы, но, если есть желание делать больше, это очень похвально. Вот есть у нас баба Шура. Человек она пожилой, живет одна, муж и сын на войне погибли. Можете у нее спросить, чем помочь – воды натаскать, дров напилить к зиме или, может, еще что нужно.

Друзья пообещали и после уроков направились к бабе Шуре.

В один прекрасный день она сообщила учителю: «Михал Иваныч, твои ребятишки-то помогают мне. Я тут приболела, дак они забежали, мол, не надо ли чего. Говорю, сможете дровишки мне для печки принести?»

Баба Шура поправила пестрый платочек на голове и продолжила: «Вот они мне дрова из сарая принесли для растопки и говорят, мы, мол, еще вам, бабушка, напилим. Дровишек много заготовили и, почитай, каждый день пару ведер воды из колодца приносили. В избе прибрались, пол подмели, собаку покормили. Хорошие у тебя пострелята, добру ты их учишь».

На ближайшем родительском собрании Михаил Иванович поблагодарил Колькину маму и родителей Толика и Ванюшки. После собрания мать была очень довольна.

«Молодец, сынуля. Ты моя опора, мужчина в доме. Папа бы был в восторге от ваших подвигов».

Она пристально посмотрела на сына и повторила:

«Да-да! Именно подвигов. Не каждый взрослый-то будет старикам помогать. А вы сами после школы без всяких указаний ходите к бабе Шуре и делаете столько нужного. Старому человеку даже поговорить-то с вами – хорошо на душе делается, а если вы с подмогой, то просто здорово. Жаль, папа тебя не видит, порадовался бы».

Глава 12
Отец

Колька опять и опять вспоминал папу, перед ним он стоял как живой: подтянутый, стройный, светловолосый, в военной форме.

22 июня 1941 года отец, торопивший маму на вокзал, говорил: «Варя, бери самое главное, без чего нельзя обойтись – быстро. В любой момент могут посыпаться бомбы».

Было очень раннее летнее утро, маленький Колька с трудом просыпался: «Война… Какая война?»

Пока мать спешно складывала в небольшой чемодан какие-то документы и вещи, отец помог сыну одеться и собраться. Коля стоял у двери, готовый к выходу, и ждал…

Только позднее, в эвакуации, ребенок осознал, что отца он видел последний раз в день, когда начиналась Великая Отечественная. И шла она потом долгие годы…

Теперь Николай подрос, мама говорила:

«Ты у меня совсем взрослый, папин портрет!»

И правда, третий класс – уже большой мальчик. А папы нет… Колька не мог до конца в это поверить и понять, он постоянно думал об этом:

«Как же так, папа все отдал войне, а жизнь свою не сохранил?»

Колька пытался найти в книгах ответы на свои вопросы, он старался читать побольше, книжки отвлекали его от мыслей об отце. Вечерами, при слабом свете керосиновой лампы, ведь электричества в деревне не было, мальчик зачитывался произведениями Гайдара, увлекаясь приключениями и добрыми делами героев, – это очень помогало в трудной ситуации. Мальчик начинал по-настоящему понимать, для чего нужно хорошо учиться – чтобы узнавать из книг об интересных историях, новых городах и странах, захватывающих приключениях и подвигах, чтобы в будущем самому стать таким же сильным и мужественным, как герои прочитанных страниц.

 
                                       * * *
 

К Новому году в школу привезли большую, пушистую елку. Колька впервые видел такую огромную, «высоченную и разлапистую», как сказал Толик, ель. Нет, конечно, в лесу-то встречались деревья и побольше, но вот в помещении, в школе, такая красота просто захватывала дух. Елка пахла свежестью и праздником. Все школьники пришли украшать зеленую красавицу. Игрушки для нее дети делали сами, из бумаги и газет – готовых фабричных игрушек было мало. Каждый класс мастерил гирлянды, бусы, хлопушки. Когда все незамысловатые газетные елочные игрушки были развешены, елка получилась нарядной. Было столько радости!

К празднику дети готовились очень старательно, разучивали стихи, песни, украшали школу. На новогоднем утреннике ребята с удовольствием выступали, водили вокруг елки хороводы, взявшись за руки, пели:

 
Маленькой елочке
весело зимой,
из лесу елочку
взяли мы домой.
 
 
Беленький заинька
елочку просил:
«Мятного пряничка
зайке принеси!»
 

Мальчики и девочки рассказывали новогодние стихи, играли в игры, смеялись и веселились от души.

Зимние каникулы проходили неожиданно интересно – дети всем классом отправились в дальние походы в лес на лыжах. Кольке нравилось мчаться на лыжах по заснеженному лесу, дышать морозным, перехватывающим дыхание воздухом, чувствовать, как упруго скрипит снег на лыжне. Мальчик любовался занесенными снегом елями и соснами, на ветках которых висели огромные мягкие, как облака, комья снега. Иногда можно было дернуть елку за лапу, тогда снег летел нежным холодным пухом прямо в лицо. Мальчишки иногда баловались и стряхивали снег на девчонок, к общей радости.

Учитель как завзятый охотник показывал детям следы зверей. Он рассказывал, как отличить следы зайцев, белок, волков и лис. Увидев лежанку зайцев, Михаил Иванович сказал: «Зайцы, между прочим, совсем не глупые животные и не „трусишки зайки серенькие“. Они очень умные и даже хитрые. Зайцы ловко умеют запутывать следы и умело прячутся, чтобы их не заметили, а белая шубка зимой их очень спасает».

Пожалуй, с этого момента у Кольки тоже зародилась мечта самому поохотиться, побродить по зимнему лесу с ружьем, подкараулить зайчика или лису. До того момента, пока Николай сам отправится на охоту, пройдут еще несколько лет, а пока Колька с друзьями наслаждался зимней лыжной прогулкой.

 
                                       * * *
 

В те каникулы Кольке больше всего запомнилось, как он начал учиться играть в шахматы. В избу-читальню к дяде Мише захаживали и взрослые. Ребята часто наблюдали, как мужчины играют в шахматы. Однажды Николка попросил:

– Дядь Миш, а можете меня тоже научить?

– Давай попробуем. Шахматы – дело хорошее. Логику развивают, – согласился дядя Миша.

С этого времени Николка и Толька стали заядлыми шахматистами. Ребятам нравилась эта игра, похожая на сражение двух армий, ведомых королями-полководцами, белым и черным. Правда, в начале обучения мальчишкам было трудно понять задачу окружения и разгрома армии противника. Почему-то свой король вдруг оказывался незащищенным, когда основные фигуры уходили на штурм вражеских позиций, всегда казалось, что атакующих фигур маловато.

Дядя Миша умело подсказывал, и постепенно дела поправлялись. Длинные зимние вечера хорошо было коротать в избе-читальне с шахматами, рядом с теплой печкой, где уютно потрескивали дрова и горел огонь керосиновой лампы.

Только ближе к весне пришло общее понимание основ игры и, сосед, дядя Ваня – тракторист, который жил в доме напротив и очень уважал шахматы, стал приглашать Колю сыграть с ним партию-другую:

«Давай-ка, Николаша, сыграем в шахматишки, если не боишься проиграть».

Колька соглашался охотно, но, получив два мата подряд, говорил:

– Ну хватит, дядь Вань. Мне еще нужно подучиться!

– Чудак-человек, так, играя со мной, ты же учишься. Чем больше будешь играть, тем лучше будет получаться, – подмигивал он.

Сосед с дядей Мишей играли заядло и часто, но тракторист всегда проигрывал и очень переживал проигрыши. Проиграв дяде Мише, сосед искал соперника послабее и просил Кольку составить партию. Однажды случилось неожиданное – дядя Ваня проиграл ученику, не оценив опасности, он предложил Коле матч-реванш, но проиграл и его. После второго проигрыша дядя Ваня пошел домой, сказав, что ему нужно срочно решить кое-какие вопросы. Примерно через час он постучал в дверь Колькиного дома.

– Варя, Колька не занят там? Мне с ним надо бы сыграть разок.

– Заходи, Ваня. Спроси у Коляши сам.

Дядя Ваня предложил Коле сыграть с ним еще одну «партейку», чтобы, как он выразился, «доказать, что случайно зевнул», то есть проиграл. Коля попросил его подождать, пока закончит делать уроки.