Kitabı oku: «Бездна»
Летом 2013 года все начиналось как в кино. Трое мужчин расположились в глубине обширного зала, за столиком неподалеку от барной стойки. Некоторое время они негромко разговаривали, время от времени посматривая поверх голов друг друга, довольно сдержанно жестикулировали, и по их виду совершенно нельзя было понять, ждут ли эти люди кого-то или просто проводят время за пивом. Двое были просто высокими, спортивного сложения и довольно непримечательными. Третий мужчина был явно пониже их ростом, круглолицый и румяный. Через некоторое время они обменялись какими-то знаками между собой, и после этого тот, что был пониже ростом, внимательно посмотрел куда-то вправо от себя, затем словно провел взглядом по группе мужчин у барной стойки, потом удовлетворенно кивнул, глядя в стол.
Да. Это тот человек, который мне нужен.
С этими словами невысокий встал, повернулся – не резко, а просто быстро – и направился к выходу. За ним так же быстро, но без спешки двинулись его спутники.
Они настойчиво, но не нахально протолкались сквозь густую толпу на невысоком подиуме перед выходом и спокойно прошли к микроавтобусу, который стоял под редкой тенью высокого хилого дерева у магазинчика. Мотор почти бесшумно заурчал, и через минуту автомобиль уехал в потоке машин вдоль набережной.
Эта малопримечательная сценка произошла в холле одного отеля в прибрежном курортном городе в Крыму. Город по праву гордился своей давней историей, но вместе с тем в сознании большинства тех, кто приезжал сюда, оставался всего лишь популярным курортным местом. Именно сюда, на набережную, усеянную отелями вперемешку с магазинами, стекались толпы курортников, причем большинство из них не имело встреч на привокзальной площади с квартирными маклерами, которые наперебой предлагали всем жилье. Нет, здешняя публика прибывала обычно либо на своих машинах, либо на такси – прямо из аэропорта. Хоть и трудно было назвать это место действительно шикарным, но очевидно, что денег сюда привозили больше, чем в соседние городишки вдоль морского берега.
Вот и сейчас, по сведениям невысокого, некоторое количество денег сейчас прибыло сюда. Но, по правде говоря, трое мужчин охотились вовсе не за деньгами, сказать больше, они сами были готовы потратиться. Все они могли считаться местными, но с одной оговоркой: тот, кто платил, в действительности имел довольно неплохую недвижимость неподалеку отсюда и располагал средствами, а вот остальные двое всего лишь были наемными работниками, и их старание было прямо пропорционально количеству денег, выделенных на их работу. Босс знал цену их старательности и не скупился. Также он знал, что при случае эти ребятки не пропустят возможности схалтурить даже при хороших деньгах, и поэтому его не оставляла легкая тревога. Сам он никак не мог идти по следу: слишком заметная фигура.
За много километров отсюда на бескрайних просторах средней полосы России в небогатом сельском домике пожилая хозяйка тихо радовалась своему неожиданному счастью. Старушке несказанно повезло: ее домик решил купить какой-то приезжий, причем за приличную сумму и сразу. И дом-то не новый, построили после войны, правда, из хорошего леса, повезло тогда с материалом. Свекор сам выстроил просторный добротный дом, который с течением времени только грузно оседал в землю, не нарушая стройности углов. Высокое некогда крыльцо теперь лишь немного поднималось над поверхностью земли, а окна, до которых в былые времена было не дотянуться, угрюмо смотрели почти в завалинку, которая поднималась вверх вдоль по стене к окнам.
По правде говоря, хозяйка и не думала заниматься продажей своего старенького дома, жила себе спокойно на пенсию, летом принимала внуков в гости, скотины не держала, хозяйство все – только сад да огород. Взрослые дети – две дочери и сын – уже давно наперебой приглашали мать жить у себя: просторные квартиры, да еще у каждой семьи своя дача в пригороде. Но вот как-то не складывалось у Генриетты Георгиевны – бросить давнишнее свое гнездо и уехать, и поэтому она все время говорила, что никто «эту халупу не купит, кому она нужна в селе, народ и так уезжает, а даром отдавать жалко».
И тут такой странный случай подвернулся: она пошла на почту за газетами, куда как в клуб ходили со всего села за новостями такие же крепкие и большей частью одинокие старухи, а там увидела мужчину чужого, солидного, который как будто бы между прочим обратился именно к ней с невинным вопросом – а как бы здесь найти домик на продажу? Генриетта Георгиевна тогда не удивилась, охотно заговорила о том, что «места здесь хорошие, земли богатые, да и дорога тоже есть…», а мужчина подхватил тему, стал рассказывать, что многие его знакомые побросали свои дачи из фанеры и дощечек и выбрали дома настоящие, крепкие… и сейчас ему нужно найти такой вот дом, что не требует ремонта – заходи и живи.
В общем, ему не составило труда расспросить бабку о ее собственном доме, о планах на будущее, и как-то само собой получилось, что Генриетта Георгиевна поняла, что именно сейчас ей удача плывет в руки, и пока никто рядом не опомнился и не встрял в разговор (а они с этим мужчиной почему-то оказались на улице в закутке между магазином и автобусной остановкой, где никто и не ходил), надо попробовать поторговаться.
Только как же вы говорите, что завтра все и оформим, – недоверчиво говорила она за чашкой чая уже дома, куда они пришли «осматривать будущую покупку», – ведь мне столько собираться, да дочери написать, да пенсию перевести…
Ну что же я, зверь, сразу и выгоню вас, что ли? – лучисто улыбался гость. – Живите, сколько надо, скажем, до конца лета. Сейчас только начало июля, ваши внуки еще ягод да фруктов наедятся, варенья наварите, все, что надо, делать будете. А я только одну комнату уж сразу займу, и пока вы все дела не сделаете, не буду вас и беспокоить. А оформить хочу побыстрее, мне время дорого, другие дела есть. Да и вам спокойнее, деньги получите…
Она слушала эти такие правильные слова, умилялась и охала: ну надо же, все понимает человек, что не может старуха вот так сразу подхватиться и уехать, опять же сад-огород, варенье… А сборов-то сколько! А что дочь скажет?.. Но перед глазами возникала благостная картина – уже завтра она подпишет бумажки, получит деньги и тут же для надежности положит на книжку. И дочери тоже сразу написать надо… Какой он скорый, этот мужчина, и какой внимательный!
За перегородкой из-под двери в комнате, которую занял «для себя» покупатель, выбивалась узкая полоска света. Гость ничего не стал трогать до оформления бумаг, только спросил чистое белье на кровать и лампу, уточнил, правда, надо ли за эту ночь заплатить отдельно, как за постой, чем насмешил хозяйку. Ей показалось, что он нарочно эдак пошутил, для доверия, чтобы ближе сойтись, и она подумала, что это у него получилось. Хоть и не сразу, но заснула она спокойно и довольно крепко, предвкушая завтрашние приятные хлопоты.
На одной из ярко освещенных улиц столицы, несмотря на поздний час, было шумно и многолюдно. Еще не пришло время закрытия баров и ресторанов, скорее наоборот, разъезд был в разгаре. Молодежь группами и попарно вливалась в распахнутые двери клубов, у которых нередко стояли крепкие молчаливые мужчины с внушительными фигурами. Мужчины менялись, переговаривались, иногда делали шаг навстречу – и тогда кое-кто менял свое намерение и шел в другую сторону. Заведение под яркой, но небольшой вывеской «Конкорд» расположилось в полуподвальном помещении на углу, и у него не было просторного подъезда – всего лишь небольшой козырек, освещенная двустворчатая дверь да неглубокий тамбур перед основным входом, полуприкрытым тяжелыми портьерами. Громил у входа также не было, но хорошее освещение всего пространства перед козырьком и дверью позволяло предположить, что изнутри отлично видно всех, кто приближается ко входу. Шумная вечерняя толпа двигалась вдоль улицы, выходя на проезжую часть, машины шли плотно.
Крупный паркетник ехал по переулку, который выходил на улицу. Машина и выглядела тяжеловесно, и скорее всего была достаточно тяжела: сильно просевшие амортизаторы, зад машины качался как у переполненного троллейбуса в час пик. На заднем сиденье в глубине машины был пассажир, с интересом наблюдавший за улицей. Джип выворачивал из переулка, когда перед ним на улице не поделили два метра какие-то юркие иномарки «дамского» вида. Тем не менее за рулем сидели вовсе не очаровательные создания, а вполне себе мужественные граждане. Каждый открыл окна и орал своему оппоненту оскорбительные слова. Один из водителей был ярким блондином, второй – чернявый и смуглый, с круглым лицом и щетиной на щеках. По странному стечению обстоятельств их спутницы, сидевшие в машинах рядом, были тоже брюнетка и блондинка, только наоборот: беленькая сидела и помалкивала рядом с жгучим брюнетом, а девушка с очень черными прямыми волосами, но светлокожая, что-то возбужденно и визгливо говорила своему спутнику, который успевал и на реплики брюнета огрызаться, и отвечать что-то ей, причем явно не успокоительного характера.
Брюнет в миниатюрном ситроене лимонного цвета был настроен более агрессивно. Он порывался выскочить из машины, несколько раз открывал и закрывал дверь, разводил руками, доставал и убирал мобильник. При этом обе машины не могли сдвинуться с места даже на миллиметр, а поток других машин обтекал их медленно и методично. Водитель паркетника уже нервничал. Он несколько раз мигнул фарами, затем посигналил. В общем шуме эти звуки никем не были замечены. Сзади него также нервно гудели застрявшие машины, которым не было места объехать внедорожник. В это время из клуба «Конкорд» вышла группа людей, которые громко разговаривали между собой, жестикулировали, хохотали и всячески показывали всем окружающим свое отличное настроение. Они направились к переулку, где на выезде уже накалялись страсти. Уже из подпирающих внедорожник авто повыскакивали водители, уже прохожие останавливались и глазели на интересное событие, давали советы и обсуждали, как же дальше будут развиваться события.
Тем временем молодые люди, вышедшие из клуба, поравнялись с водительским местом паркетника. Один из них остановился и стал наблюдать за перепалкой между блондином и брюнетом в двух первых машинах, которые при всей напряженности ситуации не выходили из машин, а только осыпали друг друга и всех окружающих бранью. В этот момент человек за рулем паркетника не выдержал и вышел на дорогу. Как-то сразу вплотную к нему тут же подошли люди из клуба, окружили его и машину, стали давать советы, кричать, разводить руками. А на дороге ситроен лимонного цвета слегка двинулся в сторону и аккуратно обошел вторую проблемную машину, которая пошла следом, и вскоре обе машины скрылись в неспешном вечернем потоке. Водитель джипа хлопнул себя по бокам и сел в машину. Автовладельцы сзади также поспешили в свои авто, и буквально через несколько минут пробка рассосалась.
На перекрестке внедорожник ждал зеленого. Водитель взглянул в зеркало заднего вида и обомлел: его пассажир сидел в той же позе на заднем сиденье, а посреди лба зияла ровная круглая дыра.
На крымской набережной было многолюдно. Курортная публика прогуливалась взад и вперед вдоль ларьков с сувенирами и лакомствами, местные жители в роли продавцов здесь присутствовали только из-за приезжих: сезон в разгаре, бизнес идет. Торговля шла круглые сутки, с равномерными приливами и отливами: в свое время – своя публика. Сейчас, под вечер, основной поток шел с пляжей: родители тащили разгоряченных, квелых детишек с моря по домам, чтобы накормить и уложить на пару часов в постели. А бездетная молодежь только собиралась к морю, чтобы искупаться, поиграть в мяч, а затем бродить по прибрежным улочкам, танцевать и веселиться, покупать всякую ерунду, пить вино, развлекаться и отдыхать. Здесь, как и в любом курортном месте, для каждого продавца был свой покупатель. Это разделение, условное, конечно, касалось всяких услуг, в том числе интимного характера. Местные красавицы совсем не обращали внимания на мамаш с детишками, да и на папаш при мамашах, а вот при виде одиноких мужчин мгновенно менялись.
Один примечательный молодой человек, без всякого сомнения, привык к женскому вниманию. Он был неплохо сложен, вещи при нем были дорогими. Не будем забывать, что на пляже не всегда можно сказать «хорошо одет», однако зачастую даже разные мелочи вроде солнечных очков или простого полотенца довольно красноречиво говорят о материальном состоянии их обладателя. Но самое его главное достоинство состояло в том, что он был один, без спутницы, и те, кому это было важно, уже знали, что он заселился в просторный одноместный номер, с удобным выходом на крытую террасу, обращенную к морю. Также про него было известно, что он в первый же день спросил у хозяйки отеля об экскурсиях и прочих развлечениях и на целый час погрузился в чтение рекламных проспектов и буклетов, которые она ему принесла. Все местные продавцы туров озаботились тем, как бы побольше узнать про этого приезжего. По всем приметам, он скорее всего был обыкновенным скучающим ловеласом, имел неплохой доход и вовсе не имел семьи. Мужчина средних лет, следит за собой, не звонит никакой заюшке или рыбке (это выяснилось довольно скоро), активно интересуется одинокими интересными женщинами, вежлив и весьма требователен к персоналу. Перечитав целую гору буклетов, он на двадцать минут удалился в свой номер, затем вновь спустился и отправился «на подкову» – что-то вроде центральной площади в форме полукруга, раскрытая часть которой выходила на море. Несколько человек двинулись за ним в том же направлении, что, впрочем, не вызвало ни у кого повышенного интереса: здесь, на отдыхе, толпы людей бродят друг за другом без всякой видимой цели, постоянно сталкиваясь у одних и тех же лавок, магазинов, автобусных остановок и аттракционов. Если через пару-тройку дней вы начинаете узнавать друг друга на пляже, в толпе, в транспорте, то скорее всего, еще через какое-то время вы перестанете на это обращать внимание.
Двое мужчин гуляли вдоль набережной, наслаждаясь нежарким вечерним солнцем. Девушки посматривали на них с интересом, но по всей видимости, эти двое сами искали себе подруг: все время смотрели в толпу, заглядывали в залы ресторанчиков, однако ни к кому не обращались. Пока один из них присел за столик у открытой веранды, другой бросил рядом с ним на стул кепку и скрылся в тени деревьев за кафе. Первый заказал два бокала пива, попросил холодное, но пить не стал, видимо, дожидаясь своего спутника.
Гляди, эти-то опять вдвоем, опять никого не выбрали, – произнесла буфетчица девушке-официантке, которая вернулась от столика, выдав заказ.
Да уж тебе не сказали, выбрали или нет, – добродушно ответила официантка. – А может, они голубые…
Не-е, Эльмира говорила, они ее хватали за задницу. Не как голубые. Настоящие мужики, только разборчивые слишком.
А вот только девок с ними не видно было. Наверное, ездят на гору…
Ездить «на гору» означало бывать в развлекательном комплексе на возвышенности, где было буквально все: рестораны, бары, танцевальные залы, кино и аттракционы, аквапарк, прочие заведения… словом, город в городе. Конечно, работали там местные жители, но в течение лета общаться между собой им было совершенно некогда, пока не схлынет наплыв туристов. Сейчас, в «высокий» сезон, каждая забегаловка жила обособленно, и персонал знал только, что происходит за соседним забором, не дальше. А уж «на горе» вообще все лето была своя жизнь. Именно там проводил вечера приятный молодой человек, приехавший провести свой отпуск в одиночестве.
В московском баре «Конкорд» днем совсем мало народу. Это на руку группе молодых парней и девушек, которые сдвинули пару столиков вместе и негромко беседовали. Две странные, но примечательные парочки – блондин с брюнеткой и брюнет с блондинкой – сидели тесно вчетвером на диванчике, напротив них на стульях расположились другие молодые люди – похоже, из той компании, которая не так давно выкатилась навеселе из бара. Здесь же выделялись из этой молодежной компании двое мужчин постарше, совсем обычные на первый взгляд, но если понаблюдать какое-то время за ними, то становится заметна именно их обычность и отсутствие каких-то резких, запоминающихся черт. Еще один мужчина явно самый старший из всех, крупный и неряшливо одетый, с совершенно белыми волосами ежиком, сидел на углу и весело смотрел на остальных. Видно, что он был доволен.
А теперь мне опять машину менять, – ворчливо, но совсем не грустно говорила блондинка, вертя в руках изящный светлый пистолет. – Говорила же, что приметная.
И надо было такую, – успокоительно заметил один из мужчин постарше. – Ты не волнуйся, заберут ее у тебя в субботу, не здесь, в области. Покупатель ездить не будет, разобьет через неделю.
И зачем светить? – Седой обладал неожиданно глубоким, рокочущим басом. – Пусть стоит в гараже, по крайней мере по дорогам болтаться не будет.
Второй «незаметный», тот, что повыше, с очень светлыми голубыми глазами, до этого сидевший молча, негромко кашлянул и пристально посмотрел на седого. Тот сразу же переключился на него, сложил руки на коленях и произнес:
Слушаю, говори.
Дело такое, Владимир Евгеньевич. Реакция должна быть сегодня к вечеру, наш курортник готов. Раньше не будет – у него два раза в сутки контроль, в утренних новостях ничего не было, по своим каналам дойдет только к трем часам дня.
Что с бабкой?
Через неделю у нее внуки, еще через три – она с ними едет к средней дочери. Но не полностью с вещами, еще будет по меньшей мере два заезда, говорит, если не справится, еще третий нужен. С середины августа по начало сентября точно никого не будет: другие внуки едут по путевке, а отпуска у родителей не падают.
А Борисова?
В порядке. Будет примерной женой столько, сколько потребуется. Уже резиновые перчатки купила… – со странным хохотком добавил голубоглазый.
Не понял, для чего ей перчатки? – спросил второй «незаметный».
В земле копаться, хозяйственные!
Седой посмотрел на молодежь – те притихли и слушали диалог не вмешиваясь, но было ясно, что им понятно каждое слово и теперь требуется только задание непосредственно для них. Он по-отечески похлопал по спине светловолосого блондина, сидящего рядом с ним, и обратился уже к ним:
Так, ребята, сведем все в кучу. Вы с пятнадцатого августа выезжаете на… скажем так, на дачу. Полная экипировка, полная конспирация, днем ни единого вскрика, ночью – особенно. Слышно все за километр. С видимостью повезло, хорошую дачку Михалыч подобрал!
Ему тоже неплохую жену подобрали! – веселился голубоглазый.
Ты не ерничай. Между прочим, у нее самое проблемное место, деревенские жители – они внимательные, сразу фальшь почуют, любопытство опять же, ну и надо им выдать то, что они хотят. А если внушить им то, что нам надо, с этой стороны сбоев не будет. – сказал седой.
Так ведь, Владимир Евгеньевич, народу в селе немного, вот кончатся каникулы – вообще вымрет деревня, – негромко высказался молодой брюнет – тот, который в недавней сценке на перекрестке вел себя как крайне вспыльчивый и несдержанный уроженец Северного Кавказа, впрочем, и сейчас по внешнему виду нельзя было исключить этого, однако поведение было совершенно иным: парень был вежлив и необычайно мягок со своей подругой, светловолосой девушкой. – И мы окажемся как на ладони, делать людям будет нечего, пойдут любопытствовать. Может, попробовать под родственников сыграть?
Не пойдет, Руслан, – возразил голубоглазый, – вас никто не должен видеть в лицо, знать, вспоминать, вообще вы ни под каким видом не должны проявляться. Лабораторию оборудуете, работы проведем – и исчезнете, растворитесь. Не волнуйтесь, мы своими спецами не бросаемся, жизнь у вас всех будет безопасная, но тайная. И далеко отсюда. Сейчас Слава вам все обрисует.
Четверо молодых людей переглянулись без страха, но с пониманием серьезности момента, и приступили к обсуждению деталей. Второй «незаметный», Владислав Огнев, достал планшет из глубокого просторного кармана плаща, выложил его на стол и пересел в середину на диванчик, отчего стало еще теснее. Остальные, что расположились вокруг стола, не сделали никаких попыток приблизиться к небольшому монитору. Возможно, содержимое гаджета им было знакомо.
Вот что мы имеем. Дом стоит слегка на отшибе, лицом на улицу, забор – одно название, хлипкий штакетник. В доме довольно много бабкиных шмоток, снималось в первый день, не обращайте внимания, большая часть будет отсутствовать. Вход во двор через калитку, окно с веранды, другое – во двор, незаметно никто не пройдет. На северную сторону выходит глухая стена, но есть окно из пристройки, там ставим камеру. С юго-запада самый большой обзор на село, окно на фронтоне большое, и все, кому не лень, в первую очередь будут смотреть на это окно, если там будет свет. Так что твоя мечта, Галочка, сидеть у слухового оконца, осуществима только в одном случае: правильная пленка.
Все понимаю, Владислав Михайлович, но от полноценного дневного света не хочу отказываться. Все-таки нам три месяца под землей работать, так что по крайней мере отдых должен быть в человеческих, а не в лабораторных условиях. – вставила брюнетка. – Днем – пленка закроет, а вечером полная изоляция света шторами.
Согласен, Галочка, так надежнее. Далее. С чердака отдельный выход и на двор, и в сарай, все под одной крышей пристройки. Там просторно, даже слишком. Раньше использовали как въезд – сено возили на поветь. Представляете, Владимир Евгеньевич, пара лошадей завозила огромную телегу сена со двора, и уже под крышей разгружали!
А что такое поветь? – спросила вторая девушка.
Это, Ксана, место для сушки и хранения сена. Его заготавливали раньше в больших количествах, а теперь мало кто коров держит, места здесь много и для нас очень удобно. В случае тревоги достаточно времени и места для эвакуации, проход к лесу здесь, через три минуты вы вне зоны видимости. И с другой стороны – сюда и сюда, – он показал на мониторе пальцем, – сидим тихо, как мышки, спокойно ждем, когда уйдут. Все ясно?
Седой сидел несколько расслабленно, волосы его были взъерошены, пуговица на животе расстегнута, а левая брючина подвернута. Однако он внимательно прислушивался к разговору за столом, больше следя не за деталями, а за реакцией сидящих за столом. Он слегка наклонился к планшету и ткнул пальцем на очередную картинку: – Обратите внимание, ребята, на полоску леса от заднего двора. Это только сейчас отличная дорога к отступлению, а как листва начнет опадать – все как на ладони.
Переходим к лаборатории. – продолжил Вячеслав. – Бункер под сараем. Землю – на огород, Борисова закажет навозу, придет телега, количество земли никто не проверит. Навоз специально будет искать через деревенских, разговору на пару недель, нам это на руку. Но одновременно будут ходить и смотреть на огород, так что не расслабляйтесь ни на минуту. Оборудование придет вместе с вещами, типа переезд. Остальное придет позже, скорее всего, пока лес не облетел, с посыльным. Возможно, вас будут навещать оттуда, с той стороны, если ничто не помешает.
Он остановился и откинулся на спинку дивана. В разговор включился один из «веселой компании», что якобы случайно выходила из бара, когда напротив выхода случился инцидент с автомобильным затором. Тогда он был вертлявым и сильно размахивал руками, сверкал глазами и громко хохотал, как, впрочем, и все его спутники. Сейчас его речь была спокойной по-деловому, без излишней жестикуляции.
Мы будем грузчиками. Не думаю, что от вас нам удастся замаскироваться, но в хорошем гриме мы и сами себя не узнаем! Ко времени доставки оборудования бункер должен быть готов полностью по чертежу. Если какая-то заминка – никакой самодеятельности, оборудование монтировать будем только сами. Груз уедет на неопределенное время, свяжемся и сделаем еще один завоз.
А как же эта сволочь будет дожидаться, – спросил светловолосый из четверки, – просто так в санатории будет жить?
Поживет, если вы, дорогие мои, в срок не сделаете то, что запланировано и расписано буквально по минутам! – раздраженно бросил седой. – Только в этом случае вся операция приближается к провалу, а вы знаете, чем мы все рискуем. И запомните: нам с ним вместе работать, а не выяснять предпочтения! Так что, Миша, будь добр, предельная корректность!
Да понял! – мрачно откликнулся блондин, двинув желваками. – Но без дураков, я понимаю, личные предпочтения, все дела, но мы его не должны под удар подставлять: если придется ему дольше месяца там болтаться, поневоле обратит на себя внимание местных: по стольку никто их отдыхающих не задерживается. А ведь вы знаете, там на трех местных один стукач, вояки такую информацию не пропустят.
Верно, не пропустят, – согласился седой, – и ты понимаешь, мой друг, что согласованность для нас важна в первую голову. Где-то нарушится цепочка – повалится по всем звеньям, результат под вопросом, и тогда главный ресурс, который мы должны сохранить – это головы, мозги. Так что держите все в памяти и план А, и план Б, и далее по списку, – он невесело усмехнулся, вспомнив что-то, и вновь обратился к картинкам на мониторе.
Пока двое мужчин осматривали достопримечательности и обходили местные бары, одинокий отпускник весело проводил время «на горе» – там он даже сдружился с местными продавцами, покупая фрукты перед тем, как совершать ежедневный обход забегаловок и аттракционов. Несколько экскурсий по Крыму он уже совершил, поддавшись обаянию очаровательной продавщицы туров – гречанки Аиды. Она каждое утро приходила в затененный дворик при гостинице, располагалась под грушевым деревом на скамье, раскладывала буклеты и фотографии на раскладном столике перед собой и призывно улыбалась всем прохожим. Злые языки говорят, что гречанки, как и грузинки, или ослепительно красивы независимо от возраста, или сразу же после детско-подростковой милоты становятся похожими на ворон. Аида была уже немолода, но действительно красива, и ее открытость и доброжелательность привлекали. При первой же встрече она не упустила из виду нового постояльца: администраторша на ресепшене сразу дала знать, что новенький из пятнадцатого номера интересуется экскурсиями. У женщин давно были взаимовыгодные приятельские отношения. А как же иначе в курортном местечке, где в сезон все местные работают на последующие глухие шесть месяцев, когда нет ни приезжих, ни торговли, никого и ничего, только немногочисленные военные, да и то небогатые.
Аида в первый же день выждала правильную паузу и не стала останавливать приезжего, когда он выходил из холла гостиницы с пачкой рекламных проспектов в руке. Она с удовлетворением заметила, что вся эта бумага была выброшена в урну на перекрестке, но на следующее утро около десяти утра, как обычно, расположилась под грушей, решив про себя, что сегодня клиент не пройдет мимо.
Расчет оказался верен: буквально через несколько минут со ступенек холла сбежал постоялец. У него уже складывались местные привычки: утром пойти на почти пустынный пляж – удобная дорожка прямо с террасы из номера – искупаться, затем позавтракать в кафе через дорогу (там пекли замечательные булочки с кунжутом) и отправиться в какое-нибудь путешествие, к обеду оказаться в закрытом помещении с кондиционером (жарко), затем отдых, а к вечеру, как и большинство отдыхающих, продолжить развлекаться на море, на набережной, еще где-нибудь. Сейчас он направлялся в кафе напротив, но задержался, не в силах пройти мимо ослепительной улыбки Аиды.
Доброе утро!
Доброе утро! Это что у вас, наверное, экскурсии? – он остановился у ее столика.
Да, подальше и поближе, кому какие интересны. Вы не спешите? Если есть минутка, можете взглянуть.
Давайте, посмотрим.
Он стал перебирать пестрые буклеты и афишки. Аида мгновенно определяла, какая путевка у него в руках, и ненавязчиво рассказывала в двух словах, что за поездка, каким транспортом, сколько времени в пути, что интересное, а что не очень, и вскоре были выбраны несколько экскурсий по побережью на разные дни.
– Здесь надо брать с собой подходящую сумку, лучше легкий рюкзак, чтобы руки были свободны. Будут крутые подъемы и спуски, с непривычки люди устают. Обязательно удобную обувь, воду с собой не надо брать, только если маленькую бутылку. Если физическая подготовка позволяет, не упустите эту экскурсию, не пожалеете. А вот сюда – на любителя, или я бы сказала – на ценителя, – тонко сменила акцент Аида, вовремя заметив интерес клиента. – Я могу оформить путевку полностью, но, пожалуйста, возьмите с собой паспорт, там контроль жесткий.
Он немного напрягся при упоминании о паспорте, но в принципе все было предусмотрено. У него был паспорт на имя Сергея Владимировича Куликова, вернее, один из паспортов. Во всяком случае это имя было наиболее подходящим сегодня.
Давайте сейчас и оформим, – сказал Сергей и полез в карман за деньгами. Аида довольно кивнула и принялась оформлять экскурсионную карточку. – Нет, сейчас паспорт не нужен, вы только держите наготове его, когда на завод будут пропускать, все делается очень быстро, при вас, сразу же проходите в подвалы и там вас встречает старший группы. Они ввели новую систему охраны, сейчас везде рамки, проверяющие, такая жизнь.
А сколько времени там можно будет провести? И вообще, как с транспортом? Просто граждане ведь могут приезжать, неорганизованные?
Да, конечно, ведь там и поселок довольно крупный, и магазин фирменный, многие ездят за вином специально. И такси можно нанять, и до автобуса рейсового буквально пару минут идти, расписание есть, люди ездят.
Я лучше от вас поеду, с экскурсией. – Куликов забрал карточку, сдачу и засунул все в карман. – А потом, скажем, послезавтра, я еще что-нибудь у вас выберу, хорошо?
Аида достала пару открыток и протянула их Куликову: – Очень хорошо, конечно! А вот это вам просто так, на память, можете послать их кому-нибудь. Знаете, как раньше было принято посылать открытки с видами мест, и получать каждому приятно.
Он вежливо взял открытки, поблагодарил и отправился завтракать. В ближайшие несколько дней его жизнь здесь была расписана между поездками по полуострову и благостным отдыхом на виду у всех.
Он предчувствовал, что за ним будут следить, но пока не обнаруживал никаких признаков слежки. Эта гречанка из местных, ему про нее сказали два разных человека: администраторша отельчика и водитель фургончика, который подвозил продукты в кафе. Уже в соседнем кафе, когда он стал расспрашивать про путевки и экскурсии, ему стали рекомендовать других продавцов, и это его насторожило, но ненадолго: экскурсии продавали на каждом углу, конкурируя буквально через пару метров напротив. Чаще всего под зонтами или «своими» деревьями сидели пожилые дамы учительского вида либо девчонки-студентки.
