Kitabı oku: «Круг жизни»

Yazı tipi:

И неважно, хороший ты иль плохой,
Жизнь закончишь, сделав круг,
Будешь сожалеть иль обретешь покой —
Все зависит от тебя, мой друг…

Пролог

Неожиданно над небольшим городом что-то странное повисло в небе. Люди не сразу обратили на это внимание. Они продолжали жить своей жизнью: кто спешил по делам, кто сидел на скамейке, уткнувшись в телефон, кто, гуляя, оживленно болтал с друзьями.

– Ой, что это? – вдруг восторженно закричала маленькая девочка, позировавшая отцу-художнику на площади.

Прохожие подняли глаза на небо. Каждый по-своему отреагировал на увиденное. Кто-то, начитавшись фантастики, с криком: «Пришельцы!» – еле унес, как ему казалось, ноги и заперся у себя дома. Некоторые, не особенно верящие в сверхъестественное, продолжали смотреть на красивые кукольные замки, причем их не пугал даже темно-серый цвет этих чертогов. Через минуту из замков стали сыпаться белоснежные пушинки, словно неизвестный наколдовал снежинки этим жарким летом.

– Мама, смотри, это звездочка! – воскликнула девочка, с восхищением разглядывая ярко-оранжевую пушинку, которая с каждым мгновением меняла форму.

– Оставь ее, родная, пойдем, – насторожившись, схватив дочь за рукав платья, мать завела в ближайший подъезд.

В доме даже не заметили, как они вошли. Все увлеченно смотрели телевизор. «Как же здесь много народу!» – подумала женщина, дойдя до зала, и крепче прижала малышку к себе.

– Мам, – прошептала девочка, все разглядывая звездочку на маленькой ладошке, – смотри, она дышит.

Женщина, взглянув на пушинку, которая продолжала менять форму и цвет, попросила дочь отнести ее на улицу, и отправилась открывать дверь, но, услышав напуганные возгласы, направилась к людям, взяв девочку за руку. В этот момент пушинка выпала из ее хрупкой ладошки на пол.

Вдруг кто-то резко потянул малышку к себе. Напуганная мать посмотрела на дочь и посадившую ее к себе на колени пожилую женщину.

– Ей нельзя такое смотреть, – объяснила она матери свое поведение.

По телевизору показывали красивый безобидный звездопад.

– И здесь… – все стали вздыхать. – Кто они? Что им нужно?!

Эти милые безобидные «звездочки», как их называла девочка, коснувшись земли, стали за секунды превращаться в нечто, похожее на людей. На очень ярких людей, которые своим блеском ослепили десяток мужчин, наставивших на них свои автоматы. Словно в кино, оператор, снимавший происходящее, показал крупным планом пришельца, бесстрашно приближавшегося к вооруженным мужчинам.

– Я рекомендую вам сдаться. Пожалуйста, не совершайте ошибку.

От услышанного все в доме ужаснулись. Даже те, кто был в соседней комнате, почувствовали, как холодок пробежал по всему телу.

– Не бойтесь, – неожиданно услышали нежный женский голос за спиной. – Это мой брат. Он хороший.

От страха все находившиеся в зале люди стали интуитивно сбиваться в кучу.

– Да не бойтесь вы, – продолжала девушка, уже замедлив свой шаг. С каждым движением она словно теряла свой блеск.

– Но тот мужчина, брат ваш, просил нас сдаться. Зачем? Кто вы? – поинтересовалась мать девочки. Она, словно чувствуя свою вину за то, что ее дочка не оставила эту пушинку, «звездочку», на улице за дверью, сама медленно приближалась к незваной гостье.

– Вам нечего бояться, – уверенно заявила девушка, указывая на брата, который нес на руках маленькую девочку.

– Что он собирается с ней делать? – спросила женщина, почувствовав, как сердце сжимается из-за страха за ребенка.

– Ах, какие же вы, люди, не можете ни о чем думать, кроме себя! – вздохнула девушка. – Брат мой услышал зов этой малышки. Он спас ее.

– Кто вы? – поинтересовалась женщина.

– Я – Ирида. И мы не инопланетяне, мы тоже, как и вы, с Земли, только наш дом находится между небом и землей, выше облаков. Мы часто слышим ваши мольбы о помощи, но мы не боги. Мы помогаем вам словом, но вы нас не слышите. Наши голоса тонки и нежны, и из-за гордыни и тщеславия вы просто неспособны услышать нас. Однако в далекие времена мы жили дружно, заботились о вашем народе так же, как и вы о нашем. Но с каждым пройденным веком вы стали все более отдаляться от нас, заботиться только о своем народе, а позже каждый уже думал лишь о собственном благополучии. Искренность в ваших сердцах превратилась в лесть, а души зачерствели от жадности. Вы перестали проявлять заботу друг о друге, чаще стали беспокоиться только о себе. Вы ваше самолюбие ставите выше небес, забыв, что выше неба только Шамбала, наш город. Мы не разделены на страны, мы живем одной дружной большой семьей.

Но сегодня у нас появилась надежда. Все-таки есть среди людей та наивная, трепетная душа, которая заискрила на нашем небосводе.

– И что теперь? – спросила пожилая женщина, боком поднимаясь с кресла.

– Похоже, брат нашел ту искорку, – улыбнулась девушка, показывая в телевизор. – Теперь его судьба – жить среди вас. Но узнать его в мире людей способны только те, в сердце и в душе которых продолжает жить свет.

После этих ее слов на экране телевизора по всему миру стали исчезать создания, пришедшие с небес. Они словно растворились в воздухе ослепительным блеском в глазах. Только один остался. Он крепко держал десятилетнюю девочку на руках и что-то шептал ей, от этого ее глаза, недавно наполненные ужасом, потеплели. Через минуту девочка ответила на вопрос журналиста:

– Он добрый. Церин спас меня от плохих людей.

После показали крупным планом спасителя девочки. Но разглядеть его из-за яркого света было невозможно.

– Ну, что, брат мой, – улыбнулась девушка и добавила перед исчезновением: – Наш народ всегда с тобой. Я рада, что ты снова установишь мир между нашими мирами.

1

Снова герои Радмилы поспешили на приключения, и ничто не могло их остановить.

Радмила с упорством часами нажимала на клавиши ноутбука. Она словно создавала свой мир и была захвачена им. Для нее ничего и никого больше не существовало. Даже мать, которая, что-то бормоча, заправляла ее кровать, Радмила не видела и не слышала ее бормотания. Девушка создавала героев, выводя их судьбы на монитор. С каждым новым виражом она заметно менялась в лице. По мимике было понятно, в какой ситуации оказались ее герои.

– Ну, хватит, – не выдержала мать и легонько коснулась ее плеч. От неожиданности Радмила подпрыгнула.

– Ой, мама, – улыбнулась девушка. – Не делай так больше. Напугала.

– Чего – мама? Я уж много лет как мама. Хватит уже все возле компьютера сидеть. Ты хоть спать ложилась?

– Да, конечно, – потянулась она.

– Да уж, вижу, одеяло даже не примяла.

– Ну, мам, – жалобно, как дитя, обняла она маму и, выйдя из-за стола, продолжила: – Просто, понимаешь, мыслей куча… Если я их не напишу, то забуду. Кстати… – улыбнулась она и, сохранив текст будущей книги, закрыла ноутбук.

– Тут тебе уже сотню раз звонили. И опять вон, слышишь, звонят.

Радмила, посмотрев краем глаза на телефон, который лежал на комоде, зазевалась и упала на кровать.

– Ой, мама, никуда не хочу. Пусть звонят. И хорошо, что ты приехала. Дома стало так уютно, чисто.

– Да не обольщайся, – улыбнулась мама. – Я ненадолго. Меня отец твой дома ждет. Вот только дела свои улажу и поеду.

Но дочь ее уже не слышала. Она так сладко уснула, что даже первые лучи солнца не могли помешать ей видеть счастливые сны.

Матери ничего не оставалось, как снять со своих плеч нежно-белую шаль и прикрыть ею дочь.

– Спи, моя умничка, – шептала она. – Да, умничка, но я тебе этого не скажу, когда ты проснешься, – улыбнулась она, посмотрев на несколько книг с фото дочери на обратной стороне обложки, и стала искать книгу для чтения.

– Так, это я читала… И это читала. А эту прочту еще раз, она мне очень нравится. Спи сладко, – посмотрев на Радмилу, тихонько закрыла за собой дверь комнаты.

Она любила дочь и гордилась ею, но не показывала этого из-за страха казаться слабой перед ней. Она воспитывала дочь в строгости и в меру в любви. Она считала, что быть слабой – это быть беспомощной, беззащитной. На плечах слабых людей висит куча других людей. Так можно и шею сломать, как ее мама. После того, как ее мать рано ушла из жизни, она твердо решила для себя, что никому не позволит висеть у себя на шее. У каждого человека свой путь. Каждый в ответе только за себя, так что нужно научиться выживать в этом мире самостоятельно. Родители не вечны.

Ближе к вечеру в темной квартире раздался телефонный звонок. Радмила, потягиваясь, неспешно взяла трубку и заглянула в комнату.

– Алло? – сонным голосом спросила она.

– Ты до сих пор еще спишь, – услышала она голос матери. – Ах, соня ты моя! Может, приедешь на вокзал, проводишь меня?

– Ой, мама… – будто очнулась девушка. – Я сейчас, подожди, только не уезжай. Дождись меня… Я еду. – И, небрежно положив телефонную трубку, поспешила в комнату.

Там на спинке невысокого стула висела белоснежная блузка с узкими темно-синими джинсами.

– Ах, мама, – улыбнулась она. – Любишь ты порядок… а я – тебя, – шептала она, одеваясь.

Увидев свои ключи аккуратно лежавшими рядом с ноутбуком, с улыбкой взяла их и поспешила к выходу.

По пути к лифту она вызвала такси с расчетом, что, пока будет спускаться на лифте с многоэтажки, такси уже подъедет к дому, как раньше.

Но на этот раз пришлось ждать некоторое время. Такси опаздывало. Радмила стояла, переминаясь с ноги на ногу. Ей казалось, что летели не секунды и минуты, а целый мир уходил из-под ног. Увидев знакомые номера такси, она буквально запрыгнула в салон и поторопила таксиста.

– Что вы, мисс, на свидание опаздываете? – ухмыльнулся таксист.

– Да, да, поезжай уже, – не стала спорить она, нервно набирая номер телефона матери.

Молодой белокурый таксист, неспешно оглядев пассажирку с самых ног до головы, наконец повернулся и нажал на газ. Но поездка была недолгой. В соседнем квартале таксист неожиданно нецензурно выругался и остановился посреди дороги.

– Чертов Эрик, и до меня добрался, сволочь, – бормоча себе под нос, выбежал он из машины и попытался скрыться за ближайшим переулком.

Радмила, не сумев дозвониться до матери, выглянула в полураскрытое окно. В полуметре от нее остановился некто в мужском костюме и с любопытством стал разглядывать ее. Радмила, словно поддаваясь писательскому инстинкту, пыталась запечатлеть его образ, но как сделать это, если его лицо светится, будто полуденное солнце? Разве только отметить, что ростом он был более двух метров…

Так или иначе, эта встреча была недолгой. Его взгляд устремился вперед.

– Не бойся, Мила, я избавлю этот мир грешников, – произнес он и поспешил за таксистом.

Радмила, услышав последнюю фразу незнакомца, выглянула в противоположное окно, а потом вообще вышла из машины и огляделась. Вокруг никого не было. И правильно. Нормальные люди в это время либо еще на работе, либо дома сидят.

– Мила? – удивилась девушка. – Но я Радмила, хотя… – задумалась она. – Мне нравится, как он меня назвал. Эй, подожди! – поспешила она за неизвестным. – Ты меня знаешь?

Увидев, как неизвестный заворачивает за угол, тоже завернула вслед за ним.

– Ты грешен, я чувствую это, прости, – услышала она. Затем она увидела, как неизвестный медленно опускает приподнятую над головой руку и направляет его, как она поняла, в сторону таксиста. В тот момент на мгновенье показался огненный хлыст, и таксист исчез.

Казалось, что таксист ничего даже не успел понять, его просто не стало. Он просто перестал существовать. – Я устал смотреть на грешников. Хранитель, несмотря на то, что они творят страшные вещи, ты посылаешь им легкую смерть, – высказался он, увидев напуганный взгляд девушки, и улетел, превратившись в маленькую пушинку.

Радмила стояла, уставившись на пустую стену. Она не то чтобы испугалась, она даже не смогла понять, что произошло. Был таксист, молодой, белокурый парень, стоял вот здесь, и вдруг его нет. Даже намека нет на то, что здесь, кроме нее, был еще кто-то. Только телефонный звонок помог ей прийти в себя.

– Алло, дочка, – услышала она наконец голос матери.

– Мамочка, – прослезилась она. – Ты даже не представляешь, как я рада, что ты еще не уехала.

– Я бы уехала, если бы машинисты моего рейса не пропали. Их ищут повсюду. Полицию вот вызвали. Идут с собаками. А ты где?

– Я? – переспросила Радмила, уходя прочь от переулка. – У меня вот тоже таксист пропал, – сказала она, хоть и понимала, что он не совсем пропал, но мысли так же, как и слова, стали путаться. Она все видела, но каким-то образом не могла признать увиденное за правду.

Дойдя до машины, девушка почувствовала легкое головокружение, руки неожиданно задрожали. Перед ней стояло то самое существо с сияющим, как солнце, ликом. Лишь его густые, темные волосы до плеч развевались на ветру.

– Не бойся меня, – услышала она спокойный мужской голос. – Мы тебя не обидим пока.

– Почему? – спросила она, но быстро исправилась: – Я хотела сказать, то есть спросить, кто это – «мы»?

На это он будто намеренно показал ухмылку на своем лице и, снова превратившись в маленькую пушинку, исчез из виду. Кроме красивых тонких губ, Радмила успела заметить его бездонные карие глаза. Ей даже на секунду показалось, что она их уже видела. Хотя вряд ли, среди ее друзей и знакомых не было таких высоких людей. А если бы были, она обязательно их запомнила бы, ведь люди более двух метров – это редкость. Особенно среди ее друзей.

2

На этот раз Радмила не решилась вызвать такси. Доехала до вокзала на общественном транспорте. Она с трудом выбралась сквозь толпу из автобуса, но входящие ее чуть обратно не затолкали. Люди, словно обезумевшие, пихая друг друга, торопились зайти в автобус. Каждый в этот момент был за себя, возраст и здоровье не имели значения.

– Дочка, – вдруг услышала она голос матери, сидевшей на остановке, – ты приехала.

Через минуту рядом с ней возник тот самый человек и, взглянув на девушку, с грустью в голосе прошептал: «Это вынужденная жертва».

– Девочка моя, оставайся всегда человеком, это несложно, это правильно, – улыбнулась мать и от плети существа растаяла в воздухе.

– Мама… – Словно по невидимой стене, сползла она на колени и стала рыдать. – Мама… – рыдала она. – Прости меня, мама, непутевую дочь! Прости!

«Глупая, – подумал он, – надо ценить мать, а не рыдать, когда ее уже нет».

Впервые человеческое горе коснулось его души. А правильно ли он поступил, дав обещание умирающей женщине? Одобрит ли это Хранитель? Посмотрев на все еще рыдавшую девушку, решил показаться ей обычным человеком. Поговорить с ней и решить, правильно ли он поступил.

Уже стало темнеть. Поочередно включались фонари. Люди проходили мимо. Кто-то смеялся, брезгливо разглядывая ее, кто-то искоса поглядывал, как на существо ранга ниже их. И неизвестно, сколько бы она еще там проплакала, если бы один парень не подошел к ней. – Оставьте меня в покое, – огрызнулась Радмила на его расспросы, но, вспомнив последние слова матери, обернулась. – Извините…

Перед ней стоял высокий мужчина средних лет в причудливой серой панаме. Лицо из-за ярких лучей фонаря возле стоянки она не могла разглядеть.

– Вам нужна помощь? – вежливо спросил незнакомец.

– Нет, спасибо, – через силу улыбнулась она и, стряхивая пыль, поднялась с колен.

– Ну ладно, – сказал он и попытался остановить проезжавшие мимо такси.

– Бесполезно их тут останавливать. Они отсюда уже едут на вызов или с пассажиром.

– Понятно. И как мне быть? – поинтересовался он. – Я в ваших краях первый раз. Мало знаком с местными порядками.

– Понятно, – улыбнулась девушка, что-то набирая на телефоне. – Это, похоже, вам нужна моя помощь, – наконец искренне улыбнулась она.

– Вы правы, – улыбнулся мужчина.

– Добрый вечер. Я хочу заказать такси на остановку у ж/д вокзала. Да. Сейчас, минутку, – прикрыв телефон ладонью, спросила у мужчины: – Куда вам ехать? – Улица имени Андреева.

– Как странно… – удивилась Радмила. – Извините, девушка, нас двое до улицы Андреева. Хорошо, ждем.

– Спасибо вам, девушка, – улыбнулся мужчина.

– А какой дом, если не секрет? – подозрительно спросила Радмила.

– Седьмой, а что, что-то не так?

– Как странно… – После, чуть подумав, снова переспросила: – А какая квартира?

– Двести семьдесят вторая.

– А, понятно, получается, мы с вами – соседи.

– Какая удача! – улыбнулся мужчина.

Его лицо по-прежнему оставалось в тени из-за панамы, но еле заметную улыбку можно было уловить. «Как странно, – снова подумала она. – Знакомая улыбка. Хотя я не могу утверждать, может, просто его улыбку я видела на лице соседки. Ну раз он к ней едет, значит, родственник. Ну, не муж же? Насколько я знаю, она не замужем».

Неожиданный сигнал таксиста привел ее в чувство. Она, словно вытряхивая свои мысли из головы, поспешила за мужчиной в сторону такси.

Дорога домой вместо двадцати минут казалась ей часом. Мужчина предпочел сесть с ней рядом, объясняя это тем, что боится сидеть впереди. Радмила, в свою очередь, после несчастного случая с подругой, ехавшей рядом с таксистом, панически боялась машин вообще. Но если и ехать на машине, она всегда занимала место позади и молниеносно пристегивала ремень. Этот навык она выработала в себе очень быстро. Теперь ей пришлось ехать рядом с незнакомым мужчиной. И таксист какой-то молчаливый попался. Не привыкла она ехать в тишине. Обычно ее окружали разговорчивые люди, бывало, даже слишком… но сегодня все иначе. Что же случилось? Смерть матери так на нее повлияла? Перед глазами снова возник ее образ. Мать всегда учила дочь быть примерной, но мятежный характер Радмилы не позволял мечтам женщины сбыться. Девушка открыто проявляла свою неприязнь к людям, причинившим боль ее близким. Мать часто огорчалась, когда приходили жаловаться на ее единственного ребенка. Так за что же была наказана мать, ведь она была святой в ее глазах и глазах окружающих? И эти слова того существа: «Это вынужденная жертва» – что они значат? Какой в них смысл? Какой смысл вообще в смерти матери? В мятежной жизни?

– Девушка, девушка, – еще раз произнес таксист, возвращая ее на землю. – Вашему спутнику нечем оплатить проезд.

– Он не мой спутник, – проворчала она, доставая деньги из небольшой сумочки.

– Какая мне разница, оплатите проезд и выходите.

– Извините, что так вышло, – извинялся мужчина, показывая какую-то монету. – У меня только танга осталась, не думал, что билет к вам так дорого будет стоить. Не переживайте, я вам верну. И спасибо вам, что помогли мне.

Радмила в ответ ничего не сказала, а лишь, выдавив искусственную улыбку, открыла подъезд и жестом пропустила его вперед.

В лифте им снова пришлось подниматься вместе, так как второй, судя по табличке, до сих пор был на ремонте.

– Похоже, сегодня весь мир не с той ноги встал, – вздохнула она.

– Вы правы, – улыбнулся мужчина.

Радмила сначала не придала этому значения, думала, незнакомец пытается поддержать разговор, но неожиданно его голос показался ей уж очень знакомым. Обернувшись, она разглядела в мужчине, который крутил в руках свою панаму, того самого человека, существа, забиравшего жизни людей.

– Твоя мать не зря отдала свою жизнь в обмен на твою. Она святая, и не место ей в аду.

После его слов рядом с ним из ниоткуда возникло золотое облако. Из облака вышла ее мать и, поклонившись мужчине, подошла к дочери.

– Радмила, доченька, – заговорила она необыкновенно нежным голосом, – не нужно плакать по мне. Все знали, кроме тебя, что я тяжело больна. Эрик лишь избавил меня от мучений.

– Но я могу вдохнуть в вас жизнь и исцелить, – произнес мужчина.

Но женщина, обняв свою дочь на прощанье, подошла к нему.

– Нет, это лишнее. Я прожила свой век, позволь и другим прожить.

– Как скажете, – поклонился он ей в ответ и проводил взглядом до невидимой лестницы вверх.

– Объясните мне, – вдруг нарушила она тишину, – почему я не могу запомнить ваше лицо?

– Все просто, у меня нет лица. Каждый во мне видит только того человека, которого хочет видеть.

– А я никого не вижу. Вы для меня загадка. Я вижу ваши губы, глаза, я вижу только часть вашего лица, но не могу воссоздать образ.

– И такое бывает. Значит, вы все-таки сможете осуществить мечту вашей матери.

3

Радмила почти бесшумно сняла обувь и, грациозно приподнявшись на носочки, зашагала в сторону комнаты, словно боялась кого-то разбудить. Через несколько метров, будто очнувшись, она сползла по стене на пол.

– Мама, – задрожали ее губы, по телу пробежал леденящий душу холодок. – Мамочка! – схватилась она за колени и, не контролируя свои действия, стала царапать их. От боли они зажмурила глаза, но продолжала царапать.

– Не нужно винить себя, – услышала она голос матери. – Это мой выбор. Я не для того тебе двадцать лет назад подарила жизнь, девочка моя, чтобы раньше времени ее у тебя забирали.

Открыв глаза в надежде увидеть мать, стала искать ее образ в темноте.

– Запомни и не забудь: оберег матери действует лишь месяц, у тебя есть еще шанс стать той, которая достойна своей матери. А до тех пор я присмотрю за тобой – я обещал твоей матери.

Радмила только слышала голос Эрика, но ничего не видела вокруг, кроме узкой полоски мебели в комнате, выхватываемой из темноты лучом света. Нет, ей не было страшно. Казалось, страх отступил в тот момент, когда она осознала, что рано или поздно человеку придется, сделав в жизни круг, навеки закрыть глаза. Хорошо бы, если б круг был полным, ведь умирать молодым мало кому хочется…

Погрузившись в свои мысли, Радмила почувствовала легкое головокружение. Перед ее глазами вдруг все стало расплываться. От невыносимой тошноты, подступавшей к горлу, Радмиле захотелось закричать, но ей не удалось произнести ни звука, словно голос был заперт где-то внутри… «Мама, – думала она, – мамочка. Прости меня…» Вспоминая образ матери, то, как та пыталась ее уберечь от самой себя, Радмила глубоко вздохнула и холодными ладонями прикрыла мокрое от слез лицо. Неизвестно, сколько она бы еще так просидела, если бы не очнулась от яркого света, будто кто-то направил на нее фонарик.

Открыв глаза, Радмила с ужасом поняла, что пролетает над зелеными равнинами. Да-да, именно летит! Как это возможно? Вот только была ночь – и уже утро. И как она летит, ведь она не птица?! Вскоре, достигнув небольших холмов, она уже перестала размышлять. Радмилу взволновало другое. К ее полету присоединились странно одетые люди. Первый был моложе, одет как-то по-детски: одежда на размер меньше, маечка, короткие шорты и лапти. Или что это за обувь? Никогда раньше такой обуви не видела… Так думала она, разглядывая одного из «попутчиков». Второй же постарше, одет в дорогой строгий костюм и обувь, да, я знаю такую обувь, но смешно, ей-богу, зачем он надел в комплект с костюмом старомодные коричневые сандалии? Что с его вкусом? А может, он все деньги на костюм потратил? Третий, где он? Ах, вот он. Напугал! Зачем сзади-то так неожиданно появляться? На взгляд даже не скажешь, молод или стар. Лицо какое-то расплывчатое. А что с его одеждой? Точнее, где его одежда? Лохмотья какие-то напялил и доволен. Улыбка аж до ушей.

– А куда мы летим? – вдруг спросила она, разглядев впереди скалистую гору.

– В Беловодье, – почти в один голос сказали «попутчики».

– А что это, то есть куда это? – подбирала она вопросы.

– В Запретный город, – сказал первый.

– Зачем? А что там? – опять путалась она в своих вопросах, но «попутчики» с пониманием относились к ее ней.

– К великим мудрецам…

– Рассказать, что видели чудо…

– Что есть еще надежда спасти людские души, – словно дополняли они друг друга. – А тебе, страдалица, с нами нельзя.

– Зачем ты с нами летишь?

– Я вообще-то одна летела, это вы ко мне присоединились.

– Ты уверена? – спросил третий, скинув ее руки со своих плеч. Вслед за ним и второй отпустил ее руки.

Радмила даже не успела напугаться, как мгновенно оказалась на земле. Ей ничего не оставалось, как проводить их взглядом, пока те не скрылись за холмом или в холме. Правильно было бы предполагать, что за холмом, но они скрылись, едва только долетев до него.

«Запретный город… Мама! Там моя мама!» – вдруг обрадовалась она, и ей вдруг захотелось побежать за ними… Но странно: ноги ее не слушались. Она не могла двигаться, казалось, перестала ощущать их. Сердце… Она чувствовала только биение своего печального сердца. Руки, ноги, губы, глаза словно отказывались подчиняться ей. Только сердце, душа и мысли были с ней неразлучны:

Болит душа, никто не в силах помочь:
Мамочка покинула меня.
Может, я плохая дочь —
На глаза не пробивается слеза.

Зачем я ей не сказала, что сильно люблю,
А лишь осуществляла свою мечту?
Только милый Эрик роняет слезу —
Теперь святая дева будет жить в раю…

– Неплохо, – услышала она знакомый голос.

Но вокруг никого не было.

– А у тебя и вправду нехилая фантазия, – снова услышала она.

Снова стала оглядываться. Никого.

– Да раскрой ты уже глаза, – услышала она и, сделав некоторое усилие, открыла их. – Ну наконец-то, – произнес откуда-то из-за угла тихий мужской голос.

На улице все еще ночь. Выходит, она просто уснула. Уснула, сидя на корточках. М-да, что-то новенькое.