Kitabı oku: «Всё начинается с любви. Семейная сага. Книга 1»

Твердят:

«В начале было слово…»

А я провозглашаю снова:

Всё начинается с любви!..

Роберт Рождественский

Книга I

Глава 1

МЫ СТРАННО ВСТРЕТИЛИСЬ

Как много в жизни людей все-таки значит случай! Фотокорреспондент Леонид и журналист-блогер Мирослава, в среде родных и друзей Лео и Мира, случайно познакомились в уютном арт-кафе «Книги и кофе» расположившемся на улице Набережная Мойки. Оба были уже достаточно взрослые молодые люди. Леониду неделю назад исполнилось тридцать пять лет, а Мирослава была на два года моложе. Никто из них даже не догадывался, что именно с этого кафе жизнь повернётся на сто восемьдесят градусов. А главное – им предстоит пережить леденящую душу историю, а та в свою очередь сделает их будущее…

Конец октября середины первого десятилетия двухтысячных двадцать первого века. Парки и скверы еще радовали золотым убранством деревьев, но погода была по-настоящему осенняя, небо заслонили мрачные тучи, часто дул сырой пронизывающий ветер. В один дождливый день Мира подошла к давно облюбованному уютному кафе, поработать с ноутбуком и выпить пару чашек ароматного кофе. У парапета набережной напротив входа в кафе, стояла небольшая группа цыган, что-то оживлённо доказывающая мужчине в очках. Мира немного побаивалась шумных и привязчивых женщин в пёстрых длинных юбках и старалась обходить их стороной.

Взявшись за ручку входной двери, она хотела войти внутрь, но её внимание привлекло висевшее на входе объявление: «Сегодня наше арт-кафе обещает фанатам встречу с интеллектуальным рокером, последним романтиком Вадимом Кустинским. По стилю и наличию необъяснимой грусти его творчество сравнивают с тем, что делал Стинг. Мест в кафе мало поэтому ждём только тех, кто любит музыканта, умеет его слушать и понимать. В стоимость билета входит приятный бонус: чашечка ароматного кофе с круассанами».

«Да-а-а, плодотворно поработать сегодня вряд ли получится. – Подумала Мира. – Ну что же, я не против провести вечер в компании с интеллектуальным рокером и его живой гитарой». Засмотревшись на объявление Мира отступила назад, пропуская компанию любителей рока и спиной почувствовала, что довольно чувствительно столкнулась с кем-то, наступив на ногу.

– Ах! – вскрикнул кто-то.

Мира испугано обернулась. Перед ней стояла пожилая дама в элегантном бархатистом берете, сдвинутом набок, модном жакете и узких брюках. Весь ансамбль был выполнен в черном цвете, но женщину он не старил, так как нитка бус из благородного жемчуга и интересный шарфик освежали её образ. Густые, красиво уложенные черные волосы с седыми прядями добавляли ей элегантности. Достаточно яркий макияж не выглядел вульгарно. «Вот это да! Ничего себе бабушка! – восхитилась мысленно Мира – Какая красавица!»

– Бога ради простите, я такая неуклюжая!

– Это не вы виноваты, а я. Подошла слишком близко. – Смущенно улыбнулась женщина, потирая колено. – Видела же, что вы отступаете назад и не притормозила. Честно говоря, испугалась, что вы можете зацепиться за поребрик и упасть и решила подстраховать вас.

Мира не смогла бы объяснить, чем привлекла её эта женщина, и какое-то время она молча стояла и смотрела на женщину. Захотелось рассмотреть её и понять кто она и почему они столкнулись. «Какое интересное лицо, да и внешность тоже! – подумала девушка – Похожа на цыганку, но явно не из этой группы. Отличается и одеждой, и внешним видом. Чувствуется в ней порода».

Действительно, женщину нельзя было причислить к той шумной группе цыганок у парапета, хотя в её облике была ярко выраженная принадлежность к их типичным национальным чертам.

Дальше молчать было неудобно и Мира решила с ней попрощаться как можно вежливее.

– Ещё раз извините меня. Спасибо, что не возмутились. Всего вам доброго!

– Подождите, послушайте меня. Вы, конечно догадались, что я цыганка. Но я не из этого табора. – И женщина кивнула в сторону группы – Я живу в соседнем доме и время от времени заглядываю в это кафе на чашечку кофе. Сегодня я собиралась послушать Вадима, – и она кивком головы показала на объявление – но вряд ли смогу высидеть, очень уж разболелась моя нога.

– О-о-о! Это из-за меня? Ещё раз простите меня.

Женщина улыбнулась и пояснила:

– Не волнуйтесь, вы не при чём. Старая травма. А Вадима я смело могу называть своим учеником. Он брал у меня несколько уроков вокала. Я же певица, родом из старинной семьи актёров и страшно горжусь своими предками. Вы о Ляле Чёрной слышали?

Мира смущенно и немного виновато покачала головой.

– Да-а-а! Уходят легенды, уходят навечно, и гаснут их звёзды, увы, навсегда. Она была примой театра. Это моя мама. Я могла бы многое вам рассказать о своей жизни, но не могу злоупотреблять вашим вниманием. Если захотите послушать мои истории, приходите. Я с удовольствием расскажу и напою вас вкусным целебным чаем.

– С удовольствием послушала бы вас и сейчас, но, к сожалению, мне нужно идти. Благодарю вас за интересную встречу. Оставьте мне ваши координаты, я с вами созвонюсь, и мы договоримся о встрече.

– Вы очень воспитанная девушка, но не отказывайтесь от встречи со мной, для вас это очень и очень важно. Не удивляйтесь моей настойчивости. Я увидела в ваших глазах то, что вряд ли увидит кто-то другой. Просто от бабушки мне передались кое-какие способности видеть внутренним взором тайны.

Мира терпеть не могла никаких предсказателей, астрологов, экстрасенсов и разного рода гадалок. Она передёрнула плечами собираясь уйти. Но женщина, мягко, но крепко удержала девушку взяв за руку. На Миру внимательно и серьёзно смотрели глаза, в которых она прочла призыв остановиться и выслушать.

– Хочу предупредить вас о событиях, с которыми вам предстоит столкнуться в ближайшем будущем. Будет и хорошее, но и трагическое. Я вижу, вы девушка с характером и не верите мне. Поверите, уверяю вас. Просто нужно быть готовой ко всему, с чем вам предстоит столкнуться. Зато, если справитесь, получите подарок, от которого ни за что не откажетесь.

Мира удивленно подняла брови, соображая: удивляться словам этой странной женщины или уйти, не придав значения. Но магия глаз цыганской актрисы притягивала, и она решительно сказала:

– Говорите.

Цыганка взяла руку Миры и долго внимательно изучала её. Потом сказала:

– Вы боитесь колокольного звона! Не отвечайте, знаю, боитесь. А почему боитесь скоро узнаете, но всему своё время.

И Мира увидела сострадание в глазах женщины.

– Судьба у вас, Мирослава, запутанная… В ниточках, клубочках, с иголками… Столкнётесь и не будете знать, как распутать её. Не ваша в том вина, однако именно ваша душа закричит от увиденного. Я всё сказала. Простите, но мне пора.

Резко повернувшись, актриса быстрым шагом пошла, почти побежала по тротуару, свернув в ближайший проезд.

Остолбенев от услышанного, Мира некоторое время стояла с открытым ртом и протянутой рукой. На губах застыл крик: «Подождите! Остановитесь!». Придя в себя, девушка оглянулась по сторонам, проверяя реакцию прохожих, тряхнула головой, сбрасывая услышанное непонятное: «Хм, странная женщина. Придумала тоже – ниточки, клубочки, иголочки… Чушь какая-то! Но, откуда она узнала моё имя и что я не люблю, когда звонят колокола? Странно, однако», и с задумчивым видом вошла в кафе.

В это кафе, объединившее в себе три в одном: книжный магазин, арт-площадку и приют для творческой братии, Мира приходила ежедневно в одно и тоже время; садилась в углу за один и тот же столик рядом с полками забитыми книгами до потолка; заказывала капучино и эклеры и забывала о времени; мягкий уютный диван темно-зеленого цвета с высокой спинкой позволял максимально расслабиться после напряженной работы за ноутбуком. Работала удалённо, её «кабинетом» могло быть что угодно: лавочка в парке, столик в кафе, скамья в электричке. В арт-кафе к Мире привыкли, приветствовали улыбкой и старались, чтобы за её столик никто не садился. Полноватый и круглощёкий бармен Максим вот уже полгода как был безнадёжно влюблён в девушку. Страдая от чрезмерной стеснительности, он старался привлечь её внимание улыбкой, голосом и взглядом. Почти каждую ночь он мысленно укладывал возлюбленную рядом, представляя, как обнимает её, целует, занимается с ней любовью, а потом уткнувшись носом в её пахнущие цветами волосы засыпает сладким безмятежным сном. Зная о пристрастии женского пола к сладкому Макс каждый раз лично приносил Мире горячий с мягким сладковатым вкусом капучино, а на блюдечке пирожные с миндалём. Максим тщательно скрывал свои чувства, однако мечтал о том, как однажды наберется смелости и откроет сердце девушке. Но, в тихой воде омуты глубоки. Случается, что такой человек потерпев крушение своих ожиданий, считает, что его предали и может выдать такой фокус, что все ахнут. И Максим здесь не исключение. Он ещё продемонстрирует свои таланты. Вот только вопрос подействует ли это на предмет его обожания.

Бармен с недавних пор увлекся флейрингом (выступлением под музыку) и мечтал стать известным и востребованным в ресторанном бизнесе flair-барменом. Для достижения своей цели он записался на специальные курсы, планировал побеждать на конкурсах и быть если не знаменитым, то хотя бы известным.

А пока ему доставляло удовольствие слышать слова благодарности и ловить взгляд зелёных глаз.

Так было и в тот, казалось бы, ничем не примечательный день. Увлёкшись работой, девушка не заметила, что народу в кафе прибавилось. Посетители то и дело бросали взгляды в дальний угол зала где располагался небольшой подиум.  Мест не хватало, но завсегдатаи кафе знали, что столик в углу, за которым сидела Мира – место неприкосновенное. Неожиданно запыхавшийся молодой человек, не спрашивая разрешения плюхнулся на единственный свободный стул около Миры.

– Вау! – только и смогла произнести девушка.

Бросив мельком взгляд в её сторону молодой человек промычал что-то, отдалённо похожее на «спасибо» или «извините» и тут же повернулся в сторону сцены. Полумрак в зале, негромкие голоса, сдержанный смех – звуки сливались в неразборчивый гомон, плыли над головами, бесплотными клубами заполняя небольшое помещение кафе. Музыканты на подиуме неторопливо настраивали инструменты. Прозвучали первые начальные аккорды. Пара минут, и вот уже с неизменной гитарой спешит Вадим Кустинский. Обычный человек: свитер, потёртые джинсы, кроссовки, небольшая бородка… Столкнувшись на улице, прошли бы мимо и не оглянулись. Но сейчас, в нём было что-то такое, что шум моментально затих. Гвалт, шелест конфетных обёрток и позвякивание ложек в кофейных чашках смолкли ненадолго. А потом, набегающей волной приветственные хлопки прокатились до сцены и замерли. Высоко подняв голову, блистая глазами, с легкой улыбкой, бард легко вскочил на подиум и опустился на стул перед микрофоном, раскрывая ноты на пюпитре и махая в такт музыки головой поздоровался с залом. Гитару он держал чуть на отлете, словно она мешала ему дышать. Кашлянул. Поправил микрофон. Неуверенно тронул струны. Мечтательно улыбнулся, глядя куда-то поверх голов…   И запел. Без разговоров и объявления песни.

Музыкант не спеши отказаться от игры.

Ты решил, когда упал, что свой путь завершил.

Ну и что, что упал, поднимайся и иди -

Всё равно ты иди,

Ты иди, иди

Иди…

Освещение в кафе было приглушённое, с зеленоватым оттенком, бросающим блики на кожу, создающие тени различной насыщенности.

Молодой человек за столиком Миры так выразительно реагировал на всё, что происходило в зале и на подиуме, что девушке стало интересно наблюдать за ним. Интуитивно почувствовав его неординарность, она захотела попробовать понять, что это за человек. Этому её в своё время учил дед. Он был художником. Часто, когда они вместе ехали в метро или бывали там, где много людей, он обращал внимание внучки на людей с колоритной внешностью и предлагал угадать профессию и характер человека. С тех пор науку деда она применяла в качестве тренировки внимания или, когда требовалось взбодрить мозг.

«Похоже, что он родом с юга» – подумала Мира. Она разглядела тёмные густые волосы, высокие скулы, твёрдую линию подбородка, оттенённого лёгкой щетиной, и хорошо очерченные чувственные губы. Тонкий орлиный нос с характерной горбинкой дополнял портрет.

«Та-а-к, обычно нос с горбинкой принадлежит человеку, живущему согласно своим принципам. Он не идёт на поводу у всех, не подвержен чужому мнению, не беспокоится, что о нём подумают – предположила Мира и тихо засмеялась – характер, наверное, как у Штирлица нордический».

Спев несколько песен Вадим сделал паузу, поставил гитару между ног и опустив голову на грудь, молча, не двигаясь сидел, глядя в пол. Зал замер, только слегка позвякивала посуда в руках бармена. Потом, встряхнув головой Кустинский посмотрел куда-то вдаль поверх голов, сидящих в зале и глухо, сказал:

– Было… Это и о ней…

Жалобно звякнули струны. Глухо, с хрипотцой в голосе «под Высоцкого» Вадим запел:

Мы странно встретились и странно разойдёмся,

Улыбкой нежности роман окончен наш.

Но если памятью мы к прошлому вернёмся,

То скажем: – это был мираж…¹

Большинство поклонников рокера, знали о трагедии в его жизни и неожиданную потерю любимой женщины и не удивились такому неожиданному переходу к романсу. Когда певец закончил петь, зал молчал, выдержав некоторое время, а потом разразился шквалом оваций и криками «браво!».

И молодой человек, рядом с Мирой также был полон эмоций и увлечён выступлением музыканта, что, подскочив на стуле зацепил рукой чашку с недопитым кофе Мирославы разлив его. И тут же, не глядя, движением руки машинально поставил чашку на блюдце, решив, видимо, что это его кофе. Мирослава возмущённо воскликнула:

– Однако! – и качнула головой.

Парень сначала мельком, в пол оборота покосился на соседку, задержал на ней свой взгляд, как смотрят на человека, показавшегося давним знакомым, узнавая и не узнавая одновременно, и пытаясь вспомнить, откуда он его знает. Потом взглянув на разлитый кофе понял, что опрокинул чужую чашку, развёл в стороны руки пожав плечами:

– Извините, нечаянно. В перерыве закажу вам другой… горячий. – и отвернулся.

«Однако странно. Такое впечатление, что я его где-то видела.» —Повторила Мирослава, но уже про себя.

Лео (а это был именно он) – был фанатом Кустинского. Когда в кругу друзей заходил разговор о современной музыке, о бардовской песне, Лео, начиная говорить о Вадиме и сам становился поэтом:

– Ребята, согласитесь, Вадим творит шедевры. виртуозно владеет гитарой. Его музыка – это живая вода, это хрустальный остров мыслей и настроения. А вокал? Он ни на кого не похож, он индивидуален. Уверен, в нём живёт Музыкальный Бог! Его голос проникает внутрь меня, штурмует душу – до мурашек, до дрожи, до слез радости…

Кто-то соглашался с ним, кто-то нет. Спорили, пили крепкий чай с травами, собранными Лео в поездках и посиделки их часто заканчивались далеко за полночь. Вообще и на работе, и в кругу друзей Лео прозвали Странником потому, он чаще бывал в пути, чем дома. Лео работал фотокорреспондентом в журнале, издаваемом крупной туристической фирмой. С Никитой, другом и коллегой, ездили они по заповедным уголкам России, но чаще всего по Русскому Северу, снимали красоты и публиковали фотоотчёты о путешествиях. Не обременённого семьёй Лео устраивала жизнь свободного художника, и он был не готов что-то в ней менять.

Мира приятно удивилась, что молодой человек не забыл своего обещания и в перерыве, когда включили полный свет, привстав на стуле, посмотрел в сторону барной стойки. Увидев Максима, внимательно наблюдавшего за их столиком, щёлкнул несколько раз пальцами поднятой вверх руки и крикнул:

– Макс! Повтори – и сжав руку в кулак с поднятым вверх большим пальцем, покачал им в сторону Миры. И тут же повернулся к девушке:

– Ну вот, я же обещал. – И улыбнувшись представился – Леонид. Можно просто Лео, меня все так зовут.

Мира подняла на незнакомца удивлённые глаза и молча посмотрела на него. Ничего не сказав она снова уткнулась в экран монитора. А у Лео перед глазами будто молния блеснула, прожгла нутро, и он сел ослеплённый, с заложенными ушами и не понимающий, что произошло. Как определил бы сейчас его состояние приятель Никита: «Будто пыльным мешком по голове из-за угла стукнули». «Мама ро́дная, вот это глазищи!» – внутренне ахнул Лео. На него смотрел человек, о котором глаза говорят больше слов.

Он застыл на месте. Стоял как в гипнозе и не мог оторваться от этих глаз. Глубокие и лучистые, эти глаза почти испугали его невероятным изумрудно-зелёным светом. Но, в них было ещё что-то непонятное, даже пугающее. Он мог поклясться, что в них поселились глубоко, будто на дне колодца, спрятанная боль и… тайна. Но, редко кому дано это увидеть. А он увидел. Увидел и понял, что не успокоится пока не разгадает эту загадку.

Перерыв закончился и ошеломлённый Лео молча повернулся к сцене. Он смотрел на сцену, но ничего не слышал. В голове сумасшедше крутились одни и те же слова: «Глаза! Я их уже видел. Но где? Почему они мне так знакомы? И девушка напоминает кого-то… Кого-то очень знакомого, но кого? Когда? Спросить? Нет, не поймёт, подумает, что клеюсь. Это так банально и заезжено спрашивать у незнакомой девушки где я мог её видеть. Нет, нет, надо на воздух, может там прояснится в голове, и я вспомню…». Чтобы как-то прийти в себя, он вышел из кафе и долго бродил, вдыхая холодный воздух.

Мира не любила знакомиться в кафе, а на улице и подавно. В подобных случаях ей всегда вспоминался старый фильм «Где находится нофелет?»². Она смотрела его ещё в институте, но сюжет запомнился ещё и потому, что сокурсники, дурачась, полгода донимали тогда девчонок этим дурацким вопросом. Когда этот странный молодой человек заговорил и назвал своё имя, Мира тут же подумала, что он просто хочет познакомиться. На мгновение ей почудилось что-то неуловимо знакомое в его лице, манере двигаться, в жестах. Она растерялась и не могла сразу ответить ему. А когда решилась, перерыв закончился, и он переключил внимание на сцену, повернувшись к ней спиной.

«Вот тормоз! – мысленно обозвала себя Мира. – Хотя, что ни делается, всё к лучшему. Ведь я о нём ничего не знаю. Кто он, что он… Может так он девушек завлекает, а потом… – и ещё раз внимательно краем глаза взглянула на парня – Но почему мне почудилось, что когда-то мы были знакомы? Господи, ну что за чушь я несу! Не похож он ни на кого из моих знакомых».

Пока Мира мысленно рассуждала и спорила сама с собой молодой человек встал и не оглядываясь направился к выходу странной походкой, как будто ноги цеплялись друг за друга. Мире стало обидно, что он даже не попытался продолжить разговор. Девушка мысленно отругала себя за то, что повела себя невежливо.

Целый месяц Лео душой рвался пойти в кафе и снова увидеть ЕЁ, но удерживал себя от этого. Хотел и боялся. Он не знал, как зовут эту девушку, кто она, чем занимается и свободна ли.

– А что собственно говоря произошло? Я тебя не узнаю, – недоумённо развёл руками Никита – на тебе же лица нет. Мы с тобой снимки с последней поездки до сих пор в порядок привести не можем. Почти месяц я пашу за двоих.

С Никитой Лео подружился давно, ещё в институте. Они учились на одном факультете, в общежитии жили в одной комнате и сейчас работали в одной фирме. Никита – молодой человек среднего роста, приятной наружности, с темно-серыми глазами и по-мужски красиво очерченными губами. Ниспадающая на высокий ровный лоб прядка слегка волнистых волос, лёгкая небритость и очки в черной квадратной оправе очень ему шли. Трудоголик и эрудит он был натурой романтической и доброй. С Лео их объединяла увлечённость фотографией и нежелание заводить длительные и серьёзные отношения с девушками. По крайней мере ещё лет этак …дцать.

Не в силах больше держать в себе выбивавшее его из колеи состояние души, Лео поделился с другом неожиданным событием.

– Увидел и миллионы дорог сошлись в одной точке.

– И только-то! – удивился приятель. – Подумаешь, увидел. Да мы с тобой каждый день кого-то видим. Мы, фотографы и наш объектив почти ежедневно видит крупным планом то, что не видят другие.