Kitabı oku: «А кому сейчас легко?», sayfa 2
Глава 3
Я действительно позвонила юристу. Когда два года назад незнакомый бизнесмен Валерий Крылов завещал мне свое имущество, его родственники, оставшиеся с носом, подали на меня в суд. Отбиться от алчной толпы претендентов мне помог адвокат Вячеслав Васильевич. И хотя в конечном итоге наследство пришлось поделить, я считаю, что только благодаря его профессиональной помощи мне достался максимум из возможного. Надеюсь, и теперь он не бросит меня в беде.
Я рассказала Вячеславу Васильевичу про звонок из «ФинансИнвестРезерва».
– Это что, какое-то мошенничество? На каком основании они требуют с меня всю сумму?
– Конечно, надо почитать твой договор поручительства, – начал юрист, – но, скорее всего, требования банка законны. Поручитель действительно отвечает в полном объеме по обязательствам должника. Так что тебе придется выплатить и миллион рублей, и проценты по кредиту, и штрафные пени.
Ситуация не укладывалась у меня в голове:
– Как же так? Алиева взяла в банке миллион рублей, купила на них комнату и оформила ее на мать. А теперь банк требует с меня эту сумму, да еще и с процентами. Получается, что все в шоколаде, а я в другом, гораздо менее аппетитном, веществе. С какой стати я должна платить за всех?!
– Выплатив долг банку, ты имеешь право предъявить Алиевой гражданский иск и потребовать компенсировать твои расходы. Вот только если та не проживает по месту регистрации и у нее нет крупного имущества в собственности, боюсь, что вероятность вернуть деньги равна нулю…
Я ошеломленно замолчала, а Вячеслав Васильевич заметил:
– Будет тебе наука: в следующий раз, прежде чем подписывать какой-нибудь документ, советуйся со мной.
– А сейчас я могу что-нибудь изменить?
Адвокат ответил почти мгновенно:
– Во-первых, срочно перепиши квартиру и дом на родственников. Во-вторых, подай на банк в суд.
– А это еще зачем?
– Платить долг банку тебе в любом случае придется. Сейчас банкиры настаивают на выплате всей суммы целиком. Но суд определит щадящий график платежей, исходя из твоих доходов. Возможно, удастся избавиться от каких-то незаконных штрафов и пени. У тебя сейчас большой доход?
– Я вообще безработная.
– А пособие оформила?
– Нет, пока я еще не встала на учет в центр занятости.
– Рекомендую это сделать. Может быть, удастся добиться отсрочки выплаты долга.
– Вы возьметесь составить исковое заявление в суд?
Вячеслав Васильевич замялся:
– Боюсь, не получится, на меня сейчас столько всего навалилось… И здоровье пошаливает…
Я удивилась: обычно юрист от работы не отказывается.
– Вячеслав Васильевич, что случилось?
– Ладно, отвечу прямо. Пойми, Люся, проконсультирую я тебя всегда бесплатно, но за участие в судебных заседаниях придется платить. А ты знаешь мои тарифы. Потянешь?
Я вздохнула: судебная тяжба во все времена была дорогостоящим предприятием, но когда ты нанимаешь одного из лучших адвокатов Москвы, без валютного счета с четырьмя нулями дело лучше не начинать.
Вячеслав Васильевич правильно истолковал мое молчание:
– Как только появятся деньги, звони! Я всегда к твоим услугам. Да, и еще один момент: в связи с кризисом я больше не беру вознаграждение в рублях, только в долларах.
Кто бы сомневался! Не только юристы резко полюбили валюту, на нее перешли автосалоны и стоматологические клиники. Приходишь к дантисту, а в прейскуранте стоимость пломбы указана в условных единицах – у.е. Что под этим конкретно подразумевается, ты узнаешь только на кассе. Возможно, доллары, может быть, евро или даже японские йены, но только не рубли. «Деревянные» не нужны никому! Похоже, скоро и водители маршруток начнут кривиться при взгляде на российские купюры.
Я решила последовать совету адвоката и отправилась в центр занятости. Надо действительно встать на учет в качестве безработной! Со всех сторон это выгодно: во-первых, платят пособие, во-вторых, предлагают вакансии, ну, а в-третьих, можно бесплатно освоить другую профессию. Помнится, недавно по телевизору передавали интервью с министром здравоохранения и социального развития. Хорошенькая блондинка с губками-бантиками уверяла, будто безработным в нашей стране живется ничуть не хуже, чем в какой-нибудь там Америке. А если копнуть поглубже, то так даже и лучше! Вот и проверю ее уверения на собственном опыте.
В центре занятости населения было не протолкнуться от этого самого населения. Я заняла очередь за дамой в серой шапочке. Коротая время, она вязала на спицах точно такую же шапку, только красного цвета.
– Скажите, – обратилась я к ней, – вы давно стоите на учете?
Дама ответила, не отрываясь от вязания:
– Два месяца.
– И что, до сих пор не нашли работу?
– Как видите.
– А почему?
Собеседница наконец на меня взглянула:
– Вы пришли в первый раз?
Я кивнула.
– Ну, тогда сейчас сами все поймете!
По другую сторону сидел интеллигентного вида седой мужчина в твидовом пальто. Он поймал мой взгляд, я тут же отвела глаза, однако это не помешало мужчине заговорить.
– Вот интересно, – начал он, наклоняясь ко мне всем своим телом, – почему налоги у нас берут с любого размера доходов, а когда дело доходит до пособия по безработице, то они тут же вводят ограничения?
Дыхание у него было нечистое, имелись явные проблемы с зубами. Однако тема настолько меня интересовала, что я решила не обращать внимания на плохой запах.
– Какие ограничения? – удивилась я. – Я рассчитываю на семьдесят пять процентов от своего среднего заработка. На сайте центра занятости написано, что первые три месяца пособие составляет семьдесят пять процентов, следующие четыре месяца – шестьдесят, потом – сорок пять.
– А вот это не хотите? – Мужчина сложил комбинацию из трех пальцев, абсолютно не вязавшуюся с его интеллигентным обликом, и сунул мне ее под нос. – Они выпустили постановление, в котором определили «потолок» пособия – четыре тысячи девятьсот рублей, выше которого не прыгнешь! Вот я и спрашиваю, почему, когда я был главным инженером завода и получал зарплату восемьдесят тысяч рублей, то платил налоги со всей суммы, а не с четырех тысяч девятисот, а? И почему теперь, когда по возрасту я никуда не могу устроиться, государство меня открыто кидает? По закону я должен получать пособие почти в пятьдесят тысяч! Где мои деньги?!
– Какой бы дурак тогда работал? – рассудительно заметила дама в шапочке. – Все бы годами так и сидели на пособии.
– Пусть государство создает рабочие места! – кипятился мужчина. – Пусть стимулирует развитие производства! Пусть тратит стабилизационный фонд на пособия по безработице, а не допускает обнищания граждан! Ведь даже максимальное пособие ниже прожиточного минимума!
Началась перепалка. Участники ее оказались весьма сведущими в международной политике, экономике и знали четкий ответ на вопрос «Как нам обустроить Россию?».
Я помалкивала, хотя мне тоже было что сказать. Взять хотя бы стабилизационный фонд, с ним вообще умора! Когда правительство сообщило, что разместило наш стабфонд в американских ценных бумагах, помните, какие начались дискуссии по телевизору? Одни эксперты с пеной у рта доказывали, что средства надо пустить на развитие отечественного производства, другие предлагали строить на них социальное жилье и дороги, третьи кричали, что следует раздать стабфонд пенсионерам… Я же только тихонько хихикала, потому что подозревала: денежки уже тю-тю! Их давно украли и поделили. А тут – бац! – разразился мировой финансовый кризис, и наш стабфонд вместе с американской экономикой накрылся медным тазом. Очень вовремя, надо сказать. Я вот даже думаю: а не придумали ли всю эту заварушку с кризисом специально для того, чтобы пара-тройка россиян смогли в одночасье стать самыми богатыми людьми планеты? Увы, имена их по понятным причинам широкой общественности неизвестны…
Пока я размышляла на макроэкономические темы, подошла моя очередь к инспектору. Чиновница была, скорее всего, моей ровесницей, но выглядела настоящей теткой: одета в коричневый шерстяной костюм и черную водолазку, на голове какое-то воронье гнездо из нечёсаных волос.
– Здравствуйте! – сказала я с порога.
Тетка взглянула на меня с такой ненавистью, будто я уничтожила всю ее семью.
– Я потеряла работу, хочу встать на учет, – не обращая внимания на хмурую физиономию, продолжала я.
– Давайте трудовую книжку, – процедила чиновница.
Я протянула документ. Изучив последнюю запись в книжке, тетка сообщила с плохо скрываемым злорадством:
– Пособие у вас будет минимальное, восемьсот пятьдесят рублей.
– Почему такое маленькое? – изумилась я. Мужчина в очереди говорил о четырех тысячах девятиста рублях, тоже не бог весть какая сумма, но я уже успела с ней смириться. А восемьсот пятьдесят рублей… да этих денег не хватит даже, чтобы купить единый проездной в Москве! Или они думают, что у безработных вырастают крылья и они могут бесплатно летать на собеседования?!
– Потому что вам следовало обращаться к нам в течение двух недель после увольнения, – назидательно сказала бюрократка.
– Вчера как раз было две недели.
– Вот и надо было приходить вчера! – огрызнулась тетка. – А сегодня поезд ушел.
Она вела себя так, будто платила пособие из собственного кармана. Хотя кто знает, может, им дают премию за экономию бюджетных средств?
– Я слышала, что центр занятости может отправить на обучение… – закинула я удочку.
Чиновница посмотрела на меня как на инвалида умственного труда:
– С какой стати государство должно вас переучивать? У вас вполне востребованная профессия.
– Просто я давно мечтала стать психологом…
– В чем проблема-то? – фыркнула тетка. – Платите деньги и учитесь. При желании можете даже в Англию поехать, в Оксфорд!
Эта мысль показалась ей настолько смешной, что она мерзко заквакала. Отсмеявшись, бюрократка принялась вбивать информацию обо мне в компьютер. Работала она медленно, по клавиатуре стучала двумя указательными пальцами. Я подумала, что в отличие от нее владею слепым десятипальцевым методом печати, однако особого удовлетворения эта мысль мне не принесла. Несмотря на все мои блестящие навыки, я была безработной, а эта тетка, судя по всему, крепко сидела в своем кресле.
Глава 4
– Вот список вакансий по вашей специальности… – Чиновница вынула из принтера листок и протянула мне.
Ого, целых восемь предложений! Надо же, оказывается, журналисты востребованы даже в период глобального кризиса! И тетка эта крупный профессионал: отыскала где-то целую кучу вакансий. Может, зря я относилась к ней с предубеждением?
Поблагодарив свою спасительницу, я направилась к выходу.
– Приходите через неделю в это же время, – буркнула женщина на прощание. – И не опаздывайте, иначе лишу пособия.
Однако я искренне надеялась, что ее услуги мне больше не понадобятся. Ведь если я прямо сегодня устроюсь на денежную работу, к чему мне копеечное пособие?
Из центра занятости я кинулась домой, чтобы сразу же начать звонить по вакансиям.
Первое объявление было такое:
«Новый молодежный журнал набирает ведущих рубрик, возраст 18–28 лет, опыт работы от полугода. Зарплата от 7 тыс. руб.»
Меня настораживали два момента: возраст и зарплата. Я превышаю лимит на четыре года, казалось бы, не страшно, но если у работодателя есть устойчивые предубеждения против «старичков», каким бы прекрасной журналисткой я ни была, на работу меня не возьмут. И второй момент: зарплату предлагали уж очень маленькую. Впрочем, неизвестен и объем работы. Вдруг за эти деньги всего-то и надо, что раз в месяц написать три страницы веселенького текста?
Я набрала указанный в объявлении телефон, однако по нему никто не отвечал. Я позвонила по второй вакансии: экономическому еженедельнику требовались обозреватели, зарплату обещали от двадцати пяти тысяч рублей. Однако секретарша, которая взяла трубку, меня огорошила:
– Нам нужен человек с двумя высшими образованиями: профильным экономическим и журналистским. Вы соответствуете этому требованию?
Пришлось признать, что нет.
По третьему объявлению («общественно-политической газете требуются журналисты») ответила истеричная дама.
– Нет здесь никакой газеты! – закричала она в трубку. – Это номер квартиры, не звоните сюда больше! Достали уже!
– Извините, – пробормотала я и отключилась.
Может, оно и к лучшему, ведь я абсолютно не разбираюсь в политике.
По четвертому номеру мне сообщили, что вакансия репортера закрыта еще месяц назад. В пятом журнале заявили, что в связи с кризисом они приостановили набор персонала. Шестой номер молчал, как и первый. По седьмому и восьмому я не стала звонить сама: журналистов искали православная и студенческая газеты. По собственному опыту я знаю, что и та, и другая рассчитывают, что люди будут трудиться у них «за идею». Как только ты заикнешься о гонорарах, тебя обвинят во всех смертных грехах и уволят.
Наконец первый номер все же отозвался.
– Сколько-сколько лет?! – переспросил мальчишечий голос, который представился главным редактором. – Досвидос, бабуля!
Итак, весь список, полученный мною в центре занятости, оказался пустышкой.
Я даже не успела толком расстроиться, потому что в дверь позвонили.
– Кто там?
– Судебные приставы, – ответил мужской голос.
Я посмотрела в глазок и наткнулась на служебное удостоверение с фотографией. Удостоверение исчезло, а взамен я увидела троих мужчин, двое из которых были в синей форме. Я робко приоткрыла дверь:
– По какому поводу?
Мужчина в костюме и легкой дубленке нараспашку с напором зачастил:
– Лютикова Людмила Анатольевна? Я адвокат Аркадий Мирошник. Приставы явились по постановлению суда, согласно которому все имущество, находящееся в данной квартире, должно быть описано и арестовано. Квартира тоже будет арестована и опечатана до окончания судебных разбирательств.
– О чем вы? Какие судебные разбирательства?
– Позвольте нам все-таки войти.
Я распахнула дверь, и мужчины прошли в холл. Аркадий Мирошник вытащил из кожаного портфеля бумагу:
– Вот постановление суда, ознакомьтесь.
От волнения строчки плясали у меня перед глазами, я с трудом разбирала юридическую абракадабру. Но как бы мало я ни понимала в законах, все-таки смекнула, что дело нечисто:
– Подождите, если решение суда было вынесено в отношении моего имущества, почему я узнаю об этом последней? Почему я не присутствовала ни на одном судебном заседании?
– Мы неоднократно высылали вам повестки, но вы не являлись, – бодро ответил адвокат.
Мирошник носил тонкие усики, которые делали его похожим на героя-любовника из французского водевиля.
– Лжете, я не получала ни одной повестки!
– Людмила Анатольевна, теперь поздно разбираться, получали или нет. Есть решение суда, и вы обязаны ему подчиниться. Приставы выполняют свой служебный долг, у них сегодня еще много работы, так что давайте не будем затягивать дело. – Аркадий кивнул мужчинам: – Приступайте!
– Стойте! – Я преградила незваным гостям дорогу, встав в дверном проеме и вытянув руки в сторону. – Пока с бумагами не ознакомится мой личный юрист, я вас дальше не пущу! Только через мой труп!
То ли упоминание о личном юристе произвело впечатление, то ли вид у меня был решительный, но приставы замялись. Я с удивлением обнаружила, что у них нормальные человеческие лица, один был уже в возрасте, где-то за пятьдесят, второму около тридцати. Тот, что постарше, смотрел на меня с сочувствием, в глазах молодого светилось любопытство.
Адвокат Мирошник ухмыльнулся:
– Людмила Анатольевна, не ломайте комедию, роль мученицы на кресте вам совсем не идет.
– А какую роль вы мне приготовили? – парировала я. – Бездомной бродяжки?
Неожиданно за меня вступился пожилой пристав:
– Да ладно, Аркаша, пусть девушка позвонит адвокату. А мы пока на кухне подождем. Кофе-то у вас найдется?
– Конечно, найдется, – отозвалась я и повела всю компанию на кухню.
Там я включила кофеварку, и пока кофе варилось, позвонила Вячеславу Васильевичу.
– Уже раздобыла деньги? – удивился юрист.
– Со мной случилась беда. Помогите.
Дрожащим голосом я рассказала про неожиданный визит банковского адвоката и приставов.
– Странно, – отозвался Вячеслав Васильевич, – если квартиру отбирает банк, то он обтяпал это дело в рекордные сроки. Да и не имели они права лишать тебя единственного жилья!
– Умоляю, приезжайте и во всем разберитесь! Может, они вообще жулики? А деньги я обязательно найду.
Адвокат сообщил, что на мое счастье находится поблизости и будет через пятнадцать минут. Всё это время я, нервно улыбаясь и потчуя незваных гостей кофе с печеньем, пыталась выяснить, за что на меня свалилась такая напасть.
– Аркадий… а по отчеству вас как? – обратилась я к господину Мирошнику.
– Можете называть меня просто по имени, – милостиво разрешил он.
– Так вот, Аркадий, я изумлена, с какой скоростью работает отечественная судебная система. Понимаете, я ведь только сегодня узнала, что Марта Алиева не возвращает банку кредит.
– Марта Алиева? Кто такая?
– Моя подруга, впрочем, уже бывшая. Она взяла в банке потребительский кредит на миллион рублей. И опять же только сегодня меня просветили, что поскольку я являюсь у нее поручителем, то в полной мере несу ответственность перед кредитором. Я и не предполагала, что…
Адвокат перебил меня:
– Кредит здесь ни при чем, ваше имущество арестовывают по другому поводу.
Мне стало тяжело дышать.
– По какому же?
– Речь идет о наследстве. Ваша квартира и загородный дом раньше принадлежали бизнесмену Валерию Крылову, ныне покойному, правильно?
Я кивнула.
– Возникли определенные обстоятельства, которые указывают на то, что вы вступили в права собственности с нарушением закона.
Аркадий замолчал, и мне пришлось прервать томительную паузу:
– Какие еще обстоятельства?
– У Крылова имеется несовершеннолетний наследник, которого лишили обязательной доли в наследстве.
– Нет у него никаких несовершеннолетних наследников! – вскричала я. – Вдова и трое детей очень даже совершеннолетние! Им, кстати, достались торговые центры, складские помещения, антиквариат! Слишком много, если учесть, что завещание было написано на меня одну!
– Несовершеннолетний наследник – это десятилетний мальчик, рожденный вне официального брака Крылова. Его мать, Надежда Полосухина, взялась восстановить справедливость.
Ну да, еще бы ей не взяться, речь-то идет о многомиллионном состоянии! Вот только не поздно ли дамочка спохватилась? – Последние слова я произнесла вслух.
– Не поздно, – ответил Аркадий. – Когда умер Крылов, Надежда проживала за границей, но, как только она узнала, что права ребенка нарушены, тут же вернулась на родину и обратилась в суд. Уверяю вас, с юридической точки зрения все документы безупречны, комар носа не подточит.
Я вздохнула: вот это-то меня и беспокоило!
Наконец приехал Вячеслав Васильевич. Он сразу отвел Аркадия в сторону, потребовал у него бумаги, внимательно их изучил, задал несколько вопросов на профессиональном жаргоне… Потом подошел ко мне и возбужденно зашептал:
– Это безумие! Ты в курсе, что Надежда Полосухина собирается эксгумировать труп Крылова, чтобы провести экспертизу по установлению отцовства? Ты понимаешь, что это означает?
– Что Крылов не признал ребенка?
– Ребенок вообще не его, – убежденно ответил юрист. – А за Полосухиной стоят очень серьезные люди, которые во что бы то ни стало решили захапать себе бизнес покойного. Их цель – складские помещения и торговые центры, ты со своей квартирой случайно подвернулась под руку.
Во мне затеплилась надежда:
– Может, они меня не тронут? Может, попробовать с ними как-то договориться?
– Нет, дело приняло слишком серьезный оборот. Пока я не узнаю, кто конкретно руководит Полосухиной, даже не скажу, смогу ли тебе помочь. Каким образом, ты думаешь, они добились ареста квартиры без твоей явки в суд?
– Дали на лапу судье?
Вячеслав Васильевич кивнул:
– И очень много. Они действуют быстро, нагло и никого не боятся. Ох, не нравится мне все это!
В этом наши ощущения совпадали.
Глава 5
Квартиру мне все-таки пришлось освободить. Как ни старался Вячеслав Васильевич, какие только доводы ни приводил, судебные приставы были неумолимы.
Мне разрешили забрать два чемодана личных вещей и кошку Пайсу, остальное имущество приставы описали.
Я предприняла отчаянную попытку спасти хотя бы домашний кинотеатр:
– Не трогайте, это не Крылова, а мой, я сама его покупала!
– Предъявите, пожалуйста, товарный чек, – бесстрастно отозвался молодой пристав.
– Я его выкинула! – с вызовом сказала я. – Неужели я обязана хранить макулатуру до самой смерти?
– Если хотите, чтобы никто не сомневался, что это ваше имущество, то да.
О кинотеатре пришлось забыть.
Через два часа приставы закончили свое черное дело и ушли. Я осталась стоять перед дверью опечатанной квартиры. Пайса, никогда не покидавшая дома, испуганно мяукала у меня под мышкой.
– Будем надеяться, что это временно, – сказал мне в утешение Вячеслав Васильевич и скорым шагом направился к лифту.
Когда двери за ним захлопнулись, я сообразила, что адвокат даже не предложил меня подвезти. Ну конечно, окончательно обнищавшая, я уже не представляла для него профессионального интереса.
Я села на чемодан и позвонила по мобильнику Руслану. «И в горе, и в радости…» – именно так звучит супружеская клятва, которую мы, увы, так и не произнесли. Всё правильно, к кому еще обратиться в трудной жизненной ситуации, если не к любимому мужчине?
– Слушаю, – с раздражением ответил Руслан.
Очевидно, он не понял, что звонит его ненаглядная и единственная!
– Это я! – радостно пропела я.
– Слышу, – сухо ответил жених.
Должно быть, мужчина моей мечты находился не в духе.
– Я сейчас к тебе приеду… – начала я.
– Кто это? – донесся до меня назойливый голос Ариадны Васильевны.
Господи, ну почему дорогая свекровь не смотрит сериал? Ведь сейчас самое сериальное время. Неужели телевизор взорвался?
– Это Люся, – зашептал Руслан, прикрывая микрофон рукой, но все равно было слышно, – она хочет приехать.
– Только не сейчас! – завизжала пенсионерка. – Мы еще не все обсудили!
Жених тяжело выдохнул в трубку:
– А ты не можешь приехать завтра?
Меня будто под дых ударили. Телефон выпал из рук, я словно рыба хватала разинутым ртом воздух и не могла надышаться. Даже кошка, почувствовав трагизм ситуации, перестала мяукать и вырываться.
Все это время я закрывала глаза на очевидное: Руслан – маменькин сынок. Если уж называть вещи своими именами, то, позволив мне съехать с квартиры, он меня предал. В конфликте между мной и Ариадной Васильевной капитан Супроткин выбрал свою мамашу. Возможно, он хороший, даже идеальный сын, но муж из него никудышный.
Я почувствовала на губах горький привкус предательства. Они, видите ли, еще не все обсудили! Интересно, чего это сыночек с мамочкой обсуждают? Могу поспорить, что обострившиеся болячки Ариадны Васильевны. Или сюжет бессмертного блокбастера «Перезвоны любви», в данный момент по телевизору демонстрируют триста шестьдесят какую-то серию. Ну что ж, в таком случае я за Руслана спокойна: свободного времени на личную жизнь у него не останется.
Я подняла с кафельного пола телефон, к счастью, он не разбился, и стала перебирать абонентов из записной книжки. Вроде куча друзей, а пойти не к кому. Моя давняя подруга Светка Иванова недавно вышла замуж, соваться к молодым в комнату в коммуналке неприлично. Ленка Борщева месяц назад родила дочку, естественно, ей тоже не до постояльцев. Катька Евстратова обитает с престарелыми родителями в малогабаритной однушке, лишний человек там просто физически не поместится.
И тут меня осенило: да ведь Лариска Самохина жирует одна в своей двушке! Напрошусь-ка я к ней во временное проживание.
Я позвонила подруге на мобильный и объяснила ситуацию: уволили с работы, денег нет, а тут еще квартиру опечатали…
– Примешь меня на первое время, пока не сниму жилье?
Ларка отозвалась мгновенно:
– С удовольствием приняла бы, но я улетаю в командировку на две недели.
– Извини за назойливость, но, может, ты оставишь меня одну в квартире? Обещаю, что не буду копаться в твоих вещах и водить мужиков…
Я еще пыталась шутить, хотя чувство юмора, кажется, покинуло меня вместе с работой и квартирой.
– Увы, я уже в Домодедове, прошла регистрацию. Я тебе позвоню, когда вернусь в Москву. – Подруга отключилась.
После облома с Ларкой я позвонила Вике Рябчиковой. У нее тоже роскошные жилищные условия: трешка на двоих с мужем плюс зимняя дача под Щелковом.
– Люська, ты вовремя! – затараторила Викуся, услышав мой голос. – Я как раз в ночной клуб собираюсь, поедешь со мной?
– Понимаешь, тут такое дело…
Вика меня не слушала:
– Мы тут девичник устраиваем, будут все наши: Машка Правдина, Женька Егорова, Лариска Самохина…
– Ларка? – изумилась я. – А разве она не улетает в командировку?
– Ну что ты, какая командировка может быть у секретарши? Она дома, я только что ей звонила. А насчет командировки… Ларка всегда так врет родственникам из провинции, которые тащатся в Москву и хотят пожить у нее на халяву. Отказа они не поймут, обидятся, так она придумала говорить, будто улетает надолго в командировку, находится в аэропорту и что, мол, уже трап к самолету подают… Ой, мне по второй линии как раз Самохина звонит, может, у нее что-то срочное, повиси пока на телефоне, ладно?
В трубке заиграла музыка, но через минуту она неожиданно оборвалась. Когда я стала перезванивать, то услышала механическое сообщение: «Неправильно набран номер. Пожалуйста, проверьте правильность набора номера и перезвоните». Кажется, Лариска рассказала, что я ищу пристанище, и Вика занесла меня в «черный список».
Неожиданно мой телефон зазвонил сам. Я не стала смотреть на определитель номера, уверенная, что это Руслан: одумался, раскаялся и жаждет меня видеть!
– Слушаю тебя, милый, – проворковала я в трубку нежнейшим голоском.
Но это оказался вовсе не Руслан.
– Людмила Анатольевна? – осторожно уточнил незнакомый мужской голос.
Сегодня ко мне уже дважды обращались по имени-отчеству, и в обоих случаях ни к чему хорошему это не привело. Я заподозрила, что жизнь приготовила мне очередную подлянку.
– Да, это я.
– Вы в курсе, что бог велел делиться?
Я оторопела:
– Вы из какой-то религиозной организации? Вербуете агнцев в церковь?
– Нет, мы коллекторское агентство, выбиваем долги из заемщиков.
Если бы я умела свистеть, то обязательно бы присвистнула. Ничего себе, с какой скоростью работает «ФинансИнвестРезерв»! Еще утром мой договор поручительства находился в банке, а к вечеру – глядь! – бумаги уже проданы коллекторам. Вот только, боюсь, никто не в силах конкурировать с госпожой Полосухиной.
Коллектор взял суровый тон:
– Людмила Анатольевна, слушайте меня внимательно. У вас большие проблемы. Я предлагаю вам кратчайший путь их разрешения.
Но меня было уже не запугать:
– Нет, это вы слушайте меня внимательно. Это у вас большие проблемы. За сколько вы выкупили мой договор поручительства у банка?
– Это коммерческая тайна.
– В любом случае можете считать, что спустили деньги в унитаз.
– Почему?
– А потому что с меня нечего взять. Я безработная, имущества у меня никакого нет. Если я все-таки устроюсь на работу, то буду платить с зарплаты двадцать процентов в счет оплаты долга. За двести лет как раз расплачусь!
– Постойте, – заволновался коллектор, – у меня тут записано, что вы владеете трехкомнатной квартирой на Лесной улице и домом в коттеджном поселке «Алые зори»!
– Владела до сегодняшнего дня.
– Что случилось с имуществом? – деловито осведомился собеседник.
– Сами выясняйте, не маленькие. Скажу одно: руки у вас коротки его достать!
– Мы от вас не отстанем! – кипятился коллектор. – Мы будем вам звонить и обязательно наведаемся в гости!
– Конечно, звоните! – радостно откликнулась я. – И обязательно приходите в гости! Жаль только, что не смогу принять вас в своей квартире, потому что она мне уже не принадлежит. Предлагаю встретиться в зале ожидания на Курском вокзале, скорее всего именно там я и буду жить. Вторая лавка в пятом ряду, договорились?
Мужик выругался и отключился.
Возможно, это и жлобство, но сердце мое приятно грела мысль, что не у меня одной сегодня выдался отвратительный день.
