Kitabı oku: «Россия. Наши дни. I. Гипноз», sayfa 2
– Тумбочки у тебя нет, да тебе и складывать-то особо нечего. Ужин давно закончился, так что ложись спать, а завтра завтрак будет в восемь. В общем, осваивайся. Спокойной ночи! – и вышла, оставив новенького наедине с постояльцами.
Все кровати кроме одной были заняты. На одной неподвижно лежал пожилой мужчина после инсульта, следующую занимал забинтованный парень – как оказалось, пожарный, получивший черепно-мозговую травму во время тушения огня и дожидавшийся места в областной ведомственной больнице. Двое других явно были жертвами зеленого змия. Они крепко держались друг друга, и было ясно, что это не первая их госпитализация. Последним по счету соседом был дед – пожилой, но очень бойкий старикан, любитель поговорить по душам и грубо пошутить. Такой человек всегда есть в любом коллективе. И обижаться на него грех, и прогнать жалко. Он-то и взял в оборот незнакомца.
– Чьих будешь, земеля? С какого ты района-то? Я тебя раньше не видал.
Сняв брюки, носки и ботинки, новенький лег поверх одеяла и, медленно опуская голову, коснулся подушки. Вздох облегчения вырвался у него. Он перевел дыхание и ответил тихо, но четко:
– Я проснулся сегодня утром в лесу. Ничего о себе не помню. Долго шел и вышел к озерам. Потом дошел до милиции. Они направили меня сюда.
– Слушайте, да он террорист, не меньше! Надо все острые предметы спрятать на ночь. А то с утра проснемся с перерезанным горлом. Надо врача позвать! Он же сумасшедший, его со здоровыми в одну палату нельзя! Я, например, спать сегодня точно не буду! – громогласно – так, чтобы его было слышно даже в коридоре, – произнес дед.
Готовящиеся ко сну соседи так и не поняли, шутит он или говорит серьезно. Конец сомнениям положил ответ новенького:
– Утром проснемся и посмотрим, кто жив, а кто скончался. Утро вечера мудренее, – тихо, но убедительно простонал «террорист», перевернулся лицом к стенке, закрыл глаза и моментально провалился в царство Морфея.
Так закончился первый день жизни, начатой с чистого листа.
Глава 2. Безымянный больной
Среда, 29 июня 2006 года. Московская область, город Шатура.
Подъем в больницах ранний, но сегодняшний день оказался особенным. Вечером по местному кабельному телевидению был показан сюжет о молодом мужчине, найденном в лесу в беспамятстве. Дано его полное описание и продемонстрированы фотографии. Начиная с пяти утра, весь сестринский коллектив неврологического отделения был на ногах. Несколько женщин, разыскивающих своих сыновей, одновременно примчались на опознание из разных районов Московской области. Им пришлось осматривать героя вчерашнего репортажа спящим. Он спал крепко и глубоко. Ни громкие всхлипывания расстроенных матерей, ожидавших увидеть в молодом человеке своего ребенка, ни рассерженные возгласы соседей, разбуженных ранними посетителями, не смогли вывести его из забытья. Только в начале восьмого пятая по счету женщина пробудила его своим прикосновением. Ей очень хотелось повернуть парня от стены и осмотреть его лицо: посетительница очень надеялась, что он окажется тем самым близким и любимым. Она разыскивала мужа, который совсем не подходил под описание, данное по телевизору, и тем не менее она приехала из другой области – на всякий случай.
– Нет, это не он! – огорченно произнесла постаревшая от горя супруга медсестре, сопровождавшей ее по отделению. – Я уже два года мужа ищу. По всем больницам езжу в надежде, что найдется. Все глаза выплакала, в отчаянье несколько раз впадала, а как услышу, что где-то неопознанный нашелся, еду, не задумываясь. И буду ездить!
Она медленно дошла до двери, остановилась на мгновение, вытирая слезы, а потом резко повернулась и, улыбаясь, пожелала:
– У вас будет все хорошо! Знайте, вас ищут и обязательно найдут! Это дело времени. Будьте здоровы.
– Спасибо большое! – сонным голосом ответил безымянный больной, который не понимал, что происходит.
Медсестра с женщиной покинули палату. Соседи обступили новенького и, перебивая друг друга, стали закидывать вопросами. Получая короткие и однозначные ответы, они строили свои версии произошедшего, спорили о возможном месте его пробуждения в лесу, предлагали свои варианты развития событий. Дед, который еще вчера обзывал его террористом, сегодня был мил и благодушен. С ходу он подарил соседу новенькую зубную щетку и предложил пользоваться своими туалетными принадлежностями без спроса.
Настроение неопознанного поднималось. Душевное равновесие и спокойствие сменилось ощущением, что все складывается неплохо. По крайней мере, сегодняшнее утро было намного лучше вчерашнего. Сравнивать с чем-то другим он не мог. Память за ночь так к нему и не вернулась.
Огорчение пришло внезапно. Эмоциональное состояние моментально ухудшилось, в голову полезли дурные мысли. Это было реакцией на шутку того же деда, который в свойственной ему манере вообразил, что «если новенький зарезал кого или застрелил, а от этого у него «крышняк потёк, то все быстро выяснится и его арестуют! Поэтому ножи можно больше не прятать».
Мысль о том, что прошлое может оказаться не таким безобидным или даже криминальным, терзала его и мучила. Появлялся страх перед воспоминаниями. Не хотелось даже думать о прошлом. Он отогнал эти мысли прочь и решил жить сегодняшним днем, а сегодня по распорядку был завтрак – первый в его новой жизни, а на завтрак неумытыми не ходят!
После принятия пищи предстояла встреча с главным и единственным врачом отделения, от которого отчасти зависела возможность нахождения безымянного больного в этой больнице. Этим врачом оказалась женщина средних лет с твердым, мужским характером, доставшимся ей в наследство после работы в психиатрической лечебнице. Она, как и большинство жителей Шатуры, смотрела родное кабельное телевидение, так что сюжет о выходце из леса не прошел незамеченным. Но она и представить себе не могла, что увидит воочию героя сюжета, да еще у себя в отделении.
С утра у заведующей состоялся неприятный разговор с майором полиции. Представитель правопорядка требовал, чтобы нахождение пациента в стенах больницы было гарантированно долгим, дабы у полицейских была возможность беспрепятственно предъявлять его на опознание, не ограничивать передвижение, но при этом отвечать за его безопасность. Эти требования нарушали сразу несколько инструкций и уложений, поэтому никак не могли быть приняты. Да и само нахождение неопознанного человека могло оказаться опасным не только для ее пациентов, но и для медперсонала. От нее, как от единственного психиатра в больнице, требовалось установить вменяемость больного, его физическое и нервное состояние. А самое главное – понять, врет он или нет. Для выполнения данной задачи требовался долгий и обстоятельный разговор. Доктор начала готовиться к нему загодя, составляла план и опросник. И чем больше она думала о предстоящей беседе, чем больше впечатлений от медсестер отделения и соседей новенького по палате выслушивала, тем больше в ней росла уверенность, что к первой встрече с пациентом она не готова. Звонок из милиции с просьбой срочно доставить нового подопечного к психиатру из поликлиники на осмотр сильно ее обрадовал. Предполагаемая новая информация могла оказаться не лишней, к тому же появлялась возможность разделить ответственность с коллегой. Поэтому разговор она разумно отложила на вечер.
В десять часов утра в палату номер 6 постучалась Ольга Викторовна. Ее появление сразу наполнило больничную серую жизнь яркими красками, приятными запахами и лучезарными улыбками. Не было ни одного мужчины, который не обратил бы на нее внимания. Засуетился даже парализованный инсультник, прикованный к кровати. В свои сорок с небольшим Ольга уже стала майором милиции. Она была на хорошем счету в отделе, к ней даже прислушивалось руководство, что довольно редко случается в МВД2. В дополнение к майорской звездочке Ольга Викторовна успела нажить двухкомнатную квартиру в Шатуре, двоих сыновей и мужа.
Своей статью и зрелой красотой она притягивала к себе внимание даже безусых пацанов. Ольга впорхнула в жизнь безымянного человека на крыльях, удивляя, маня и успокаивая. Ей хотелось верить, за ней хотелось идти, ее необходимо было слушаться. Разговор завязался просто и непринужденно.
– Давай сразу на «ты»? – предложила с ходу Ольга. – Не возражаешь?
– Конечно, нет! Мне «вы» как-то даже слух режет. На «ты» намного удобнее.
– Как ты себя чувствуешь? Как прошла ночь? Удалось ли что-нибудь вспомнить?
– Спасибо, все хорошо. Прекрасно спал, только с утра какая-то женщина приходила и долго меня осматривала, но оказалось, что я не тот, кто ей нужен. Кормили вкусно. Сейчас жду встречи с лечащим врачом. Говорят, она очень злая. Да, и вспомнить пока ничего не получается.
– Не страшно! Я штатный психолог здешней милиции и теперь курирую твое дело. Так что нам вместе предстоит серьезно поработать. Нужно же тебя найти в этой жизни? Мне Маша с Оксаной порассказали кое-что, но многое осталось непонятным. Ты не возражаешь, если мы вместе попробуем найти ответы на все вопросы?
– Я готов, хотя, если честно, немного боязно, – ответил он и рассказал о своих утренних переживаниях.
– Вот для этого я и хочу познакомить тебя с одним доктором. Она работает в поликлинике неподалеку от больницы и обладает необычным даром – умеет делать гипноз. Ты знаешь, что такое гипноз?
– Да. Это введение человека в транс или глубокий сон путем подавления его воли. В этом состоянии гипнотизер может управлять разумом человека, – отбарабанил, как на экзамене, безымянный.
Это объяснение удивило Ольгу. В дополнение к рассказу майора Прохорова о том, как вышедший из леса парень цитирует инструкцию для американских летчиков, данный ответ создавал больше вопросов, чем ответов.
– Ты не возражаешь, если она проведет над тобой свой гипнотический сеанс? Я обязана тебя об этом спросить, потому что без твоего согласия мы это сделать не имеем права!
– Ну, хуже, чем сейчас, мне все равно не будет, – наивно предположил безымянный. – Поэтому я согласен.
– Тогда пойдем! – предложила она, улыбаясь. – Надеюсь, к обеду я тебя верну обратно в палату.
Центральная городская поликлиника города Шатуры представляла собой трехэтажное здание постройки середины семидесятых годов. В то время государственные учреждения строились по единому проекту из железобетонных блоков. Глаз обывателя мог радовать только цвет и качество покраски, но и это было выполнено по стандартам распавшейся империи. Одно бросалось в глаза – качественное благоустройство территории.
Маленькие провинциальные города стремятся отвлечь гостей от своей убогости чистотой и выкрашенными фасадами главных улиц. Дачный сезон здесь давал о себе знать: пустые коридоры медицинского учреждения, отсутствие бóльшей части персонала и тишина. Граждане пропадали на прополке своих огородов. Война за урожай не признает чинов, не разделяет на больных и врачей – здесь все равны.
На втором этаже находился кабинет психотерапевта Евгении Николаевны Волиной. О ней ходили разные слухи, в том числе о владении гипнозом и чтению чужих мыслей. Мало кто в это верил, особенно в милиции, однако многим хотелось проверить ее дар в деле. А тут как раз представилась такая возможность.
К ней и торопилась попасть Ольга со своим подопечным, а хозяйка кабинета ждала гостей с нетерпением. Рано утром ее посетил симпатичный майор милиции и рассказал о необычном происшествии в их районе. Случай Волину заинтересовал, и она не находила себе места. Для врача это была прекрасная возможность еще раз испытать свой метод на добровольце и, в случае успеха, утереть нос недоброжелателям. Ну, и лишний раз прославиться на весь город. Она начала готовиться ко встрече с раннего утра, создавая в комнате необходимую атмосферу. Плотно зашторенные окна, тусклый свет от настольной лампы, запах благовоний и свежая простынка на высокой массажной кушетке, приспособленной для процедуры введения в транс, создавали необходимый ореол таинственности. Все это должно было произвести впечатление на пациента и сотрудника правоохранительных органов.
– Добрый день, Евгения Николаевна! Вот и мы, – произнесла Ольга при входе.
За ней в дверь вошел молодой человек, лицо которого Волина видела вчера по телевизору.
– Здравствуйте, здравствуйте! – широко улыбаясь, ответила врач и жестом пригласила своих гостей войти.
– Вот тот самый человек, о котором я вам рассказывала. Он согласился на гипноз, и мы вас очень просим помочь нам восстановить пробелы в его памяти. Я написала для вас список вопросов, в том числе и тех, которые интересуют милицию. Все остальное – на ваше усмотрение.
Волина взяла мужчину за руки и усадила на кушетку. Он был настолько высок, что даже сидя смотрел на нее сверху вниз. Пристально глядя в его серо-зеленые глаза, она не переставала улыбаться. Улыбка была доброй и радушной. Убедившись в отсутствии фальши, пациент улыбнулся ей в ответ. Контакт был найден. Теперь можно было продолжать дальше.
– Ложись поудобнее на эту кушетку, закрой глаза и постарайся расслабиться. Я к тебе подойду чуть позднее. Отдыхай пока… – сказала она и уединилась с Ольгой в глубине кабинета для обсуждения списка вопросов.
Это заняло немного времени, и вскоре они вернулись. Волина поставила стул у изголовья и начала процедуру. Было видно, что она волнуется больше всех в этом кабинете.
Волнение шло из подкорки и было вызвано плохими предчувствиями, но не страхом, что гипноз не получится, – в этом она не сомневалась. Внутренний голос предупреждал ее о возможной опасности, но, переборов свои страхи, она все же приступила к процедуре.
– Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо.
– У тебя есть чувство дискомфорта?
– Нет.
– Тебе удобно лежать?
– Да.
Необходимо было задавать простые вопросы с односложными ответами. Получив еще несколько подобных реплик, она перешла к погружению в гипноз.
– Ты расслаблен, ты абсолютно расслаблен. Твои веки тяжелые, очень тяжелые, – тихим поставленным голосом она продолжала вводить пациента в транс. – Я буду считать до ста. Один. Два. Три. Твое тело погружается… – Несколько минут в полумраке комнаты был слышен только ее голос. Она говорила все тише и тише. – Девяносто восемь, девяносто девять, сто.
И вот послушные ее воле тело и разум молодого мужчины были готовы к допросу. Призывая Ольгу в свидетели, она еще раз проверила, крепко ли спит ее пациент, и продолжила.
– Ты меня хорошо слышишь?
– Да.
– Что ты чувствуешь?
– Мне тепло.
– Тебе это приятно?
– Очень!
– Я буду задавать приятные вопросы, и ты будешь чувствовать себя все лучше и лучше. Итак, как тебя зовут?
В воздухе повисла пауза. Пациент молчал и не собирался отвечать на этот вопрос. Волина выждала еще десять секунд и продолжила.
– В каком городе ты родился?
– В Москве, – ответил безымянный после короткого интервала.
– На какой улице ты живешь в Москве? – Волина продолжала читать вопросы, принесенные Ольгой.
– На улице Горького.
– В каком доме? В какой квартире?
Снова молчание. Лицо испытуемого не менялось, но по всему было ясно, что он не знает ответа на этот вопрос.
– Хорошо, – продолжала Евгения Николаевна. – Ты помнишь свою школу?
– Да! – ответил он, и на его губах появилась еле заметная улыбка.
– Какой номер твоей школы?
– Тридцать один.
– А как звали твою учительницу? Или друзей?
Молчание. Улыбка исчезла. Необходимо было двигаться дальше. На все вопросы, связанные с семьей и местом проживания родителей, не было получено ни одного ответа. Адрес работы, имена сослуживцев, друзей и любовниц также были неизвестны. Пришлось импровизировать с вопросами, и это дало свои плоды.
– Что видно из окна твоего кабинета на работе?
– Глобус.
– Что-что? – ухватилась Волина за первый после долгого молчания ответ.
– Большой глобус.
– А где этот глобус находится?
– На здании.
– На каком здании?
– Напротив офиса, – спокойно и рассудительно отвечал безымянный.
– А чем ты занимаешься на работе? – продолжала Волина.
– Шереметьево, – четко произнес он.
– Твой бизнес связан с аэропортом Шереметьево?
– Да.
– А что именно ты делаешь в аэропорту?
– Автобусы.
Из-за односложности его ответы были настолько неясными и путаными, что пришлось переходить к другому методу опроса. Ольга записывала каждое слово, сказанное ее подопечным. Ответы были непонятны и ей, они порождали новые вопросы, которые она в паузах пыталась быстро писать на обрывках тетрадных листов и передавать Волиной.
– Расскажи мне, что ты видишь у себя в кабинете? Какой он?
– Он большой и длинный, – тихим голосом начал повествование пациент. – У меня большой стол и много стульев. На столе два больших монитора. Шкафы с папками. Справа от стола маленький столик. На нем стоят два монитора и клавиатура от «Рейтера».
– А это только твой кабинет? Или с тобой еще кто-нибудь сидит? – с большим интересом спросила врач.
– Нет, только мой!
– А кто в соседнем кабинете? – прочитала вопрос, переданный Ольгой, Волина.
– Секретарша и охрана.
– Твоя охрана?
– Да, моя.
– Ты говорил, что живешь за городом в доме. Где это?
– Успенское. Там моя дача.
– А номер дачи какой?.. – Пациент молчал. – Или цвет дома? – Ответа не было. – Что у тебя на даче есть?
– Бассейн есть. А цвет дома – голубой.
– Бассейн? А какой он, большой или маленький? На улице или под крышей?
– Большой бассейн. Прямо в доме, рядом с сауной.
Его ответы были настолько четкими и уверенными, что казались правдивыми. Информации для начала розыска было достаточно, но хотелось точного понимания, где находится это Успенское. Поэтому Ольга тихо, шепотом попросила Волину развить эту тему.
– У тебя на даче речка есть?
– Есть.
– А как называется?
– Москва-река.
– Там лес или поле?
– Сосновый лес.
– А рядом город какой-нибудь или поселок есть?
– Да. Николина Гора.
Этот ответ поразил женщин как гром среди ясного неба. Поселок Николина Гора располагался на той самой хорошо всем известной Рублевке – недалеко от Москвы, где проживали богатейшие и влиятельнейшие люди России. Иметь дом на Рублевке могли единицы – из-за запредельной дороговизны и важности этой правительственной трассы. Подтверждением статуса в этой жизни, успешности и материального благосостояния был дом на Рублевском шоссе.
Каждая задумалась о своем: Евгения Николаевна – о том, что известность, о которой она так мечтала, пришла откуда и не ждали, а Ольга размышляла, что дело начинает сулить ей совсем не благоприятные последствия. Ответы на следующие вопросы, которые из любопытства решила позадавать Волина, и вовсе повергли дам в тихий ужас.
– Скажи мне, вот ты такой молодой… Откуда у тебя все это: дом с бассейном, охрана, секретарша? Может, тебе кто помогает в жизни?
– Да, помогает! Олег Викторович.
– Кто такой Олег Викторович? Твой родственник? Друг?
– Да. Он генерал. Заместитель директора ФСБ.
Мурашки пробежали по телу Ольги. Такого поворота событий она никак не ожидала. Допрос необходимо было немедленно заканчивать. Она опасалась, что рьяно взявшаяся за дело Волина вытащит из этой головы еще более страшные тайны, которые приведут к непоправимым последствиям.
– Хватит! Возвращайте его обратно! – громко и властно произнесла Ольга, обрывая следующий вопрос гипнотизерши.
Евгения Николаевна, понимая, что натворила что-то страшное, начала возвращать безымянного в сознание. Чем быстрее он приходил в себя, тем скорее Волина понимала, что ее мечты о славе испаряются, как дым. Эту догадку подтвердила и Ольга Викторовна.
– Вы понимаете, что все то, о чем вы здесь услышали, необходимо забыть навсегда? Это небезопасно как для вас и меня, так и для него! Я очень на вас полагаюсь. Надеюсь, мне подписку о неразглашении брать не придется?
Волина была бледна и взволнована. Она кивала в ответ, постоянно повторяя: «Конечно, я вас прекрасно понимаю! Конечно…» Эту сцену застал пробудившийся ото сна мужчина. Он не понимал, что произошло, но чувствовал, что случилось что-то неприятное. Заметив это, Ольга подошла к нему и резюмировала все то, что происходило в его отсутствие.
– Ты сказал, что живешь в Москве на улице Горького, учился в тридцать первой школе, у тебя есть дача голубого цвета и твоя работа связана с аэропортом Шереметьево. Тебе это о чем-нибудь говорит?
– Нет! Я ничего такого не знаю и не помню, – расстроенно сообщил безымянный.
Этот рассказ должен был оставаться официальной версией информации, полученной в результате гипноза. Поэтому Ольга еще раз перед уходом пристально посмотрела на психотерапевта и повторила вопрос:
– Вы все поняли, Евгения Николаевна?
– Да, конечно! Вы можете на меня полагаться, – преданно глядя в глаза, ответила Волина. Ей было уже не до улыбок: она пыталась состроить радостную гримасу для мужчины, что ей совсем не удалось.
Дорога до больницы прошла в молчании. Безымянному необходимо было проанализировать новую информацию о себе и попытаться разыскать в своей памяти похожие моменты. Ольга тем временем была занята решением дилеммы, которая возникла после визита к злосчастному гипнотизеру: сразу отказаться от дела, а потом передать новому исполнителю появившуюся информацию – или доложить обо всем руководству и после этого отказаться. Разглядывая своего попутчика, видя, как он неоднозначно воспринял новое о себе, она отбросила страх и вместо разума обратилась к чувствам – эмоциональным процессам, которые развиты у каждой женщины намного лучше. Ее сердце и внутренний голос подсказывали, что все сложится хорошо, что она не имеет права бросать в беде этого молодого человека. Успокоившись, Ольга решила посоветоваться с заведующей отделением больницы. Та больше понимала в психиатрии, гипнозе и прочих нюансах, поэтому могла дать дельный совет и профессиональное заключение по произошедшему в поликлинике. Рассказывать все Ольга, естественно, не могла, но большую часть требовалось выдать.
Войдя в неврологию, Ольга поинтересовалась у сестер на месте ли заведующая и, получив утвердительный ответ, направилась к ее кабинету. Мужчина шел за ней как привязанный. Возле двери с номером 6 она остановилась и нежным, но требовательным голосом произнесла:
– Иди в палату и готовься к обеду. Потом отдохни как следует, а вечером я к тебе обязательно приду. Мы с тобой большие молодцы! Мы сделали огромное дело. Я не прощаюсь! До встречи!
Эти слова отвлекли его от плохих мыслей, успокоили и заставили убрать неприятный осадок от визита к психотерапевту. Он улыбнулся ей в ответ и, пряча глаза, сказал:
– Я буду очень вас ждать! Спасибо.
Ответ окончательно и бесповоротно отменил ее решение отказаться от дела. «Это мое дело! И я доведу его до конца, чего бы мне это ни стоило! И я не дам этого несчастного парня в обиду!» С этими мыслями Ольга без стука вошла в кабинет заведующей и плотно прикрыла за собой дверь.
В маленьком и очень уютном кабинете было светло. Через большое окно, наполовину занавешенное прозрачным тюлем, пробивался солнечный свет, а через открытую настежь форточку проникал свежий воздух с запахом скошенной травы. Немногочисленная мебель была расставлена оптимально для работы и отдыха хозяйки. Книжные полки были заняты литературой по психиатрии и неврологии, истории болезней аккуратной стопкой размещались на широком столе. Рядом стоял высокий двустворчатый шкаф, в левой половине которого на вешалках висели халаты и пара платьев, а правая была забита полностью архивными документами неврологического отделения, брошюрами и медицинскими журналами. Все было аккуратно разложено по отсекам. Отдельную полку занимала кипа листов недописанной докторской диссертации. В дальнем углу стояла кровать, накрытая симпатичным бежевым пледом. Однорожковая люстра и большая настольная лампа выдавали в хозяйке любительницу тусклого света. Все говорило о том, что обитательница кабинета проводит здесь большую часть своей жизни.
Разговор Ольги с Еленой Николаевной продолжался почти час. Они сразу нашли точки соприкосновения. Двум женщинам одного возраста с разными судьбами, но схожими жизненными платформами всегда найдется о чем поговорить. Амбициозные по натуре и скромные на людях, как правило, конфликтуют с начальством. А душевная доброта при внешней строгости мешает жить в мире хамов, подлецов и прохиндеев. Множество схожих черт в характерах объединили женщин, а две рюмочки медицинского спирта сдружили их окончательно.
Выслушав эмоциональный рассказ психолога из милиции, Елена Николаевна сделала главный и неутешительный вывод.
– Ты понимаешь, что этот человек очень опасен? Тут явно не обошлось без спецслужб! Неизвестно, чем они его там накачали, что он потерял память напрочь. Теперь это бесспорный факт. Они же его искать будут! Для чего-то им это было надо?
– Ты права! Я понимаю, что эта история может очень плохо закончиться. У меня и у тебя дети, и мы, естественно, за них очень боимся. Но ты только подумай, у него же тоже есть мать! Ты представляешь, что сейчас с ней происходит? Мы обязаны сделать все от нас зависящее: я – чтобы ее найти, а ты – чтобы его сохранить. Не надо докладывать ничего нашему руководству и распространяться родным и близким. Только так мы сумеем его спасти. Давай совместно выработаем версию для окружающих, не вызывающую бурного интереса к его персоне.
– А что тут придумывать? Паренек потерял память от удара по голове. У него сильное сотрясение мозга и проблемы с моторикой, которые я зафиксирую. И на основании этого я смогу держать его у себя в неврологии.
– Мое начальство настаивает на развернутом анализе крови, – обреченно сказала Ольга. – Ты только представь себе, что начнется, если эти анализы подтвердят нашу с тобой догадку…
– Никаких анализов! Недели две у него кровь вообще нельзя брать! Это я возлагаю на себя. Лучше потом отвечу перед руководством, чем этот мальчик поплатится жизнью.
Они выпили еще по рюмке спирта и тем самым скрепили свой договор. На душе у каждой воцарилось спокойствие. Дамы были уверены друг в друге и счастливы, что нашли правильное решение, которое позволяло смело смотреть в глаза завтрашнему дню. Роли были расписаны, ответственность – разделена. Первую половину дня за пациентом должна будет следить доктор, после обеда всю ответственность на себя принимала Ольга.
– Надо бы ему имя какое-нибудь придумать! А то «безымянный» или «неизвестный» в отчетах будет очень мозолить глаза, – внесла предложение Елена Николаевна. – Я с ним сегодня обязательно поговорю на эту тему. Да, ты ему вечерком принеси туалетные принадлежности, полотенце и вещей каких-нибудь, а то он в грязном ходит второй день. У нас и постирать-то негде.
– У меня муж его размеров, так что найду и штаны, и футболки, а может, и кеды какие подойдут. Вечером после работы все принесу.
– Ты ему фруктов купи, ему сейчас витамины необходимы. Да и колбасы с хлебом тоже принеси. У нас сама знаешь как с питанием в больнице – голодно, – сказала Елена Николаевна, достала из сумки деньги и передала их Ольге. – Бери и не отказывайся! Это моя половина. Мы теперь с тобой для него две «мамки» – до тех пор, пока настоящая не найдется. Иди и ищи ее как можно быстрее, потому что время работает против него!
На этом и попрощались. Проводив свою новую подругу до проходной, заведующая пошла к главному врачу больницы – выполнять свою часть договора, а Ольга отправилась в милицию – выполнять свою. Их новоиспеченный «сынок» в это время спал крепким послеобеденным сном и даже не догадывался о том, каким опасностям он подвергал двух ни в чем не повинных женщин.
В шесть часов вечера стало уже не так жарко. Хотя солнце еще высоко стояло над деревьями, прохлада начала проникать в затемненные уголки дворов и улиц. Знойное лето, обрушившееся на Шатуру в последние недели, доставляло неудобство не только людям. Птицы днем старались прятаться от палящих лучей в листве парка, а к вечеру выбирались из своих убежищ и приступали к концертам авторской песни.
В это время начинался прием посетителей в больнице. Многочисленные члены семьи и друзья, выполняя долг перед хворыми родственниками, заполняли палаты медицинского учреждения. Кульки с едой, газеты и журналы менялись на пакеты с грязным бельем. Шушуканье по углам чередовалось с громким смехом, их сменяло всеобщее чавканье. Тяжело наблюдать за счастьем и радостью других, когда ты точно знаешь, что к тебе никто не придет. Эти мысли выгнали безымянного больного на улицу. Рядом со входом в отделение стояла пустая лавочка, нагретая солнцем. Он присел, закрыл глаза и с удовольствием подставил лицо теплым лучам. Они ласкали кожу и уже совсем не жарили. Ничто не тревожило его с момента прощания с добрым психологом в форме майора. Пернатые, как будто почуяв место вселенской идиллии, слетелись и заняли стоявшие рядом деревья. Эфир наполнился незабываемыми звуками птичьих голосов. Безымянный отметил про себя, что вчера в лесу недооценил божественную музыку этих прелестных созданий, и теперь в обстановке спокойствия мог насладиться этим вдоволь.
Рядом кто-то присел. Глаза совсем не хотелось открывать, и он сделал вид, что не заметил присутствия постороннего. Тот же, в свою очередь, закурил, жадно затягиваясь. Воздух наполнился дымом, а неприятный запах заставил безымянного открыть глаза и повернуться к соседу по лавке.
– Курить будешь? – спросила заведующая отделением и протянула пачку сигарет.
– Нет, спасибо! – категорично ответил он, слегка скривившись от пущенной в его сторону струйки сигаретного дыма.
– Ты не куришь, что ли? – тихим голосом поинтересовалась она.
– Я думаю, что нет. По крайней мере, запах отвратительный.
Она сделала еще две глубокие затяжки, затушила сигарету о лавочку и громко предложила:
– А давай мы тебе какое-нибудь имя придумаем? А то как-то безымянным тебя называть надоело. Мне очень нравится имя Васька. Как ты смотришь на то, чтобы мы тебя Васькой называли?
– Нет! – строго ответил он. – Я точно не Васька! Не могу я такое кошачье имя носить. Не мое это!
– Тогда предложи что-нибудь сам. Какое имя тебе больше подходит?
Он задумался на пару секунд и произнес первое мужское имя, пришедшее ему на ум:
– Олег! Называйте меня Олег. Это имя, по-моему, мне подходит больше всего.
– Ну, вот и отличненько.
Она встала, взяла его за руку и повела за собой к сестринскому посту. Из-за пересменки вокруг небольшого стола, стоящего по центру длинного коридора, толпились сестры. Одни, заканчивая вахту, торопливо сдавали дела, другие нехотя их принимали. Подойдя поближе, заведующая громко объявила:
– Знакомьтесь, девочки! Это наш новый пациент. Его зовут Олег. Прошу любить и жаловать!
