Kitabı oku: «Когда я был Музом», sayfa 7
Прошу тебя… не уходи
Со стороны могло показаться, что правила нашей игры поменялись. Что теперь главным стал я. Ведь это я теперь держал её связанной и не давал сказать ни слова. Более того, она была ещё и на привязи. От её рук верёвка тянулась до балки под потолком, и дальше входной двери она дойти не могла. Иногда я выводил её во двор. Потому что там был туалет. Она заходила в небольшой домик, а я стоял неподалеку, не выпуская верёвку из рук. Панически боялся, что Лика от меня убежит. И всегда держал её в поле зрения.
Теперь я мог делать с ней всё, что хотел. Оскорблять или наоборот, расточать комплименты. Причинять боль или ласкать. Доводить до исступления и оставлять без разрядки. Как она со мной когда-то.
Но я не делал всего этого. Я постоянно беспокоился, тепло ли ей, не хочет ли она попить, поесть или сходить в туалет. И это всё, что я говорил ей. Простые вопросы, на которые она отвечала кивком или мотанием головы. Иногда она была без одежды. Я сам её раздевал. Так мне нравилось.
Дни тянулись блаженно долго. Я клал её голову к себе на колени и часами перебирал волосы. Ставил перед собой, связав её руки за спиной, и любовался, гладил кончиками пальцев, прижимался лицом и слушал стук сердца. Ложился рядом и смотрел в её глаза. Целовал каждый сантиметр тела. Каждый пальчик на ноге. Я смотрел на неё каждую секунду, постоянно трогал и прижимал к себе. Она была моим счастьем. Моей богиней. Моим помешательством.
Но я её не трахал. Ни разу. Я не мог. Член не наливался силой, что бы я с ней не делал. Он будто отказывался от такой любви.
А она… она была покорна. Никаких лишних движений, недовольного мычания или яростных взглядов. Она принимала мою ласку. Иногда тянулась за ней. Сама прижималась ночами. Но её дыхание не ускорялось. Взгляд больше не темнел. И соски не твердели. Пёрышко еле проглядывало сквозь густую поросль.
Но мы были рядом каждую секунду. Как я и хотел.
На четвёртый день закончилась еда и чистая одежда. Наличных тоже больше не было, я не брал с собой много. Решил съездить домой, пополнить запасы.
– Нужно сгонять в Питер. Я быстро, часа через три вернусь.
Она забеспокоилась и замотала головой. Но я больше ничего не сказал.
Накормил Лику, сводил в туалет. Крепче связал руки, затянул шарфик на губах, связал ноги и положил её на диван. Запер двери на ключ. Теперь я был уверен, что она меня дождётся.
Гнал на максимально разрешённой, чтобы вернуться скорее. Потому что уже скучал. Закупился в универсаме, а потом пошёл домой.
Когда я вышел во двор, увидел её детей. Старший сидел на качели. Просто сидел, прислонившись щекой к железке. А младший перебирал камушки. Михаила не было. Вообще никого не было. Только в отдалении говорил по телефону какой-то мужик. Я забеспокоился и подошёл ближе.
Захарка подскочил ко мне:
– Пливет! Где наса мама? Ты знаес?
Я опешил и не знал, что ответить. А он пытливо заглядывал в глаза и ждал.
– Захар! Замолчи! – сердито бросил Егор и отвернулся.
– Вы с кем тут? – спросил я.
– Со мной, – ответил тот мужик, подходя. – А ты кто такой?
– Сосед из двадцать третьей. Просто они обычно с мамой гуляют, я и забеспокоился.
– Нету их мамы, – сказал он и кивнул мне отойти. А потом продолжил тихо: – Пропала без вести. Неделю назад. Они у бабушки были в деревне. Мать пропала, а бабка от переживаний в больницу слегка. Мишка пацанов домой привёз, а сидеть с ними меня попросил, я ведь не работаю пока.
Я выругался и поджал губы.
– А что милиция говорит?
– Да какая милиция? Там один участковый на три деревни. Объявили без вести пропавшей, дали объявление в газету и всё.
– Вот чёрт! Вы обращайтесь, если что, я тоже помочь могу.
Он кивнул, а я собрался уходить. Вдруг подбежал Захарка и стал дёргать меня за руку:
– Ты знаес? Знаес? Где наса мама? Где???
Он кричал всё громче, а я замотал головой и попятился. Мужчина оттащил его от меня и обнял, показывая мне взглядом, чтоб уходил. Я развернулся и быстро зашагал к машине. А сердце разрывалось от громкого плача за спиной.
Я гнал назад, а перед глазами стояло лицо этого мальчишки. Уменьшенная копия Лики. Тот же взгляд серых глаз, пробирающий до печёнок. Я снова и снова слышал его вопросы и отчаянный плач.
В груди разрасталось что-то непонятное. Что-то острое, колющее прямо в сердце. Чтобы избавится от этого, я громко включил радио.
Все мышцы сковало ужасом, когда я услышал новости:
– Под Санкт-Петербургом горит один из дачных поселков. Сегодня утром там загорелся дом. Огонь быстро перекинулся на ближайшие строения и вот, спустя два часа, горят уже четыре подворья. На месте работают пожарные….
Дальше я уже не слышал. Втопил педаль газа до упора. Не моргая, вглядывался в дорогу, а перед глазами проносились картинки.
Как лежит связанная на диване. Как огонь охватывает старенький домик. Как дёргается и пытается ползти к двери. Как натягивается верёвка. А огонь подбирается ближе…
Я же не хотел, чтобы она сбежала. Вот она и не сбежит.
Уходи! Снова пять…
Дом был цел. Замок на двери тоже. Она спала на диване. А я сгорел изнутри.
Опустился на колени перед диваном и заплакал. От облегчения, что жива. От пережитого ужаса. От осознания того, какое я чудовище.
Она вытянула руки и погладила меня по голове. Верёвка соскользнула и задела меня по плечу. Я подскочил. Яростно вытирая слёзы, бросился на кухню и достал нож. Аккуратно, но быстро разрезал все путы и освободил её. Пока она растирала запястья, достал из сумки одежду. Ту, что покупал ей когда-то. Она была не похожа на повседневную, но гораздо лучше старых ночных рубашек моей матери.
– Одевайся и уходи. Можешь взять мою машину. Ключи в зажигании.
Несколько секунд вглядывалась в моё лицо. Потом молча начала одеваться.
– Я не умею водить…
Достал деньги из кармана и положил на стол.
– По соседней улице ходит автобус до города. Уходи!
И отвернулся к окну, обхватив плечи руками.
Она ушла. Я долго смотрел в окно на сад, а потом достал из шкафа пистолет Макса и уселся в кресло. Гладил холодный металл и пытался думать. Но в голове было пусто. И очень холодно.
Снова хлопнула входная дверь. Я спрятал пистолет под подушку и вышел навстречу.
– Ещё один вечер. Как будто ничего не было, – твёрдо сказала она, глядя мне в глаза. Я отрешённо кивнул.
– Тогда, привет! – прошептала она и крепко меня обняла.
Она приготовила ужин. Не яйца-лапша-консервы, которыми я кормил нас последние дни. Настоящий домашний ужин из тех продуктов, что я привёз. Потом достала из пакета вино, шоколад и сыр – видимо, купила в местном магазине, когда решила вернуться. Надела самое красивое платье из тех, что я привёз. Сервировала стол. Попросила включить музыку.
Мы ели молча. Она смотрела на меня с нежностью и подкладывала в тарелку самые вкусные кусочки. Иногда её глаза начинали блестеть, но она не давала волю слезам.
После ужина мы танцевали. Под звуки саксофона, лившиеся из старенького кассетного магнитофона. А потом занимались любовью. Впервые мы занимались именно ей. Без всяких вывертов, и даже без резинки. Она долго и терпеливо ласкала меня. Нежными пальчиками и мягкими губами… Я всё не мог расслабиться и отпустить себя. Мне мешало чувство вины и дикая боль в сердце. Но она не сдавалась. И я ожил от её тепла. Позволил себе этот вечер. Хоть и не заслужил его…
Начинаю я стрелять
Когда она проснулась, я сидел в кресле напротив кровати с пистолетом в руках. Я долго там сидел. Любовался, как она спит. В последний раз.
Она открыла глаза и улыбнулась мне. А потом увидела оружие. Её зрачки расширились от страха, а руки сжали одеяло.
– Одевайся и уходи, – глухо сказал я.
– Влад, не надо, пожалуйста, – прошептала она.
– Лика, у тебя несколько минут. Я еле держусь.
Сказал и закрыл глаза, откинув голову на кресло. Не нужно мне сейчас на неё смотреть. Не нужно.
Раздался скрип пола. Потом шорох одежды. И быстрые шаги. Хлопнула входная дверь.
Я дышал глубоко и медленно. Не позволял себе думать. Думать о том, что она убегает от меня всё дальше…
Досчитал до ста. И поднёс пистолет к виску. Таким чудовищам не стоит жить.
Мне казалось, это будет несложно. Ведь я заслужил. Я убил человека. Я насиловал любимую женщину. Я держал её на привязи, как собаку. Я…
Я не мог. Слабак!!! Выстрелил в потолок. Потом в картину на стене. Ведь просто же? Так легко нажать на курок. Снова повернул пистолет к виску.
Я чудовище. Я убил человека. Я насиловал женщину, которую люблю. Я держал её взаперти и мучил своей больной любовью. Надавил пальцем, курок начал поддаваться.
А она… получается, простила меня? Ведь осталась вчера добровольно и подарила мне себя настоящую… За что? Я не заслужил. Мне не для чего больше жить.
Пиликнул телефон. Она? В какой-то безумной надежде я схватил его и открыл сообщение. Это была Кира:
«Привет, Влад! Я беременна. Не хотела тебе говорить, раз наши пути разошлись. Это мой ребенок и я выращу его сама. Но сегодня, когда услышала стук сердечка на УЗИ, подумала вдруг, что ты должен знать».
Я опустил пистолет и нажал кнопку вызова…
Ноль
Я не видел её несколько месяцев. В ту квартиру вернулся лишь раз, чтобы забрать вещи. Потом отдал ключи в агентство и просто ждал, пока они её продадут. Купил новую, на другом конце города. Сменил машину и работу. Расписался с Кирой.
Она была хорошей женой. Любила меня, заботилась и старалась во всём угодить. А я… да, я ведь тоже любил её. Ценил, оберегал, терпел беременные закидоны… А когда становилось совсем паршиво, прижимался щекой к её животу. Слушал, как кувыркается там моя дочка, ощущал несильные толчки по лицу и знал, что мне есть для кого жить. А ещё… я знал, как назову свою девочку…
Мы снова встретились недавно. Кира потащила меня в магазин выбирать коляску, и Она была там. Её свободное платье уже не могло скрывать округлившийся живот. Он был чуть меньше Кириного. Меня пронзило внезапной догадкой, но я не позволил себе развить эту мысль. НЕТ. Слишком поздно… Для нас уже слишком поздно… Выбор сделан…
Она смотрела на меня и в её глазах стояли слёзы.
Я прошёл мимо, и моё сердце бешено колотилось. А лёгкие жадно глотнули знакомый, всё ещё сводящий с ума аромат…
Продолжение истории в романе «Вместе».
