Kitabı oku: «Орудие творца»

1 глава. Словно дикий зверь

Была ранняя осенняя суббота, когда Гриша решил выбраться из шумного городка на природу, поохотиться в соседний лесок.

7:36, утро. Дом Анфисы и Григория. Накинув на себя бушлат, Григорий Иванович собрал все свои пожитки для охоты в старенький, изорванный рюкзачок, и было, уже хотел закрыть за собою дверь, но его остановила жена и сказала, что он забыл самое главное без чего охота не охота – это ружьё. Он в растерянности ударил себя по лбу, ругаясь на себя, подошёл к сейфу и взял свою любимую одностволку. Поцеловав и поблагодарив Анфису, двинулся в путь, медленно исчезая в лучах осеннего солнца.

Григорий Иванович Черенков, коренастый, высокого роста мужчина, лет сорока пяти, в огромных берцах, как охотничьи лыжи, всё время в одном и том же армейском бушлате, в камуфляжной шапке с вышитыми его инициалами. С деловым видом, вдохнув свежего воздуха, поправив мешок и ружьё на плече, зачем–то матюгнувшись трёхэтажно, Черенков «пошуршал» по замёрзшим листьям.

Он прогулочным шагом шёл по лесным тропам, философствуя и думая о жизни. Каждый раз, когда у него выдавалось свободное время, он выделял её на мгновения с природой, ведь Черенков не понимал, как можно постоянно жить в суете города. Григорий не понимал, зачем люди тратят столько времени на социальные сети, ведь пропадает живое общение, а в уединении с природой он был раскован, чем с этими «отбросами общества».

Мысли в голове не давали покоя, но Черенков пришёл сюда не только на прогулку и философствование, а ещё и на охоту. Медленно передвигаясь по извилистым тропам, ведущим, будто в никуда, вскинул ружьё с плеча и продолжил своё небольшое путешествие по этим «линиям жизни земли». Продолжая свои поиски, он дошёл до мостика, который пересекал небольшой вонючий ручей. Этот ручеёк, Гриня ещё в шутку называл ручеёк–говнянка. За говнянкой был березняк, в котором в прошлый раз были три рябчика, или трое «рябых», как он сам говорит. Тихими, почти беззвучными шагами, да такими, что в Черенкове как будто килограмм двадцать, он осматривал окрестности берёзовой рощицы и походу не зря. На ветке одной из берёз засел один «рябой» и не шевелился, как будто он – это продолжение ветви.

Григорий старался медленно и тихо взвести курок, что бы даже щелчок пружины еле было слышно. Подняв курок, и неспешно двигаясь ближе к цели, пришлось круто остановиться, «рябой» заметил охотника, и для стрельбы выходила неудачная позиция. Ну что ж, надо было стрелять, а то всё равно улетит. Очень медленно поднимая ружьё, и прислоняя его к плечу, Черенков целился. Но птица оказалась мудрёнее, чем он думал, и поэтому она вспорхнула, не оставляя надежду быть добытой. Но наш герой тоже не из робкого десятка, собравшись духом и новыми силами, он начинает преследовать улетевшую дичь.

Буквально бегая за рябчиком, как окаянный, спустя минут двадцать пернатый выводит стрелка к лесному озеру. Неторопливо спускаясь с невысокого берега в поисках «рябого», Черенков внимательно осматривает каждое дерево, каждый кустик, даже можно сказать под каждый камешек заглядывает, как ему на глаза попадается промелькнувшая дичь. Вскинув ружьишко с плеча, он начинает неторопливо целиться. Птица уже была на мушке. Но из–за солнца ему помешал какой–то посторонний блик. Опустив ружьё и оставив его около березы, он и совсем забыл про дичь, ведь его заинтересовала другая цель, что же бликовало там в кустах?

Медленно приближаясь к солнечным зайчикам, Черенков резко сморщил нос и закрылся рукой от аммиачного запаха, или «трупного аромата». И хоть он понял, что здесь, что то неладно, всё равно продолжал движение, ведь любопытство всегда сильнее страха. Пройдя ещё пару метров через вонь, которая пробивала даже через закрытый рукою нос, он увидел что–то большое завёрнутое в целлофан обвёрнутым изолентой.

Подойдя к этой груде полиэтилена, он одной рукой закрывал нос и рот, а другой медленно открывал плёнку в части головы. Черенков напрягся. Он отдернул целлофан и вдруг, опустив руки, в ужасе проговорил:

– Матерь Божья, святые небеса! – чуть ли не взвизгнул от увиденного Григорий. То, что он увидел, было за гранью дозволительного, и это привело к большему страху. В плёнке он увидел завёрнутый мужской изрубленный труп. Изрубленный до неузнаваемости. На лице покойного не было и живого места, если это вообще можно было назвать лицом. Расколотый череп напополам, вытекший мозг на полиэтилен, глаза отсутствовали, а нос как будто бы вообще откушен. Походу убийца решил превратить физиономию покойного в фарш. А дальше Григорий Иванович заглядывать не стал, уж больно сильно испугался, всё–таки страшно.

Черенкова сковал страх. Он в ужасе бросился бежать из этого леса в город, что даже забыл своё ружьё у берёзы. Не оглядываясь назад, не обращая внимания на птиц, на листву под ногами, вообще ни на что, он просто летел со всех ног домой. Пробегая уже по окраине, он так же ничего и никого не замечал, но в его беге было что–то особенное, что даже пенсионерка Татьяна Марюшкина, равнодушно относящаяся ко всему, оторвала свой туманный взгляд от земли и окликнула Григория Ивановича морщинистыми губами:

– Куда это ты так скачешь, как конь, Григорий, а? – с любопытством спросила она, бегущего Черенкова.

– Да там это короче… Ну, это, как его. Ладно, баб Тань позже узнаете, – впопыхах он объяснялся перед пенсионеркой.

– Да ладно, мне до этого, дела вообще нет, просто поинтересовалась. Я тебя вообще по другому делу остановила, – сказала баба Таня. – У меня внучка приезжает, Полинка, ну знаешь её. В общем, мне нужно встретить её, а на сей раз, ты попался, и вот так случилось. Ну как поможешь?

– Хорошо, хорошо, обязательно помогу! – быстро проговорил Григорий Иваныч и умчался прочь.

Татьяна Евграфова и глазом моргнуть не успела, как Гриша снова летел со всех ног, поднимая клубы пыли. Даже спасибо сказать не успела.

Он приближался к своему дому, медленно замедляя свой ход, что бы перевести дух. Зайдя в дом, на пороге, в прихожей его как будто встречала Анфиса и сразу начала расспрашивать:

– О, Гринь, а ты чего так рано? Ты же хотел на денёк пойти. А чего без добычи? Ты что молчишь, Гриша? – с упрёком расспрашивала Анфиса. Но Черенков продолжал молчать и, не обращая внимания на происходящее, сел за стол. Он сидел и просто смотрел на Анфису. Она что–то говорила Грине, но он пропускал всё мимо ушей, ведь он думал сейчас совершенно о другом.

Григорий просидел ещё минут тридцать в полной обездвиженности, а его дорогая супруга перестала на него обращать внимания, потому что у него такое уже бывало после неудачной охоты или что–то в этом роде. Подумав, поразмыслив о происходящем, что будет дальше, заберут ли Черенкова в тюрьму или авось пронесёт? На этих мыслях он прервал связь своих мыслей и взял телефон, набрал номер полицейского участка и стал ждать, пока кто–нибудь ответит. Трубку взяла молодая девушка – это была Люся Моранюк.

– Алло, отделение сыскной полиции города N слушает.

– Здравствуй, здравствуй Люся, это Гриша Черенков вас беспокоит, скорее, позови к телефону Александра Максимовича! – с дрожью в голосе проговорил Гриня.

– Ой, ну хорошо, сейчас я вас свяжу, подождите, – с какой–то степенью недовольства сказала она это.

Просидев пару минут в ожидании, Черенков уже начал забывать, зачем звонил, но вдруг неожиданно появился голос Саши в телефонной трубе:

– Привет, Гриш, чего хотел?

– Труп в лесу, замотанный в полиэтилен. Эта. Эта изрубленная голова, – как будто с опаской сказал Черенков.

– Оу, оу, оу. Спокойно. Ты сейчас, где дома? Если дома, то никуда не уходи, мы сейчас к тебе с Егором подъедем, – ответил Саша, но на другой линии уже были гудки.

Александр Максимович положил телефон, взял с вешалки куртку и, выходя, сказал Люсе:

– Люда, позвони доктору Павлу Филимоновичу, скажи пусть едет к Грише Черенкову, мы с Егором будем ждать его там, – деловито произнёс Саша и закрыл за собою дверь.

2 глава. Школьная пора…

11:11, полдень. Школа города N. Учебный день в это время шёл полным ходом. Но сейчас была большая перемена, и ученики этой небольшой школы постоянно чем–то были заняты: кто–то играл в спортзале, кто–то сидел небольшими компаниями в классах, некоторые вообще курили в туалете, а влюблённые парочки гуляли во дворе школы. Одной из этих небольших компаний стали два лучших друга, два одноклассника – Ким и Володя.

Ким блуждал по школе в поисках одноклассника, каждый раз поправляя рюкзак, то ли по привычке, то ли из–за неудобства лямок. Услышав знакомый окрик, он повернулся в сторону кабинета математики и стал шагать туда. Через небольшие толпы младших школьников. Ким дошёл до кабинета, расталкивая их на пути.

Уже закрывая за собою дверь, он увидел Володю, сидящего перед ним на учительском стуле. Это был красивый блондин, с короткими кудрявыми волосами семнадцати лет, высокий, широкоплечий. А если ещё и добавить к этому, что у Володи на данный момент нет девушки, то не покажется странным, что половина девушек школы рассчитывают быть с ним.

Нагло покачав ногой, затем медленно встав со стула, он двинулся к Киму навстречу и произнёс:

– Что–то долго ты сегодня, опять у Сашки был?– деловито, спросил Вова.

– Ха. Ха. Ха. Очень смешно, Налим. Нет, я домой кушать ходил и к физкультуре переоделся, – без особого интереса сказал Ким. Он называл так своего одноклассника из–за его фамилии – Владимир Налимов. И у Кима было прозвище – Хан или Малой, и тоже из–за фамилии – Ким Малоханов.

Ким с Володей был одного года рождения, только на несколько месяцев постарше, рост был чуть выше среднего, телосложением обладал атлетическим, и прекрасные длинные дреды каштанового цвета, к которым он постоянно любил прикасаться.

Они переглянулись, будто не зная, что сказать друг другу, и в итоге оба почти одновременно достали смартфоны, сели и стали тыкать в экраны. Посидев в тишине некоторое время, Налимов воскликнул:

– Малой!

– Что? – без особенного пристрастия поинтересовался Ким.

– Я тут со своей любимой переписываюсь, – заговорил Володя, – она написала, что на днях приедет. Э–эх скорее бы эти дни пришли уже что ли! – с малой ноткой радости он произнёс.

– Налим, ты же прекрасно знаешь, что мне всё равно, – промолвил Малоханов,– у меня же девушка есть, и ты об этом знаешь, – медленно произносил он каждое слово.

– Знаю, знаю. Ты у нас верен до гроба и после гроба тоже,– вздыхая, проговорил Налимов.

– Вот именно!– указывая пальцем, прокричал Ким, – а она тебя любит, ну эта, Полина твоя? Или знает, что ты её любишь?

– Знает, что я её люблю, но так сказать, игнорирует мою любовь, – произнес Володя и как будто расстроился.

– А из–за чего, ну–ка расскажи?– с большим интересом спросил Малоханов.

– Можно сказать так, я ей уже в конец надоел со своей любовью, – говорил Володя, – но я её всё равно люблю.

– Даа, ну и дела у вас конечно, прям роман, – с удивлением произнёс Ким, – ну да ладно, это ваши дела сами разбирайтесь. Как только он закончил фразу, дверь кабинета распахнулась и туда вошла маленькая милая девочка – Саша Молчанова. Она же девушка Кима.

Уже при входе он начал восхищаться своей возлюбленной, глядя на возлюбленные голубые, как озёра, глаза, а её восхитительные русые косички, заплетённые будто реки, извивавшиеся по худеньким плечам. А маленький нос и алые пухлые губы, он был готов целовать бесконечно.

Стоя у двери и не отрывая взгляд от своего любимого, она смотрела прямо в его глаза. Поприветствовав Володю, она всё ещё смотрела Киму в глаза, затем резко подбежала и обняла, что чуть не сломала ему все рёбра. Он даже сначала не понял, что случилось? Но когда Саша сказала, что ровно год назад, в этот день они начали встречаться, всё встало на свои места. В этот момент Киму стало как–то неловко, не по себе, ведь он подарка не приготовил. Но хорошо, что до вечера было ещё много времени и можно было успеть купить или сделать хотя бы небольшой подарок.

В кабинете стояла тишина, пока её не развеяла Саша своим вопросом:

– Ребята, а где ваша одноклассница?

– Которая именно? – поинтересовался Володя.

– Ну, наверное, Ксюша, ведь вы только с ней нормально общаетесь, – сказала Саша, размахивая руками.

– Да вроде как болеет, – ответил Ким.

– Понятно, тогда, – выдохнула Саша.

В дверь кто–то постучал. В кабинет математики ворвался Ефим. Ученик на класс помладше Володи и Кима.

– Всем привет, – сказал он медленным, расстроенным тоном.

– Ооо, всё понятно тогда, почему Ефимка такой опечаленный, – будто усмехаясь, сказал Ким.

– Ну и почему же? – спросил Володя.

– Он по ходу дела, только что узнал, что Ксюша болеет, а без её любви он засыхал, как акация в поле, – сказал Ким и резко рассмеялся. Ефим сидел на парте, выслушивая шутку за шуткой про несчастливую любовь с Ксюшей. Он продолжал сидеть, но так и ничего не сказал. А что тут говорить, это же была правда. Безответная любовь. Он за ней ухаживал, цветы дарил, а она ему: «пошёл вон» и цветы на асфальт. Старался быть милым, суровым, брутальным, но ей он всё равно не нужен какой бы он ни был. Напоследок решил вариант с машиной попробовать, думал, может сейчас повезёт. И не прогадал, но как сказала Ксюша: « Я здесь не из–за машины и не из–за любви к тебе, а ради своей подруги». Как оказалось, её слова были правдивыми. В этот вечер они просто покатались, поговорили, и Ефим развёз девушек по домам.

Отвозив домой Ксюшу последней, он остановил машину возле её дома. Ни сказав, ни слова, она открыла дверь, вышла и захлопнула, что есть силы. В след Ефим ей тогда сказал:

– Ксюша, скажи, у тебя кто ни будь есть? Почему ты ко мне так относишься?

– Хорошо, я тебе отвечу, – сказала Ксения – у меня никого нет, и не было, но я очень сильно люблю одного человека, можно сказать любовь с первого взгляда. И у меня к нему, за всё это время ни на раз не пропадали чувства. А этот человек, даже не знает, что я все эти годы, его очень сильно люблю! – С дрожью в голосе, сказала она.