Kitabı oku: «Притчи мудрого кота», sayfa 7
Капитан
Команда двухмачтового брига, отплывшего пять недель назад от унылых берегов сонной земли, была близка к бунту. Ропот и недовольство, раскручиваемые по спирали, все ближе подходили к точке кипения, подталкиваемые протестными выходками некоторых матросов, которые по одиночке или группами не более трех человек стали незаметно покидать корабль, зачастую предпочитая вплавь добираться до едва заметных на горизонте очертаний земли, от которой они еще недавно отчалили, воодушевленные предстоящим путешествием. Недовольство объяснялось тем, что бриг, спустив паруса и бросив якорь, больше месяца стоял на одном месте, едва выйдя из расположения бухты. Внезапный штиль, который резко свел на нет развитую скорость, заставил капитана раздать соответствующие команды в ожидании благоприятных условий. Но спустя несколько дней ветер так и не появился, а капитан без каких-либо объяснений заперся в своей каюте и больше не показывался на глаза команде. Все попытки старпома добиться каких-либо распоряжений сводились только лишь к получению глухих односложных ответов из-за массивной дубовой двери, что, по крайней мере, говорило о том, что капитан еще жив.
Апатия высшего чина быстро передалась рядовым членам корабля и вскоре переросла в нескрываемое неподчинение корабельным офицерам, которые, опасаясь худшего, в одну из темных ночей тайком спустили за борт арсенальные запасы, благоразумно вооружившись лично и припрятав два бочонка пороха в кают-компании. Однако такие меры не стали сдерживающими по отношению к подчиненным. Напротив, их недоверие и враждебность усилились настолько, что они при встрече с офицерами на палубе стали подавать весьма недвусмысленные знаки, выразительно проводя большим пальцем руки по своему горлу. В конечном счете, совершенно утратив управление разнузданной командой, офицерский состав был вынужден укрыться в кают-компании, грозя подорваться с помощью припрятанного пороха, если недовольные не успокоятся и не приступят к исполнению своих прямых служебных обязанностей.
Очередным безветренным утром зачинщики, собравшись на палубе в окружении подавляющего числа командного состава, оживленно обсуждали варианты своего дальнейшего поведения, все больше склоняясь к тому, чтобы взять штурмом запершихся офицеров, после чего перевешать их всех на реях. Усиливающееся ощущение безнаказанности, из-за которого уже не воспринималась всерьез разумная степень риска подрыва корабля, раскаляло матросов и толкало их на безумное преступление. Именно в тот самый момент, когда формировался штурмовой отряд, состоящий из отчаянных голов, со стороны палубы полуюта раздались громыхающие шаги и уже успевший позабыться надсадный голос капитана:
– Какого черта вы все здесь столпились?!
Легкое замешательство, вызванное внезапным появлением корабельного затворца, застало врасплох тех, кто еще минуту назад был готов пожарными топорами рубить дверь кают-компании. Из растерянной толпы кто-то, бравируя, выкрикнул:
– Проваливай обратно!
С разных сторон несколько луженых глоток подхватили эту фразу, но неслаженное скандирование быстро угасло. Капитан, пристально всматриваясь со своего возвышения в переминающихся бунтовщиков, уточнил:
– Капитана себе выбрали?
– Нам не нужен капитан, – раздалось с палубы, – мы сами по себе!
– Сами по себе что? Решаете перебить офицеров? Или ищете возможность, как заставить двигаться эту посудину?
Убедившись, что сила сказанных слов возымела действие на притихшую команду, капитан, усмехнувшись, заключил:
– Судя по тому, что даже якорь не подобран, возможностей вы не искали.
– Поиск возможностей – обязанность капитана, но он самоустранился. Раз так, то мы теперь сами по себе,– настойчиво прозвучал тот же уверенный голос, но на этот раз капитан безошибочно смог определить в толпе того, кому он принадлежал.
– Мистер Ребл, – требовательно произнес он, – почему бы вам не перестать прятаться за спинами ваших товарищей и не выйти вперед.
После этих слов матрос первой статьи решительно и гордо протиснулся мимо своих сослуживцев и, скрестив мускулистые руки на своей могучей груди, выжидательно посмотрел на капитана.
– Похвально, мистер Ребл, – чуть отстранившись от перил, отреагировал капитан. – Но все-таки объясните мне, чем вам не угодили офицеры?
– Тем, что утопили почти все содержимое корабельной арсенальной.
– А для чего вам это оружие, мистер Ребл? Уж не для обеспечения ли собственного превосходства над другими?
Нисколько не смутившись от такой постановки вопроса, матрос презрительно заключил:
– Не заговаривайте нам зубы, мистер Оверкам, а ступайте обратно в свою каюту и сидите там так же тихо, как и весь предшествующий этому дню месяц. Не то, клянусь, вы станете первой жертвой на этом корабле.
– Ах вот как! Вы мне угрожаете расправой, мистер Ребл?! Что ж, мне этого совершенно достаточно, – с этими словами капитан, ловко выхватив из-за спины два пистолета, выстрелил в голову невозмутимому матросу, который от неожиданности упал навзничь, так и не расправив скрещенных рук.
Отбросив дымящийся пистолет и переложив в правую ладонь второй заряженный, капитан медленно спустился к расступающимся перед ним матросам.
– Кто еще считает, что выходом из сложившейся ситуации является убийство и откровенный мятеж? – вызывающе спросил он, водя дулом пистолета из стороны в сторону, что заставляло присутствующих стоять, потупив взор.
На палубу, ощетинившись саблями и дулами заряженных мушкетов, высыпали офицеры, оторопело глядя на развернувшуюся перед ними картину.
– Итак, раз вы, господа, все-таки изволили наконец подняться, то доложите мне о численности команды на данный момент, – снисходительно обратился к ним Оверкам.
– Восемьдесят семь человек, сэр, с учетом покинувших корабль, – отрапортовал воодушевленный старпом и тут же поправил себя, увидав лежащее тело, – восемьдесят шесть, сэр.
– Так вот, восемьдесят шесть из ста десяти. Не так уж и плохо, – отреагировал капитан, поднимаясь на палубу полуюта и не выпуская рукоять пистолета из рук. – Весьма неплохо для того, чтобы продолжить наконец путешествие.
Немного постояв раскачиваясь в надраенных кожаных ботфортах с каблука на носок, он добавил:
– Благодаря вынужденному простою команда смогла лишиться тех, чье присутствие тяготило наш бриг, а в дальнейшем могло и погубить.
– Сэр, при всем уважении, – раздался робкий голос юнги, – но ветер так и не появился.
– Теперь появится, мистер Хоуп, будьте уверены – непринужденно ответил капитан и, сняв с головы треуголку, подбросил ее вверх.
Капитанскую шляпу, украшенную кантом золотого вензеля, внезапно подхватил порыв свежего шквалистого ветра, сила которого требовала немедленно сниматься с якоря.
Интуиция
В закопченном чреве туго стянутого кирпичом камина, догорая, потрескивали сосновые поленья. Уютное тепло тлеющих углей обволакивало небольшую гостиную бревенчатого загородного дома, согревая двоих супругов.
Несмотря на повзрослевших детей и не так давно появившихся внуков, эти двое продолжали активную, полную эмоциональных потрясений профессиональную карьеру, но только каждый в своей области. Он был видный ученый, заслуживший за годы своей деятельности множество регалий, вместе с тем переживший мучительные периоды забвения и непонимания коллег. Она же всецело предавалась географическим исследованиям, сопровождая их обзорами и путевыми очерками, которые в последние годы стали пользоваться большим спросом и популярностью в силу их интересной подачи.
Они жили совершенно разными увлечениями. Единственное, что их объединяло все совместно прожитые годы – это семья, созданная в момент заключения брака и скрепленная родившимися впоследствии детьми. Разные жизненные взгляды и интересы не раз становились поводом для скандального выяснения отношений, ссор и взаимных упреков.
Вот и сейчас в натопленной атмосфере витали грозовые всполохи обоюдного непонимания, возникшего по вине разговора, в котором полный энтузиазма супруг поделился с женой предстоящими планами своей дальнейшей профессиональной деятельности.
– Все-таки я не понимаю, – произнесла она озабоченно, глядя как он ворошит алеющие угли в камине, – почему ты решил оставить свой институт именно сейчас, когда все наконец стабилизировалось? Чего тебе не хватает?
– Опять двадцать пять, – с раздражением, сунув кочергу в ворох золы, отреагировал он. – Предложения мне не хватает. Такого, которое мне сделали в другом месте. Никогда институт не пойдет на такой риск в исследовании моей темы. Понимаешь? Ни-ког-да. Все, что угодно профинансируют, но не это. Табу. А тут такой шанс представляется, который я никак не могу упустить.
– Не знаю, не знаю. Значит есть все-таки причина, по которой данная тема в институте закрыта. Сколько раз тебе говорили, что она бесперспективная. Ты опять хочешь остаться один, чтобы от тебя отвернулись коллеги, лишиться работы, в конце концов?
– Да почему лишиться-то? Наоборот же, мне ее предлагают!
– А что будет после того, когда подтвердится, что твоя идея бесперспективна? Тебя оставят работать там? В институт уже будет не вернуться, это точно. И что в итоге?
– Ну почему, почему ты считаешь, что она бесперспективна? Ты-то в этом что смыслишь? – распрямившись, зло выпалил он и зашагал по гостиной, маниакально переставляя вещи, чтобы чем-то занять руки от волнения.
Приосанившись, сидя на краешке кресла и гордо поджав губы, она ответила сдержанно и спокойно:
– Я в этом ничего не смыслю, ты прав, но мне, в отличие от тебя, достаточно всех услышанных о твоей идее заключений, которые были сделаны многочисленными экспертами, среди которых есть твои коллеги и твое начальство. Я так понимаю, что они что-то смыслят в этой области?
– Смыслят, – хмыкнул он раздраженно. – Боятся шаг в сторону сделать. Догматики паршивые. Да и черт с ними!
Отмахнувшись в пустоту от невидимой мухи, он взъерошил на своей голове прядь седеющих волос и устало опустился в кресло напротив жены.
– Мне одного не понять. Ты всегда против меня, всегда сдерживаешь. Будто ты не союзник мне, а злобный враг. Вместо проявления поддержки ты наоборот будто упираешь мне ладонь в лоб и давишь. Никогда еще не было такого, чтобы ты была лояльна к моим начинаниям.
– Я всегда против тех начинаний, которые за собой не несут ничего хорошего, – строго ответила она, откидываясь на высокую спинку кресла.
– Тоже самое ты говорила и про каждый наш переезд, который в итоге давал отличный материал для твоей работы, – парировал он.
– И что с того? Ты это ставишь исключительно себе в заслугу? Многие обстоятельства способствовали моим достижениям, а не только твои навязчивые идеи. В конце концов, я прагматик и стараюсь делать выводы на основе реальности. А ты идеалист и романтик, который готов рисковать интересами других ради только тебе видимых открытий.
– Какими же твоими интересами я сейчас рискую? – удивленно спросил он.
– Такими, что испортив свою репутацию, ты в итоге останешься у разбитого корыта и лишишься хорошего источника дохода. А поскольку, если ты забыл, мы помогаем выплачивать заем за дом нашему сыну, то мне придется отказаться от своего нового проекта, на который у меня уже не будет достаточного количества денег.
– Опять деньги, деньги. Ты все меряешь ими. Да если все получится с моими исследованиями, то компания, предложившая мне работу, обогатится, а вместе с ней и мы. Там не то что заем, а 10 таких домов сможем купить.
– Ключевое слово если, – тут же уточнила она, – если получится. Учитывая все обстоятельства, больше шансов на негативный сценарий. Черт возьми, на что ты рассчитывал, когда решил поделиться своими планами?! Я категорически против, потому что дальнейшая видимая мне перспектива для меня неприемлема. Ты хотел услышать мое мнение, и ты его услышал.
– Да, и оно как всегда противоположное моему, – сказал он, поднимаясь. – Я жду тебя в машине. Надо успеть до того, как все потянутся обратно в город.
Черная от влаги полоса шоссейной дороги извивалась среди полей, припорошенных первым в этом году снегом, который постепенно прятал под своим белоснежным одеялом грязные цвета затянувшейся осени. Автомобиль синего цвета ярким пятном летел, наматывая шуршащими колесами километры, а в нем молча ехали два престарелых супруга, каждый из которых сосредоточенно думал о своем.
– В каком ухе звенит? – вдруг спросила она.
– В левом, – после небольшой паузы, ответил он.
– Угадал! – чуть улыбаясь, похвалила она.
"Хороший знак, – подумал он, – значит все получится!"
"Хоть и ученый, а суеверный, – подумала она, глядя на пролетающий за окном белеющий пейзаж. – Хоть бы раз для приличия угадал правильно".
