Kitabı oku: «Небесный всадник», sayfa 2
Глава 6. Караван
Меня разбудил настойчивый стук в дверь. Поначалу я решил, что это ягуар заскочил на огонек – узнать последние новости. Но тут же сообразил: вряд ли у него есть кулаки, чтобы так долбить по алюминиевой обшивке.
– Эй ты, дятел! – гаркнул я. – Пшел вон отсюда! Не то я тебе перфоратор вырву!
Незваный гость тут же перестал стучать. Я выглянул в окно. Прямо на меня смотрел усатый незнакомец лет пятидесяти – судя по желтоватому цвету лица, облупленному красноватому носу и припухшим губам, он был не дурак прикладываться к бутылке. Я, конечно, и сам не святой, но мне далеко до состояния, до которого довел себя джентльмен, нахально рассматривавший меня сквозь толстый плексиглас. Впрочем, позже я узнал, что в том месте, куда меня так некстати занесло, обильные возлияния считаются нормой жизни. Короче, здесь все если не алкоголики в последнем градусе, то как минимум крепкие пьяницы и к тому же ярые любители сигар и трубок.
Я немного поколебался и открыл дверь. Резкая вонь перегара и табака подтвердила мои смелые предположения.
– Доброе утро, офицер, – вежливо сказал мужчина низким, но не хриплым, как можно было бы предположить, голосом. – Я – Филипп Морган, новый владелец плантации на западном берегу Леоны. К сожалению, наш караван заблудился в этой чертовой пустоши. Но, к счастью, мы вчера услышали вашу машину, и поехали на звук. Не покажете дорогу?
Я смотрел на Моргана, хлопая глазами, как вьетконговский проводник при неожиданной встрече с американским военным патрулем. Меня поразила одежда плантатора – кожаные брюки и куртка, широкополая шляпа и вышитая цветным узором рубашка. Мой собеседник словно сошел с экрана фильмов о Диком Западе! Позади него высокий негр держал за поводья оседланную лошадь.
Я выскочил из грузового отсека, и мне показалось, что мой рассудок улетел далеко за Миссисипи. В десяти ярдах от вертолета белели крыши десятка запряженных мулами фургонов с грубыми деревянными колесами. В застекленном окне украшенной вензелями старинной кареты, как мне показалось, маячила смазливая девичья мордашка. Большие глаза с надеждой смотрели прямо на меня. Ну точно! Здесь, наверное, снимают кино! Угораздило же меня попасть прямо на съемочную площадку!
– Офицер! – напомнил о себе Морган. – Так вы покажете нам дорогу?
Я еще раз осмотрел странную процессию, но так и не нашел ни оператора, ни осветителей с отражателями и софитами. Зато, к своему изумлению, обнаружил полсотни скованных цепями черных рабов и белого мужчину на лошади – видимо, надсмотрщика, если судить по плетке в руках и револьверу на поясе. Еще два всадника о чем-то болтали между собой в тени кареты. Значит, это все-таки не кино. Я бросился к ближайшему фургону и заглянул внутрь: несколько негритянок испуганно шарахнулись от меня.
– Офицер! – выкрикнул плантатор, очевидно, теряя терпение. – Вы заставляете меня ждать!
И тогда я задал ему самый глупый вопрос, который только мог придумать:
– А что… компаса у вас нет?
– Нет! – рявкнул Морган, уже не сдерживаясь. – Можно подумать, вы его с собой постоянно таскаете!
– Таскаю. Причем целых три, – попытался объяснить я. – Гироскопический, магнитный и радиокомпас.
– Так может быть, вы тогда скажете нам, куда ехать?
Этот наглый усач что, в самом деле заблудился?
– Вообще-то, я тоже потерялся. Так что очень сожалею, но дорогу не укажу. Правда, у меня есть идея. Мне нужно направление на хоть какой-то ориентир. Совершенно не имеет значения, виден он или нет.
Пока я распинался, лошадь издала неприличный звук и вывалила из-под хвоста кучу «конских яблок». От мерзкого запаха меня едва не вывернуло наизнанку. Сам же мистер Морган остался невозмутим, как будто так и должно было быть. Интересно, придется ли ему по душе бензиновая гарь?
Плантатор снял шляпу и почесал засаленную макушку:
– На западе отсюда Леона. Уж ее-то миновать невозможно.
– Нуэсес, вы хотите сказать? Я не видел озера Хоаг. Да и река слишком широкая.
– Нет! Леона! – раздраженно сказал Морган. – Мы должны пересечь ее вброд возле форта Индж! И раз мы этого еще не сделали…
– Вы что-то путаете. Я пытался найти Ювальди, но он как сгинул. Исчез.
– Ювальди?! – вскинул брови плантатор. – Никогда о таком не слышал! Как и об озере Хоаг!
Я задумался. Может быть, я действительно пролетел над Леоной и не узнал ее? Тогда все просто, как цветок лотоса! Но этого не может быть потому что не может быть никогда! Я же сверялся с картой!
Морган глянул на меня исподлобья. Наверное, его рабы и слуги трепетали от сурового взора хозяина. Но я выдержал его взгляд и ответил ему примерно тем же.
– Вот что, – я хлопнул дверью грузового отсека так, что негр едва сдержал шарахнувшуюся в сторону лошадь. – У меня есть план. Я попробую добраться до Ювальди. И привезу вам проводника, пусть топлива у меня осталось всего на два часа. И отойдите от машины на двадцать ярдов.
Но Морган остался стоять на месте.
– Я разве неясно выразился? Мне на вас тьфу – и растереть. Можете даже под хвостовой винт встать и разбить об него свою джентльменскую башку! Машину жалко – она мне обошлась в круглую сумму.
Теперь, после упоминания возможных убытков, плантатор отошел в сторону и подал рукой знак остальным. Заскрипели колеса фургонов, и вокруг вертолета быстро образовалась свободная площадка.
Я забрался в кабину и включил питание. Стрелка топливомера указала на отметку «полный». Это еще что за фокусы? Я обезьянкой слетел по ступеням вниз и открыл горловину. Заглушая вонь конского навоза, мне в нос пахнуло сладковатым ароматом карамели. Я сунул в топливный бак щуп и вытащил его почти целиком в прозрачной, слегка желтоватой жидкости. Но это не бензин!
– Что-то не так, офицер? – крикнул Морган.
– Не мешай, – буркнул я и посветил в бак фонариком.
К горловине был прикручен… или приварен серебристый цилиндр толщиной с большой палец. Я попытался его оторвать, но безуспешно. Значит, это и есть тот синтезатор топлива, о котором так некстати проболтался Макферсон? А может, он и не проболтался? Может быть, я – часть его плана? Но какого черта он не рассказал мне обо всем? Глупый вопрос. Я бы, разумеется, никогда не поверил ученому и счел его сдвинутым по фазе, если не полным придурком.
Но в любом случае надо лететь. Думаю, мой двигатель успешно работает на этом странном горючем – уже сейчас его две трети в смеси с остатками бензина. Да и вряд ли Макферсон стал бы монтировать в топливный бак заведомо непригодную конструкцию. Скорее, подложил бы мне бомбу!
Я плотно закрыл горловину, поднялся в кабину и нажал на кнопку стартера. Двигатель кашлянул, фыркнул струйкой дыма и замолотил всеми своими девятью цилиндрами ровно и уверенно. Обороты вышли на номинал, и я включил сцепление с ротором. Лопасти медленно стронулись с места, замелькали и слились в полупрозрачный круг над головой. Рукотворный вихрь поднял с земли пепел и швырнул его прямо в лицо Моргану и свите. Я потянул шаг-газ и вертолет, взревев, завис в нескольких футах над прерией. Все – плантатор, два джентльмена, черные рабы, их надсмотрщик и даже девица из кареты, раскрыв рты, беззвучно шевелили губами. Не надо быть телепатом, чтобы прочитать в их глазах удивление пополам с благоговейным ужасом. Интересно, а чего они от меня ожидали?
Глава 7. Форт Индж
Уже через пятнадцать минут полета на горизонте показалась верхушка одинокого, поросшего травой, холма. Вполне узнаваемый ориентир. Если бы мои руки не были заняты управлением, я от стыда обязательно прикрыл бы лицо ладонью. Поздравляю тебя, первый лейтенант Ральф Линдеман, ты – просто «гений» штурманского дела. Разумеется, непризнанный. Заблудиться там, где летал целый год, да еще при видимости «миллион на миллион» – для этого нужен особый талант. Да чего уж там мелочиться – сверхспособности!
Черная прерия сменилась зеленой травой и буйными зарослями кустарника. Далеко впереди блеснули тихие воды Леоны. Но еще через минуту мне стало не до самоиронии. Я наконец увидел форт Индж – несколько выбеленных известкой домиков, окруженных прочным каменным забором. Именно таким он был на старинных фотографиях в музее городка Ювальди. В полумиле к северу от форта виднелись крыши зданий поселка.
Я описал широкий круг, зашел, как и положено, против ветра, который определил по развевающемуся на шпиле звездно-полосатому флагу, и сел прямо на плац, чуть в стороне от загона для лошадей. Несчастные животные сгрудились у стены, казалось, что они вот-вот проломят стену и вырвутся на свободу. Несколько человек выскочили из домов и вовсю глазели на мою машину. Я тут же выключил двигатель и затормозил ротор. Лопасти еще не успели остановиться, а к вертолету уже спешил загорелый мужчина в синей форме. Такую я видел только на картинках, изображающих Гражданскую войну! Да что это за историческая реконструкция? Я же не янки при дворе короля Артура… или… я в прошлом? Эта мысль пришла мне в голову впервые.
Я спустился на землю и отсалютовал в ответ на приветствие человека в форме.
– Майор Александр Рингвуд, – представился он. – Комендант форта Индж. Вашу форму я не узнаю, но на ней и на вашей машине написано «Ю. Эс. Арми». Значит, вы – наш.
Я отрапортовал по всем правилам, чем привел майора если не в восторг, то, по крайней мере, в хорошее расположение духа. Во всяком случае, его лицо просветлело.
– Здесь мало кто строго следует уставам. Жизнь у границы накладывает свои отпечатки на службу. «Доступ к двигателю»… «Гидравлическая система»… «Масляный бак»… – кажется, майор вознамерился прочитать все надписи на лючках вертолета. – Это изобретение Эриксона? Или Брейтуейта?
– «Чикасо» создал Игорь Сикорский, русский эмигрант.
– Эти переселенцы – талантливые люди, не так ли? Лейтенант, давайте перейдем к делу.
– Окей, сэр! Для начала скажите, какой сейчас год?
Я ждал ответа с трепетом, нет, даже со страхом в душе. Но майор молчал, удивленно хлопая глазами.
– Вы серьезно? – он странно посмотрел на меня и произнес: – Тысяча восемьсот пятьдесят первый. Второе мая. Вам нехорошо? Вызвать доктора?
– Нет… не нужно. Вы не ошибаетесь? – я оперся спиной о створки капота – подобную новость мало кто сможет воспринять спокойно и уверенно. Значит, зря я грешил на карту. Зря ерничал над собой: ничего удивительного в том, что я не узнал хорошо знакомую мне Леону, нет. За сто двадцать лет река несколько раз пересыхала и в некоторых местах даже меняла русло. И, наконец, вот откуда взялся «дружелюбный» ягуар. Получается, гроза выбросила меня в далекое прошлое – вроде как старик Эйнштейн писал о путешествиях во времени в своих трудах. Или это был не Эйнштейн? А может быть, эту экскурсию устроил мне покойный Макферсон? С него станется, учитывая топливный синтезатор в баке моего вертолета. Но зачем это ему? И вернет ли он меня назад? Ответить на этот насущный вопрос, как ни парадоксально, могло только время. В прямом смысле.
Я глубоко вздохнул и взял себя в руки:
– Сэр, на пути мне попался караван из нескольких фургонов – какой-то плантатор купил здесь участок. Он заблудился. Не могли бы вы отрядить проводника? Я доставлю его на место. С ветерком.
– Увы, лейтенант. Все мои люди заняты по службе… хотя подождите минуту. Коулмен! – крикнул майор.
Будто из-под земли вырос молодой офицер. Его бравый и подтянутый вид просто кричал о том, что он относится к службе не как к скучной рутине.
– Да, сэр!
– Скажите, Коулмен, охотник Рид еще не уехал?
– Нет, сэр! Он в гостинице.
– Тогда позовите его к нам. Передайте, что есть важное дело.
Коулмен откозырял и, как угорелый, ринулся к выходу. Вскоре он вернулся. За ним пружинистой походкой шел настоящий красавец – хоть сейчас на голливудскую афишу. Высокий, широкоплечий, с правильными чертами лица и выразительными синими глазами, он был гладко выбрит и скромно, но опрятно одет. Охотничий костюм – толстая куртка с оторочкой, брюки и мокасины, сидел на нем, как влитой, а шляпа с полями гармонично дополняла его, если можно так выразиться, гарнитур. К широкому ремню несостоявшийся киногерой прицепил кобуру с револьвером и рог для пороха, старинное ружье он повесил на плечо. Ствол, как указующий перст, торчал из-за его головы на целый фут, несмотря на то, что я доставал незнакомцу макушкой только до подбородка.
– Томас Рид к вашим услугам! – произнес охотник с сильным ирландским акцентом.
– Здравствуйте, – я представился и, как мог, описал бедственное положение каравана. – Вы не боитесь лететь по воздуху?
– Как птица? – Рид не улыбнулся.
– Нет, – ответил я. – Как человек на гремящей повозке, катящейся по булыжной мостовой. Правда, рессоры к телеге добрые инженеры все-таки прикрутили. Ну так как?
Рид с опаской оглядел вертолет снизу доверху:
– Может, я поеду на лошади, а вы укажете мне путь?
– А техническое обслуживание вы мне сделаете? Я летаю со скоростью восемьдесят узлов, а ваша кобыла не на реактивной тяге! Предлагаете мне нарезать круги? Так никакого ресурса двигателя не хватит!
По-моему, Рид ничего не понял. Но этого я от него и не ждал. Он помолчал и сказал:
– Хорошо! Летим!
– Тогда отдайте ружье майору на ответственное, так сказать, хранение. Вряд ли он приделает ноги вашему драгоценному стволу. Мы не влезем в кабину с таким дрыном. А если что, вам и револьвера хватит.
Охотник немного поколебался, но все же вручил оружие майору. Я открыл окно со стороны второго пилота, подсадил Рида в кабину и пристегнул его к креслу. Потом забрался на свое место, снял с крюка на стенке наушники из толстой губчатой резины с микрофоном на проволоке и протянул их своему невольному напарнику.
– Это еще зачем? – изумился Рид.
Этот вопрос мне будут задавать слишком часто. Но пока я не придумал универсальный ответ и постарался объяснить, как мог:
– Представь, дружище, что ты сидишь в кузнице, а вокруг тебя девять кузнецов что есть силы лупят молотом по наковальне. Что-то вроде этого ты сейчас и услышишь.
Как только Рид снял шляпу и надел наушники, я запустил мотор, поднял вертолет и повел его обратным курсом. Леона еще не успела скрыться в туманной дымке, а мне уже показалось, что молодому охотнику все-таки придется мыть кабину. Впрочем, кроме меня никто в этом не будет виноват: в спешке я не позаботился о гигиенических пакетах.
Но, к чести Рида, он справился. Белый, как после укуса вампира, он сцепил руки в замок, зажмурился и дышал, широко раскрывая рот. Я тайком позавидовал его превосходным белым зубам.
Когда же я отыскал светлые крыши фургонов, посадил вертолет между знакомыми холмами и выключил мотор, Рид зашевелился и простонал:
– Господи, лейтенант. Как вы это выносите? Если я полечу с вами еще раз, меня отправят прямо в Бедлам.
– Дело привычки. Однажды мне довелось летать целый день и всю ночь. Да еще в тумане. Ничего, жив. Война есть война.
Я выбрался из кабины и помог охотнику спуститься. Морган, широко улыбаясь, терпеливо ждал, пока мы не закончим нашу мышиную возню.
– Можете его забрать! – сказал я, фамильярно толкнув Рида в спину. – Этого малого рекомендовал мне лично майор Рингвуд. Опытный проводник и, как говорят, отважный охотник.
– Вы оказали мне услугу, – чинно сказал плантатор. – Я всегда жду вас на своей гасиенде, офицер.
– Разрешите мне погостить у вас какое-то время, – обнаглел я. – Можно, конечно, жить и в казармах форта Индж, но мне бы не хотелось стеснять солдат. Я там как пятое колесо в телеге.
– Конечно, офицер! Здесь, на границе, никогда не помешают лишние руки, способные держать ружье. Кто знает, не будет ли войны с команчами или семинолами. Как только мы прибудем, я распоряжусь выделить для вас комнату.
Рид напряженно вглядывался в горизонт. Я тут же понял причину его беспокойства: небо затягивала черная туча – точь-в-точь как та, что перебросила меня сюда, в прошлое.
– Вам нужно торопиться, – сказал охотник, обращаясь ко мне. – Это северный ветер. Улетайте, улетайте, лейтенант!
– Северный ветер? – спросил Морган. – Что в нем такого?
– Он несет массу пепла, – ответил я вместо Рида. – И если вы не послушаете советов проводника, то, боюсь, мне придется возглавить отряд по откапыванию ваших остывших трупов.
Далеко в прерии выросло несколько смерчей. Черные столбы извивались в безумной пляске святого Витта и постепенно тянули к нам свои корявые руки. Два вихря столкнулись и рассыпались пороховым облаком, но новые великаны тут же заняли их место.
– Все от машины! – крикнул я и бросился в кабину. Вновь взревел двигатель, поток воздуха от винта сорвал с земли пепельное покрывало. Я взлетел и взял курс на форт Индж.
Глава 8. Почетный гость
Честный плантатор сдержал слово: он выделил мне просторную комнату с роскошной резной кроватью, массивным столиком и книжной полкой, сплошь заставленной увесистыми томами. Лишь одно имя на обложке показалось мне знакомым – Эдгар Аллан По. Наверное, Морган считал меня образованным человеком. Я действительно много читал в детстве, но на войне я получил массу острых впечатлений, так что пока мне вовсе не хотелось жить за других.
Вертолет мы поставили на площадку перед главными воротами, куда выходило мое окно. По утрам я любовался на это своеобразное украшение двора и внимательно следил, чтобы никто из вездесущих слуг-негров не подходил к машине ближе, чем на двадцать футов. Не хватало мне найти под капотом украденную бутылку хозяйского виски. Правда, как я узнал позже, подобного опасаться нечего: на этой гасиенде с рабами обращаются вполне пристойно, пусть иной раз на их эбеновые тела иногда опускается плетка надсмотрщика.
За неделю я перезнакомился со всеми обитателями особняка. Сразу после первого же завтрака меня подловил в гостиной сын плантатора с французским именем Анри. Совсем невинный, с темным пушком на верхней губе и длинными, до плеч темными волосами он, наверное, незаслуженно, показался мне изнеженным и избалованным мажором. Моя неприязнь объяснялась просто: слишком уж он был похож на хиппи, который плюнул мне в лицо в аэропорту Далласа после возвращения из Вьетнама. Тогда я догнал подонка, хорошенько встряхнул его за шиворот и, глядя в наполненные ужасом глаза, процедил: «Знаешь, что я тебе скажу? Мне все равно!» С этим напутствием я пинком под зад отправил «миротворца» в свободный полет до ближайшей сточной канавы.
С Анри же мы обменялись несколькими ничего не значащими, холодными фразами и больше не разговаривали, хотя я часто видел его на асотее – окруженной парапетом плоской крыше.
Высокий бесцветный блондин по имени Барни Холлиуэлл, двоюродный брат плантатора, пытался сделать из меня записного алкоголика. Он предлагал мне крепкие вина после каждого завтрака, и я едва отделался от назойливого виночерпия, сказав, что чувствую себя не очень хорошо. Конечно, хорошее вино – это дар богов, но от продукции местной винокурни у меня скрутило живот, и я целый день провалялся в постели с книгой. Это был атлас Техаса издания тысяча восемьсот сорок девятого года.
О дочери плантатора нужно рассказать особо. Мне довелось с ней встретиться, как только я оправился от неудачной дегустации спиртного. Рано утром, едва рассвело, я поднялся на асотею с полевым биноклем и долго разглядывал пойму Леоны и белые стены форта Индж, как меня окликнул переливчатый, точно звон серебряного колокольчика, девичий голосок:
– Мистер Ральф?
Я обернулся и увидел стройную девушку с волнистыми, спадающими на плечи каштановыми волосами и нежным, юным лицом. Ни у англосаксов, ни у немцев не бывает таких тонких черт и я подумал, что она наверняка француженка. Может быть, только по матери или отцу. Но во мне она не вызвала никаких чувств: ее рафинированной, стерилизованной красоте не хватало жаркого пламени, а в синих глазах безжизненно блестел только лед.
Девушка покраснела и отступила на шаг назад:
– Вы всех так разглядываете?
– Нет, лишь самых-самых красавиц. Тех, которые прекрасны, как луна и стройны, как акация.
Звонкий смех девушки спугнул с парапета маленьких птичек.
– Посмотрите в бинокль вон на то дерево, мистер Ральф!
Я не увидел в корявых, переплетенных между собой стволах ничего необычного.
– И что?
– Это и есть акация. Вы сделали мне плохой комплимент.
– Простите, мисс… не знаю вашего имени…
– Мари-Луиза Морган. Вы ведь джентльмен, да?
Я вспомнил, что в викторианской Англии было всего три джентльменских профессии: врач, юрист и военный.
– Как все сложно-то, – вырвалось у меня. – Да, все так. Но вряд ли вы подловили меня здесь, чтобы узнать о моих занятиях или же просветить насчет местной флоры.
Мари-Луиза поднесла к глазам лорнет и внимательно оглядела прерию. Потом она словно решилась:
– Для вас я просто Мари. Вы сражались с мексиканцами, да?
Я помотал головой:
– Это была не та война. Мы дрались за колонию: помогали одним желтолицым азиатам защититься от других желтолицых азиатов. Но я не интересуюсь политикой – это не мое дело. Есть враг, его надо уничтожить, не раздумывая – вот и все. На призывном пункте висел плакат: рассматривайте службу в армии, как увлекательное приключение. Я примерно так и считал.
– Но ведь вас могли убить?
– Война вообще травмоопасное мероприятие. Но знаете, Мари, отношение к ней, впрочем, как и к охоте, зависит от того, с какой стороны ружья ты находишься. Когда на твоей стороне шестиствольные пулеметы и управляемые ракеты, а у противника – допотопные винтовки, война кажется легкой прогулкой. Увы, на деле оказалось не все так просто, и мы увязли во Вьетнаме на долгие годы. Впрочем, меня это уже не касается.
– Вот даже как? Вас отправили в отставку? За что?
В сообразительности девушке не откажешь. С другой стороны, вряд ли дочь владельца богатой плантации будет глупа как выжившая из ума анаконда.
– Не подумайте плохого. Меня уволили со всеми полагающимися привилегиями и даже наградили медалью. Но тыловые крысы всегда видят дальше и вернее, чем те, кто на передовой.
– Чем они объяснили свое решение?
– Сказали, что вышел срок и предложили работу в штабе. А я хотел сражаться… для чего мне перебирать бумажки? Я метался из стороны в сторону – то к морпехам, то к летчикам. Между делом прошел курс обучения на легком штурмовике – после вертолета это несложно. Но все напрасно. Пришел приказ о моей окончательной демобилизации.
Мари взглянула на меня, как на тяжелобольного:
– Скажите, мистер Ральф. Вы боитесь смерти?
– Я к ней привык.
– Может, поэтому вас и уволили?
Я не успел ответить – дважды прозвенел колокол и на асотею поднялся черный, будто обсыпанный углем, негр. Его кожа лоснилась под утренними лучами солнца.
– Завтрак готов. Спускайтесь в гостиную. Масса Морган ждет вас.
На этом наш разговор закончился. Но, почему-то у меня из головы не выходил ее вопрос. В самом деле, боюсь ли я смерти?
***
Больше всего времени я проводил у вертолета, а когда мне становилось скучно, шел на плантацию к надсмотрщику за рабами мистеру Джошу Сансому. Коренастый, широкоплечий, бронзовый от загара, он вставал вместе с неграми, садился на лошадь и, щелкая многохвостой плетью, гнал галдящую ораву на работу. Возвращался Сансом вместе с ними на закате. К тому времени я давно знал, что бывшая мексиканская плантация называется Эль-Фароль, что на нормальный английский язык переводится как «фонарь».
– Эй, флайбой! – крикнул мне Сансом вечером в воскресенье, когда я, открыв капот, проверял работу масляного насоса. – Хватит трудиться! Даже черномазые на отдыхе!
Я поднял указательный палец, показывая ему жестом, чтобы он не мешал. Но как только я убедился, что с маслом все в порядке, закрыл капот и обернулся.
– Идем, дам тебе средство против желтого Джека! А то глядишь, сыграешь в ящик!
Желтым Джеком мистер Сансом называл желтую лихорадку; когда-то она выкашивала целые города не хуже чумы. Лишь много позже, уничтожив ее переносчиков – комаров и придумав вакцину, люди смогли избавиться от этой страшной напасти. Разумеется, мне сделали прививку перед командировкой во Вьетнам, но, боюсь, надсмотрщик вряд ли понял бы мои занудные объяснения. И я, словно провинившийся раб, покорно поплелся за ним.
Признаюсь честно, когда я вслед за Сансомом вошел в его домик, то слегка обалдел. Жилище надсмотрщика напоминало музей индейской культуры. По стенам были развешаны расписанные узорами луки и томагавки. Из угла скалился жуткой гримасой деревянный тотем. В коробке под стеклом темнел человеческий скальп, когда-то содранный с краснокожего.
Сансом раскурил сигару. Клубы едкого дыма поплыли по комнате.
– Что, нравится? Здесь немного от команчей, немного от семинолов. Сам собирал, когда с отрядом ходил в поход! У вождя до сих пор на меня зуб, хе-хе!
Я вдохнул ядовитых фимиамов, которые источала сигара Сансома, и чихнул. Надеюсь, оглушительно.
– Да ты, гляжу, простыл! Выпей-ка моей микстуры! – Сансом достал из шкафчика бутылку, плеснул в стакан янтарной жидкости и протянул мне. – Лучшего средства не бывает!
Я пригубил… В глотку будто влили расплавленное олово. Из глаз брызнули слезы. Я закашлялся, хватая ртом воздух. Сколько же градусов в этом вискаре? Шестьдесят, не меньше!
– Думал, ты крепче, флайбой! Значит, ты любитель грога! Одну минуту. – Сансом принес графин и разбавил напиток водой. Теперь его стало можно пить.
С полчаса мы мирно беседовали на ничего незначащие темы. Сансом жаловался на непростую службу надсмотрщика над черномазыми и говорил, что с ними нужен особый подход. Потом он перешел на мексиканцев, изрыгая в их адрес чудовищные проклятия и потрясая кулаками, а еще чуть позже его длинную речь прервал требовательный стук в дверь.
– Войдите! – крикнул Сансом.
На пороге стоял майор Рингвуд собственной персоной. Он прошел в комнату, сел на свободный стул и устремил на меня, наверное, самый проницательный взгляд, какой только смог изобразить.
– Я по твою душу, лейтенант. Пришел ответ на мой запрос в штаб в Сан-Антонио де Бехар. Тебя нет в списках. Выкладывай, кто ты и откуда.
– Что-то слишком быстро вы управились, сэр. Телеграф еще не изобрели, – я не удержался от шпильки.
– Пришлось отрядить нарочного. Так я слушаю, лейтенант!
Сказать, что я впал в ступор, значило ничего не сказать. Майор выглядел человеком, способным раскусить самую правдоподобную ложь. Но как он отреагирует на мои откровения?
– Боюсь, если я расскажу вам правду, вы отправите меня в ближайший сумасшедший дом.
– А если вы будете юлить, лейтенант, то я прикажу отконвоировать вас прямиком на гауптвахту, как возможного лазутчика.
– Интересно, чьего лазутчика? Индейского? – я вложил в эти слова весь свой сарказм.
– Мексиканского, – без улыбки ответил майор. – Ну?
Я посмотрел на Сансома.
– Мне выйти? – спросил тот.
– Обижаете, капрал, – улыбнулся Рингвуд. – Стоило тащить меня, истекающего кровью, десять миль, чтобы я выставил вас за дверь? Лейтенант, мы готовы!
Вот, значит, как? У них здесь, оказывается, боевое братство! И я, прихлебывая разбавленный виски, выложил им все, что знал, как на исповеди у священника. Рассказал о будущем, о Вьетнамской войне, о покупке вертолета, о задании коммандера Стивенса, гибели Макферсона и синтезаторе топлива. Во время моей длинной речи Рингвуд и Сансом то переглядывались между собой, то во все глаза пялились на меня, но ни разу не перебили.
– Похоже, у твоего Макферсона рыло в пушку! – сказал надсмотрщик, когда я закончил. Майор кивнул.
Они что, мне поверили?
– Если бы не твоя летающая машина, – сказал Рингвуд, – мы бы, конечно, упекли тебя за решетку. Но отрицать очевидное будет лишь идиот. Джош, ты как думаешь?
– Табличка «сделано в тысяча девятьсот пятьдесят четвертом году» говорит сама за себя, – Сансом налил себе виски и еще раз «промочил горло». – Поэтому-то майор и заинтересовался тобой. Наивный юноша. Тебя подставили, в этом нет никаких сомнений.
– Вы хотите работать следователем, Сансом? – поинтересовался я.
– По-моему, я говорил, что полторы сотни негров требуют особого подхода. Не все решается плеткой. Иногда приходится разбираться серьезно.
– Я когда-то читал, что надсмотрщик может карать и миловать. Вплоть до казни на месте.
Сансом покачал головой:
– Такие вещи решает только хозяин. К имуществу нужно относиться бережно. Зачем его портить?
– Действительно ни к чему, – я небрежно махнул рукой в знак согласия. – Что дальше?
Майор вперил в меня свой проницательный взгляд:
– То, что вы нам рассказали, лейтенант, не выйдет за эти стены. На всякий случай я распоряжусь, чтобы в форте вы всегда могли пообедать в офицерской столовой. И чтобы вам при необходимости предоставили койку в казарме. Вы свободны. А нам с Джошем нужно посекретничать.
– Спасибо, сэр. Мистер Сансом, у вас есть ломик?
Оба моих собеседника удивленно захлопали глазами.
– Мне надо кое-что открыть.
Сансом молча достал из кладовки лом и почти торжественно вручил его мне.
– Ничего! – сказал он. – Вот вернется сеньорита, она за тобой присмотрит!
– Какая еще сеньорита?
– Потом узнаешь. Всему свое время! – Сансом многозначительно поднял указательный палец.
Заинтригованный, я вышел из пристройки и направился к вертолету. Открыл дверь грузового отсека, зажег свет и задумался на несколько секунд, глядя на ящик, прочно принайтованный к полу. Может быть, в другое время я не стал бы пользоваться чужим имуществом, но от выпитого виски у меня отказали тормоза. Я поддел доску ломом, отодрал ее и достал новенькую, пахнущую металлом и лаком винтовку. Я подзабыл, как разбирается «Гаранд» и поэтому мне потребовалось довольно много времени, чтобы очистить механизм от консервационной смазки. Наконец я собрал оружие и щелкнул ударником.
Патроны лежали в коробках, уже упакованные в пачки по восемь штук. Я зарядил винтовку, выключил свет и пошел к особняку. Вот теперь пусть кто-нибудь ко мне сунется!
Пока я возился с ящиком, окончательно стемнело. На небе вспыхнула мерцающая россыпь звезд. Чтобы не блуждать в бесконечных коридорах, я решил зайти в дом через черный ход и пошел через сад. Акации, точно средневековые великаны, тянули ко мне узловатые руки. Вдруг я услышал чей-то шепот, потом под ногой треснула ветка. Я застыл, сжимая винтовку в руках. Палец лег на спусковой крючок. Пригляделся и между деревьев увидел две темные фигуры – одна хрупкая, нежная и тонкая, вторая – мужественная и высокая. Ничего себе – в саду кто-то устроил любовное гнездышко?
А девушка вдруг бросилась на грудь мужчине, обхватила его шею руками, беспомощно тычась лицом ему в плечо. До меня донесся всхлип не то отчаяния, не то горя.
Я осторожно, стараясь не хлопнуть дверью, прошел в гасиенду, в свою комнату и, не раздеваясь, рухнул на постель. Заснул я мгновенно. Как тогда, в гостинице аэропорта маленького городка Фрир.
