Kitabı oku: «Атомный пирог», sayfa 3
7. Я рассказываю главное
Если вы когда-нибудь видели внутреннее устройство типовых спален в пластиковых домах фирмы «Монсанто», то без труда представите себе и мою комнату. Родители оставили всё, как было в первоначальном проекте: пол из розового полистирола, перетекающий в округлую кровать из него же и обтекаемый стол; обшивка стен из искусственного меха – тоже розового. Честно говоря, я не очень люблю эту обшивку, потому что на неё неудобно клеить фотографии Элвиса. Поэтому фотографии у меня висят только на пластиковой панели возле стола, на зеркале, немного на окне и на дверях гардеробной. Может быть, со временем займу и потолок: будет приятно лежать в кровати и созерцать Его. Еще портреты есть, конечно, на пластинках, которыми забиты полки шкафа-радиолы: проигрыватель, радио, хранилище записей – всё в одном.
А вот собственного пикчерфонного аппарата у меня, в отличие от некоторых одноклассников, не имеется. У нас дома вообще как-то нет пикчерфона: лишь обычный телефон без экрана (но с автоматическим набором номера, конечно же), висящий на кухне. Именно поэтому, чтобы позвонить своей лучшей подруге Вики и поделиться с ней самым главным, мне пришлось дождаться ночи, когда все разбредутся по своим углам.
Полдвенадцатого, кажется, такой момент, наконец, настал.
Я спустилась на первый этаж, прошла мимо телевизора, по которому брат смотрел «Сумеречную зону», дошла до кухни. Там сняла трубку, набрала номер Вики и попросила ее несколько минут подождать. После этого я проделала обратный путь, аккуратно расправляя и растягивая завитушки на телефонном проводе. В вытянутом виде его хватило до второго этажа, до дверей моей комнаты. Зайти внутрь комнаты, к сожалению, было нельзя, но так я всё равно чувствовала себя более уединённо, чем на кухне: спальня родителей находилась на первом, брата, как мы знаем, поблизости тоже не было.
Сначала я думала рассказать Вики про взрыв, но потом решила не делать этого: раз по радио сказали, что это злоумышленники раздувают слухи о нём, то, может быть, мы что-то не так поняли. Всё-таки главным событием этого дня было не наше глупое сидение в бомбоубежище! Поэтому я рассказала Вики всё самое важное про концерт: про то, как Элвис был одет, какой на нем был галстук и какие ботинки; какая причёска была вначале и как она растрепалась уже к середине шоу; какой песней он начал и какой закончил; как я его обожаю; как я визжала; как я один раз упала под лавку; в каком мы сидели ряду; сколько стоит билет; какое было выражение лица у контрабасиста; какие были штаны у ударника; сколько там было полиции и какое количество девчонок она силой уволокла со сцены… Наконец, поделившись всеми обстоятельствами, я перешла к главному:
– А еще, Вики, перед концертом организаторы собрали нескольких поклонниц и позволили им поприсутствовать на пресс-конференции и пофотографироваться! Можешь себе представить?!
– Ну круто, – сказала Вики.
– И мне удалось попасть в их число!
– Надо же.
– Я видела его, Вики! Я стояла с ним совсем рядом, в каких-то паре футов! И это было незабываемо!
– Ишь ты, – ответила Вики, по-прежнему не демонстрируя необходимого восторга.
– Он так восхитительно пах!
– Чем?
– Не знаю. Чем-то неземным. Он был рядом всего несколько секунд, я не успела разобраться. Но, Вики, знаешь, что я успела? Я потрогала его за бакенбарды, представляешь?!
– За обе?
– За левую… Вики, ну что за вопросы?! Какая разница, за обе или не за обе?! Я трогала его, ты понимаешь?!
Пальцы на моей правой руке как будто бы всё еще чувствовали тёплую щекотность самых-главных-в-мире-волос. Но Вики эта история впечатлила явно недостаточно: судя по голосу, она заинтересовалась тем, что мне удалось облапать знаменитость, но явно не прониклась всем величием момента – очевидно, центрального момента в моей жизни.
Ну, ладно, моё дело рассказать. Поделиться произошедшим с лучшей подругой было необходимо, а к непониманию мне не привыкать… Возможно, удастся, довести до Вики истину завтра в школе. Говорят, живьем доходит лучше, чем по телефону…
С этой надеждой и с мыслью о том, что подлинное счастье всё-таки не обошло меня стороной, я попрощалась, спустилась обратно и повесила трубку на рычаг.
– Мы хозяева Земли, – раздался инопланетный голос из телевизора. – Всем представителям посторонних цивилизаций срочно покинуть планету! Повторяем: всем представителям…
Бросив взгляд на гостиную, я заметила, что Джонни благополучно уснул возле телевизора. Странно, как это он отрубился, не досмотрев свою любимую «Сумеречную зону». Умаялся, бедняга, за сегодня. Ну еще бы!
Я подошла, чтобы выключить телевизор и тут увидела, что сериал уже не идёт, а на экране висит настроечная таблица.
Снова что-то показалось…
Я выключила телек и пошла спать в свою комнату.
8. Я типа учусь
На другой день в школе с самого утра я только и думала о том, как бы скорей встретиться с Вики и поделиться с ней своими переживаниями и планами. А учителя только и делали, что пытались сбить меня с этих мыслей и заставить думать о своих дурацких предметах – тоже с самого утра.
Первым уроком была лунография. Сначала учитель вызвал одного мальчика по фамилии Питерсон и велел показать на карте советскую ЛунССР. Это в общем-то не сложно: начиная с Пифагора, всё море Холода, включая Де Ла Рю, но обходя Эндимион; потом Гаусс, Клеомед и море Кризисов. Показать-то Питерсон показал, но после этого взял да и ляпнул:
– Вот за что люблю коммунистов – это за то, что у них там республика всего одна, хотя и большая: учить удобно!
Полкласса захихикали, конечно. А вторая половина просто уставилась на Питерсона как на умалишённого. Все думали, что Беннет, один брат которого сгинул в Корее, а другой – во Вьетнаме, сейчас как-нибудь резко ответит, да, может, и в драку полезет. Но тот просто сидел мрачнее тучи, ничего не говорил. И учитель тоже ничего не сказал, но посмотрел на Питерсона так, будто едва-едва дырку в нём взглядом не прокрутил. Я бы сказала, что это сделало мой день, если бы голова моя не была занята кое-чем поважнее.
Потом спросили меня. Надо было показать наши лунные штаты. Кстати, я тоже рада, что их пока только три – Транквилити, Серенити и Шепард. Нетрудно запомнить. Не завидую тем, кто сейчас в первом классе: наверняка, к концу их школы штатов будет уже больше. Кстати, и тем, кого вызвали после меня, тоже не завидую: у них спрашивали лунные территории, которые ещё не стали штатами, а это уже сложнее. Потом надо было разные отдельные колонии на карте показывать; потом места высадок. И еще демаркационные линии с обеих сторон спрашивали: а их-то поди, запомни, они каждый год ведь меняются! В общем, как-то весь урок нас только и делали, что гоняли по лунной карте.
Потом была физика. Честно скажу, не люблю её. На физике, как правило, так скучно, что практически невозможно сосредоточиться: засыпаешь. Да что там говорить, я и другие уроки не очень жалую. Я вообще не фанат школы. И тот факт, что остаётся учиться каких-то пару недель, меня не только огорчает, но и радует. Дальше я учиться не хочу. Впрочем, жениха на горизонте тоже нет и по очевидным причинам не ожидается. В общем, понятия не имею, чем буду заниматься через полгода… Думаю, если мир не погибнет к этому времени, я найду себе какое-нибудь занятие, но это совершенно точно не будет физика!..
В общем, не знаю, какая там тема урока была. Все сорок минут просидела за партой, рисуя вчерашний концерт. Себя нарисовала в первом ряду в своём кремовом платье в мелкий горох, приготовленном для выпускного. На самом-то деле, конечно, мы были в двенадцатом, и платье то мама мне ни за что бы не разрешила надеть раньше времени… Но ведь может художник немного прифантазировать! Элвиса я стала рисовать в самом конце, ближе к звонку. Как обычно, он не получился: отразить на бумаге совершенство ни один карандаш не состоянии, а мой особенно. Да, и кстати, при альфа-распаде уран двести тридцать четвёртый становится торием. Понятия не имею, что это значит, но это единственное, что мне запомнилось из сегодняшнего урока.
Потом шла история. К ней я отношусь более-менее. Ну, то есть, я не против, но только если изучать в разумных пределах, а не все-события-на-свете. И даты чтоб не спрашивали. Да, и вот ещё не понимаю, для чего нам изучать историю других стран: ведь мы живём в Америке! Вот сегодня, например, учитель рассказывал про события в послевоенном СССР. Я, конечно, понимаю, что врага надо знать в лицо, но разве для этого прямо так обязательно выучить точный год, когда Сталин расстрелял своих врачей, когда Молотова, когда Берию, когда Маленкова?.. Мне они все на одно лицо, если честно. Хотя, знаете, немного забавно и странно учить по истории те события, которые произошли уже после моего рождения: ну, десять там, пятнадцать лет назад. Столько лет учили мы эту историю в школе, и вот всё заканчивается… Сначала был Древний Египет, потом Крестовые походы, потом первые поселенцы, потом война за независимость, потом Гражданская, потом Первая мировая, потом Вторая. А потом наступило сегодня. Реальная жизнь. А не школа…
По двум сторонам кабинета истории у нас висят портреты президентов по порядку: на одной стене – от Вашингтона от Хейса, а по другой – от Гарфилда до современности. Рядом с моей партой висят несколько последних: Кулидж, Гувер, Рузвельт, Трумэн, Маккарти, Даллес, Кеннеди, Голдуотер и нынешний – Уоллес. После Уоллеса одно пустое место. Через три года сюда повесят ещё кого-нибудь. Интересно, а потом? Наш класс выглядит так, словно на 39-м президенте всё и закончится…
Когда учитель начал рассказывать про какой-то «второй заговор военных», закончившийся очередными расстрелами – Жукова и прочих там товарищей – мне стало совсем скучно. Сначала я решила ещё раз нарисовать себя на концерте. На этот раз это был не тот концерт, который уже случился, а тот, что ещё предстоит. Казалось бы, тут фантазия могла бы разгуляться по полной, но сказочные допущения вышли у меня все те же самые: первый ряд, выпускное платье, Элвис, запечатлённый в момент самого отъявленного вихляния – и снова непохожий, чёрт возьми!.. Тогда я взяла другой лист и решила нарисовать его одного – крупным планом, лицо и причёску. Ну, типа как фотка на документы. К тому времени, как Сталин расстрелял Хрущёва, портрет был в основном уже готов и – знаете что? – он вышел кое-в-чём похожим даже! А если смотреть издали, прищурившись, то даже весьма похожим. Чтобы убедиться в этом, я отодвинула своё произведение на расстояние вытянутой руки – как раз в том направлении, где за Уоллесом грустило пустое место…
– Угадайте, что стало с Булганиным? – «интригующе» пробубнил учитель.
– А угадайте, кого Ава выдвигает на следующие президентские выборы? – громко выдал сосед сзади.
– Преслика в презики! – крикнули слева.
Класс захохотал. Чья-то тяжёлая рука вырвала мой листочек с портретом и в следующую секунду он, скомканный, пролетел над моей головой в сторону доски.
Парень сзади сразу же получил от меня книжкой по голове, но портрета было уже не восстановить. Ладно, к тому, что смеются над моим увлечением, я уже привыкла. Но зачем рисунки людям портить?!
9. Я обедаю с Вики
А потом настал обед.
Ну наконец-то!
В столовой я выбрала радиоовощной салат, макаронную запеканку и сладкую булочку. Отказаться от аполлолы было нельзя. Я бросила тридцать центов в раздаточный автомат, нажала код, дождалась, когда роботическая рука наберет мне полный поднос и помчалась искать Вики. Она сидела на нашем обычном месте, возле окна, и задумчиво месила пюре из радиобатата.
– Привет! – сказала я. – Ну наконец-то! Мне стольким с тобой надо поделиться!
– И мне тоже. Представляешь, я исправила вчерашний «неуд» по математике!
– М-м-м… Круто… – Я уселась рядом. – А я всё не могу отойти от концерта! Я его видела, Вики! Нет, ты представляешь? И я его трогала! Он был близко, вот как ты сейчас! Я дотронулась вот этой самой рукой! И не мыла её со вчерашнего. Хочешь лизнуть?
– Фу, зачем ещё? – Вики скривилась.
– Ну не знаю. Если б ты его потрогала, то я бы захотела…
– Спасибо, буду знать.
– Тогда я просто тебя потрогаю, чтобы поделиться, – сказала я и погладила Вики той самой рукой возле уха. – Вот тут я его и касалась.
– Ну классно, – ответила Вики без всякого выражения.
Кажется, что-то её беспокоило.
– Он тебе тоже не нравится, да? – предположила я самое страшное.
– Нравится. Дело не в этом. Вот как ты считаешь: можно ли по анализу крови узнать, что отец мужа моей сестры в юности увлекался коммунистическими идеями?
Я опешила:
– О чём ты? По какому-такому анализу?
– Ну, не знаю. По какому-то. По крови.
– А чья кровь-то?
– Моя.
– А при чём тут отец сестры мужа?
– Отец мужа сестры! – раздражённо поправила Вики. – Говорят, что завтра у всех классов вместо уроков будет просмотр какого-то фильма, а после всех погонят сдавать кровь. Якобы проверка на устойчивость к полиомиелиту. У кого недостаточно иммунитета, воткнут дополнительную прививку.
– Ну и что? Ты уколов боишься?
– Не боюсь я уколов. У меня пара друзей подозревает, что все россказни про полиомиелит это для отвода глаз. На самом деле про анализу будут выяснять, кто ты такой, чем занимаешься, что у тебя на уме… Ну и вот. Я боюсь, что узнают, что Карли моя вышла замуж за сына поганого коммуняки. И что тогда будет? А если меня заподозрят? Не дадут закончить школу, как Фейлхаберу?..
– Прекрати. Кровь твоя. Этот свекор сестры тебе даже не родственник. Откуда там взяться чему-то о нём?
– Вроде так… Ну а мало ли что? Опасаюсь… – Тут Вики понизила голос. – Слушай, может, мне завтра сказаться больной? Прогулять да и всё, а? Ты можешь узнать у отца и сегодня же мне позвонить?..
– Что узнать-то?
– Ну, по крови коммунистов выявляют или как.
– Да откуда он знает! Не врач же он.
– Но он же производит… эти самые… как раз… – замялась Вики.
– Он производит детекторы лжи. Он не медик ни разу.
– А кроме этих детекторов его компания ничего разве не производит? – не унималась моя подруга.
– Детекторы атеистов и детекторы гомосексуалистов.
– А детекторы коммунистов?
– Нет, про это папа ничего не говорил. А если их и станут делать, то бескровные. У них всё на электричестве… на импульсах… понятно?
Наверное, последняя фраза была уже лишней, потому что принцип работы всех этих штуковин я сама совершенно не понимала, да и что такое «импульсы» сходу не объяснила бы. Так просто ляпнула, вспомнила что-то из папиных разговоров. Впрочем, Вики знала, что физик из меня никудышный, так что вдаваться в подробности не потребовала. Она просто сказала:
– Ты всё же спроси у него.
– Ладно, – ответила я, чтоб закрыть эту тему.
Сегодняшними разговорами о коммунистах я уже была уже сыта по горло! Не про них я надеялась побеседовать, разыскивая в столовой свою лучшую подругу!
– Слушай, Вики! Если хочешь завтра прогулять, то я не против. Можем даже сделать это вместе. Сегодня вечером мы можем заняться кое-чем гораздо более интересным, нежели учить уроки на завтра.
– Ты о чём?
– О ком! Об Элвисе.
– А, снова…
– Да, снова! Вики, эти два дня необычные! Он здесь! Он в нашем городе! Ты это понимаешь? Этого ни разу еще не было и, может быть, потом уж и не будет!
– Но ты же уже была на концерте.
– Но сегодня вечером ещё один!
– Там будет то же самое.
– Да блин! – Я возмутилась – Как так можно не понять-то? Во-первых, да, там будет то же самое, но это мне и надо! Я умру, если не смогу повторить то, что чувствовала вчера! А, во-вторых, там уже будет по-другому. Ничто не повторяется прям в точности. Он может пошутить другую шутку. Подрыгать ногой по-другому. Неужто не ясно?
– Ясно, ясно… Ладно, что я удивляюсь? Я давно знаю: ты чокнутая.
– Чокнутые – те, кто не понимают, какой он гений. Кто не хочет понимать. А ты поймёшь! Вот сходишь со мной и проникнешься. Вики, живьём он в сто тысяч раз круче, чем в записи! Ты сама будешь мне благодарна, когда ощутишь это!
Вики чего-то там хмыкнула. Её рот был набит радиобататовым пюре, и я не стала дожидаться, когда он освободиться, чтобы сказать какую-нибудь очередную глупость, а взяла беседу в свои руки.
– Слушай. Есть план. Мне известно, в какой он гостинице. Можно забить на оставшиеся уроки и отправиться туда прямо сейчас. Походить там… Под окнами постоять… Крикнуть что-нибудь ему – авось и выглянет! А ещё можно найти его машину и что-нибудь написать на ней. Например, свой телефон.
– Ага, – сказала Вики, – чтоб он знал, на кого подавать в суд за порчу имущества! Конечно, конечно! Откуда ты вообще узнаешь, которая машина – его?
– Вики, это всем известно! В газете писали неделю назад. Он купил розовый атомобиль, трансформирующийся в самолёт. Такого ни у кого больше нет. Ну, в нашей глуши-то уж точно.
– Гвоздём нацарапаешь?
– Хм… Я вообще-то помаду купила бордовую. Ну, специально для этого дела. Но вот гвоздь это мысль! Гвоздём оно, конечно, крепче будет. Не сотрётся. Больше шансов…
– … увидеться с ним в суде.
– А хоть бы и в суде! – сказала я. – Уж лучше в суде, чем нигде. Вот. Стихи получились.
– Очень глупые стихи. И портить машину – тоже очень глупая мысль. К тому же, готова поспорить, её охраняют. Ты, небось к этой тачке за милю не подберёшься. Там, наверно, десять полицейских, сто собак и две сигнализации – как раз вот от таких вот.
– Ну ладно, плевать на машину. Забудь про неё. Можно просто побыть около гостиницы. А потом, если повезёт, увидеть, как он отправляется в концертный зал. Зал буквально в трёх кварталах от отеля. Не вопрос. Лишь бы повезло лишний билетик ухватить.
– Ну, – сказала Вики, – ухватить один лишний билетик явно больше шансов, чем два сразу. Я тебе зачем в этой истории? Ты же знаешь, что я не любитель царапать машины, толкаться среди полоумных и прочих подобных делишек. Послушать пластику – пожалуйста. А концерты…
– Ты будешь в восторге! Увидишь!
– Интересно, влияют концерты на кровь? А если анализ покажет, что ты вчера слушала рок-н-ролл?
– Вики, хватит нести ерунду! Давай позвоним твоему брату и попросим, чтобы он отвёз нас в центр города! Прямо сейчас, а? Он парень хороший, поймёт всё и предкам не проболтается?
– А, – сказала Вики, – вот, к чему все уговоры! Тебе нужна машина. Ехать не на чем?
– Ага, – сказала я.
– А твой брат не хочет тебя отвезти?
– Ни в какую. Сказал, и одного концерта мне за глаза.
– И отец?
– К нему с таким вообще подходить опасно. Ты же знаешь его взгляды. Если только через маму. А мама от моей идеи тоже не в восторге.
– Ну фигово тогда. Мой-то брат на ферму к бабушке уехал. Он вернётся только послезавтра. Так что вот…
Я горестно вздохнула.
Ну почему, почему всё вот так по-дурацки несправедливо?! Я уверена, что в нашем городе нет никого, кто любил был Элвиса как я! Он приехал для меня! Ради меня! И что в итоге?! Я получаю только половину того, что мне причитается. Лишь один концерт из двух. Из-за чего? Да лишь из-за того, что живу в дурацком пригороде! Из-за того, что я девочка, а не парень, из-за того, что у меня нет собственной машины, только лишь из-за этого! И друзей… Настоящих друзей при машинах…
– Ну слушай, – прервала молчание Вики. – Не расстраивайся так. Знаешь, вторая порция мороженого никогда не бывает такой же вкусной, как первая…
Я махнула рукой.
– Не понять вам. Никто не поймёт. Никогда. Так что лучше не начинай.
Полминуты мы поели молча.
Потом Вики сказала:
– Ава, а вот как ты думаешь: этот анализ покажет, что я целовалась с Джо Роулингом? Если неделю назад целовалась, в крови остаются следы?
– Я не знаю. Наверно, за неделю всё выходит…
– Ну а если я сегодня поцелуюсь? – Вики всё не унималась с этим анализом.
– Это Джо, что, тоже коммунист?
– Нет. Просто моей маме он не нравится.
– Так что же? Анализ не мама берёт.
– Так ведь ей сообщат результаты!
– Брось, Вики! Что ты панику разводишь?! Говоришь, что я якобы чокнутая, а сама несёшь полную ересь! Может, этого анализа вообще ещё не будет! Слухи дурацкие ходят, а ты им и веришь! Кто вообще тебе сказал про это всё?
Вики открыла было рот, чтобы произнести чью-то фамилию, но её прервал джингл из радиоточки.
Вся столовая уставилась на маленький приборчик под потолком.
ВНИМАНИЕ, ВНИМАНИЕ! ГОВОРИТ ДИРЕКТОР ШКОЛЫ. ДОРОГИЕ МАЛЬЧИКИ И ДЕВОЧКИ! В РАМКАХ РЕАЛИЗАЦИИ СТРАТЕГИИ НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ ЗАВТРА В НАШЕЙ ШКОЛЕ ВСЁ УРОКИ ОТМЕНЯЮТСЯ. ВМЕСТО НИХ В ДЕВЯТЬ УТРА В АКТОВОМ ЗАЛЕ БУДЕТ ПРОСМОТР УЧЕБНОГО ФИЛЬМА «АТОМНЫЙ АПОКАЛИПСИС». ПОСЛЕ ЭТОГО СПЕЦИАЛЬНАЯ БРИГАДА ВРАЧЕЙ ПРОВЕДЁТ ПРОФИЛАКТИЧЕСКОЕ МЕДИЦИНСКОЕ ОБСЛЕДОВАНИЕ ВСЕХ УЧАЩИХСЯ. ЭТО БЕСПЛАТНО. СТРАХОВКА ЗНАЧЕНИЯ НЕ ИМЕЕТ. ЯВКА СТРОГО ОБЯЗАТЕЛЬНА
После вновь раздался джингл и радио замолкло. По столовой раздался общий вздох разочарования, сменившего собой короткий миг восторга из-за слов «уроки отменяются».
– Ну всё, – сказала Вики. – Подтвердилось. Мне конец. Заметила, что он не сказал про анализ крови? Сказал просто «медицинское обследование»! Это чтоб заранее не пугать. Чтоб не сбежали.
– Прекрати!
– Что прекрати-то? Всё понятно. Кровь мою будут сосать. Уж не знаю, что они хотят узнать по ней. Но точно всё узнают.
