Kitabı oku: «Доктора вызывали?, или Трудовые будни попаданки», sayfa 3
– Ладно, только не ругайся.
– Я и не ругалась. Почему ты так говоришь? Тебя часто ругали?
Наверное, так и есть. В этом мире и в этом времени с детьми не церемонятся. Жизнь и условия совсем другие – намного жестче, безжалостней. Когда на кону стоит выживание, сюси-пуси отходят на второй план.
– Ага, за каждую мелочь. А тетка и хворостиной пройтись любила, – подтвердил мою догадку Лик.
В несколько рук работалось быстрее. А если учитывать Уголька, то в нашем распоряжении были еще четыре лапы и хвост. Детям кот благоволил больше, чем взрослым, на мои попытки заговорить пока никто не видел делал круглые глаза, а потом демонстративно отворачивался. Характерный!
– Скажите, а лекари у вас в деревне водятся? – спросила я бабулю.
– Да есть одна старая знахарка. Поди уж старше меня. Но она почти ослепла, да и память подводит. Недавно заместо порошка от головы дала рвотный. А если что серьезное случается, то в город приходится ехать. Мужик один ногу сломал, кузнец вправить пытался, так только хуже сделал. Нога вся распухла, посинела, орущего бедолагу на телегу погрузили и в город отправили. А там… – бабуля сделала страшные глаза, – ногу и оттяпали.
– Ого, – протянула я, понимая, насколько все запущено.
– Вот тебе и ого. А ты зачем интересуешься? Больная, что ли?
Я натянула штанишки на извивающегося малыша и вручила ему игрушку.
– Не больная. Просто сама потихоньку целительством занимаюсь.
В глазах бабушки мелькнули уважение с интересом.
– Молодая ты слишком для целителя. Но раз так, то у нас есть тут один больной, с которым никто справиться не может. Посмотришь?
О, кажется, это был вызов. А вызовы я любила. Сдать тесты на сто процентов? Вызубрить за ночь параграф? Стать лучшей студенткой в группе? Списать формулы полисахаридов, чтобы препод не спалил? Я в деле!
– Конечно, бабуль! Как закончим с малышней, так и отведете. Мне самой интересно, что там за больной такой.
Глава 6. Странный пациент
Пока я возилась со старшим братишкой, младший жевал подол моей юбки. В другое время они носились, как две торпеды, круша все на своем пути и весело хохоча. Бедная бабуля, и как она с ними справляется? Но что делать, если больше некому проследить за соседскими детьми? Надо выручать, не чужие ведь люди. Всегда сосед помогал соседу.
Вдруг дремавший Малок встрепенулся и громко зарыдал. Я взяла его на руки в попытке успокоить, у меня тоже сердце было не на месте. Когда его осматривала, у малыша ничего не болело, все было в порядке. Возможно, проголодался или желает видеть только мать – родные руки сами по себе исцеляют.
Но раз ее нет, придется как-то справляться. И тогда я сосредоточилась, вдохнула-выдохнула и полностью сконцентрировалась на ребенке. Держа его одной рукой, второй стала медленно поглаживать по голове, перебирая светлые завитки и бормоча ласковые слова.
На мгновение Малок замер, взгляд затуманился. Он зевнул и стал закрывать глаза. И тут в ладонь с печатью будто толстая игла вонзилась – я сжала зубы, чтобы перетерпеть боль. Гадство какое-то! Это что, мне таким образом сигнализируют, что надо торопиться? Подождут. Не люблю, когда меня гонят, как лошадь.
– Глядите-ка, успокоился, – бабушка всплеснула руками. – Послали нам тебя боги, Аннис. А ты, случаем, не добрая волшебница?
Но ответить я не успела. Один из мелких сорванцов изо всех силенок дернул Уголька за хвост, кот взвыл и шарахнулся прочь, по пути поднимая с пола облако рассыпанной муки. Малыш не удержался на ногах, шлепнулся на пятую точку и заревел. Видя слезы брата, захныкал и второй – дом снова наполнился плачем.
Хоть я столько лет имела дело с детьми, но даже не подозревала, как сложно их воспитывать! День предстоит тяжелый…
Мы обошли еще несколько домов. По пути встречались лишь старики да босоногие дети. Они были слишком малы, чтобы работать наравне со взрослыми, и слишком большими для того, чтобы сидеть взаперти. Помню и я времечко, когда летом уезжаешь на дачу, а там друзья, яблони, игры целыми днями, лужи и сопли по колено. Местные мальчишки прокричали Лику что-то обидное и сбежали с гоготом, когда тот показал им кулак. А у меня вдруг сложилось ощущение, что я оказалась в своем мире.
Пока не вернулись родители, мы собрали всех подопечных бабушки Фанни – так звали эту сердобольную женщину, и разместились в ее доме. У нас получилась отличная команда. Лик, как настоящий мужчина, полностью включился в дело: развлекал детей играми и таскал воду, мы готовили кашу и овощи. Я сразу обратила внимание на то, как пахнет местная еда – такая простая, но удивительно ароматная и вкусная.
На большую закопченную печь я смотрела с опаской, не знала даже, с какой стороны подступиться, но быстро научилась с ней обращаться. Для самых маленьких перетерла пюре из кабачков и моркови, остальные получили порцию пшеничной каши и пироги с вишней. У старушки они вышли на удивление вкусными.
Только к вечеру удалось присесть и перевести дух. Давно я так не уматывалась! Ноги-руки гудели, в голове звенело, а глаза слипались. К счастью, родственники наших малышей начали возвращаться, Малок как раз снова уснул у меня на руках.
– Он вообще очень капризный, только к мамке идет, – цокала бабуля.
Каждый раз, когда я начинала его успокаивать, наглаживая и шепча слова утешения, ладонь то жгло, то покалывало. Странное дело, магическая гадость пыталась помешать? Или предостерегала? Я ведь ничего такого не делала. Наверное, она все-таки пыталась подстегнуть меня скорей смазывать лыжи и нестись в академию.
А Малок даже не проснулся, когда я передала его матери – молодой женщине, вчерашней девчонке. Усталое лицо разгладилось при виде сына, она прижимала его к груди и целовала, не забывая сердечно благодарить за помощь. Именно в такие моменты я и понимала, за что люблю свою работу.
– Аннис, детка, – позвала старушка Фанни, когда детский сад был отправлен по домам. – Может, проведаешь нашу Бертину с сыночком? Помнишь, я говорила, что у него недуг странный. С ним ни травница не справилась, ни городской лекарь.
Признаться, я и забыла о нем в этой суматохе.
Едва Фанни сообщила хозяйке дома, Бертине, зачем мы пришли, та радостно хлопнула в ладоши и пригласила войти. В кухне царили чистота и порядок, на накрытом столе дымились чашки.
– Эй, Гай! Пойди сюда, оболтус!
Потом хозяйка обернулась ко мне и жалобно изогнула брови.
– Я уж боюсь, что у него чахотка или что пострашней. Вы уж не оплошайте, дорогая моя. Если сама бабушка Фанни за вас ручается, то дело вы явно знаете.
Раздались шаги, и в кухню протиснулся мальчишка – на вид ровесник Лика. Сдобный и пухлый, как пирожок, только вынутый из печки. Он зыркнул на меня исподлобья слезящимися глазами, шмыгнул носом и высморкался в рукав. Я сразу заметила нездоровый румянец… нет, вовсе не румянец.
– Гай! Где твои манеры? – накинулась на него мать. – Ну-ка, сопли подтяни.
Он снова утерся рукавом.
– Да платком же, платком! Эх, голова твоя садовая.
Мальчик затравленно глянул на мать, потом снова на меня и тяжко вздохнул.
– Здравствуй, – я улыбнулась, пытаясь расположить к себе. – Подойди ко мне, пожалуйста. Вот так, молодец. А покажи-ка руки…
Гай закатил рукава до локтей, и я покачала головой. Так сразу и подумала!
Руки покрывали бледно-розовые волдыри, сливающиеся в целые островки, слегка приподнимающиеся над кожей.
– Крапивница, – шепнула я, на что Гай возразил:
– Но я не падал в крапиву!
– Знаю, – я кивнула, – так называется потому, что похоже на ожоги от крапивы.
– И чешется, – пожаловался мальчик, тут же подтвердив слова делом.
Бертина подошла ближе и заговорила. Она вообще была разговорчивой и очень эмоциональной женщиной.
– Снова эта напасть появилась! То исчезнет, то снова высыпет, и так уже несколько лет. Бабка-лекарка советовала делать компрессы с коровьими лепешками, но от них только хуже становилось, и мы бросили.
Мамочки! Бедный мальчишка! Эдак и ожог можно заработать. Зато я поняла, что местная целительница застряла в далеком прошлом и вряд ли чему-то сможет меня научить. Осматривая живот и спину, также покрытые сыпью, я начала задавать вопросы.
Еще студенты-первокурсники знали, что главный инструмент в работе с больным – это опрос. Anamnesis morbi (анамнез болезни), anamnesis vitae (анамнез жизни) и так далее. Я это хорошо запомнила и старалась не пренебрегать, потому что даже незначительная на первый взгляд деталь может перевернуть все.
– Как давно появилась? Не помню точно, вроде лет пять. Иногда все проходит без следа, а потом опять по новой. А что кушает? – Бертина нахмурилась. – Да он ест в три горла, как молодой бычок!
Гай смутился в ответ на замечание и обиженно запыхтел.
– Мама!
– Что, мама? Не спорь лучше.
– А насморк? Кашель? – я осмотрела горло и глаза Гая, покрасневшие и воспаленные.
– Он вроде не простужался, но кашляет и чихает часто. По ночам иногда спать не может, особенно по весне плохо становится. Мы в городе были, лекарь выписывал микстуры от кашля, но от них тоже только хуже, – она сокрушенно качнула головой. – Столько денег потратили, и все без толку.
– Ага, глаза и нос тоже чешутся. Апчхи!
Все ясно, мальчик – аллергик, но что же главная причина? Аллергеном может быть все что угодно, к тому же во многих продуктах они родственны. А если Гаю становится хуже именно весной, это значит, что у него также есть реакция на пыльцу растений. У моих пациентов главной «злодейкой» по весне была береза, хотя непосвященным это сложно представить.
И тут мальчишка, сам того не ведая, подтолкнул меня к разгадке.
– Мам, я голодный. Пирожок хочу с медом. Можно? – Гай устремил на мать жалобный взгляд и утер бегущую из носа струйку.
А вот это уже интересно!
– И часто Гай ест мед? – поинтересовалась, сощурив глаза и почесав переносицу.
– Да у меня деверь – пасечник, мы у него мед берем. Самый лучший мед на белом свете, скажу я вам! – убежденно затарахтела Бертина. – Сын уплетает за обе щеки! А как сопли потекут, так я ему чаи горячие, да молочко с медком. Побольше, чтобы здоровее был.
Я чуть не сползла на пол без чувств, но все-таки взяла себя в руки. В нашем мире, наверное, каждый знает, что мед – это мощный аллерген, несмотря на его полезность. И дело даже не в нем самом, а в пыльце, следы которой там остаются.
– Как это мед виноват? Да что вы такое говорите?! – всплеснула руками Бертина и переглянулась с сыном, когда я обвинила его любимое лакомство едва ли не во всех смертных грехах.
Я кивнула и пустилась объяснять, что, кроме меда, не стоит сейчас есть Гаю, при этом стараясь адаптировать рекомендации под местные реалии.
Увы, от весеннего поллиноза можно спастись только в Антарктиде. Или на Луне. Пыльца цветущих деревьев, трав и цветов проникает повсюду, даже самые современные методы не дают стопроцентной гарантии. Здесь не могло быть даже антигистаминных препаратов, а чем их заменить, я не знала. Но можно облегчить состояние моего маленького пациента путем соблюдения диеты.
Самой сложной задачей было объяснить, чтобы мать и сын поняли и прониклись, при этом не углубляясь в медицинские подробности и не вызывая лишних подозрений. Я ведь не похожа на умудренного опытом целителя. Я – молодая девушка, не обучавшаяся в местных академиях, не умеющая даже читать и писать, но Бертина все равно глядела на меня с надеждой. Должно быть, совсем отчаялась.
– Ой, он так жареное любит, – качала она головой.
– Это что, мне теперь почти ничего нельзя? И малину тоже? И даже жареную курочку? – испугался Гай, но мать погрозила ему пальцем.
– Зато похудеешь!
Хоть эта семья была более-менее зажиточной, рацион деревенского жителя весьма ограничен. Это же не аристократы какие-то. Но, если здесь встречается банальная аллергия, значит, болезни этого и моего мира похожи. И лечение, по идее, должно помочь.
– Пойдемте, милая, провожу вас к дому бабушки Фанни, – сказала хозяйка, когда мы закончили. – И вот, пожалуйста, возьмите от нас за труды.
В карман упали две медных монетки. Первый заработок в новом мире! Я сначала смутилась, но Бертина уверенно произнесла:
– Берите, берите. У нас положено благодарить, это называется обмен добром. Уж лучше я вам заплачу, чем еще хоть что-то дам этим городским негодникам! Мы попытаемся сделать так, как вы сказали. Попытка не пытка, хуже уже не будет, – добавила с печалью в голосе. – Нравитесь вы мне, Аннис. И рассуждаете складно, а значит, в ваших словах есть толк. Не знаю, откуда вы все это взяли, но… мы попробуем. Обязательно. Тем более я начала припоминать, что когда мед заканчивался, Гаю вроде становилось легче. А как деверь снова его приносил – так все возвращалось. А я и подумать не могла!
Это был волнительный опыт, я словно вернулась в первые месяцы самостоятельной практики. Голова забита знаниями так, что трещит по швам, все путается, мысли мечутся, как бешеные пчелы. А реальные случаи мало похожи на описанные в учебниках.
Отблагодарили меня не только деньгами, но и дали с собой горшочек злосчастного меда, который Гай проводил печальным и голодным взором. У дома бабули я снова решила напомнить матери о важности соблюдения диеты. Знала, как людям сложно отказаться или хотя бы ограничить то, что они любят. Коснувшись локтя Бертины, я заговорила медленно, четко, смотря женщине прямо в глаза:
– Вы уж следите за ним, пожалуйста. От этого зависит его здоровье и даже жизнь. Сначала у него крапивница, кашель и насморк, а потом и вовсе может начать задыхаться.
Я не хотела запугать, просто предупредила. Бертина слушала с благоговением и ужасом на лице.
– Это очень важно, слышите? Ай! – я вскрикнула и потрясла кистью.
Дурацкая печать снова оживилась! Ну и пакость мне следователь поставил, а я еще и серебряную монету за нее заплатила. Да чтоб ему икалось!
– Да-да… ой, а что с вами такое? – женщина удивленно уставилась на меня.
– Комар, наверное, укусил, – я вымученно улыбнулась и сунула руку в карман.
Надеюсь, Бертина не заметила печать? Все-таки не хочется ею светить направо и налево.
Попрощавшись, я тихо прокралась в дом. Старушка Фанни была так добра, что взяла нас с Ликом к себе ночевать. Сама она улеглась на печке, а нам постелила в закутке, отделенном от кухни занавеской.
Наверное, Лик уже спит, вымотался за целый день, бедняга. Я остановилась на пороге и неслышно сдвинула штору. Но Лик не спал, в мутном свете единственной свечи он сидел на полу с напряженным лицом, держа дрожащие руки над кружкой, а над ладонями парил…
Водяной мячик.
Я поморгала – видение не исчезло. Изо рта вырвался громкий вздох, мальчишка вскинул на меня испуганный взгляд, и вода обрушилась на пол, обдав его колени брызгами.
– Это не я разлил, оно само! – закричал Лик в панике и вскочил на ноги. – Сейчас все вытру, только не ругайся. Где тряпка? Где же тряпка?
Он беспомощно оглядывался по сторонам, и тогда я бросилась вперед, схватила его за плечи и слегка встряхнула, приводя в чувство. Хотя, признаться, сама пребывала в не меньшем шоке.
– Перестань, я не ругаюсь. Ты хоть понял, что сейчас сделал? – спросила как можно спокойней и мягче.
Он поднял на меня полный ужаса взгляд, худое тело дрожало, Лик готов был вот-вот расплакаться. Потом он странно обмяк, я и прижала его голову к груди. Господи, над ним дома что, издевались и нещадно лупили не только за шалости, но и за случайности? Бедный мальчик.
– Это не я, оно само, – пробубнил он упрямо.
– Я понимаю. Я… видела.
– Видела? – карие глаза доверчиво распахнулись.
Усадив мальчика на лежанку, я крепко стиснула его руку. Внутрь бесшумной тенью проскользнул Уголек, сверкнул яркими глазищами и свернулся рядом с нами. Парнишка почесал его за ухом, и кот сладко замурчал.
– Никогда меня не бойся, я не собираюсь лупить тебя из-за ерунды. И из-за не ерунды тоже, – я проглотила вставший поперек горла ком. – Так ты, получается, маг? Мне можешь рассказать, я не выдам.
– Я не… не маг. Я не знал, что так умею… – он посмотрел на свои ладони так, будто увидел их впервые. – Такого раньше не было. Я просто подумал, а что, если смогу зачерпнуть воду, не касаясь ее? И… получилось.
В его голосе был намешан целый коктейль эмоций: изумление, страх и восхищение. Только недавно он говорил, как здорово быть магом, а тут сам оказался обладателем силы стихии. Что это, если не самое настоящее чудо?
– Да, получилось. И теперь тебе тоже придется явиться в академию, чтобы выяснить, как использовать свой дар.
– Как настоящий маг?
Он, как и я, все еще не мог поверить в случившееся. Несколько секунд сидел с застывшим лицом, а потом уголки губ дрогнули в улыбке.
– Ну ничего себе! Я буду магом!
– Тише, а то разбудишь бабушку Фанни, – я обняла его за плечи и поцеловала в висок. – Знаешь что? Давай мы закончим наш разговор завтра, утро вечера мудренее. Ты целый день провел на ногах, наверняка устал.
Лик послушно кивнул, а потом растянулся на лежанке, блаженно улыбаясь. Сон сморил мальчика очень быстро, уже через пять минут его дыхание выровнялось, а ресницы затрепетали.
Едва я заняла свое место, как ощутила пристальный кошачий взгляд. Котофей пялился на меня, даже не скрываясь.
– Ну, чего смотришь, Уголек? Что ты думаешь по поводу Лика?
Он сел, обняв хвостом лапы.
– А что тут думать. У мальчика проснулся магический дар, мрря-ау. Это и ежу понятно.
– Если у него водный дар, то почему вода его чуть не убила?
Мне это казалось странным. Но, может, кот знает ответ?
– Ну не убила же. Просто вызвала пробуждение спящей в его жилах магии. Возможно, в его роду много поколений назад были маги. Кровь могла долгое время не проявляться, такое бывает.
Этот мир с каждым днем становился все интересней и интересней. Сколько тайн и загадок он скрывает? Сколько еще мне придется разгадать?
– А ты можешь ему как-то помочь? Ты ведь фамильяр. Я слышала, что…
– Видишь ли, – беспардонно прервал меня усатый товарищ, – фамильяр с хозяином должны совпасть на очень тонком магическом уровне.
– Ты ведь всегда что-то чувствовал к нему, верно? Недаром же все время вертелся возле Лика и прибежал на берег, когда он начал тонуть?
– Может, и чувствовал. А может, он меня просто сметанкой подкармливал. Но все же слышишь меня ты, а не мальчик.
– То есть ты не станешь его фамильяром?
Уголек, лениво зевнув, пояснил:
– Обычно детишкам с только проснувшимся даром помогает кто попроще. Например, тиины.
– А кто это такие? Никогда о них не слышала. И не читала.
Кот усмехнулся в усы.
– Еще бы. Они живут в волшебных лесах, и наставники или родители отводят туда ребенка, чтобы он приручил своего первого тиинчика.
– Это значит, что Лику тоже надо раздобыть этого… тиина?
– Мяф! – кот издал звук, похожий на сухой смешок. – В волшебном лесу нельзя шастать всем желающим, он хорошо охраняется.
– А как тогда нам туда попасть?
– Я не слишком сведущ во всех людских делишках. Ты же в академию направляешься, вот там и спроси.
Кот удобно устроился в ногах Лика и замурчал, продолжая косить на меня желтым глазом. Мне и самой до смерти хотелось спать, но мысли не давали покоя.
– Уголек, а, Уголек? Может, тогда ты согласишься помогать мне? Я вроде как тоже маг. И, если я тебя слышу, то мы с тобой совпадаем, верно?
– Ты еще не заслужила, чтобы я стал твоим фамильяром. Я тебе не беспородный Пушок, а магический зверь, – заявил тот, гордо растопырив усы. – У меня есть своя воля, я сам выбираю, кому служить.
Вот упрямый котяра! И как заслужить его расположение? Испечь мышиный торт? Накормить сметанкой? Или он просто меня проверяет? Пока я размышляла, Уголек решил, что с него хватит разговоров – замолчал, отвернулся и засопел.
Лик застонал во сне и перевернулся на спину, раскинув руки. Я подошла и, наклонившись, убрала с лица волосы, погладила по голове. Спи спокойно, мальчик, все будет хорошо, я тебя не брошу и не обижу, а с магией разберемся.
И снова укол в ладонь! Я отдернула руку и сжала кулак. Да что ж такое?! У меня еще есть время, не надо меня подгонять. Не могу я за секунду телепортироваться в вашу столицу, как не могу и наплевать на окружающих и заняться решением только своих проблем.
Я взяла со стола свечку и попыталась рассмотреть печать. Узор мерно пульсировал, алые линии перетекали друг в друга и жили своей разумной жизнью. Не нравятся мне эти магические штуки, заставляют чувствовать себя абсолютно беззащитной перед ними. Все еще не могу поверить, что это происходит наяву. Где я, а где магия? Скажи мне кто-то неделю назад, что я попаду в фэнтези-мир, только посмеялась бы.
И все же странно она реагирует. Все разы перед ее пробуждением я касалась сначала малыша, потом Бертины и Лика. Может, именно в эти моменты магия пыталась вырваться наружу? Странно, даже очень. Но я обязательно это выясню.
Какое-то время я глядела в потолок, переваривая события, а потом усталость взяла свое, и я уснула, чтобы встретить новый день с новыми силами.
