Kitabı oku: «(Не) настоящий брак»
Глава 1
НАСТЯ.
Раз в месяц мне всегда снился сон из моего прошлого.
Канун выпускного. Мы с сестрой примеряем новые платья. Она, как всегда, выбрала себе ярко-красный, обтягивающий и длинный наряд. А я – бежевый, в стиле нежной классики. В тот день сестра предложила:
– Насть, а давай мы друзей разыграем? Заодно проверим, смогут они нас узнать? Если различат, то я обещаю, что поступлю с тобой в один институт.
Ольга любила авантюры. Мы часто менялись с ней ради шутки, но обычно это были невинные глупости. И очень редко нас путали, так как я не умела притворяться сестрой. Уж слишком я скромная. Но в этот раз Оля пообещала остаться и не уезжать в Америку на учёбу. А я так не хотела с ней расставаться!
Поэтому новая задумка Оли показалась мне отличной возможностью оставить сестру дома. И, конечно, я решила в этот раз не оплошать и сыграть так, чтобы моя близняшка сама мне поверила, что я – это она!
В платье Ольги я чувствовала себя некомфортно. Сестра меня накрасила и завила волосы. И никто в этот день не понял, что мы поменялись ролями. Оля играла меня безупречно. А я тоже смогла обмануть почти всех, кроме двух людей: моей подруги Ани и друга Алика, с которым я ходила в художественную школу. Они разоблачили меня сразу. Точнее Аня по походке поняла, что это не моя сестра. А Алик не знал, что у меня есть сестра-близняшка.
Когда я поняла, что проиграла, то перестала изображать сестру. И всем уже призналась, что я – это я. Вот тогда к нам в зал вошёл он – Родион – моя мечта, парень, которого я любила с девятого класса. Но он встречался с кем угодно, но только не со мной. Мне казалось, что Родион специально избегает меня, что ему не нравятся мои очки. Когда я стала носить линзы, то и они не исправили мое положение.
А тут… произошло невероятное – он подсел ко мне и предложил потанцевать.
– Ты в курсе, кто я на самом деле? – уточнила я.
– Я тебя ни с кем не перепутаю… – и тогда случился мой первый поцелуй. Такой страстный и настоящий…
Как же я этого ждала! Я и мечтать не могла, что однажды Родион обратит на меня внимание!
Мы вместе пили, ели и веселились. Меня почему-то не смутило, что он несколько раз назвал меня Олей, и я его постоянно поправляла:
– Настя. Тебя смущает моё платье?
– Да, с твоим платьем надо что-то делать… – страстно целовал мою шею Родион.
В ту ночь я сдалась под его напором и большой дозой алкоголя. А утром я снова почувствовала на своём плече его поцелуи и услышала:
– Олечка, вставай. Сейчас придет моя мама…
– Олечка?! – ошарашенно воскликнула я, поднявшись и натягивая на оголенную грудь одеяло.
И тогда Родион, видимо, понял, кто перед ним. Он тряхнул головой и уточнил:
– Так ты Настя?
– Ты не узнал меня! – я была сильно разочарована, чтобы подавить в своем голосе обвинение.
Но Родион словно принял какое-то решение и стал меня успокаивать:
– Да нет же, я просто хотел убедиться… Иди сюда…
А я почувствовала, что что-то не так. Но все равно очень хотела верить, что он ко мне тянется, что хочет меня. Всё тело болело после вчерашней ночи, но я даже вида не подала. А затем Родион велел мне быстро одеться и выпроводил меня за дверь. Я чувствовала себя такой несчастной и знала почему. Ведь я сомневалась и ощущала себя использованной. А потом он пришёл к нам домой, и мне пришлось выслушивать его нравоучения:
– Насть, ты нормальная девушка. Просто тебе не хватает… э… яркости и жизни, что ли? Посмотри на свою сестру. Возьми из её гардероба что-нибудь и пошли кататься.
И так я стала встречаться с человеком, о котором мечтала три года. Но только счастья мне это не принесло. Я носила Олины вещи, красилась, как она, стала пить с ним пиво, которое ненавидела. А Оля учила меня, как вести себя с парнями:
– Учись их посылать. Это ты должна крутить ими, а не наоборот.
Но я не знала, как это делать. Я всегда была послушной девочкой. Родион же всюду меня показывал, и все вокруг считали меня Олей. А он их даже не переубеждал. Пока однажды я не увидела их… Сестру и Родиона. Они ругались. Точнее Оля ему угрожала, а Родион её умолял простить.
– Я думал, что это ты… Я хочу только тебя, Оля!
Моя сестра влепила ему пощёчину и крикнула:
– Болван! Она любит тебя!
– А как же ты?!
– А я нет! – безжалостно ответила Ольга. – Не будь дураком, ты меня даже не различил! Какая это любовь? Ты просто хочешь тело! Тело у тебя есть! Что тебе ещё надо?
– Тебя… Оля… Она даже в шмотках не такая!
Тут моя сестра взяла его за грудки и потянула к себе и, как пацан, грубо сказала:
– Только попробуй её бросить или Олей назвать. Я тебе яйца отрежу. По большой любви понял? – Родион икнул и послушно кивнул. – Теперь дуй к Насте. Не дай бог она о твоей страсти догадается…
Я забилась в щель между гаражами и, дрожа, молча сглатывала рыдания. Поникший Родион прошёл мимо меня, не заметив… А Ольга села на мотоцикл к какому-то байкеру и уехала. В этот день я не пришла на встречу, а моя сестра как ни в чем не бывало пришла в одиннадцать и села за учёбу, словно не гуляла с байкерами. Я тогда не разговаривала с ней. Она же мне бросила новое нижнее белье и сказала:
– Это тебе для свиданий с Радиком.
Олю никогда не волновало моё состояние. Она даже не заметила моих заплаканных глаз, и что её подарок меня оскорбил. Ведь меня нельзя вот так приставлять. Даже к тому, в кого я была влюблена… Я же мечтала о взаимности…
Я так и не смогла спросить Олю, знала ли она раньше, что Родион в неё влюблен. Да это уже было неважно. Я хотела порвать с ним отношения, но утром Оля рассказала родителям, что я встречаюсь с Родионом. Папа хорошо знал его семью и очень обрадовался, поэтому я так и не смогла сказать ему, что все кончено. Тем более в то время папа сильно болел. Он очень любил нас, и я боялась его совсем в койку загнать, ведь у него больное сердце.
Родион пришел ко мне, как обычно к вечеру. Но в этот раз он попросил меня научиться ездить на мотоцикле. Мне хотелось ему многое высказать, но вышел мой папа и поддержал его. Мол, дело молодое, только будь осторожнее и маме не говори.
Хотя я страшно боялась, но все-таки села на байк. А потом… У меня закружилась голова…
Моё состояние все мои родные и близкие друзья списали на нервное напряжение, ведь я так не хотела отпускать сестру за границу. Несмотря на все обстоятельства, я очень сильно её любила.
А я сама думала, что моё частое головокружение – это последствие бессонных ночей и стресса. Ведь я не находила выхода из сложившейся ситуации. Я хотела прекратить общение с Родионом, но всякий раз, когда хотела ему об этом сказать, глядя в его глаза, мне не хватало смелости. Почему-то я не могла этого сделать и стала зависимой от его близости. Хотя не простила Родиона и знала, что он грезит о моей сестре.
А когда я услышала телефонный разговор Оли, то сразу поняла, с кем она общается:
– Ты зачем мне позвонил, дебил? Номера перепутал, как в прошлый раз нас с сестрой? Слушай, извращенец, если ты ещё раз мне позвонишь, то без ушей останешься! Ты меня понял, урод? – видимо, Родион что-то ей стал говорить, и я видела, как сестра вскипела и прервала его речь: – Послушай меня, инфузория, я уеду по-любому, и тебя это никак не касается. У тебя есть моя сестра. Ну, ты тупой! – Ольга еле сдерживала себя. – Послушай меня, – это уже прозвучало угрожающе. – Если ты сейчас же не извинишься передо мной и не пообещаешь больше не преследовать, то я сегодня же ей все расскажу. Только ради её мечты я позволяю тебе с ней встречаться. Подумай, идиот, или потеряешь все. Вот и хорошо.
Ольга отключилась, а я спряталась в ванной и долго ревела. Вот там меня впервые стошнило.
Больше Родиона я видеть не могла и стала избегать свою сестру. Я никак не могла понять, почему она решила, что моё счастье должно быть таким? Что моя мечта – просто видеть его рядом? Нет, я хотела взаимной любви.
Однажды утром я не смогла встать, целый день ничего не ела и не пила. Меня тошнило от всего. И я не хотела, чтоб меня трогали или задавали вопросы.
Оля, как всегда, была занята учёбой. Она училась все свободное время, мечтая поступить в самый лучший вуз США. Для меня её отсутствие стало спасением. Я не могла с ней делиться о своих душевных переживаниях, потому что чувствовала себя преданной.
А по утрам мне становилось плохо и постоянно мутило. И как-то не я смогла даже взять ложку, чтобы поесть. Тогда до меня дошло: головокружение, тошнота, слабость. И с ужасом подумала: «Господи, неужели я беременна? Только не это!».
Еле поднявшись с постели и взяв свои карманные деньги, я едва доплелась до аптеки. Пока я не сделала тест, то думала, что с ума сойду! Меня знобило, и даже напала икота. Я вспомнила все молитвы, которые читала моя бабушка, и просила только об одном: пусть это будет простудой! Отравление, да что угодно! Только не беременность! Но тест упрямо показал мне две полоски…
Чего я только не надумала себе, пока сидела в ванной и лила слезы на этот злосчастный тест! Думала о самоубийстве, о тайном аборте, пойти в баню попариться, отравиться, чтобы вызвать выкидыш, найти знахарку.
В итоге я наревелась, настрадалась и как-то утром отправилась к Родиону. Пусть он тоже подумает, что с этим делать.
Такой красивый и холодный. Совсем чужой. Родион явно не был рад моему приходу, не пропустил в комнату, но все равно улыбнулся из вежливости и прошептал:
– Настя, я очень рад видеть тебя, но зачем с утра-то? Почему не позвонила?
Раз пять он обернулся назад. Интересно, кто дома у него? Девушка? Но я даже не почувствовала ревности, стало настолько безразлично. Мне все равно, если кто-то что-то о нем не так подумает.
– Я беременна, – отчётливо сказала я.
– Да потише ты! – шикнул он и тут до него дошёл смысл слов. – Что? Что ты сказала?
– У меня в животе растет твой ребёнок. Что тут тебе непонятно? – чуть ли не рыдая, прокричала я. – Надо что-то с этим делать! Или будет поздно!
– А что тут делать, детка? – в коридоре появилась тучная, кудрявая женщина. – Ты женишься на ней, сынок. И никаких возражений.
Боже! Как я не хотела этого! Разумеется, я пыталась сказать о том, что нам еще рано иметь детей, что нет любви и всё, что произошло, большая ошибка.
Но эта женщина никого не собиралась слушать:
– Сынок, это дар от бога. Будет большой грех, если ты сейчас откажешься от милой наследницы Лазуренко и от своего собственного сына.
Откуда она взяла, что у меня будет сын? Я всегда хотела дочку! Но не так сразу!
Родион тоже не горел желанием заводить детей, когда у нас на носу поступление в институт и студенческая жизнь впереди. Но его мама даже не дала ему и слова вставить.
– Ты женишься! Чем скорее, тем лучше! Ты посмотри на нее! Скоро живот на нос полезет.
Я была в шоке. Какой живот? Ребенок пока меньше, чем горошина.
А дальше его мама позвонила моим родителям и сообщила с бухты-барахты им важную новость. Я готова была умереть от стыда и горя. Не таким я себе представляла разговор. Ведь я надеялась, что Родион найдет врача и поможет мне решить проблему, а не создать мне новую.
Но как мы только остались одни, то он сразу напал на меня:
– Не могла без меня разобраться со своей беременностью? Ну, кто тебя просил ко мне приходить?! – ударил кулаком в дверь кладовки Родион. – Замуж захотела?
– Нет! И я не пойду за тебя! – оттолкнула я его, вылетела в подъезд и вдогонку услышала:
– А куда ты денешься? Разве есть другие варианты?
И в его голосе прозвучала горечь. Родион тоже не хотел жениться. Но все так закрутилось, завертелось, что я не успевала переваривать все события.
Узнав, что я беременна, мама заплакала, а папа ее успокаивал:
– Мирские – отличная семья. И Радик влюблен в нашу Настеньку. Ничего, сейчас такое время. Посидим мы с малышом по очереди. Они отучатся, встанут на ноги, и все у них будет. А мы поможем. Мы на что? Разве на этом жизнь кончается?
– Настя такая маленькая… Она ещё ребенок. Это не Оля… – хлюпала носом мама.
Да… Всего лишь младше на десять минут и всегда ребенок и малышка. Только Оля взрослая и умная.
И странно то, что меня никто не спросил: а хочу ли я рожать? А хочу ли я замуж?
Никто не спросил, а я не говорила. Мама часто плакала и причитала. Больной папа радовался, словно чувствовал, что это его единственный шанс побывать на свадьбе одной из дочерей. А Оля сказала:
– Вот балда! Ты о предохранении разве ничего не слышала? Ну, ладно, хоть на свадьбе погуляю перед отъездом.
Ольга стала помогать родителям с подготовкой к празднику. А я жила, как во сне, и ничего из этих дней вспомнить не могла. Только один момент, как пришли Юля с Аней и помогли мне купить платье длинное в пол и фату, которая шлейфом шуршала за спиной. Это все Юля. А я совсем не хотела такое платье, и фата мне была не нужна. Но сказать вслух я боялась. Еще боялась, что меня прорвет, и я сорву свадьбу, расстрою папу, и ему станет хуже, мама попадет в психушку, а Оля не сможет уехать учиться туда, куда мечтает попасть.
Поэтому я молча позволяла случаться всему. Даже брачный контракт, который я подписала, не читая.
Как обрадовалась его мама! Она гладила меня по голове, а я чувствовала себя соседской собакой, с которой надо подружиться, чтобы спокойно проходить мимо.
Один мой друг Алик разделял мои чувства:
– Божечки мои! Настя! – протяжно недоумевал он. – Как ты могла?! Связаться с Мирским! Да ты знаешь, какой он противный мужлан?!
Хотя я давно привыкла к манерности своего друга, но из его уст «мужлан» прозвучало крайне смешно, поэтому впервые за долгое время рассмеялась.
– Чего ты смеёшься? Потом ведь плакать будешь! А Алика рядом не окажется. Я близко к его квартире не подойду, – поморщился мой товарищ. – Это конец. Настя, отмени свадьбу.
– Это невозможно.
– Настя, ну, хочешь, я тебя на коленях попрошу! Кто угодно, только не Мирский! Боженьки! Ну, почему именно ты?
Хотела ему сказать, потому что я похожа на Ольгу, но не стала. Алик не знал, что я одна из двойни, и меня воспринимал, как отдельную личность. А мне это нравилось.
Тогда весь вечер он ныл, чтобы я порвала с Родионом. Потом пообещал на мне жениться и удочерить мою двойню. С чего он взял, что я ношу двойню? Капец, какое у людей воображение!
Затем Алик устроил истерику, что я жизнь себе порчу и куда смотрит мой отец. Моего папу он знал, так как тот часто приходил на наши выставки картин. И Алик уже намыливался потолковать с моим родителем.
Я еле его остановила. В итоге он на меня обиделся, сказал, что я ему разбила сердце, и теперь мы не можем дружить. Ох уж эти художники!
На мою свадьбу Алик не пришел. Позже я узнала, что у него была депрессия, и он не вставал с кровати.
А я все же вышла замуж за парня, которого два года любила, но чувствовала себя очень несчастной. Хотя в день свадьбы улыбалась и держалась ради улыбки отца. Ведь он сиял от счастья:
– Настенька, я все сделаю, чтобы ты была счастлива! Запомни, сначала ты, а потом весь свет! Твое счастье дороже всего!
Почему мне эти слова говорил папа, а не Радик?
Несмотря на нежелание жениться, Родион смирился и гулял на свадьбе на всю катушку. После того, как я подписала брачный договор, он ни разу ни в чем меня не обвинял. Разговаривал со мной, как с другом. Но ни разу до свадьбы не поцеловал, словно я стала для него просто товарищем.
Мою отстраненность все воспринимали за стеснительность. Никто не увидел, что я глубоко несчастна. И если честно, то я хотела сбежать к Алику.
Со дня свадьбы я переехала жить к родителям Родиона. Там мы должны были переждать отъезд Оли. А потом мы вернулись бы в мой родительский дом. Но этого не случилось.
После свадьбы я чувствовала себя ещё хуже. Родион часто уходил и не отчитывался куда. Он меня не замечал и вообще в мою сторону не смотрел. С кем-то разговаривал по телефону, а я молча страдала.
Однажды у меня скрутило живот. Тогда я сильно испугалась, что схватки уже начались.
Мне вызвали скорую и отправили в больницу. Крови не было, но живот дико тянуло. Сделали срочное УЗИ, и тогда сказал врач фразу, которую я никогда не забуду:
– Девушка, а вы не беременны. У вас киста.
Глава 2
На этих словах я всегда просыпалась в холодном поту. Это самый ужасный момент из моей жизни. Именно с него все пошло под откос.
Меня срочно госпитализировали и сделали операцию. Родители переживали так, будто они лишились внука. А я вздохнула с огромным облегчением, но дико жалела, что мне в голову не пришло раньше сходить на УЗИ. Тогда никакой свадьбы не было бы. Также подумал и Родион:
– Ты специально все это придумала? – спросил он, когда пришел навестить. – Ты решила меня привязать меня? Не выйдет! У нас ненастоящий брак.
Потом Радик ушел, не дождавшись моего ответа. С того дня я его больше не видела.
Из больницы я вернулась к себе домой. Папа сильно переживал и сетовал. Он не ожидал такого поведения от Родиона. Мирские сами его потеряли. А через месяц из Европы им позвонила младшая дочь, которая даже на свадьбу к нам не приезжала, и сообщила, что Радик с ней остаётся учиться. Впрочем, я догадалась, за кем он поехал.
Эти события сильно подорвали здоровье папы. И напрасно я убеждала его, что рада, что не беременна, что лучше операция, чем нежеланный ребенок. Потому что я хотела учиться и была счастлива остаться в семье. Но папа почему-то винил себя во всем и с чувством вины умер.
Мы с мамой еле пережили такую большую утрату для нас. Оля так и не прилетела на похороны. Потом я пошла учиться в колледж вместо института. Так как из-за свадьбы не успела хорошо подготовиться к вступительным экзаменам. Училась я на дизайнера вместе с подругой Юлей. Она тоже по баллам в институт не прошла.
Изредка на домашний телефон нам звонила Оля. Но я с ней не разговаривала, потому что я могла ей простить собственные обиды, но не отсутствие на похоронах папы. Она даже с ним не попрощалась.
Дома практически не было проблем, кроме сильной загруженности матери. Она вся ушла в бизнес отца, и ее целью было не потерять всё. Поначалу все шло хорошо, пока нам не позвонили из Америки и не сообщили, что моя сестра погибла.
Вот это мама не смогла перенести. Сначала она замкнулась в себе и делала вид, что ничего не происходит. А когда к нам дошла урна с прахом Ольги, то она стала бредить, психовать и кричать, что мы её не понимаем. Мы – это я и Алик, который к тому времени уже простил меня, узнав, что я с Мирским давно не живу.
Вскоре к нам приехала папина сестра, тетя Веля со своим деверем, который был старше меня всего на два года. Приезд родственников маму привел в чувство. Она отвлеклась и даже стала улыбаться. Вот тогда я заметила, что мама как-то странно поглядывает на Олежика, деверя тети Вели. А сама тетя Валя способствует их сближению. Тогда я поняла, что маме уже плевать на папин бизнес, (туда влезла тетя Веля), что она забыла папу ради парня, годившегося ей в сыновья!
Мне стало дико, особенно из-за того, что он тайком заигрывал со мной! И я раз сто ударила его по рукам, чтобы он отвык меня лапать.
Но маме я ничего не говорила, потому что не знала, что лучше: ее депрессия или это увлечение, благодаря которому она вышла из состояния бесконечных истерик и полного бреда.
Чтобы не спровоцировать скандал, я уехала в папину однушку, которую он завещал Оле. Только там, оставшись наедине, до меня дошло, что моей сестры больше нет, и я ее больше никогда не увижу. Но как ни странно, я не могла поверить ее смерть. И внутри теплилась убеждение, что это все ошибка. Оля жива… Она не могла умереть. Кто угодно, только не моя сестра. Она же не такая, как я…
Это чувство я несла в себе все годы. Отучилась в колледже и ради прикола вместе с Аликом поступила на курсы маникюра. Алик имел юридическое образование, но ни дня не проработал юристом. Он ещё во время учебы подрабатывал парикмахером, затем прошел курсы стилиста и наконец получил корочку мастера маникюра. Алик считал, что должен все уметь, чтобы преуспеть в сфере красоты. И у него все превосходно получалось. Свои волосы и лицо я доверяла только Алику.
Вместе с ним мы работали в вип-салоне у Регины Шульской. Она была стервозной женщиной, которая заставляла нас пахать в свою смену, как проклятые, но платила хорошо. Ради пополнения клиентской базы и связей мы решили с Аликом потерпеть. Поэтому выполняли не только свои обязанности, но еще мыли полы, туалеты, выслушивали ее ор и мат. Даже иногда выходили не в свои смены. Но в скором времени Алик сдался и ушел с работы. А я продолжала вкалывать и молчать. Уже привыкла ко всему, но к появлению ее любовника армянина Богдана я была не готова. Этот горячий мужчина мне проходу не давал. Приходилось прятаться и убегать с работы, ведь он караулил меня после окончания смены. А однажды чуть не затащил в свою машину.
После таких событий я решила последовать примеру Алика и уволиться. В тот момент, когда я хотела сообщить об этом Регине, в мою дверь позвонили.
На пороге стоял Алик с чемоданами. У меня глаза сразу сделались, как плошки:
– А… а… Ты ко мне?.
Алик же знает, что у меня однокомнатная квартира!
– Ну а кому же, звезда моя?! – он затащил в коридор свои пожитки и спокойно разулся. – Мой педантичный и престарелый отец выгнал меня из дома. Сказал, что с сыном с бабской рожей ещё мог смириться. Но тунеядца он не потерпит! А я что могу?! Он что, думает, что я прямо сразу пару сотен тысяч буду зарабатывать? Для начала мне надо место найти. И кто ему сказал, что я хочу быть юристом? У меня красивое личико, как у Дани Милохина! В такой токсичной карьере?! Дуд-ки! Я – стилист! А не какой-нибудь «белый воротничок» с хваткой бульдога. Ну, посмотри на меня?! Разве я похож на вруна и лицемера?
– Мне кажется, он до конца твоих дней не успокоится, – ответила я, думая, как же его отправить обратно домой.
– Вот-вот! Не нужен ему сын – значит и он мне не нужен! Я что, не профессионал?! Да я мастер своего дела! Мы ещё с тобой, знаешь, как заживём?! – Алик крепко меня обнял, а я испугалась его фразы: «Мы и заживём».
Я не хочу ни с кем жить, тем более в однушке!
– Постой, – посмотрела на него я. Действительно, белые волосы, огромные голубые глаза и мимишное лицо. Да он лучше, чем Даня Милохин! – У меня негде жить.
Фух! Сказала.
– Родная моя, ну, не полезу я к тебе сегодня в постель.
Кто бы сомневался! У меня тесно, блин! Всего одна комната! Как он представляет себе наше совместное проживание?!
– Моей зоной обитания будет кухня. У тебя она шикарная и с большим диваном! Я тебе не помешаю, вот увидишь.
Ты уже мне мешаешь.
– Алик, я тебя очень люблю… – начала я заученную на сериалах фразу, как надо отшивать парней.
Но, видимо, на таких, как Алик, она не действует.
– Я тебя тоже люблю…
Господи, как он улыбался и смотрел на меня! Вот, честное слово, я чуть с ним не поцеловалась. Всего на мгновение мне показалось, что между нами пронеслась искра. Как вдруг Алик завопил:
– Боже мой! Настя, какое несчастье! У тебя вскочил прыщ!
Господи, я чуть было его не поцеловала! А он видит только дефекты моей кожи! Срам какой!
– Душа моя, что ты так смущаешься? Ты же с Аликом! Алик тебя всегда спасет. Где тут моя косметичка?
«Да… А я еще подумала, что мы хотели поцеловаться. Чур меня, чур!» – отмахнула от себя я глупые мысли.
В этот вечер я ела самую полезную еду. В результате мое лицо приобрело здоровый вид, волосы получили натуральную маску, а руки – массаж. В общем, выгнать Алика у меня не получилось. И когда я хотела рассказать ему о своем желании уйти от Регины, Алик вдруг спохватился:
– Настя! Я же забыл тебе о главном рассказать!
– Ты нашел свою любовь, – замечталась я.
Вообще, как я поняла, у Алика это запретная тема. Иногда мне казалось, что он безответно в кого-то влюблен. Ведь не все могут принять его чувства. Таким, как он, в нашей стране очень трудно. Но иногда мне кажется, что Алик еще не решил кто он. Потому что мой друг дико не любил, когда его сравнивали с людьми из меньшинств.
– Конечно же, нашел! И я к ней пришел!
Тут я уже засмущалась. Что? А как же косметичка?
– Я… Я… не готова… – заикаясь, стала лепетать я.
Алик скривил свое красивое лицо:
– Я про свое дело говорю! Ты же в курсе, что тебе придется меня месяц или два кормить?
Я молча показала на себя, мол, мне?
– Да, милая, тебе. Ты же не бросишь своего любимого Алика помирать голодной смертью дворовой собаки?
– Постой…
– Не перебивай меня! Я тебе еще не все рассказал. Ты кушай, моя красавица. От этого прыщи не появляются. Все гиппоаллергенное. А вот конфетами лучше тебе Региночку кормить. Пусть душка травится. Она и так уродливая, а будет еще с пятнистой кожей на лице. И вспомнит стерва тогда Алика! А Алик не придет! Алик не спасет ее!
– Какие у тебя новости? – спросила я, молясь всем святым, чтобы это было что-то вроде «купил моему Басе суперский корм».
– Ой! Тебе это точно понравится! Я заказал в салон такую раковину! А мебель? Иди скорее сюда. Смотри, – позвал он меня к своему телефону. – Я все денежки свои накопленные перевел туда.
В телефоне я увидела его заказ и обомлела. Я не думала, что мой друг скопил такие деньжища!
– Разве ты нашел себе место?
– Ой, не бей по больному. Какое тут место, это фу-фу! Разве можно въезжать с такой прекрасной мебелью и оборудованием в тараканий домик?! Ну, кто ко мне туда придет? Мне нужно место в центре города, в элитном районе.
– Там аренда, ты знаешь, какая…
– А я буду услугами отдавать. Всем нужны услуги такого замечательного мастера, как я.
Эх, мне бы его уверенность! В итоге в этот вечер я поняла, что мне нельзя увольняться, так как на моих плечах еще и Алик вместо с моим котом Басей, который тут же променял меня на моего друга, как только получил порцию отварного мяса.
***
Утром я проснулась от диких воплей моего товарища:
– Мама! Я хочу жить так, как мне хочется, а не вам! Я – взрослый мужчина! Хочу – делаю маникюр, хочу – крашу лицо, хочу – делаю прическу! Это моя жизнь, а не ваша!
От его истерики я заткнула уши и решила переждать, пока он успокоится. Но тут позвонил мой мобильник, и я увидела номер свекрови.
Как ужасно. Мужа почти пять лет не видела, а свекровь осталась. И я не знала, как мне отделаться от нее.
– Настя, где ты? Уже сколько времени? Почему ты еще не в аптеке? Ты знаешь, что сегодня приезжают к нам гости, а в доме срач! Немедленно ко мне!
И так всегда… Все пять лет.
– Бедный, бедный, бедный мой котик. Вынужден был слушать, как огорчался Алик.
Как не хотелось вставать! Но телефон снова дзынькнул. Наверняка свекровь прислала название лекарств. Хоть бы раз деньги выслала! А присылает только списки продуктов и лекарств. Я поднялась и прочитала сообщение: «Настя, надо срочно увидеться. Жду тебя у памятника Пушкину в девять вечера». Номер неизвестный.
Не понимаю… Кто это может быть?
Тут я услышала истошный визг.
– Ба-ся! Какая ты ужасная рыжая тварюга! – отвлек меня от мыслей вопль друга. – Посмотри, что ты наделал? Наглая дворняжка! Как я теперь таким шерстистым на улицу выйду?! Horror in! Это просто Horror in!
– Алик… – прибежала я на кухню в одной коротенькой ночнушке.
Парень стоял и щеткой счищал с черных джинс шесть моего кота.
– Вредная скотина. От него одни убытки и плохое настроение. Как ты его терпишь? Знаешь, как он ночью храпит? Это же оглохнуть можно! – запричитал мой друг. – Настенька, я же всю ночь ни одним глазком своим не сомкнул… – тут он взглянул на меня и замер.
Я сначала не поняла в чем дело, лишь потом до меня дошло, что ночнушка перевернулась, и одна грудь у меня оголилась. Быстро поправив, я попыталась отвлечься от возникшей неловкости:
– А я привыкла к нему. Ты ему ушко почесал бы, и он перестал бы хрюкать.
Почему Алик все еще на меня смотрит? И все же отвел взгляд.
– Этот поросенок так нажрался, что, боюсь, это его желудок так рычал от несварения! Боженьки мои, я за эту ночь на всю жизнь наелся кошачьей шерсти!
– Басик всегда весной линяет. Сегодня заберу его спать к себе, – я вернулась в комнату и услышала негодование Алика:
– Чтобы и ты его шерсти наглоталась? Нет, с этим паршивцем надо что-то делать…
Интересно, что? Ничего я с ним не буду делать. Этот котик со мной уже полтора года. И я ни за что никому его не отдам. Он же не виноват, что родился таким пушистым?
Эсэмэс от свекрови заставило меня вспомнить, что я давно должна быть в аптеке.
Любой нормальной девушке надо к выходу из дома готовиться не менее часа. Но именно Ванесса Вениаминовна научила меня делать все утренние процедуры за двадцать минут. Даже Алику нравилось, как я быстро и умело приводила себя в порядок.
В этот раз свекровь превысила все возможные границы с заказом. Кто уж ей выписывал эти дорогущие бады, я не знаю, но у меня не было на них таких денег. Поэтому я купила лишь половину из списка и шла к ней с настроением приговоренной к казни императрицы, которую вели на эшафот.
– Девочка моя, – начала она, когда посмотрела в пакет. – Ты такая невнимательная, или ты ждешь моей смерти?
– Я купила то, на что у меня хватило денег, – неуверенно пролепетала я и сразу пожалела об этом.
– Деньги! Ах, значит, деньги! Вот что тебе нужно от бедной и несчастной пенсионерки!
– Мне от вас ничего…
– Молчать! Молчать, когда мать разговаривает! Ты, видимо, забыла, кто я тебе такая?
Куда уж там! Заставляет к себе почти каждый день бегать.
– А зажмотничала для матери какие-то вшивые две тысячи!
– Семь, – поправила ее я.
– Да еще и приукрашиваешь! С нас хочешь поиметь?!
В другой момент я пошла бы и с помощью кредитки купила ей лекарства, но не сейчас. Сама бы я смогла посидеть на кашке с огурцами, но Алика-то надо кормить!
– У меня, правда, нет денег, – начала оправдываться я.
Тут свекровь сощурилась и залебезила:
– Да что ты говоришь? А твои процентики от предприятия папочки? Хочешь сказать, ты ничего в этом месяце не нажила?! Все себе хочешь прикарманить!
– Предприятие еле на плаву держится. Там нет никаких процентов, – возразила я.
Ну, каждые полгода она меня достает этими процентами. И ей бесполезно доказывать, что тетя и так еле выводит дело отца, чтобы фирма не закрылась. Там заказов практически нет. Сотрудников сократили до минимума. Я даже не знаю, кто теперь там работает. И, конечно, мой счет перестал давно пополняться. Но я в него никогда не влазила. Ведь я обещала папе, что воспользуюсь счетом только для великих дел.
Поэтому свекрови я приносила лично заработанные деньги, чтобы она перестала спрашивать меня про эти злосчастные проценты.
– Мне-то уж не лги! Видела я, на чем твоя Велечка ездит! Такую тачку честным путем не заработаешь!
– Я принесу вам деньги после двадцатого числа и тогда ваши бады куплю, – быстро пообещала я.
– Я помру уже после двадцатого! Немедленно звони своей тетке и скажи ей, что если не даст мне денег, то я ей такие проверки устрою – в жизни не отмоется!
