«Лебединая Дорога» kitabından alıntılar, sayfa 4

– Только раб мстит сразу, а трус никогда…

– Что слышу? Ишь, боярин у меня новый, муж смысленный, князю советник… али позабыл я, кто ты есть, свет Вышатич, напомни. – Отрок, – бормотал Лют сердито. – А что то значит? – спрашивал Чурила. Хочешь не хочешь, приходилось отвечать: – Речей не ведущий… – Ну то-то, – выговаривал

Племя за племенем уходит в иные края искать места под солнцем для своих детей. А на оставленную ими землю приходят другие, ибо, как небо без птиц — не небо и река без рыбы — не река, так нет и земли без людей...

Общая работа сближает: словене, халейги, корелы понимали друг друга как давние друзья.

Смерть всегда страшна. Даже такая, которая несет с собой великий почет.

Недолго живёт мелкая пташка, заглянувшая в глаза орла.

Люди не имели рогов. Они носили их в руках и трусливо метали издалека. Люди плохо бегали, но зато ездили на лошадях, служивших их воле. Они почти ничего не слышали и не ведали запахов, так ярко окрашивавших мир. Но они приводили с собой собак… Двуногие создания были ничтожны — тур растоптал бы такого легко, встретив один на один. Но их было много. Как волков, что загоняют добычу по весеннему насту, ранящему ноги бегущих.

— Шрам на лице не портит воина, — сказал Хельги. — Потому что у трусов не бывает шрамов на лице.

"Водяной ворочался в своём омуте, грыз берег, булькал, тащил в омут комья земли".

- Чайки плачут по нам над берегом Торсфиорда.