Kitabı oku: «100 великих криминальных драм XX века», sayfa 5
Большие деньги могут многое, а французская полиция хорошо спрятала все концы в воду, разом утратив улики. Во всяком случае, мёртвого Саввы Морозова, кроме его жены и доктора, никто не видел, а вся история с пропавшими браунингами и подмененными гробами напоминала спектакль. Знакомые с Саввой Морозовым люди знали, что он всегда был не чужд мистификаций и сам пробовал себя в актерском мастерстве. Его исчезновение в тот острый момент устроило бы всех членов семьи, а возможно и созванных на консилиум врачей, участвовавших в заговоре одного из самых уважаемых и богатых семейств России.
Загадка Николая Шмита
Не менее таинственно сложилась судьба фабриканта-мебельщика Николая Шмита, но у этой истории не могло быть счастливого конца.
В ночь с 13 на 14 февраля 1907 года Шмит был найден в камере Бутырской тюрьмы с перерезанным горлом. Прокурор окружного суда Владимир Арнольд показал, что арестант лежал на полу в луже крови, а орудием послужил выбитый из окна осколок стекла. Криминалисты и полиция вынесли заключение о самоубийстве.
16 февраля тело было выдано родственникам и сразу захоронено на старообрядческом Преображенском кладбище. Туда пришли тысячи людей с венками и траурными лентами, на которых были надписи: «Гражданину мученику» и «Пусть ты погиб, товарищ, но не умерла идея». Рабочие пели «Интернационал». На плите значилось: «зверски зарезан царскими опричниками 13 февраля 1907 года». «Царские опричники» всё это время хмуро стояли по периметру площади в ожидании терактов и время от времени изымали подозрительные венки.
Впоследствии мнения относительно гибели Шмита разделились. Самодержавие считало это самоубийством. Рабочие – убийством, осуществленным жандармами. Белая эмиграция утверждала, что смерть Шмита была выгодна тем, кому Шмит завещал свое имущество, т. е. большевикам.
* * *
Савва Морозов хорошо знал Шмита: Николай был его внучатым племянником. Говорили, что в крещении Шмита революцией Морозов сыграл не последнюю роль: именно он увлек родственника революционными книгами и познакомил со своим секретным узником – Николаем Бауманом. Другие полагают, что Николай познакомился с вольными идеями еще в Московском университете, где, подобно Савве Тимофеевичу, учился на физико-математическом факультете.
Прадед Николая, немец Матвей Шмит, родившийся в Риге, осваивался на московском пепелище через пять лет после 1812 года, его продажа мебели и строительство шли успешно. Дед Александр Матвеевич жил в разгар строительства железной дороги и поставлял мебель для вагонов и вокзалов. Его сын Павел Александрович держал фабрику на Пресне и удачно женился на Вере Морозовой, дочери миллионера и владельца мануфактур. У них родилось четверо детей.
Как и Савва Морозов, юный Николай Шмит вынужден был прервать учёбу из-за смерти отца. Павел Шмит завещал продать фабрику и разделить наследство на четверых, полагая, что никто из его детей не сумеет продолжить семейное дело. Николай Шмит действительно еще не достиг совершеннолетия и был растерян и подавлен. Он ушел из университета из-за депрессии, причиной которой была не только смерть отца, но и судьба фабрики: Николай не мог решиться нарушить волю отца, но продавать фабрику не хотелось – он уже имел на нее свои виды.
Чтобы Шмит не остался без образования, ему наняли репетитора – присяжного поверенного Михаила Михайлова, не подозревая о том, что это была секретная операция по внедрению в семью Шмитов большевистского подполья, а Михайлов носит кличку «Дядя Миша» и является правой рукой революционера Леонида Красина. Организовавший внедрение А.Ф. Линк стал опекуном и учителем младшего брата – Алексея. Поселившиеся в доме революционеры изыскивали средства для подпольной организации Красный крест, а беспомощные дети Шмитов оказались легкой добычей.
10 декабря 1904 года Николаю исполнился 21 год, и он мог вступить в наследство. Именно тогда он окончательно нарушил волю отца и стал фабрикантом, чтобы следовать указаниям подпольщиков.
С 1905 года Шмит ввел на фабриках девятичасовой рабочий день, открыл образовательные курсы и амбулаторию. В том же году он начал финансировать большевистскую партию, которой передал 20 тысяч рублей. Такую же сумму Шмит передал М. Горькому на революционную борьбу.
Николай Шмит в тюрьме
Морозов на свои средства выкупил у детей Шмитов их пай, и к 1905 году фабрика превратилась в эпицентр восстания. Еще с середины октября на фабрику поступало оружие, там делались заточки из напильников и шли тренировки по метанию бомб. За месяц Шмит потратил на оружие 85 тысяч рублей, за год – 180 тысяч.
7 декабря 1905 года началась всеобщая забастовка. Отключилось электричество, закрылись предприятия и магазины. Было объявлено чрезвычайное положение. 9 декабря полиция обстреляла дом Фидлера, в котором подпольщики обсуждали план захвата Николаевского вокзала. 10 декабря Пресня воевала на баррикадах. В ночь с 14 на 15 декабря из Петербурга прибыло 2 тысячи гвардейцев Семеновского полка. А 17 декабря в квартире на Новинском бульваре был арестован Николай Шмит. Его доставили в участок на Пресне, и полковник Мин, прибывший туда в 7 утра 18 декабря, сделал ставку на скорость допроса: он всё время предлагал Шмиту время на размышление – минуту, 5 минут, 15 минут. Оставшийся в одиночестве и подавленный фабрикант сдался. Ему предложили написать записку рабочим о прекращении борьбы, чтобы избежать разрушения фабрики. Но в ответ он стал требовать своего освобождения, что было невозможно. И фабрика была разрушена артиллерией.
На допросе Шмит перечислил 20 человек, которым давал деньги, в их числе – Михайлов («Дядя Миша»), Шанцер («Марат»), писатель Горький. Одной из причин гибели Шмита впоследствии называли месть большевиков за эти показания. Самоубийство тоже казалось убедительным: Шмит был деморализован на допросах и подавлен собственной откровенностью. В камере он осознал ужас кровавых дней в Москве и собственного предательства, поэтому покончил с собой.
Третьей причиной называли убийство Шмита жандармами при попытке к бегству. По 100-й статье уголовного уложения Российской империи Шмиту грозил смертный приговор, и рабочие действительно дважды пытались освободить своего лидера, но Шмита перевозили то в Таганскую, то в Бутырскую тюрьму, и обе они хорошо охранялись.
В то же время арестант вел себя неадекватно, и его подвергли медицинскому освидетельствованию, которое проводили независимо друг от друга светила науки – Петр Ганнушкин и Владимир Сербский. Они пришли к одному выводу – «Паранойя Оригинария Зандер». В заключении говорилось, что Шмит страдает галлюцинациями, ему мерещатся голоса, у него мания преследования и мания величия. Возможно, так оно и было, но и сам Шмит стремился выйти из тюрьмы, и профессора явно сочувствовали и были склонны ему подыграть. Они оба были настроены против власти, а Сербский в 1905 году выступал с утверждением, что обстановка в стране способствует развитию психических заболеваний. Шмит оказался удачным подтверждением этого доклада.
После этого адвокат Шмита стал настаивать на его помещении в специальную больницу, но ему было отказано. Однако он получил разрешение на освобождение арестованного под залог.
Выпустить Шмита должны были 15 февраля 1907 года. А в ночь на 14-е его обнаружили зарезанным. Этот парадокс отметает версию о попытке освобождения рабочими и кажется нелепым в отношении версии о самоубийстве. Вполне правдоподобно выглядела версия о том, что полиция не хотела выпускать его под залог и расправилась с ним. Об этом свидетельствовало и последнее письмо Шмита сестре Кате: «Еще вчера вечером появились необычные признаки и необычные отношения. Надзиратели, что то-то утаивавшие от меня, а вместе с тем говорившие о разных зловещих для меня слухах. Тогда я убедился, что затевается надо мной расправа, и добивался перевода к товарищам, чтобы вместе провести остаток моей жизни и через них передать вам письма. Но мне во всем отказано. Я сижу один, спокоен, и жду, что будет». Впрочем, это письмо, переданное полицией Екатерине Шмит, как раз могло быть подтверждением мании преследования, которой страдал арестованный.
И наконец, существовала версия о судьбе капиталов Шмита. Кто получал наибольшую выгоду от такого наследства? Его завещание составляло 280 тысяч рублей, и все они достались РСДРП. Сам он был не женат, а сестер контролировала партия большевиков. Катю и Лизу выдали замуж за деятелей РСДРП Николая Андриканиса и Александра Игнатьева. Позднее Елизавета Шмит стала женой еще одного партийца Виктора Таратуты.
Заслуги погибшего Шмита перед партией и революционным движением большевики не забыли: его именем был назван проезд на Пресне. Позднее там был создан музей вооруженного восстания. Драматург Москаленко написал трогательную пьесу «Любящий вас Коля», и она была поставлена в Театре на Малой Бронной в 1987 году – к 80-летию гибели Шмита.
Сохранились фотографии красивого и несколько меланхоличного юноши. В тюрьме на прогулке, в окружении жандармов, у него было странное выражение лица – то ли бесшабашное, то ли равнодушное к своей участи. Николаю Шмиту было только 24 года.
«До царя дойду, а своего добьюсь!»
Это имя все советские люди знали с первого класса школы – лживый «поп Гапон», провокатор, заманивающий доверчивых бедняков на демонстрации, где их убивают царские жандармы, был задушен подпольщиками и спрятан на вешалке, под пальто. Сказочная история, но для детей однозначная и не нуждающаяся в комментариях.
Комментарии и вопросы появились позднее. Биография у Гапона внушительная. Священник Русской православной церкви, оратор и проповедник, профсоюзный лидер, политический деятель, создатель и руководитель организации «Собрание русских фабрично-зоводских рабочих Санкт-Петербурга». 9 января он организовал рабочую забастовку и массовое шествие к царю. Чем оно закончилось, известно – «Кровавым воскресеньем», которое привело к первой русской революции 1905–1907 годов. Находясь в эмиграции, Гапон организовал Женевскую межпартийную конференцию 1905 года и договорился о поставке в Петербург оружия с парохода «Джон Графтон», чтобы поднять восстание. Не удалось. Вернувшись в Россию в ноябре 1905 года, неуемный батюшка вновь возглавил «Собрание русских фабрично-заводских рабочих» и вступил в переговоры с графом Витте. Теперь Гапон выступал против революционной борьбы и возлагал надежды на реформы, включенные в Манифест 17 октября.
В марте 1906 года Георгий Гапон был убит в Озерках боевиками-эсерами за предательство дела революции.
Такова официальная биография. Но она не отвечает на вопрос: зачем священнику понадобилось совершать столько странных и нетипичных для его сана поступков? Начать следует с того, что Гапон был из крестьян, т. е. к церковным династиям не принадлежал. В детстве он пас скотину и занимался тяжелым трудом. В школе он проявлял способности, но родители отдали его в духовное училище. Что такое духовные училища того времени, можно узнать из повести Помяловского «Очерки бурсы», и в комментариях это не нуждается. Когда он учился во втором классе Полтавского духовного училища, прогрессивный учитель Трегубов давал ему читать преданного анафеме и запрещенного Льва Толстого. Далее, поступив в Полтавскую духовную семинарию, Гапон подвергся влиянию другого толстовца – Исаака Фейнермана, совершавшего паломничества в Ясную Поляну. Открыто цитируя Толстого, Гапон вызвал недовольство начальства семинарии и демонстративно отказался от стипендии, занявшись репетиторством. Он был лучшим учеником семинарии, но диплома первой степени из-за своих взглядов не получил и не смог попасть в университет, поэтому устроился в ведомство и стал заниматься сельской статистикой.
Возможно, после всех этих проблем Гапон никогда не стал бы священником, но в 1894 году его угораздило жениться на молодой, энергичной купчихе, и духовный сан он принял по настоянию жены. Впрочем, Гапон любил жену. А тут еще епископ Илларион неожиданно одобрил решение Гапона, обещал ему свое покровительство. Это было понятно: Георгий Гапон проявил себя талантливым проповедником и хорошим учителем, он был всесторонне образован и талантлив. Он довольно быстро получил должность священника в бесприходной церкви Полтавского кладбища. На его проповеди являлись толпы верующих, а он помогал беднякам и не брал денег за церемонии с неимущих. После службы он организовал при церкви слушания, на которые тоже стало приходить много людей. Конкурентов нигде не любят, и вскоре его обвинили в похищении паствы у других приходов. Но Гапон не испугался и назвал своих коллег фарисеями и ханжами.
Подкосила его смерть жены в 1898 году. Он её очень любил, а надо было ещё заботиться о двух маленьких детях – Маше и Алеше. Хотелось переменить жизнь, уйти от этих дрязг с пастырями. И Гапон отправился поступать в Петербургскую духовную академию – высшее учебное заведение для священнослужителей. Епископ Илларион и обер-прокурор Победоносцев помогли ему рекомендательным письмом, и Гапон оказался в академии. Однако, проучившись всего один год, он понял, что ему вся эта схоластика не интересна: ничего общего с жизнью она не имела.
Бросив учебу, Гапон отправился в Крым, где ему встретился художник Василий Верещагин. «Брось ты рясу, – пробасил Верещагин. – Займись делом и работай на благо народа». Они ненадолго переживут друг друга: вскоре началась Русско-японская война, и Верещагин погиб 31 марта 1904 года, во время взрыва броненосца «Петропавловск».
Эти крымские впечатления решили судьбу Гапона. Он вернулся в Петербург. Там его дела пошли в гору, и он обрел в церкви много покровителей. Гапон собирал верующих, объяснял им, что в основе всего – труд и собственное достоинство. Однако при капитализме никакой труд бедняков не спасал, и Гапон, видя нужды людей, не знал, как им помочь. Он решил собрать верующих в некое благотворительное христианское братство и создал «Общество ревнителей разумного христианского проведения праздничных дней». Предполагалось, что члены общества станут помогать друг другу материально в трудных случаях, однако устав братства начальство не одобрило, и Гапон вновь сменил место работы. Теперь он был настоятелем сиротского приюта святой Ольги и священником приюта Синего Креста. Приюты содержались благотворительностью высшего света, и Гапон пошел в высший свет. Как всегда ненадолго: там его хорошо приняли, но вскоре смотрели на него с недоумением и не знали, что с ним делать.
Интересная вещь: все фотографии Георгия Гапона показывают, что он был вовсе не каким-то мелким жуликом, нанятым провокатором охранки, задушенным рабочими поделом, как нам внушалось долгое время.
Красивое и бесстрашное лицо, прямой взгляд серых глаз, волевая складка губ. Он хотел добиться справедливости и умел нравиться людям. Только не знал, как и где этой справедливости добиться, поэтому и бегал кругами – вокруг священников, дворянской элиты, придворных, полицейских. Жизнь бросала его, одаренного и в то же время наивного, во все углы русского общества начала ХХ века, и везде он оказывался яркой, привлекательной, но не желанной звездой. Ему казалось, что вот сейчас, когда он поведет людей к царю, когда он встретится с всемогущим Витте, когда он станет контролировать эту жизнь и направлять её, всё в России изменится. Но менялся только он сам и все время менял свои взгляды, методы, мнение о людях и влияние на людей. Бурная деятельность Гапона впечатляет. Он готовил обновленный проект системы благотворительных учреждений, предусматривавший создание трудовых колоний для босяков. Когда ему вновь вставляли палки в колеса, он настроил паству против своих притеснителей, и прихожане устраивали демонстрации и закидывали камнями противников Гапона.
Жизнь Георгия Гапона трагически закончилась в Озерках под Петербургом в апреле 1906 г.
При этом боевой священник ухитрился найти себе среди воспитанниц новую жену – Александру Узадлёву, с которой стал жить гражданским браком. Тут ему напомнила о себе Петербургская духовная академия – Гапона отчислили с третьего курса за несданные экзамены, а потом предложили явиться в Департамент полиции. Вскоре после этого визита Гапон был восстановлен в академии, и ходили слухи, что полиция сыграла здесь не последнюю роль: Гапон от безвыходности согласился сотрудничать с охранкой, а его в свою очередь прикрыли.
Почему же честный Гапон вдруг решил работать на полицию? Думается, главную роль в этом перерождении (или заблуждении) Гапона сыграл умный и опытный работник сыска Сергей Зубатов, сумевший внушить Гапону, что задача полиции в трудные времена – создавать легальные рабочие профсоюзы для решения своих проблем не революционным, а мирным путем. Гапон поверил: это было очень похоже на его собственные мирные предложения по благоустройству России. Он в эйфории начал создавать эти общества и докладывал полиции об успехе нового дела и перспективе на будущее. Гапон только просил полицию временно отойти в сторону и не вмешиваться, поскольку её авторитет в народе подорван. Обескураженный Зубатов понял, что благодаря неуемной энергии Гапона и его странным представлениям о происходящем весь полицейский замысел по контролю над рабочими революционерами повернул не в то сторону. А тут ещё после отставки Зубатова деятельность Гапона стал курировать Евстратий Медников – чванливый и недалекий любитель наружного наблюдения и взяток. Он Гапону не понравился. С этого момента Гапон потерял доверие к полиции. Он заменил всех людей Зубатова в рабочих обществах на своих соратников и шел на любые хитрости, чтобы усыпить бдительность полиции. Нередко ему это удавалось: «Я с самого начала, с первой минуты водил их всех за нос. На этом был весь мой план построен». Неожиданностью стали события Кровавого воскресенья 9 января 1905 года. К этому моменту Гапон перестал контактировать с полицией, и 8 января был объявлен в розыск.
Ему верили, его считали пророком. И однажды наступил момент, когда слишком заметный, но совершенно неорганизованный Георгий Гапон оказался никому не нужен – духовенству, рабочим, дворянам, большевикам, царю, эсерам. Он не понимал, что происходит вокруг, пытался изменить общество вопреки его, общества, законам. Часто из-за него гибли люди, он всем только мешал, и тогда из него сделали показательную фигуру. Его убийц тогда не нашли, но через несколько лет подозрение пало на эсера Петра Рутенберга, который признался, что совершил акцию по приказу своего руководства, в частности Евно Азефа. Самым удивительным в этой истории было то, что незадолго до этого Рутенберг спас жизнь Гапону: он тоже участвовал в шествии к Зимнему дворцу и вытащил священника из-под обстрела. Но через год Гапон рассказал Рутенбергу о связи с полицией, о чём тот и доложил руководству. 26 марта Гапон был приглашен в Озерки, на дачу, где Рутенберг спровоцировал его на признание для группы боевиков, скрывавшихся в соседней комнате. Потом Рутенберг вышел на веранду, а боевики задушили Гапона и подвесили на крюк в прихожей.
Был ли Гапон провокатором? Из всех его поступков вытекает несколько иной вывод, а его современнику Карелину принадлежат слова: «Гапон по своему внутреннему существу – не только не провокатор, но, пожалуй, такой страстный революционер, что, может быть, его страстность в этом отношении несколько излишня. Он, безусловно, предан идее освобождения рабочего класса, но так как подпольную партийную деятельность он не находит целесообразной, то он считает неизбежно необходимым открытую организацию рабочих масс по известному плану и надеется на успешность своей задачи, если отдельные группы сознательных рабочих сомкнутся около него и дадут ему свою поддержку».
Властитель умов и сердец
Григория Распутина можно назвать романтическим идеалом для России, как Наполеона – для Европы. У каждой стороны света свой норов. В России Распутин с его лапотным мистицизмом оказался понятнее.
Простой крестьянин из села Покровское Тюменской губернии, оказавшийся в начале ХХ века пророком и серым кардиналом Российской империи, – пожалуй, самая удивительная фигура в русской истории и мифологии. Возможно, о нём никогда бы не узнали. Но, по словам Распутина, голос свыше сказал ему, что он нужен в Петербурге, и он в 1903 году двинулся в путь пешком, как истинный странник, а к 1904 году добрался до столицы империи. Слава о его набожности и способности исцелять дошла до крайне правого деятеля православной церкви Иоанна Кронштадского, и тот благосклонно принял путника и ввел в свой круг.
В 1907 году, когда императрица уже заламывала руки и теряла сознание от невозможности спасти умирающего престолонаследника Алексея, две живущие при дворе родственницы услужливо посоветовали обратиться к удивительному крестьянину.
Английский агент Освальд Рейнер – тот, кто произвел контрольный выстрел в голову Распутина
Императрица сомневалась, знает ли простой крестьянин, что такое гемофилия. Но Распутин сказал, что знает и однажды уже лечил её с помощью трав. Царевич Алексей терял последние силы, истекая кровью, и надеяться можно было только на чудо. Григорий Ефимович совершил чудо, но сведений о его методах не сохранилось. Александра Федоровна считала это мистикой и говорила, что было ей такое пророчество: в час бедствий спасет ее простой русский крестьянин. Только тогда ей не было сказано – каких именно бедствий.
Когда Распутина приблизили ко двору, правительственные чиновники боялись его пуще смерти, а он своей волей назначал и снимал министров. Из-за этого правительственный кризис в России прозвали министерской чехардой, а совет министров стали называть кувырк-коллегией.
Власть этого человека оказалась столь велика, что даже премьер-министру Столыпину, проезжавшему в карете, он мерещился в уличной толпе, как зловещее предзнаменование смерти. Столыпина Распутин тоже намеревался загипнотизировать, но тот начал кричать и махать руками, как только заметил этот неподвижный взгляд. Именно после того случая премьер-министр направился к царю и предъявил ему папку с полученными донесениями, где все «подвиги» Распутина в трактирах, банях, публичных домах и дворцовых покоях были расписаны в красках. О Распутине ползли слухи, на него давно уже рисовали карикатуры, а его похождения попали на газетные полосы. Тогда полиция установила над ним негласный надзор. С этими сведениями Столыпин и пришел к Николаю II.
Но Столыпина это, как известно, не спасло. На одном из приемов Распутин приблизился к нему, а потом упал на пол и стал биться, крича: «Смерть! За его спиной – смерть!» После этого премьер-министр был убит террористом.
В годы Первой мировой войны Распутин мог через монарших особ менять расположение армий и ход боевых действий одним своим предсказанием. Но в большей степени он пытался повлиять на императора с целью предотвратить участие России в войне. Когда император от безвыходности отправился на фронт и сам возглавил армию, Распутин употребил всё свое влияние на Александру Федоровну, чтобы отвратить её от войны и кровопролития.
Так кем же был Распутин? Блудодеем, пьяницей и самим сатаной? Или знахарем, пророком и миротворцем?
Версия первая: алкоголик и блудодей
«Год его рождения историками точно не установлен, – зловещим голосом вещал один летописец. – Известно только, что он появился на свет в убогой сибирской деревушке, затерянной между Тюменью и Тобольском. Отец Григория – пьяница и вор Ефим Новый – воспитывал сынка по-своему: кнутом и водкой. Когда Гришка подрос, сельчане наградили его прозвищем “Распутин”: парень не пропускал ни одной юбки, а о его сексуальных подвигах вскоре прознали во всех окрестных деревнях. Он умудрился обрюхатить не меньше дюжины деревенских красавиц, когда попал в популярную тогда религиозную секту хлыстов. После этого свои эротические похождения Григорий успешно сочетал с деятельностью проповедника».
«Как-то во время обряда изгнания бесов он лишил невинности монахиню, а в Петербурге посещал публичные дома, где пьянствовал, дрался и гонялся за проститутками», – продолжал второй составитель распутинской летописи.
«Говорили, что у него редкое сексуальное отклонение – перманентная эрекция, поэтому к нему так тянутся скучающие светские дамы и фрейлина самой императрицы Анна Вырубова, – вторил третий. – И даже, – он понизил голос, – о соблазнении государыни шли слухи».
«А еще, – добавлял четвертый, – он за взятки раздавал места в правительстве, и очередь просителей в его прихожей сидела целый день».
Версия вторая: пророк и спаситель
Позднее, в попытках продемонстрировать народу истинное лицо императора и его окружения, погрязшего в разврате, большевистские комиссии несколько раз подвергали скомпрометированную слухами фрейлину Вырубову унизительному медицинскому освидетельствованию. Но вердикт был одинаковый: она девственница. Её страсть к Распутину оказалась платонической. В своих мемуарах, написанных под конец жизни в одном из финских монастырей, Вырубова писала, что такие же платонические чувства питали к Распутину и другие женщины высшего света: им восхищались и видели в нем наставника и духовного отца.
По словам знавших его людей, он был благочестив и, удаляясь от монарших особ, неистово молился в монастырях. Подарков и денег от царя не брал. И никогда не пытался сойтись с царским окружением, презирая эту праздную публику. Но деньги за чиновные места действительно брал.
С фамилией Новых тоже возникли разночтения. Утверждалось, например, что он так и родился с говорящей фамилией Распутин, а фамилия Новых была дана ему позднее для благозвучия и возникла от того, что царевич, впервые увидев его, закричал: «Новый! Новый!»
Судя по всему, он от природы отличался невиданной силой и выносливостью, обладал экстрасенсорными способностями и неплохо владел гипнозом, что помогало ему воздействовать на людей.
* * *
Григорий Распутин настолько оброс всевозможными версиями и легендами, что невозможно понять, где правда, где вымысел – и это не во времена былин и скоморохов, а всего лишь век тому назад.
На него охотились. Когда Распутин вернулся ненадолго в родные места, за ним увязалась какая-то женщина. Внезапно она выхватила нож и нанесла ему тяжелое ранение. Именно тогда, не имея возможности вернуться в Петербург, он написал пророческое письмо Николаю II. Распутин утверждал, что скоро погибнет – еще до 1 января 1917 года, и если убьют его крестьяне, то ничто царю и России не грозит, если же это будут люди, родственные двору, то власть императора продлится лишь три месяца, а потом Россия ввергнется в хаос и братоубийственное кровопролитие. Всё произошло именно так, как он предсказывал.
Арестованная женщина, совершившая покушение, оказалась пациенткой Царицынской психбольницы Феонией Гусевой, ранее входившей в число его поклонниц.
Второе покушение на Распутина произошло уже в Петербурге. Оно-то и вызвало больше всего вопросов.
Версия Феликса Юсупова
30 декабря 1916 года Распутин был приглашен во дворец самых богатых аристократов того времени князей Юсуповых. Предлогом стала мигрень у первой красавицы столицы Ирины Юсуповой. На самом деле Ирины в ту ночь даже не было во дворце. Князь Феликс Юсупов провел святого старца в подвал, стал потчевать пирожными и поить мадерой.
В заговоре, кроме него, состояли еще четыре человека – лидер монархической организации «Союз Михаила Архангела», депутат Владимир Пуришкевич; двоюродный брат Николая II, великий князь Дмитрий Павлович; главный врач Отряда Красного Креста капитан медицинской службы Станислав Лазоверт; приятель Юсупова, поручик лейб-гвардии Преображенского полка Сергей Сухотин.
Доктор Лазоверт начинил пирожные цианистым калием, но не знал, что сахар нейтрализует действие яда. Распутин съел пирожные безо всякого вреда. Феликс Юсупов на грани нервного срыва выстрелил в него. Пуля вошла через желудок и задела печень. Но раненый Распутин выбрался из дворца и пытался уйти, после чего ему в спину выстрелил Пуришкевич. Не сумев и на этот раз убить Распутина, заговорщики положили его в мешок и поволокли к мосту, с которого сбросили в Невку. По этой версии, наиболее известной в России, Распутин продолжал бороться за жизнь даже в ледяной воде, но захлебнулся и умер. Его тело под водой замерзло.
Именно так всё описали Юсупов и Пуришкевич в своих мемуарах. При этом они явно путались в показаниях. К тому же Юсупов утверждал, что Распутина убил он, а Пуришкевич брал вину на себя. Позднее к ним присоединился еще и поручик Сухотин, который вообще не стрелял.
Однако недавно появилась новая версия.
Версия инспектора Ричарда Каллена
19 июня 2007 года ветеран Скотланд-Ярда инспектор Каллен обнародовал собственное расследование этого происшествия. В расследовании Каллену помогали британский историк Эндрю Кук и петербургский следователь Илья Гаврилов, который когда-то был его учеником.
Прибыв в Петербург, Каллен отправился в музейный архив за фотографиями трупа и обнаружил на лбу Распутина отверстие от пули, о котором никто ранее не упоминал. Каллен сразу понял, что в этом деле был еще один человек – профессиональный и обученный убийца. Не тонул Распутин в водах реки: его убили контрольным выстрелом в голову, и сделал это сотрудник британской разведки.
Изучая документы, сыщик обнаружил в окружении Юсупова англичанина, с которым тот познакомился во время учёбы в Оксфорде. Звали его Освальд Рейнер, и он был сотрудником британской разведки СИС – предшественницы Ми-6. Штаб британской разведки находился недалеко от дворца Юсуповых – на другом берегу реки, в гостинице «Астория». За Рейнером стоял британский резидент Джон Скейл, человек, вхожий в кабинеты российской власти. Каллен называет Скейла «ключевым игроком» – т. е. разведчиком с особыми полномочиями. Доказательств оказалось даже больше, чем хотелось получить Каллену: письма, донесения, отчеты о проделанной работе. В этих отчетах об убийстве у Распутина было кодовое наименование «Тёмные силы». Скейлу была адресована записка: «Хотя не всё произошло в соответствии с планом, наша цель была достигнута. Известие об уничтожении «Темных сил» всеми было принято благосклонно. Рейнер, подчистив следы, безусловно, даст вам отчет по возвращении».
По восстановленной Калленом картине преступления, Распутин ещё был жив, когда его волокли к воротам, но там, у ворот, кровавая дорожка расширилась, и это означало, что именно там стоял еще один человек – Рейнер: он-то и произвел контрольный выстрел в голову. Единственное, что выбивалось из этой версии – попытка Каллена придать черты завербованного британцами агента простой крестьянке Феонии Гусевой.
