Kitabı oku: «Фрикадель», sayfa 3
Никитка и Юлечка, воспользовавшись секундной передышкой, хлебнули из бутылочек дедовой водицы и с силой, тысячами струек, вытолкнули ее изо рта, как будто бабушка, по старинке увлажнявшая пересушенное для глажки бельё. Чудовище передёрнулось – капли воды пенно вскипали на чешуе, плавили её, обнажая дрожащие внутренности. Тварь вопила, корчилась и больше не плевалась огнем, из последних сил пытаясь стряхнуть со спины Фрикаделя. Дракошка не терял времени зря – он увидел, как действует вода на твердокаменную защиту Жути, и принялся расколупывать поврежденную чешую, разрывать серо-жёлтое слизистое месиво.
– Фу-у-у! – дружно скривились дети, содрогнувшись от отвращения,– Ну и гадость!
Они перестали брызгаться, глядя, как Фрикадель расправляется с уползающим врагом. Тут Жуть, добравшись до серебристых обломков капсулы, скинула ненужную уже броню, а заодно и Фрикаделя, и здоровенной слизистой амёбой кинулась на детей. Это был последний шанс её, злобной Жути, победить несносных коротышек.
– Фрикадель, ко мне! – скомандовала Юлечка, от неожиданности забыв завинтить бутылочку с водой, которую все еще держала в руках. Девочка попятилась и, размахнувшись, запустила бутылочкой в отвратительную Жуть.
Бутылка с чмоканьем пропала в теле наступающего чудища. На том месте, где разлилась дедова водица, Жуть вспучилась, пошла пузырями и, со звуком небольшого взрыва – лопнула. Никитка не растерялся – тут же кинул вторую водяную «гранату» – Жуть, наконец, взорвалась целиком, украсив края ямы, Фрикаделя и ребят ошмётками вязкой слизи.
Дети без сил опустились на осклизлую траву. Юлечка плакала запоздалыми нервными слезами.
– Эт-та дрянь ведь могла… мог-гла нас убить! И Фрикаделя! И дедушку с бабушкой! – всхлипывая, шептала девочка.
– Не плачь, сестрёнка, мы с тобой молодцы мы справились, – обнимал Юлечку Никитка, прижав к себе другой рукой Фрикаделя, – и Фрикадель молодец! Он настоящий герой, совсем не испугался…
Юлечка улыбнулась, обняла Фрикаделя за шею и чмокнула в грязную фиалковую щеку. Дракошка смущенно гукнул и захлопал от радости длиннющими ресницами.
Новый пруд
Первой догадалась, что в Лесниках творится что-то неладное, бабушка Агата. Пока она кормила кур, заволновались гуси, устроив оглушительный концерт, истерически закудахтали почтенные квочки. Заворчал, нетерпеливо взлаивая старый бобтейл Франя. И, глядя, что хозяйка ничего не предпринимает, начал тянуть ее за штанину джинсов. Неська завозился в своем сарайчике, хлопая в возбуждении крыльями и выщелкивая клювом чечеточную дробь. Бабушка не на шутку встревожилась – животные зря паниковать не будут. Она заспешила в дом – к деду Лёше. Еще пересекая двор в сопровождении Франи, она увидела, как на порог вышел её муж в полном боевом вооружении: на голове – строительная каска, в руках – охотничье ружье, которым по зиме гоняли волков. Усы деда воинственно шевелились сами по себе.
– Что-то происходит, – буркнул он, суя ноги в сапоги. – Скорей, скорей! Поторопись, Агата, вдруг что с детьми! – подгонял он бабушку, натягивающую в срочном порядке кроссовки и толстовку с карманами, в которых хранились травяные настои для особых случаев и забытый игрушечный водный пистолет.
Прихватив с собой Франю, дед и бабушка побежали к ручью, откуда доносились жуткие звуки и крики детей. Мохнатые пчёлы, ощутив шестым чувством, напряжение своего хозяина, перестали деловито собирать нектар и плотной жужжащей стаей полетели вслед за дедом. Через несколько минут запыхавшиеся дедушка и бабушка, увидели странную картину: внуки – целые и невредимые, не считая того, что жутко грязные и покрытые мерзопакостной слизью, обнявшись с фиолетовым дракончиком, сидели на краю огромной ямы и, болтая ногами, смотрели вниз.
Сосновый лес по другую сторону ямы большей своей частью выгорел, и отдельные стволы еще дымились.
– Целы? Живы? Целы? Живы? – спрашивала бабушка, от волнения позабыв, видимо, остальные слова, и ощупывая по очереди то одного, то другого, то третьего бойца. Франя тем временем спустился в яму – исследовать слизистую массу на дне.
– Так, дети, – серьезно сдвинув брови, сказал дед, – рассказывайте, что здесь произошло?
Никитка и Юлечка, дополняя друг друга и отчаянно жестикулируя, объяснили, что на них напала Жуть, слегка смахивающая на совиного дракончика, что Фрикадель вёл себя как настоящий герой. Юлечка держалась молодцом, а родниковая вода сделала своё дело.
– Да что же это такое! – возмущалась бабушка, стараясь одновременно обнять всех троих, – вы ж едва не погибли!
– Да-а! Вот так фокус! Откуда в Лесниках взялась эта дрянь? – недоумевал дед.
– Я думаю, дед, что скорей всего – из этой ямы. Там, на дне вроде осколки скорлупы валяются: Оттуда он вылупился, и прятаться от нас в яме хотел! – ответил Никитка.
Подошел Франя, махнул коротким хвостом, и, повернувшись к остаткам капсулы – грозно зарычал.
– Ох, не поспели мы к вам на помощь, ох, не поспели! – сетовала бабушка, – Смотрите, даже пчелы дедовы вас спасать прилетели! Спасибо, пчелки, летите назад, у нас все в порядке! – обратилась она к пчелам. И гудящий шевелящийся пчелиный шар неторопливо полетел по направлению к клеверной луговине.
– Все ж не зря мы антиграв к ульям приделали. Пчелы – они благодарные. Вишь – прилетели! Да и мы не с пустыми руками пришли, – улыбнулся дед, демонстрируя свой пугач и бабушкин пистолет.
– Зароем грязь! – топнула ногой Юлечка.
– Нет! – возразил Никитка, – что добру пропадать – насыпем на дно ямищи песочек, воды нальем, карасей запустим – получится пруд! Рыбачить там будем.
– Ура! – обрадовались бабушка с Юлечкой, – пошли отмываться и звонить: пусть песок по монорельсу шлют и мальков из рыбхоза. Хочется поскорей засыпать эту дрянь, даже если она и не радиоактивная, все равно противно.
И семья, все еще под впечатлением от происшедшего, направилась к бабушкиному дому. Довольный Фрикадель бежал бок о бок с Франей, приветливо помахивая сиреневыми крылышками и ушами.
Вдруг невдалеке послышалось гудение воздушной телеги. Фрикадель насторожился. Из-за дымящихся остатков соснового леса, величественно выплыла телега, на боку которой искрился солнечным зайчиком малиновый знак: МДП. Поднялся прозрачный купол и молодой мужчина, одетый в малиновый комбинезон, приветливо улыбаясь, подошел ко всей, напряженно замершей компании.
– Это вы посылали запрос в Малинники? Насчет найденного яйца? – Дружелюбно поинтересовался он.
– Да, – выступая вперед, – ответил дед Леша, – Но, как видите – яйца больше нет! – Он показал рукой на игольчатого Фрикаделя.
– Вот так Драконище! – Изумился парень, – У нас в питомнике есть такие, но гораздо меньших размеров! И что, оставить его вам или забрать?
– Не-ет! – Вскричали одновременно две детские глотки.
– Никуда наш Фрикадель не поедет, – уже спокойнее уточнил Никитка, – Мы – его хозяева. И мы его ни за что никому не отдадим!
– Ни за что! – категорично подтвердила Юлечка, воинственно взмахнув при этом ракеткой.
– Тише, тише, ребята, – улыбаясь, проговорила баба Агата, – Молодой человек и не собирается отбирать у нас Фрикаделя, ему лишь требуется уточнить некоторые формальности, – и она подошла к воздушной телеге.
Юноша высветил на компьютерной панели какой-то текст. Бабушка прочла и кивнула, приложив палец в положенном для подписи месте. Молодой человек сноровисто запрыгнул в телегу, махнул всем рукой и покатил в сторону Малинников.
– Ну, вот и все! – вздохнула бабушка, – Фрикадель теперь считается законным жителем Лесников и Малинники больше не будут требовать его возвращения.
– Ур-ра! – захлопала в ладоши Юлечка, – Бабушка, ты – гений!
Дома бабушка Агата, поставив чайник, хлопотала у стола, расставляя отвары душистых трав, чтоб через минуту приступить к обработке ожогов и царапин у отмытых детей и дракончика. Первым мужественно подошел к столу Никитка, подставив под бабушкины пальцы ожог на лбу, а затем глубокие ссадины на коленках. С боку к нему тихонько подкрался пахнущий детским шампунем, Фрикадель, высушенный под феном и, поэтому опять кудрявый и пушистый. Улыбаясь во весь рот, дракончик положил голову Никитке на колени, чтоб тот помазал ему целебной мазью порванное ухо.
– Вот и верь теперь драконам – друзьям человека, – философски проворчал мальчик, обильно смазывая мазью Фрикаделево ухо-тряпочку, – Весь наш лес испоганила дрянь вонючая!
– Ничего, – успокоил дед Леша, – завтра посадим новый – кедровый. У меня уже и саженцы припасены.
В кухню вошла Юлечка, вытирая влажные волосы махровым полотенцем. Немного понаблюдав за действиями бабушки Агатиных рук, накладывающих травяной пластырь Фрикаделю на расцарапанную щеку, девочка произнесла:
– Бабуль, дедуль, а вот как вы считаете, стоит ли знать нашим беспокойным родителям о столь незначительном происшествии? Тревожить их зря? Отрывать от работы? А?– И она вопросительно посмотрела на предков своими чистыми серыми глазами.
Бабушка Агата прыснула в макушку Фрикаделю.
– Я думаю, что появление в Лесниках нового пруда их только обрадует! – ответил за всех дед Лёша, хитро глядя на внучку, и разливая по кружкам ароматный травяной чай, – Ну что, прошу всех к столу – угощайтесь: первый мед!
СНЕГОДОЖДЕВИТЕЛЬ
В Ньяму
Размеренно взмахивая широченными глянцево-бурыми крыльями, поджарый пустынный дракончик патрулировал золотистые дюны, едва тронутые первыми лучами восходящего солнца. Неспешно пролетая над обширной территорией рельефного эрга – песка, блуждающего между дюнами, дракончик, с высоты своего полета заметил малютку-тушканчика, улепетывающего широкими прыжками от рогатой клетчатой гадюки.
Бросок – и змея уже извивается в цепких драконьих когтях, тщетно пытаясь прокусить роговую черепашью чешую на коричневой драконовой груди. Пустынный охотник победно застучал длинным, как у птеродактиля, клювом. Оранжевая шерсть по всей спине – от головы до хвоста встала дыбом, отчего дракончик стал походить на старую половую щетку. Резко щелкнув в заключительном аккорде, дракончик, посчитав, что утренняя охота удалась, поспешил в гнездовище, расположенное в баобабовом лесочке, близ озера с опресненной водой в африканском селении Ньяму, что на западе пустыни Сахара.
За возвращением дракончика следили три пары глаз. Две – рассеянно, а одна очень даже заинтересованно. Девочка Юлечка потягивалась, нежась под утренними, еще не жгучими солнечными лучами, а ее старший братец Никитка тщетно пытался пригладить расческой непокорные медно-рыжие вихры. Фрикадель – их домашний дракончик с неподдельным интересом разглядывал, что же там такое поймал себе на завтрак его худощавый собрат. Ведь он, Фрикадель, тоже проголодался и был не прочь подкрепиться. Потому, как, приехав вчера вечером в Ньяму, вместе с Никиткой и Юлечкой – в гости к их родителям, и получив причитающуюся долю восторгов и поцелуев, он съел лишь пару бутербродов с сыром, да пару булочек, да печеньице – всего ничего для молодого дракона с хорошим аппетитом.
В баобабовом лесу проснулись и переливчато засвистели какие-то невидимые птицы. Заиграла янтарным светом водная гладь озера. Отчаянно зевая, Никитка и Юлечка нога за ногу отправились к озерцу – окунуться с утра в бодрящую воду.
Из ослепительно белого, сверкающего синими светоотражающими стеклами, полукруглого дома, вышла Анастасия Павловна. И, уже набрав в легкие побольше воздуха, хотела, позвать детей к завтраку, но увидела, что ребята бегут от озера, совершенно мокрые, счастливые и проснувшиеся, с шумом выдохнула.
– Доброе утро, мам! – Юлечка вежливо приветствовала слегка ошеломленную прытью собственных детей, Анастасию Павловну.
– Доброе утро, мам! – повторил за сестренкой Никитка, – Как у вас здесь хорошо! Почти так же здорово, как у нас в Лесниках! Только жарища замучила – сил нет!
– Точно, хоть весь день в озере сиди! – поддержала братову критику Юлечка. А Фрикадель, хоть и не был особым любителем водных процедур, согласно пофыркивал, во всем соглашаясь со своими любимыми хозяевами.
– Ничего! – улыбнулась мама, – мы с папой довольно быстро привыкли к жаре, и вы скоро адаптируетесь. Мы же, сами знаете – по работе сюда приехали – монорельс прокладывать. А папа у вас еще и спец по всяким изобретениям. В свободное время, пока вы не приехали, он вечерами постоянно что-нибудь мастерил, – не спеша рассказывала мама, вытирая пушистым полотенцем «лисичковые» Юлечкины волосы, – Все, дорогая. Теперь, пожалуйста, пойдите и переоденьтесь. Я жду вас за столом – завтракать. А мокрую одежду и полотенца можете развесить под навесом – в момент высохнет.
На веранду вышел Юрий Алексеевич, с воодушевлением помахал руками с видом заядлого спортсмена, и, втянув животик, сделал несколько приседаний. Интенсивно «расчесав» пятерней медно-рыжие, такие же как у сына, вихры, сообщил родственникам:
– Ну, я готов, пошли завтракать!
И вся семья, сияя снежной белизной легких комбинезонов, направилась по галечной дорожке мимо колючих низкорослых кустов, к обеденной беседке, увитой клематисом. Юлечка, всегда считавшая себя специалистом по ботанике, с горящими глазами изучала колючие кустики, кое-где усыпанные мелкими желтыми звездочками цветов, а кое-где уже – зелеными продолговатыми ягодами. Она сорвала цветок, понюхала, и, наконец, спросила:
– Мам, а что это у тебя тут за кустики произрастают? Узнать не могу…
– Конечно, доча, это мое новое произведение – барбарис пустынный. У него просто масса достоинств. Во-первых, он карликовый. Во-вторых: цветет и плодоносит круглый год. А в-третьих – он колюч, значит не пройдут на нашу территорию ящерицы-ядозубы, змеи и другие не слишком приятные обитатели пустыни. Помнишь, я тебе в начале лета в письме говорила о жимолости? Так я до сих пор ей занимаюсь – не хочет она в пустыне жить.
Юлечка серьезно кивнула:
– Не переживай, мам, мы с тобой вместе обязательно что-нибудь придумаем! Клематис ведь тоже долго капризничал и не хотел приживаться, а теперь смотри-ка – цветет во всю: и цветы-то на нем, и пушистики. Твоя работа – просто загляденье! Кстати, а как тут все поливается? Я вижу и огурцы, и перец, и помидоры – все такое жизнерадостное!
Мама махнула рукой в сторону папы, а потом указала на неприметную будку, примостившуюся в боярышниковых кустах на задах обеденной беседки:
– Это все он, ваш папа, изобрел: целая подземная оросительная система. Вон – помпа на солнечных батареях, воду качает из подземного ключа, обогащает ее микроэлементами и корешки поливает по мере высыхания. Там компьютер за всем следит – автоматика. А днем – из- под земли тонкий защитный купол выезжает. Он хоть и прозрачный, но отлично прикрывает наш сад от палящего солнца, иначе давно бы тут все сгорело.
– Поня-я-тненько! – протянула девочка – Хорошо, что у нас есть такой папа! Он обязательно для тебя придумает что-нибудь такое, с чем твоя непокорная жимолость согласится и сложит оружие!
Анастасия Павловна загадочно улыбнулась своей сияющей улыбкой и, глядя на нее перламутровыми глазами, потешно захрюкал Фрикадель.
Снегодождевитель
Отлично позавтракав в тенечке зеленой беседки тостами с вареньем из лепестков роз и фруктами, дети накормили Фрикаделя и, собрались было на экскурсию по открытой местности селения Ньяму, пока не обратили внимания на папу, который за маминой спиной таинственно сверкал глазами и делал однозначные заговорщицкие знаки – следовать за ним. Заинтригованные брат и сестра, переглянулись и молча пришли к соглашению, что экскурсия – она подождет и не куда не убежит. Поэтому, вежливо поблагодарив маму за завтрак, ребята тихонько пошли вслед за папой по направлению к тому самому невзрачному, спрятавшемуся в кустах, сарайчику. А беззаботный Фрикадель, предвкушая любопытное дельце, потопал за Никиткой, видимо посчитав мальчишку организатором будущей проделки.
Бесшумно отъехала в сторону зеленая пластиковая дверь. И дети, шагнув внутрь, на минуту ослепли от перехода с яркого пустынного солнца во тьму прохладного помещения. Папа включил свет, и дверь автоматически закрылась за вошедшей компанией. Ребята с любопытством осмотрелись: в небольшой комнатке без окон на узком продолговатом столе, похожем на бабушкину старинную гладильную доску, лежал какой-то предмет. Однако детям сразу стало понятно – это прибор, и собственно ради его демонстрации папа затащил их сюда.
– Та-та-та-там! – Юрий Алексеевич торжествующе показал обеими руками на блестящее механическое страшилище. Юлечка с Никиткой неуверенно переглянулись.
– Э-э-э… – Неопределенно попытался выразить свою мысль Никитка, машинально почесывая Фрикаделево темечко.
И тут Юлечку осенило:
– Ага! Я поняла! Папочка, ты, наверное, недавно про мушкетеров читал? Там у кардинала была французская тюрьма с подвалами и застенками и еще разные пыточные железки! Смотри, Никит, наш деятельный папа изобрел средневековую пыточную машину! Сюда, в эту широкую трубу засовывают руку или ногу, а вот эти мелкие трубочки впиваются в кожу и высасывают у человека кровь! Всю! До капельки! Супер-изобретение! Я бы так не смогла! Честное слово!
Папа от неожиданности потерял дар речи, схватился за голову и, в изумлении подняв брови, вопросительно переводил взгляд то на сына, то на дочь, пытаясь понять: шутит Юлечка или говорит серьезно? Никитка, оставил в покое Фрикаделеву голову и немедленно кинулся спасать отца.
– На, попей, пап, легче будет! – сочувствующий сын сунул под нос Юрию Алексеевичу бутылочку с соком, – И не пугайся, Юля не специально, просто она так неудачно пошутила. Мы же с ней сразу поняли, что это твое новое грандиозное изобретение! А сестрик решила немножко тебя подбодрить, – утешал Никитка папу.
Юлечка с нескрываемым интересом смотрела на всю эту картину – она не ожидала, что вольный полет ее фантазии будет столь результативным.
Фрикадель, решивший, что без его утешения люди ну никак не обойдутся, подскочил к Юрию Алексеевичу и принялся интенсивно вылизывать синим языком папину загорелую щеку.
Смущенно теребя рыжую кисточку на конце косички, Юлечка подошла к отцу и примирительно спросила:
– Папуль, ты ведь не сердишься? Просто мы с Никиткой чуть-чуть не поняли – что это такое?
Папа покочал взъерошенной головой, встал и, обтирая рукавом облизанную щеку, подошел к «инквизиторской машине».
– Дорогие дети, – произнес он веско, – Это совсем не то, что вы думаете – не пыточная машина, а мобильная поливальная установка на солнечных батареях со встроенным компьютером. Прицепляешь ее к последнему вагону монорельса или к воздушной телеге, и вперед – поливай, что хочешь! В большое отверстие загружается всякий мусор: отходы, коробки и даже песок. Мусор распадается до атомов в толстой трубе под действием солнечной энергии, которой здесь, в нашей Сахаре, в избытке, а потом, уже из этих боковых маленьких дырочек льется вода. Можно поставить программу охлаждения – будет снег. А если задать программу «дождь», то тогда из корпуса выйдут трубочки, и вода будет брызгать в разные стороны.
– Ну, ты даешь! – восхищенно прошептал Никитка, – А название у твоего изобретения есть? Конечно, кроме того, что Юля придумала – про инквизиторскую машину? Какое-то оно не слишком подходящее для поливалки.
Папа, еще раз бросив на Юлечку укоризненный взгляд, торжественно провозгласил:
– Право красиво и по существу назвать придуманную мной, оросительную машину, я предоставляю вам – мои сообразительные дети!
– Подумаешь! Большое дело! – пожала плечами Юлечка, – Эта машина для чего – для дождя! Ну, еще и для снега! Поэтому я предлагаю назвать ее – «дождитель»! Нет, не так – «дождеснегоход»! Нет, не то – «дождеснеговитель»!
– Снегодождевитель! – подхватил Никитка.
– Точно! Снегодождевитель! Папочка, отныне и навеки твоя гениальная поливалка будет называться – Снегодождевитель! – подытожила Юлечка.
Сорвавшиеся испытания
Время приближалось к шести часам пополудни, и ящерица-игуана, выбралась на воздух из своего дневного убежища под остовом старой баобабовой ветви. Ритмично раздувая горло, она неподвижно застыла на плоской части белесой коряги, торчащей из песка. В янтарных глазах ящерицы солнце отражалось миниатюрным пламенным кружочком.
В тени засохшего пенька зашевелился песок, осыпаясь в воронку, и из образовавшейся норки вылез крупный скарабей. Жук основательно почистил зазубренные лапки, тряхнул усиками, сбивая прилипшие песчинки, пару раз поднял и опустил черные жесткие надкрылья, выпуская на свободу нежно-прозрачные внутренние крылышки, проветривая их и расправляя слежавшиеся складки. Приведя летательный аппарат в рабочее состояние, скарабей тяжело поднялся в воздух и, с гудением набирая высоту, отправился на поиски подруги.
Игуане осталось лишь с сожалением смотреть хищным глазом вслед удаляющейся вероятной добыче. Ящерица поменяла позу и вновь замерла на своем посту желто-зеленой причудливой статуэткой. Внезапно она почувствовала ощутимое сотрясение воздуха, какое бывает при движении крупного объекта с приличной скоростью. Игуана не стала дожидаться приближения возможного хищника и предпочла юркнуть в свое надежное дневное укрытие.
Никитка, Юлечка и Фрикадель сидели, пристегнувшись в трех удобных креслах воздушной телеги, оптимистично движущейся вглубь пустыни. И это почти бесшумное их скольжение над песком спугнуло чуткую ящерицу. Дополнительным прицепом к телеге летел снегодождевитель, надежно прикрепленный к корпусу мягким вакуумным сочленением. Дети неслись сквозь пески от одного оазиса к другому, плексигласовый купол защищал их лица от горячего встречного ветра, поэтому они не ощущали той довольно большой скорости, с которой двигалась послушная телега.
Девочка, увлеченно что-то разглядывая сквозь выпуклое боковое окно, спросила брата:
– Никит, а ты предполагал когда-нибудь, что мы с тобой будем вот так лететь сквозь пустыню?
Никитка улыбнулся и отрицательно помотал головой – управление телегой, хоть и было автоматизировано, все равно, требовало повышенного внимания. То и дело на их пути попадались точащие из песка, острые древесные обломки. Поэтому мальчик тщательно отслеживал данные навигатора – поломка телеги в их планы никак не входила.
– Никит, – снова спросила Юлечка, – может уже хватит ехать? Мне не терпится испытать снегодождевитель. А тебе?
Никитка снова покачал головой – на сей раз утвердительно.
Проехав очередное озерцо, окруженное кустистыми протеями с ярко-желтыми щетинистыми шарами цветов, Юлечка углядела на склоне огромной дюны странное явление: будто кто-то камушки разбросал – морскую зеленоватую гальку. Причем кое-где эта галька почему-то цвела незатейливыми белыми кисточками цветов.
– Стой, Никитка! Да стой же! Тпру! – не своим голосом вскричала девочка, – Смотри! Смотри, какое чудо – там камушки цветут!
– Уф! – мальчик отер пот со лба, – напугала-то как! Я уж думал по меньшей мере землетрясение увидела или дракона трехголового! – Телега сотворила изящный вираж и остановилась возле чудесных камушков.
Юлечка лихо щелкнула пристяжным ремнем, просочилась в щель поднимающегося защитного купола, и выскочила на бок песчаной горы. Слегка увязая толстой подошвой бареток в песке, она побежала к загадочным камушкам, которые как ни в чем не бывало, нежили под ветром свои перистые цветы. Фрикадель, уморительно подпрыгивая, спешил за обожаемой хозяйкой, а та уже склонилась над пустынным чудом:
– Смотри, Ник! Ну, разве они не прелесть!
Подошел, широко загребая ногами песок, Никитка. Присел на корточки возле «гальки», понюхал белые цветочки.
– Фии! – присвистнул Никитка, – Эх, сестрик, сестрик, столько всего про растения знаешь, а про «живые камни», что же – не слышала?
– Представь себе – нет! – Юлечка надула губы.
– Да ладно тебе, обижаться, – отозвался мальчик, – Хочешь, расскажу?
– Давай, – вздохнула Юлечка, понимая, что на этот раз на научную лекцию напросилась сама: братец уже вошел в образ профессора – разрумянился и заблестел глазами.
– Ты, конечно, знаешь, что многие животные в пустыне спасаются от жары, зарывшись в песок, – изрек Никитка.
Юлечка кивнула, поглаживая пальчиками трепещущие лепестки,
– Так ведь это – не животные. Вон как цветут, – возразила она.
– Правильно, – согласился брат, – многие пустынные растения поступают, в принципе, точно так же. Условия заставляют их беречь драгоценную влагу. К примеру, вот этот наш знакомый цветок, да, кстати, он называется литопс, целиком зарыт в песок, только кусочки листьев – листовые окна, подставлены солнцу. Эти растеньица настолько похожи на камушки, разбросанные по пустыне, что кто не знает – принимает их за морскую гальку. А потом – удивляется: если галька, то почему – цветет?
Юлечка прыснула в ладошки – уж больно забавно ее старший брат рассказывал разные умности!
От познавательной беседы детей отвлек странный хрупающий звук:
«Хруп-хруп», – раздавалось позади, – «Чавк-чавк-урр-р!», – ребята одновременно оглянулись и хором воскликнули:
– Фрикадель!!!
Их фиолетовый питомец липким языком, аккуратно сдергивал с песка цветущие «камушки», а потом с нескрываемым наслаждением долго смаковал мясистые бирюзовые листики. Выражение неземного блаженства застыло на улыбчивой драконьей физиономии. Глаза сощурились и превратились в щелки, а уши едва подрагивали от удовольствия.
– Фрикадель! Хватит! А ну выплюнь сейчас же! – затопала ногами девочка, – это кто ж тебе разрешил цветочки редкие хрупать? Ах, ты проглотище фиолетовое! Дома не кормят, что ли? Троглодит ты прожорливый, а не домашний дракон! – пошла в разнос Юлечка.
Фрикадель недоуменно хлопал кудрявыми ресницами – с чего это хозяйка так ужасно сердится из-за всякой ерунды? Подумаешь, съел голодный дракон пару сладеньких листиков для настроения, а они уже и крик подняли на всю пустыню и словами нехорошими обзываются…
Дракошка негодующе фыркнул и разочарованно поплелся к воздушной телеге, всем своим видом показывая, что он уже нагулялся и хочет домой.
Никитка сморщился:
– Фрикадель, похоже не на шутку обиделся…
– Ничего, пусть немного пообижается – нельзя же быть таким обжорой. Это вредно в его возрасте, и так поперек себя толще – скоро в двери будет боком проходить!
Никитка решил заступиться за дракошу:
– Что ты, Юль, он же у нас до сих пор растет – здоровый драконий ребенок. И кушает соответственно возрасту. Пусть хоть все эти цветы схрумкает – я на него не в обиде, потому что он – наш!
Юлечка чуть ли не бегом побежала к телеге – извиняться.
Никитка задержался, ему захотелось более тщательно изучить «живые камушки». И запечатлеть в ботаническую прозрачную пластинку камеры то, что не успел сжевать Фрикадель. Мальчишка встал на коленки, миниатюрным совочком раскапывая песок вокруг одного «камушка», стараясь вычислить размер корневой системы и определить, соединяются ли корни этих уникальных растений в общую корневищную сеть?
Он так увлекся, что поначалу совсем не обратил внимания на странный посторонний звук, будто кто-то невдалеке заводил старинный двигатель с неисправной системой зажигания. Когда звук стал навязчиво громким, Никитка, наконец, оторвался от своей работы.
– Сок-сок-сок-сок, соок-соок, сок-сок-сок-сок, соок-соок, – казалось, сама пустыня скрипит песчаными дюнами в фантастическом танце. Поднялся ветер, с каждой секундой приводящий во все большее движение золотые неповоротливые холмы.
– Юля! – закричал Никитка, и тут же закашлялся от попавшего в горло песка.
«Наверно, она уже сидит с Фрикаделем в телеге», – подумал мальчик. И, преодолевая сопротивление песчаной бури, постарался побежать вслед за сестрой. Звук стал просто невыносимым, пронзающим тело насквозь, но Никитка, зажав уши ладонями, упрямо шел сквозь песок.
Никитка не успел. Он увидел, как из-за гребня дюны поднялась извивающаяся песчаная труба, издающая те самые цокающие звуки. Сосущая воронка накрыла и телегу, и Юлечку, и Фрикаделя, и папину, так и не испытанную, поливалку. В следующее мгновение все кончилось – навалилась звенящая тишина, следов бури как не бывало. Никитка остался в пустыне. Один. За многие километры от родительского дома.
Отчаянье охватило мальчика, острым ножом вонзилось в сердце, колючими мурашками пробежалось до самых пяток, он заметался, пытаясь разгрести песок.
– Юля-а-а! Юля-а-а! – безнадежно звал он сестренку, пока совсем не охрип. Через некоторое время, чувствуя себя сиротливым и опустошенным, Никитка понял, что кричать и искать бесполезно. Он бесцельно побрел на запад в сторону заходящего солнца.
Юля и Эч-ч
Юлечка, услышав краем уха зовущий Никиткин крик, хотела, было обернуться, но, увидев надвигающуюся прямо на нее и Фрикаделя стену вертящегося песка, поняла, что не успеет ни вернуться к брату, ни спрятаться к Фрикаделю под купол телеги. Девочка доползла до телеги и прижалась к ее шершавому боку, спрятав лицо в ладонях, сквозь вой ветра и шелест песка она расслышала четкий, все нарастающий звук: – сок-сок-сок-сок, соок-соок, сок-сок-сок-сок, соок-соок! Звук заполнял собой все пространство, проникал в голову и хозяйничал там раскаленной иглой. Юлечка сжалась в комочек, почувствовав, что звук отрывает ее от земли и несет, несет неведомо куда…
Девочка очнулась от прохладного свежего ветра, который приятной волной ласкал ее лицо и перебирал растрепанные волосы. Не открывая глаз, Юлечка пошевелила руками-ногами – все цело, все на месте. И, только она собралась с духом открыть глаза, как тут же услышала, что кто-то скребет острыми когтями по пластику и при этом жалобно поскуливает.
«Фрикадель! – догадалась девочка, – Заперт в телеге!»
И, с мыслью спасти своего любимца, девочка открыла глаза и живо вскочила на ноги, мимоходом отметив, что вокруг все та же желтая пустыня, но солнце почему-то зеленое и довольно быстро валится за линию горизонта, а многочисленные кусточки – островки живой изгороди и цветущие гигантские протеи, характерные для Ньяму, куда-то исчезли. «Наверно, это песок мне попал в глаза и испортил зрение», – подумала Юлечка, не особо переживая по этому поводу. Девочка кинулась вызволять напуганного, запертого в воздушной телеге, Фрикаделя. Она застежкой от значка выковыряла песок, набившийся в кнопочную панель внешнего управления, разблокировала кнопки, и надежный купол отъехал назад. Обрадованный дракончик, прильнул к Юлечке, уткнувшись дрожащим носом девочке в плечо.
Юлечка погладила пушистый фиалковый бок:
– Успокойся, милый, мы с тобой обязательно выберемся отсюда…
И про себя подумала: «Знать бы еще, откуда – «отсюда». Она стала нажимать одну за другой картинки на сенсорной панели управления воздушной телегой. Экран включился, перемигиваясь зелеными огоньками, но ни координаты их местонахождения, ни координаты дома, он не высвечивал.
