Kitabı oku: «Криасморский договор. Торг с мертвецами. Том 2», sayfa 5

2.4 Сифарес

Десари вздрогнула и заползла под одеяло, когда хлопнула дверь в прихожей её покоев. Эфа шагнула за шум, и по тому, как низко поклонилась тучная рабыня, девочка поняла, что пришёл дед.

– Здравствуй, синичка! – Эсмий жестом велел Эфе раздвинуть занавески. – Как ты себя чувствуешь?

Десари нахмурилась, но тут же поспешила стереть недовольство с лица. Синичкой её называл лишь отец, и только они вдвоём знали, почему он выбрал это прозвище. Дед же… Десари чувствовала его отчаянную потребность быть нужным ей, страх за неё, но было в его взгляде и тоне что-то ещё. Нечто, что настораживало её всякий раз, как он приходил. Десари понимала, что ещё мала для его магистерских интриг, но сердце подсказывало: дедушка Эсмий держал её взаперти не просто так. А после того случая с участием Артанны Магистр, казалось, и вовсе сошёл с ума – не подпускал к ней никого, кроме лекаря да Эфы. Лекарь, к слову, оказался новым, и Десари догадывалась, что его прислали из Магуссерии.

– Десари, ты меня слышишь? – встревожился Эсмий.

Девочка поспешно отогнала размышления прочь.

– Да, конечно. Прости. Сегодня мне лучше. Я бы даже прогулялась в саду. Можно?

Магистр вопросительно взглянул на стоявшего за его спиной лекаря.

– Если магус Веллий разрешит, я буду только рад. – Эсмий посторонился, подпуская его к постели. – Прошу вас.

Десари тряхнула головой, отгоняя остатки дремоты, и улыбнулась магусу. Этот был совсем не похож на того, которого приводил отец. Она очень скучала по Симузу, но чуяла нутром, что не должна ни в коем случае говорить об этом Эсмию. Было между ними что-то, чего она пока не могла понять, но хорошо чувствовала. Холод, тщательно скрываемую ярость, вынужденные улыбки. Сидя взаперти ей только и оставалось, что вспоминать разговоры, которым она была свидетельницей, да размышлять над полутонами человеческих эмоций.

Ещё она иногда прикасалась к аметистовому котёнку, что однажды принёс отец, и пыталась мысленно до него дотянуться – так Десари узнавала, что Симуз жив, что рядом с ним Артанна и тот её хорошенький молодой племянник-ваграниец. Порой Десари жалела, что у неё не было никакой вещи Фештана – так хотелось посмотреть на мир его глазами! Артанна же, как и прежде, оставалась для неё закрытой.

Магус Веллий закончил беглый осмотр и, повернувшись к Эсмию, изрёк:

– Прогулка пойдёт молодой госпоже на пользу. Она полностью здорова, но ей ежедневно нужен солнечный свет и небольшая корзина фруктов для восстановления цвета лица.

– Магус Веллий, а ягоды мне тоже можно? – спросила Десари, воодушевлённая рекомендацией. – Я так соскучилась по тем крупным красным ягодам с косточками.

– Нужно!

– Прикажу подать на обед, – пообещал Эсмий. – Эфа, помоги ей одеться и выведи в сад. Буду ждать там.

Рабыня жестом показала, что всё поняла, и поклонилась вслед уходящим посетителям.

Едва закрылась дверь покоев, Десари вскочила с кровати и подбежала к балкону.

– Неужели мне наконец-то разрешат вернуться к занятиям, Эфа? Я так соскучилась по наукам! Так хотела бы вернуться к поездкам верхом! Может, если позволит здоровье, даже попрошу дедушку пригласить того мастера, который тренировал Артанну драться… Но это вряд ли. Не разрешит. Опять будет оберегать меня, как вазу из гацонского хрусталя.

Рабыня недоверчиво покосилась на девчонку, покачала головой – дескать, вечно всякая дурь в голову лезет, и потрясла в воздухе платьем.

– Иду!

Десари не видела ценности в дорогой одежде, поэтому никогда не крутилась перед зеркалом. Впрочем, по тому, как на неё начинали смотреть редкие гости дворца, она понимала, что с внешностью ей скорее повезло. Но это пока мало волновало Десари. Куда интереснее было гулять в саду, рассматривать цветы и деревья, слушать разговоры, глядеть на порт. В порту постоянно что-то происходило, это манило, и Десари мечтала однажды там побывать.

У пронзительно белых мраморных ступеней, что спускались к верхнему уровню садов и фонтанам, её уже ждал дед.

– Пойдём, синичка, – он протянул ей сухую морщинистую руку, и Десари едва не отдёрнула ладонь – до того кожа деда показалась ей горячей.

– Ты сам точно хорошо себя чувствуешь? У тебя жар!

Эсмий слабо улыбнулся.

– Всё хорошо, девочка моя. Это пустяк. Пойдём…

Десари насторожилась. При дневном свете она смогла разглядеть, что Магистр выглядел неважно, словно его высушили и выпили все соки – тонкие руки, дрожащие пальцы, кожа как пергамент. И дело было вовсе не в возрасте: ещё недавно Эсмий Флавиес пробежал большое расстояние с факелом в руках на церемониальных игрищах. Сейчас же он был худ и слаб, а ведь раньше любил поесть и баловал её разными лакомствами. Десари отметила, что дед даже не предложил ей пирожных, которыми всегда потчевал после прогулки. Значит, вовсе забыл о еде или сама мысль о пище его отвращала.

Что-что во всём этом было не так.

– Ты умираешь? – поражённая внезапным озарением, выпалила Десари, но тут же снова перестала быть хозяйкой своим мыслям. – Нечто растёт внутри тебя и съедает заживо. До следующего лета ты не доживёшь.

Её голос звучал словно откуда-то издалека, и она не могла контролировать его. Десари казалось, будто она повторяла слова по чьей-то подсказке. Девочка мотнула головой, пытаясь прогнать это странное состояние и увидела, что Магистр застыл, изумлённо глядя на неё.

– Мертвые боги, Десари! Ты даже сильнее, чем я предполагал. – Он доковылял до скамьи под сенью лимонных деревьев, и внучка послушно засеменила за ним. – Садись, девочка. Ох, моя милая, жаль, твоя мать мертва. Знала бы она, какой последний подарок нам преподнесла…

– Я сделала что-то важное? Или плохое? Не понимаю.

Магистр облокотился о мясистую ветвь дерева и тяжело вздохнул.

– Ты во всём права, – прошелестел он. – Что-то действительно меня пожирает, и наши лекари лишь разводят руками. Увы, даже могущественные магусы не всегда могут спасти человеческую жизнь. Кажется, я обречён. – Дед посмотрел на Десари так пронзительно, что она едва не разрыдалась. – Но прежде я должен многое успеть, особенно для тебя, синичка.

Десари не отстранилась, когда дед ласково прикоснулся к её щеке, лишь дрожала, сама не понимая толком, отчего. Она впервые чувствовала смерть так близко. Её холод, неумолимость, её… ничто. Смерть, это абсолютное уничтожение, всепоглощающая пустота, великая власть тьмы, была слишком близко. Её нельзя было увидеть, обонять – только почувствовать. Пах дед – стариком, благовониями и эннийским табаком. Благоухал сад: цитрусами, мёдом и розами. Пах порт – солью, помоями, рыбой. Смерть же не пахла ничем.

И Десари впервые испугалась до немоты.

– Не печалься, синичка, – проговорил Эсмий. – Немного времени у меня ещё есть, и мы потратим его с пользой. Только мне потребуется твоя помощь, чтобы сделать всё правильно. Ты поможешь?

– К-конечно, дедушка.

Не плакать. Десари впилась ногтями в ладонь, надеясь, что эта боль хоть немного отвлечёт. Она была Флавиесом, пусть и бастардом. А дедушка учил, что Флавиесы никогда не показывают слабости ни перед кем.

– Славно, – Эсмий вяло улыбнулся, достал из кармана шёлковый платок и протянул Десари. – Не могла бы ты посмотреть кое-то глазами владельца этой вещи? Это очень мне поможет…

2.5 Эксенгор

Фастред проснулся от мощного земного толчка. Опора шатра заскрипела, застонало дерево, треснула натянутая ткань. Он всё никак не мог привыкнуть к тому, что почва в этих краях не была спокойной. Местные жители давно приспособились к природе и не желали покидать земли, где горячая вода извергалась прямо из-под земли. Но Фастреду, как и большинству хайлигландцев, от этого было не по себе. Впрочем, лишь в Эксенгоре благодаря этой подземной воде впервые за долгое время он смог как следует помыться и отскрести дорожную грязь. Король Грегор и вовсе пристрастился к местной вонючей, но, якобы, целебной воде и ежедневно пил её по совету брата Аристида. Выглядеть его величество и правда стал чуть лучше, хотя всё равно часто мучился животом – частый недуг тех, кто проводил большую часть жизни в походах.

И всё же было во всей этой местности с её поистине волшебными явлениями нечто пугающее и настораживающее. И Фастред не мог отделаться от ужаса перед мощью незнакомой природы.

Снова тряхнуло – со стола свалился медный кувшин, расплескав воду, что Фастред приготовил для умывания. Брат-протектор вскочил, потёр глаза и огляделся. В шатре, который они делили с Аристидом, не было монаха.

– Странно.

Он наспех натянул сапоги и, зачем-то прихватив меч, вышел наружу.

Рассвет только-только занимался. На востоке желтела тонкая полоска света, в низинах стоял туман. К аромату луговых трав примешался странный запах – не то тухлых яиц, не то фекалий.

Фастред оглядел охотничий лагерь: слуги едва поднялись, должно быть, разбуженные тем же толчком, что и сам Фастред, и сонно готовились к завтраку. В шатре короля свет не горел. Наверняка Грегор ещё спал.

Аристида нигде не было. Обеспокоенный, Фастред поднялся на холм, чтобы попробовать высмотреть монаха.

Небо было затянуто тучами, да такими плотными и тёмными, что вершина Фатира спряталась в них, как в собольих мехах. Начал подниматься ветер, воздушные вихри подхватывали остатки тумана и гоняли белые лохмотья по низинам.

Наконец брат-протектор смог разглядеть светлое пятно на можжевеловом холме – рясу Аристида, и поспешил туда, проклиная скользкую предрассветную росу, темень и эксенгорские холмы.

– Не спится, святой брат? – поприветствовал он Фастреда. – Впрочем, немудрено. Ночь для этих мест неспокойная.

Брат Аристид закрыл Священную книгу, поудобнее устроился на мягком мху и похлопал рядом с собой, приглашая Фастреда сесть. Брат-протектор вспомнил, что даже не накинул плаща, и подстелить было нечего. Ну и ладно – он плюхнулся на мокрый мох в чём был.

– Говорят, Фатир на рассвете особенно прекрасен, – сказал Аристид. – Пришлось встать пораньше, чтобы это проверить. Жаль, что собирается дождь.

Солнце потихоньку всходило, подсвечивая туго набитые водой сизые тучи.

Аристид сорвал цветок – жёлтые колокольчики на коротком стебле – и, удивлённо хмыкнув, принялся его изучать.

– Нашли что-то необычное, патрон? – видя интерес монаха, спросил Фастред.

– Растение. Вы знали, что оно считается вечнозелёным и никогда не цветёт?

Аристид поднял цветок на свет и принялся внимательно разглядывать.

– Но оно, как мы видим, цветёт. Впрочем, здесь я уже ничему не удивлюсь.

– Весьма самоуверенное заявление, друг мой, – снисходительно улыбнулся монах. – Этому краю есть чем удивить, и удивит он совсем скоро.

– Вы точно не ошиблись? Это действительно то самое растение?

– Я не ошибаюсь в подобных вопросах, – ответил Аристид и принялся изучать цветок с ещё большим интересом. Фастред почувствовал себя идиотом. Он всегда чувствовал себя ужасно неловко, когда Аристид блистал знаниями. Ему-то, поди, сколько лет пришлось этому учиться, наверняка с самого детства. Ни поворовать соседских яблок, ни окрутить пару симпатичных девиц – все книги да молитвы. Это Фастред пришёл к богу уже много позже, и, глядя на монахов, воспитывавшихся при обителях с детства, каждый раз гадал: стоило ли оно того? И какая жизнь в божьих глазах была правильнее?

Со стороны лагеря послышались крики. Кричали от боли – такие вопли Фастред знал хорошо.

– Что-то здесь не так. – Брат-проектор поднялся и попробовал разглядеть происходящее в лагере.

Брат Аристид лишь пожал плечами.

– Здесь всё не так, друг мой. Это пристанище старых богов.

– И эти боги нам явно не рады. Схожу посмотреть, что случилось.

– Ступайте. Я побуду здесь.

Монах положил сорванный цветок меж страниц Священной книги, и устремил глаза к горам. Фастред поднял меч и побежал с холма к лагерю, скользя и проваливаясь по щиколотку в сырой мох. Странное дело, но даже сама земля показалась ему тёплой.

Вопли приближались, теперь уже переходящие в стоны. Фастред выбежал к главному очагу.

– Что случилось? – окрикнул он слугу.

Над скорчившимся человечком стояло несколько зевак.

– Говори! – приказал Фастред, вытащив первого попавшегося.

– Милв, святой брат… За водой пошёл для герцогской каши, – слуга ткнул пальцем на расположившийся меж двух низких холмов каменный колодец. – Только ведро бросил, не успел даже за ворот взяться, а оттуда ка-а-ак выстрелит столб кипятка! Ошпарило бедолагу. Чую, не жилец.

Фастред осенил себя священным знаком.

– Проклятое место, – тихо произнёс он. – Смилуйся, Хранитель.

Райнер Эккехард, на ходу подпоясывая рубаху, подошёл на звук и склонился над бившимся в конвульсиях Милвом:

– Ох ты ж! Надо везти его в Эксенгор, – покачал головой он. – Если только ваш монах-целитель не сможет помочь на месте. Говорят, он чудотворец. Колодцем ошпарило, говорите? Странно…

Он выпрямился и зашагал в сторону низкой каменной постройки, откуда действительно валил пар. Фастред последовал за ним.

– Не понимаю, – рассуждал Райнер. – Это место считается безопасным, потому здесь всегда и ставят лагерь. Рунды не дураки, они давно живут в этих землях и знают все бедовые места. Ближайший горячий источник в четверти дня пути отсюда, в сторону Эксенгора. А местные озёра всегда были холодными, сюда приходят звери на водопой…

– Что-то случилось с землёй, вот что я думаю. – Фастред взобрался на холм, откуда открывался вид на озёрную долину, и поманил спутника к себе. – Глядите!

Райнер Эккехард охнул.

– Мёртвые боги, – прошептал он и рванул к ближайшему озерцу. – Рыба!

Вся живность всплыла вверх брюхом, и чем ближе хайлигландцы подходили к берегу, тем невыносимее становилась вонь от воды.

– Стойте! – Эккехард вскинул руку в предупредительном жесте. – Это ядовитые газы. Воздух и вода отправлены, чуете запахи? Ближе подходить нельзя.

Фастред с опаской отступил на добрый десяток шагов. Воняло и правда невыносимо.

– Значит, и правда что-то происходит, – заключил он. – Даже брат Аристид сегодня утром заметил, что зацвело растение, которое вообще не должно цвести.

Райнер повернулся к Фастреду всем корпусом, и брат-протектор, увидел, что его лицо исказилось от ужаса.

– Цветок? – переспросил заложник. – Жёлтый, с колокольчиками? Невысокий, с резными листьями?

– Да…

– Проклятье. Скорее! Нужно предупредить короля и вождя!

Он рванул вверх на холм так быстро, что даже привыкший к долгим пешим переходам Фастред удивился. Так подгонять мог только страх.

– Да что ж такое с этим цветком? – с трудом удерживая ровное дыхание, спросил он, нагнав заложника.

– Все местные, особенно старики, знают эту примету. Жёлтый цветок распускается только перед тем, как горы начинают извергать жидкий огонь. – Райнер говорил на удивление спокойно. – Эти цветы – предвестники гибели, святой брат. Следует убираться отсюда как можно дальше, пока…

Договорить он не успел. Воздух сотряс такой оглушительный грохот, а землю встряхнуло так сильно, что они оба едва удержались на ногах. Фастред заскользил вниз с холма, и Эккехард ловко поймал его за пояс.

– Нужно сворачивать стоянку и отправлять людей дальше на юг, – сказал он. – В половине дня пути отсюда на юго-запад в сторону Вевельстада есть деревня Фьол-Тун, оставайтесь там у старейшины Йоллага. Там вас приютят и обеспечат достойный приём. И возьмите с собой ошпаренного, у Йоллага хорошая знахарка. Позже я вас найду. – Эккехард привстал на цыпочки, высматривая лошадь. – Мне нужно предупредить остальных и позаботиться о Магнусе.

– Вожди ведь должны быть как раз на Фатире! – ужаснулся Фастред.

– Именно. А с ним – многие наши женщины. В том числе Истерд. Они участвуют в ритуалах.

– О нет, – запричитал Фастред, до которого наконец-то дошёл смысл сказанного ранее Аристидом. Монах всё предвидел и наверняка решил воспользоваться этим в угоду службе господу. – Нельзя их там оставлять. Они погибнут.

Райнер Эккехард преградил Фастреду путь:

– Я сделаю всё, что смогу, чтобы их вытащить. Но не говорите королю, иначе он…

– Король всё слышал, – донеслось из-за холма. Грегор остановился рядом с братом-протектором и мрачно глянул на Эккехарда. – Чёрта с два я буду сидеть сложа руки, пока обезумевшая гора убивает моих союзников и мою невесту. Я поеду туда сам.

– Но…

– Господь меня остановит, если ему это угодно.

Земля содрогнулась снова, и все обернулись на звук, что издавала гора: с вершины Фатира валил не пар, а густые клубы чёрного дыма. Дыма было так много, что он заслонил половину неба. Вокруг бесновавшейся вершины начали собираться тучи, сверкали молнии, грохотал гром. Что-то внутри горы ритмично взрывалось, исторгало новые клубы пепла и ошмётки горной породы.

В лагере стояла паника. Выли собаки, истошно ржали лошади. Птицы давно улетели. Только сейчас Фастред понял, что его смущало: за всё утро он не увидел и не услышал ни одной птицы.

– Ваше величество, осторожнее! – Райнер вовремя толкнул Грегора на землю, и рядом с тем местом, где только что стоял король, приземлился раскалённый булыжник с красными прожилками. Словно драгоценность великана из преисподней. Убийственная бомба из отвердевшей лавы.

– Уходим отсюда!

– Коней! Быстрее!

Лагерь бросили второпях. Быстро грузили телеги, отвязывали коней и скуливших псов. Лишь брат Аристид неторопливо семенил к Грегору посреди этого безумия, словно происходящее не волновало его вовсе. Впрочем, теперь Фастред всерьёз начинал так считать. Грегор и Райнер вскочили на лошадей, брат-протектор решил дождаться Аристида и хотя бы отправить его в деревню вместе с остальными.

С неба падал чёрный снег, много снега. Только снег этот был горячим, и Фастред понял, что месил ногами пепел.

– Вашему величеству не стоит туда ехать, – сказал Аристид, подойдя к королю. – Там вершится божий суд, нельзя в это вмешиваться.

Грегор свесился с коня и схватил Аристида за воротник рясы.

– У меня уже отняли Ириталь, – глядя монаху в глаза, сказал он. – Я не позволю отнять ещё и Истерд. И если господу это не нравится, пусть попробует меня остановить.

И, не дав Аристиду что-либо возразить, унёсся сквозь снег из пепла в сторону Фатира.

– Я за ним, – Фастред на миг задержал руку на перевязи меча, гадая, пригодится ли сталь в том аду. Но на всякий случай решил, что при оружии будет спокойнее.

– Конечно! Поезжайте немедленно! – Аристид явно был в бешенстве. Редчайшее явление. – Не дайте этому упрямцу погибнуть из-за своей глупости!

Фастред и Райнер обменялись кивками. Не то прощались, не то договаривались о чём-то – он сам не понял.

– Удачи, лорд Эккехард. Храни вас Гилленай.

– И вам, святой брат. Пусть гора вас пощадит.

Едва Фастред подошёл к коню, тот взвился на дыбы с истеричным ржанием. Обезумевшие глаза животного глядели на хозяина с мольбой: «только не туда».

– Прости, друг, – шепнул он, поглаживая морду коня. – Прости. Но нам нужно именно туда.

2.6 Асеш

Симуз украдкой поглядывал на Сотницу, но разглядеть её лица не мог – Артанна надвинула капюшон как можно ниже, не то желая отгородить себя от мира, не то – мир от себя. По мере продвижения на северо-запад эмиссар всё сильнее ощущал её беспокойство. Артанна здорово изменилась с момента их последнего пребывания в Ваг Ране, но Симуз понимал: трагедии, что она пережила на родине, не забудутся ни через год, ни через десять. С таким грузом люди живут до конца дней. Если доживают.

Но для той, на чьих глазах вырезали всех близких друзей, а затем узнавшей о предательстве человека, которого она считала едва ли не сыном, Артанна нар Толл ещё держалась молодцом.

Путешествовали небольшим отрядом. Трое выделенных Харизом бойцов-вагранийцев держались чуть отстранённо, но уважительно, говорили мало и по делу. Артанна тоже по большей части молчала, и у эмиссара было полно времени, чтобы обдумать насквозь дырявый план Эсмия. Симуз допускал, что наверняка не видел всей картины, да и у Магистра не было особых поводов раскрывать все карты перед нерадивым слугой. И всё же слишком много оставалось вопросов, слишком мало опорных точек. Даже сама эта, с позволения сказать, экспедиция, вполне могла закончиться провалом, ибо ни у кого не было уверенности, что скрижали с заветами Первых Шано вообще находились там, где указывала карта. Да и если подумать, была ли надобность в этих скрижалях? Не стала ли эта экспедиция всего лишь поводом на время избавиться и от Артанны, и от самого Симуза? Не задумал ли Магистр ещё одну игру? С Эсмия бы сталось придумать хитрую многоходовку и вновь обмануть их всех.

– Видите? – один из сопровождавших, Закин, указал на просвет между двумя низкими горами, когда отряд подошёл к развилке. – Нам нужно держаться того направления.

Артанна сверилась с картой и кивнула:

– Да. Я узнаю эти места. Ориентируемся вон на ту вершину с двумя рогами. И скоро должен быть спуск к пещере. Судя по всему, осталось недолго.

– Верно, – согласился ваграниец, покосившись на схему. – До заката точно доберёмся.

Симуз кивнул и направил лошадь по уходившей на север тропе, гадая, долго ли они смогут ехать верхом. Местность оказалась поистине живописной – высокие шипастые горы, вершины которых были покрыты искрящимся снегом, а склоны – тёмно-зелёными лесами. Долину прорезала мелкая, но бурная река с порогами, из вод которой то и дело выпрыгивала рыба.

– Значит, ты жила в этих местах? – спросил Артанну Симуз, когда та поравнялась с ним на широком отрезке тропы.

– Да. Отец ведь изначально не планировал отправлять меня в Хайлигланд. А наши обычаи довольно суровы: как только знатный ваграниец достигает зрелости и начинает седеть, ему следует пройти Испытание. Сразиться с горным котом. И поскольку такой поединок действительно очень опасен, знать отправляет детей на несколько лет в горы учиться выживать.

Эмиссар присвистнул.

– Так ты убила горного кота?

– Нет. Испытания не дождалась, меня отправили из страны раньше. Может и к лучшему: не люблю убивать зверьё без лишней необходимости. А Испытание – это всё же, как ни крути, блажь. – Сотница помрачнела. – Годами жалуются, что кровь слабеет, что вагранийцы вырождаются, а сами заставляют своих детей идти на смерть.

– Согласен. Да и котиков жалко.

– Ты переменишь мнение, если встретишься с таким хвостатым один на один в горах. Эти киски могут выпустить кишки одним взмахом лапы. Кстати, они здесь водятся.

Медяк усмехнулся.

– Намёк понял. Буду осторожен.

Тропа была неровной: то опускалась, то поднималась, и порой путникам приходилось убирать с пути большие камни. Приготовленная для перевозки скрижалей телега становилась обузой. Симуз понимал, что если так пойдёт и дальше, тащить каменные плиты придётся на себе. И сомневался, что даже впятером они сдюжат.

Наконец, когда они достигли очередного перевала, Артанна приказала остановиться и развернула карту.

– Теперь нужно спуститься вниз, – сказала она, сравнив увиденное с нарисованным. – Там, судя по всему, должен быть вход в пещеру.

Симуз покосился на телегу.

– Но как потом поднимать гружёную повозку? Оставим здесь?

– Сначала в любом случае нужно сходить на разведку, – предложил Закин. – Можем разделиться. Двое останутся здесь сторожить лошадей и скарб, трое пойдут на разведку. Всяко получится быстрее.

Артанна кивнула.

– Хорошо, пойдём немедленно. Хочу закончить с этим до заката. Если что, разобьём лагерь здесь же.

Закин неуверенно взглянул на Сотницу.

– Госпожа, вы уверены, что вам стоит идти? Это рискованно, а от вас так многое зависит в грядущих событиях… Не лучше ли вам остаться здесь?

– Исключено, – бросила Артанна и привязала коня. – Мы с Симузом идём внутрь. Решайте, кто из вас отправится с нами. И прихватите факел.

Закин выглядел обеспокоенным и даже несколько взбудораженным, но спорить не стал. Он отошёл к своим и перебросился с ними парой фраз, пока Артанна и Симуз готовились к спуску.

– Так ты знаешь местные пещеры? – спросил эмиссар.

Вагранийка огляделась и покачала головой:

– Именно эти – нет, но в подобные ходила. Мой наставник говорил, что в этих местах горы старые: Руфал, когда менял рельеф и отгораживался от рундов, их не трогал. Пойдём.

– Я буду вас сопровождать. – Закин снял с седла мешок, бросил за плечи и подошёл к Сотнице. – Взял с собой кое-что полезное.

Артанна молча кивнула. Этот выглядел самым крепким из харизовых бойцов, а лишняя сила не помешала бы. Кто знал, что они могли обнаружить в той пещере?

Они спустились ко входу в пещеру по крутой узкой тропе, и Симуз убедился, что поднимать каменную находку, даже если они ее отыщут, будет непросто. На тёмных скалах изредка встречался изумрудно-зелёный мох, кое-где росла камнеломка. Не хватало лишь какого-нибудь ручейка – и стоянка стала бы идеальной.

– Сегодня успеем только сходить на разведку. Времени до темноты осталось мало, – сказала Артанна, ловко перепрыгнув последний валун. Эмиссар вскоре присоединился к ней и помог Закину с мешком.

Отсюда вход в пещеру просматривался очень хорошо, но без карты они бы его точно не нашли.

Закин быстро вбил между камнями колышек и привязал к нему конец очень длинной верёвки.

– Если заблудимся, – пояснил он. – Чтобы найти дорогу назад.

– Здраво, – одобрила Артанна. – Мы тоже так делали. И ещё рисовали мелом знаки на стенах. Такие, кстати, могут быть и в пещере.

Медяк пожал плечами.

– Понять бы ещё, насколько она глубока.

– Вот и посмотрим.

Артанна повозившись с кресалом, смогла вычесть искры и соорудила небольшой костерок. От него зажгла факел.

– Готовы? – спросил эмиссар.

– Да, – Закин протянул верёвку спутникам. – Кто первый?

– Давайте я, – вызвалась Сотница. – Всё же я представляю, чего ожидать от этого места.

– Твари какие-нибудь водятся?

– Только мирные. Горные коты в пещерах не живут, им там сыро. Есть летучие мыши, всякие гады, ящерицы. Но не должно быть ничего угрожающего.

– Поверю на слово, – отозвался Симуз. – Меньше всего хочется драться с кем-либо в темноте и тесноте.

Но на всякий случай он держал кинжал под рукой. Так было спокойнее.

– Смотрите под ноги, – предупредила Артанна. – Может быть скользко.

Они вошли. Сотница подняла факел выше и осмотрела пространство внутри пещеры. Тёмный камень, холодно, воздух затхлый. Прожилки слюды серебрились и отражали свет. Поначалу проход был довольно широким – двое могли идти рядом без особого труда, но вскоре дорога вглубь стара узкой и низкой: даже Симуз пару раз чиркнул макушкой о каменный свод.

Артанна остановилась перед развилкой, хмыкнула и потянулась за свёрнутой картой. Верёвку отдала Медяку.

– Деталями с нами не поделились, – проворчала она, глядя на изображение. – Но, зная отца, я бы пошла налево.

– Почему?

– Потому что большинство выбрало бы право.

– Сделаю пометку, чтобы не потеряться, когда вернёмся, – предложил Закин и достал мел.

Он быстро чиркнул какую-то руну и дёрнул за верёвку – дескать, нужно торопиться.

– Погодите.

Симуз достал из-за пазухи мешочек с порошком, вытащил шепотку и сунул в каждую ноздрю.

– Лунный песок? – предположила Артанна.

Эмиссар кивнул:

– Хочу видеть лучше. На всякий случай не прикасайся ко мне – можешь снять весь эффект.

* * *

Артанна покосилась на Медяка с неодобрением. Он рассказывал ей о свойствах лунного песка, и вагранийка хорошо предоставляла последствия столь неаккуратного приёма этого снадобья.

– Если тебя опять от него скрутит, тащить на себе не буду, – предупредила она.

– Не дотащищь, я тяжёлый. Поэтому давайте поторопимся.

Артанна перехватила взгляд Закина – ваграниец, как и она, явно не был доволен решением эмиссара. Но спорить было поздно.

– Идём, – Артанна взяла моток верёвки и крепче перехватила факел.

Проход так уменьшился, что ей приходилось сгибаться едва ли не вдвое, чтобы протиснуться вперёд. Она чувствовала сзади горячее дыхание Медяка – энниец всегда излучал какое-то непостижимое тепло, но сейчас Артанна ощущала его физически. Должно быть, так работал лунный песок.

– Ну что, помог порошок? – тихо съязвила вагранийка.

– Вижу, как кот.

– Это хорошо. Ибо без факела я не разгляжу ни зги. И что-то мне подсказывает, что мы свернули не туда.

Артанна остановилась перед валуном, преграждавшим путь дальше, и принялась внимательно изучать камень.

– Или, наоборот, куда следует, – возразил Закин. – Проход завалили. Думаю, специально.

Симуз хмыкнул.

– Не удивлюсь.

– Но пролезть можно, – сказала Артанна, пошарив рукой наверху. – Правда, придётся оставить все вещи здесь.

Она сняла перевязь с оружием, стянула куртку, оставшись только в тонкой рубахе – сразу стало холодно, и на всякий случай обвязала верёвку вокруг пояса. Затем воткнула факел в трещину пещерной стены так, чтобы хватило света на той стороне.

– Уверена, что это хорошая идея? – теперь засомневался даже Медяк.

– Я костлявая. Не застряну. Ждите здесь.

Артанна ощупала самый широкий просвет между валуном и сводом пещеры – должна поместиться, подтянулась и медленно переползла через валун. Каменюка оказалась высокой, но не особенно широкой, и всё же сдвинуть её даже впятером вряд ли бы вышло. Как протаскивать скрижали через столь небольшую дыру, она не представляла.

– Как ты там? – глухо спросил эмиссар.

– Нормально, – отозвалась Сотница. – Можете попробовать залезть. Сначала пусть идет Закин. И дайте факел.

Ваграниец был выше Медяка и куда мощнее комплекцией. Артанна справедливо рассудила, что уж если он протиснется, то и эмиссар проползёт без труда.

Она слышала шорох снимаемой одежды, слабый звон металла, кряхтение. Показалось бледное пятно – то была седина Закина, Артанна поспешила помочь.

– Сюда, вот так. Здесь удобный выступ.

Почти в темноте она помогла вагранийцу спуститься.

– Медяк, теперь ты.

Артанна поймала подтянутый ей факел со стороны Симуза:

– Мне он не нужен.

Пока эмиссар лез, вагранийка осмотрелась.

Они оказались в почти овальном тупике. Своды здесь были немного выше, и у неё получилось выпрямиться, хотя макушка все равно то и дело касалась импровизированного потолка. Пол был сухим, под ногами хрустела мелкая каменная крошка. Воздуха было маловато.

А затем она увидела то, зачем они сюда пришли.

– Ты смотри! – охнула Артанна и в несколько шагов оказалась возле находки. – Руны! Такие же, как на Двери внизу Валг дун Шано!

К её удивлению, каменные скрижали оказались невелики: всего-то высотой с половину Артанны. Но наверняка были тяжёлыми – всё же камень. Даже сквозь толстый слой каменной пыли Артанна смогла рассмотреть, что скрижали были отполированы до зеркального блеска, а сам камень выглядел очень необычно. Чёрный с золотистыми и серебристыми ветвистыми прожилками, похож на мрамор, но не такой хрупкий. Больше всего эти скрижали напоминали Артанне гробовые плиты в Святилищах, где хоронили имперскую знать. Но здесь вместо описания благих деяний великих мертвецов были древние руны, и светились эти знаки точно так же, как горели магические руны на Двери, которую Артанне показывал Заливар нар Данш.