«Леон» kitabından alıntılar
Отчего люди так ненавидят тех, кого пытались предать?
– Добрые мыши, хозяин вернулся! Мыши должны приносить магазину удачу. Возможно, эту суеверие, но коробочки с мышиным кормом я все-таки на ночь оставлял, и теперь весь пол был усыпан ореховыми скорлупками.
– Вы мне полезнее живой, – сказал я, выдержав эффектную паузу. – Вы умеете ладить с людьми, с мэром, аристократами, купцами, со всеми, от кого зависит наполненность рынка и общее благополучие горожан. Зачем же мне убивать вас? В чем целесообразность? – Мне казалось, ты поверил, – он играл желваками, переживая унижение и безуспешно пытаясь это спрятать, – в возрождение Кристального Дома… В идею, которую я принес, чтобы разделить с тобой…
Ошейник впился в горло. Я рванулся
углу показалось сонное лицо старшего брата Эда. Из года в год мы втроем жили в одной комнате и никогда не говорили друг другу «доброе утро». Не потому, что ссорились. Просто крик медного петуха отбивает всякую охоту разговаривать.
Твоя власть одевает тебя в пышные одежды, звук ее подобен реву зверя и удар ее подобен топору. Когда ты входишь, склоняются головы и стихают речи – таково прикосновение власти, которую ты несешь с собой, будто пламя над головой…
Жить хочешь?» Слова были выцарапаны на стене, хотя я точно знал, что секунду назад их здесь не было. Может быть, они были незаметны в полумраке, а теперь, в солнечном луче, проявились? – Хочу, – сказал я шепотом, не зная, к кому обращаюсь. – Очень хочу жить.
Леон, ты витаешь в облаках? Я же не могу покупать тебе одежду без тебя, верно? Герде, наоборот, магазин нравился, она так и бегала от стойки к стойке. Девчонка есть девчонка, даже если она на самом деле парусник…
Несовершеннолетний Леон Надир. Вы обвиняетесь в том, что сегодня, примерно в два часа десять минут после полудня, нанесли тяжелое проклятие несовершеннолетнему Ойге Топотуну, в результате которого он скончался сегодня около пяти часов вечера.
Год назад я купил магазин на все сбережения Семьи: замечательное просторное помещение на главной улице города, в двух шагах от площади. Это очень дорогое, очень бойкое место. Я назвал магазин «Подарки Надир» и оказался самым молодым купцом в торговом квартале: на меня ходили взглянуть как на диковину. Отцы богатых купеческих семей ставили меня в пример переросткам-сыновьям. Мой собственный отец перестал со мной разговаривать.
