Kitabı oku: «Повесть о Сером Лисе. Последнее желание Серого Лиса», sayfa 2
Глава 3.
Все же, в чем-то учитель Эсперансы был прав. Всех знатных и богатых гостей мисс Барет впечатлило выступление. Эти люди редко расставались со своими личинами, слишком привыкли жить в рамках установленного порядка вещей, а живая и свободная музыка Эсперансы поразила до глубины души даже тех, кто давно забыл, что душа у них есть. Эта музыка не переворачивала представления о себе и мире, а деликатно сдувала пыль с тех чувств, что горожане давно не могли себе позволить. Скорее, приятный легкий бриз, освежающий в летний полдень, чем ураган, разрушающий все вокруг. И потому это был триумф.
Когда артисты вернулись в зал после выступления, к ним тут же ринулась толпа поклонников. Эсперанса успела заметить Умку, опасливо отступающую на второй этаж к дамским комнатам, прежде чем ее саму окружило множество воздыхателей, желающих выразить свое восхищение и урвать минуту общения со знаменитостью.
Но внезапно шум бала разорвали женские крики, доносящийся со второго этажа особняка. Чувствуя, как волоски на шее встают дыбом от страха, Эсперанса осознала, что один из кричащих голосов принадлежал Умке. И уже в следующее мгновение она сорвалась в сторону лестницы.
То ли реакция, подстегнутая страхом, то ли цирковое прошлое, позволили ей добежать одной из первых и увидеть чудовищную картину. Хозяйка дома лежала на спине, раскинув руки, в луже собственной крови, вытекшей из распахнутой двери дамской комнаты. На фоне рубиновой в ярком свете лужи, кожа, несомненно, мертвой женщины выглядела так, как будто из нее вытянули все краски. Ее глаза, еще недавно искрящиеся голубые, казались белыми пятнами на сером лице. А на шее чернел глубокий разрез. Умка и горничная испуганно стояли рядом.
Растолкав других зевак, Эсперанса пробралась к подопечной и сгребла ее в объятия.
– Там была тень, темная тень в конце коридора. Нужно проверить, возможно, ее убили и убийца еще в доме. – Тихий голос Умки, более встревоженный, чем напуганный, пробился сквозь панику, сковывающую певицу. Выросшая на улице девушка гораздо спокойнее восприняла столкновение с покойницей, чем Эсперанса и перепуганная горничная, которую била крупная дрожь.
– Да, конечно, но с тобой все в порядке? – Эсперанса все еще прижимала Умку к себе, скорее для собственного успокоения, чем для ее.
– Да-да, я просто попросила горничную показать мне где ванна, а тут она. Но тень! Мы все еще можем ее поймать!
– Даже не вздумай! – Эсперанса почти взвизгнула, – это не наше дело. А тут полно полиции, которая со всем разберется.
Она была готова увести Умку прочь от места событий, когда полиция действительно появилась на сцене. Тифус, в сопровождении непонятно откуда появившихся констеблей, решительно раздвинул зевак, столпившихся в коридоре.
– Дамы и господа, прошу всех пройти в зал первого этажа. Полиция осмотрит место происшествия, проведет опрос свидетелей, и вы сможете отправиться по домам. Прошу вас, ничего не трогайте и сохраняйте спокойствие.
Умка бросилась наперерез детективу:
– Это мы, это мы ее нашли. А там был кто-то в коридоре. Возможно, это был убийца, и он все еще в доме! – ее громкий голос вызвал взволнованный шепот среди собравшихся, но Тифус одним движением прервал возмущение.
– Всем сохранять спокойствие, констебль, проверить коридор, – кивок одному из его сопровождавших, – а вы, барышня, подождите пока вот в этой комнате. Мы закончим с осмотром и выслушаем вас, – с этими словами он ловко направил девушку в одну из соседних комнат и прикрыл дверь, дав знак еще одному констеблю никого туда не пускать.
Этого не могла допустить уже Эсперанса, которая не успела среагировать на эскападу Умки.
– Господин старший детектив, – большой опыт взаимодействия с разными чиновниками позволили ей с ходу определить должность собеседника, а заискивающая улыбка должна была бы расположить его к певице, – но Умка несовершеннолетняя, а я являюсь ее опекуном. Вы не сможете допрашивать ее без моего присутствия и согласия.
– А вы тоже что-то видели? – внимательный взор Тифуса тут же устремился на Эсперансу.
– Да, мы были вместе, – она соврала скорее по наитию, зная, как нервно Умка может реагировать на общение с представителями закона и стремясь остаться вместе с ней.
Но ее чаяниям в этот раз не суждено было сбыться. Детектив кивнул, принимая ее доводы, и дал знак еще одному констеблю сопроводить ее в отдельную комнату, а также спокойно сообщил, что контактировать с кем-то до особого распоряжения с его стороны недопустимо.
Глава 4.
Эсперанса оказалась в библиотеке. Полутемная комната, освещённая только неярким лунным светом, проникающим через открытое окно, явно не предназначалась для приема гостей. Тяжелые шкафы, заполненные книгами, бросали на пушистый ковер густые тени. Старинные часы на каминной полке отсчитывали бег минут, комната застыла в тревожном ожидании. Неуютно поежившись от холодного ночного воздуха, Эсперанса подошла к окну и выглянула на улицу.
Растущие прямо под окном деревья намекали, что по ним можно спокойно добраться до окна соседней комнаты, в которой заперли Умку. По крайней мере для человека того образа жизни, что вела Эсперанса. Но она подавила в себе этот соблазн, понимая, что уже наврала полиции и не стоит привлекать внимание к своей персоне лишний раз. А вот об открытом окне и возможности проникнуть через него в дом, сообщить следует. Тяжело вздохнув, она принялась ждать.
В такой позе, застывшей у окна, ее и застали спустя некоторое время вернувшийся детектив и сопровождающий его инквизитор.
– Мисс Серна, так вы утверждаете, что присутствовали при обнаружении тела мисс Барет? – Тифус подошел к столику, стоящему в центре комнаты, уселся на одно из окружавших его кресел, и сделал остальным знак присоединиться.
– Ах, вы не так меня поняли, – Эсперанса остановилась за спинкой другого кресла, стараясь подавить волнение, охватившее ее при виде Бьерна, и одновременно не упускать из внимания полицейского, – при этом ужасе присутствовала моя несовершеннолетняя подопечная, сеньорита Снипкин. И насколько я знаю, по закону, вы не можете допрашивать ее в мое отсутствие. Я ведь не ошибаюсь?
Певица решила надеть перед ними маску, которую мужчины, тем более, наделенные властью, чаще всего хотят видеть. А потому, голос ее звенел чуть выше обычного, с сильным акцентом, чтобы показать волнение. Эсперанса мастерски изобразила соблазнительную беспомощность.
– Ну, конечно, – Тифус одарил Эсперансу своей фирменной улыбкой, – а сами вы что можете рассказать по этому делу?
– Боже мой, я видела только, – она поднесла руку к глазам, отгоняя от себя воспоминание об убитой, – только это море крови и бедняжку сеньориту Барет. Как она недвижимая лежала там, на полу, – затихающий голос, чтобы усилить эффект, а потом поднять на детектива глаза, полные слез, – она же мертва, да?
– Боюсь, так и есть, – молчавший до этого Бьерн присоединился к разговору, бросая на женщину взгляд, полный сосредоточенной холодности и сдержанного сострадания.
Эсперанса успела отметить, что господин инквизитор особенно хорошо реагировал на образ дамы в беде, когда Тифус снова привлек ее внимание.
– Простите, мисс, но может быть есть еще что-то полезное, что вы могли бы нам сообщить?
– Теперь, когда вы сказали, – она снова поежилась, обращая внимание на царящий в комнате холод, – когда меня привели сюда, окно было открыто, а деревья растут так близко к нему. Я не могла не подумать, вдруг именно так убийца проник в дом?
При ее словах мужчины обменялись тревожными взглядами и дружно подошли к распахнутому окну. Тифус высунулся на улицу, пытаясь разглядеть что-то в темноте, в то время как инквизитор довольно резко обратился к Эсперансе:
– Вы ничего не трогали? Здесь не было каких-то еще следов? – его взгляд сковал ее холодом не хуже порыва ночного воздуха.
– Нет-нет, ничего. Все здесь также, как в секунду, когда ваш человек столь бесцеремонно втолкнул меня сюда, – она придала лицу более капризное выражение, надув и без того сочные губы.
– Не переживайте, уверен, он тоже весьма сожалеет о своей бестактности, – по тону детектива можно было понять, что он разгадал, по крайней мере, последний ее маневр. – Но след действительно значимый, я проверю все с улицы, а вы тут разберитесь с опросом, – закончил он, кивая инквизитору и направляясь к двери.
– К сожалению, окно пока придется оставить открытым, и более подробно осмотреть следы на нем, – чуть погодя, подал голос Бьерн.
Звук шагов по паркету и Эсперанса почувствовала, как ей на плечи опустился форменный китель.
– Возьмите пока, здесь холодно. – Он стоял так близко к ней, что ее сердце пропустило удар.
Эсперанса подняла глаза на Бьерна, а потом, вряд ли она сама смогла бы объяснить, что заставило ее так поступить, но она, изобразив на лице ужас на грани истерики, упала ему на грудь.
– Ах, сеньор Лефрид, это все так ужасно! Я так напугана! – она цеплялась за него, как за спасательный круг, не забывая теснее прижиматься тревожно вздымающейся грудью. Ей снова, как и в первую встречу, хотелось привлечь внимание этого мужчины.
Сначала он был ошарашен, почти напуган ее порывом, но, скользнув глазами по ее услужливо подставленным формам, виднеющимся между полами кителя, благосклонно позволил даме опереться на его руку. То ли мужское самодовольство, успешно подкормленное вниманием привлекательной до неприличия женщины, то ли джентльменское воспитание, то ли смесь того и другого помогли ему быстро прийти в себя. Он, на удивление, нежно приобнял ее за талию и медленно повел к одному из кресел, стоящему в круге света от принесенной лампы.
– Мадам, я уверен, вам больше нечего опасаться, – он устроился в кресле рядом, но продолжал держать в своих руках ее холодные подрагивающие ладони, – Полиция и мое ведомство предпримут все необходимые меры, чтобы в кратчайшие сроки поймать убийцу.
Его слова – вежливая формальность, то, что любой джентльмен должен был бы сказать в подобной ситуации, но они проникли в самое сердце Эсперансы, успокаивая не этот наигранный страх, а неожиданно настоящий, тот, который всегда жил в глубине ее души, страх за себя и своих друзей. И вдруг, рядом с этим, возможно, самым опасным для нее мужчиной, она почувствовала, как тиски страха впервые за долгие годы разжались и позволили ей вздохнуть полной грудью.
– Но я слышала, – она словно искала повод продлить этот разговор, наслаждаясь теплом его рук, – что это далеко не первое убийство, и любой может стать его жертвой.
– Боюсь, убийство действительно не первое. Но мы возлагаем большие надежды на господина старшего детектива, который несколько дней назад прибыл в город и уже существенно продвинулся в расследовании. Даже сегодняшний визит сюда приближает нас к разгадке. К тому же, у меня есть все основания считать, что жертвами убийцы рискуют оказаться только дамы, которые активно занимаются благотворительностью. – на лицо инквизитора легла тень, значение которой Эсперансе не удалось прочитать.
– О боже, – женщина снова испуганно вздрогнула, – я, конечно, не могу тягаться с сеньоритой Барет в том объеме помощи, который оказываю, но я стараюсь активно жертвовать детскому приюту. Отчасти поэтому бедная сеньорита пригласила сегодня петь именно меня. Мы и раньше с ней помогали сиротам.
Бьерн вздохнул. Казалось, в ответ на ее слова его посетили на самые приятные мысли. Но инквизитор быстро взял себя в руки:
– Но вам незачем тревожиться. Мы вполне сможем удержать злодеев вдали от вас, – он, на удивление, тепло ей улыбнулся.
– О, теперь, когда вы так говорите, я чувствую себя гораздо лучше, – Эсперанса почувствовала, что тает от его внезапной улыбки, – но я не смогу держаться в стороне, я должна, – с легким придыханием и выверенной щепоткой тоски продолжила она интимным шепотом, – у меня есть обязательства.
Он бросил на нее долгий испытующий взгляд:
– Да, конечно, вы, наверное, не свободны, – он прочитал что-то в ее взволнованном лице.
– Нет, не в том смысле, как вы могли подумать, – торопливо заверила она, – я имела в виду мои обязательства по опеке над сеньоритой Снипкин, она же теперь важный свидетель.
Их взгляды столкнулись, и там, под всей холодной суровостью инквизитора, Эсперанса увидела, угадала сердцем не только столь желанный интерес к ней, но и живую, робкую уязвимость, и вместе с тем готовность открыться ей, восхищаться ею и защитить ее. И тут она испугалась по-настоящему. Ощутив ту власть, которую ей подарило умелое притворство, она торопливо, пока паника настоящего страха прорывалась через маску страха напускного, затараторила:
– Господи, я совсем забыла про бедную девочку, ей, наверно, еще страшнее, чем мне. Позвольте мне пойти к ней!
Бьерн уже не мог спокойно видеть тревогу на ее прекрасном лице, сглотнул и торопливо поднялся.
– Да, конечно. Боюсь, мы тоже ввели вас в заблуждение, и уже допросили ее. Она ждет в соседней комнате. Но вы можете быть свободны. Констебль проводит вас обеих до кареты.
Эсперанса поспешно вернула ему китель, после чего не смогла удержаться от последнего взгляда.
– Если мы понадобимся, мы живем в пансионе “Маргаритка” на Зеленой улице.
Она поспешила прочь из библиотеки, из этого дома, будто за ней гнались демоны. И только оказавшись в карете вместе с Умкой, позволила себе расслабиться. Эмоции, вызванные знакомством с инквизитором и пережитый страх от столкновения с убийством, перемешались у нее в голове. Но была надежда, что самое страшное уже закончилось.
Глава 5.
Обе женщины, когда в третьем часу ночи, наконец, вернулись домой, были измотаны балом, выступлением, убийством и допросом. Пансион “Маргаритка”, где они уже год снимали меблированные комнаты у почтенной вдовы, госпожи Марты Блюмер, встретил их привычным радушием и теплом. Наскоро обсудив случившееся и порадовавшись, что за их выступление было заплачено вперед, они разошлись спать.
Но когда Эсперанса вошла в свою комнату и заперла на ночь дверь, вместо того, чтобы лечь в постель, она достала из тайника в глубине шкафа сверток и начала переодеваться. Несколько быстрых, хорошо отточенных движений кистью, немного грима, сетка для волос, одежда из свертка и вот уже в комнате стоит стройный молодой человек. Он облачен в темно-серую рубаху и штаны, на его плечах лежит такое же серое пончо, а глаза и волосы скрывают полумаска и широкополая шляпа. Он прицепил к поясу кнут и поправил перевязь с метательными ножами на груди. Чуть помедлив, он снял с книжной полки увесистый городской справочник и начал что-то нетерпеливо в нем искать. Наконец, пробежал несколько раз глазами по адресу в предместье, чтобы лучше запомнить его, и ловко выбрался в окно. Он привычно перепрыгнул на соседнюю крышу и устремился в ночь. У Серого Лиса сегодня еще много дел.
Сначала его путь шел в самую глубь трущоб, к зданию приюта св. Бернарда. Камешек полетел в третье справа окно на втором этаже, после чего в комнате зажглась свеча, а еще через несколько минут кухонная дверь приюта приоткрылась, пропуская ночного гостя.
Молодая монахиня, со светлым лицом, которому позавидовали бы ангелы и святые на лучших религиозных полотнах, и огромными невинными голубыми глазами, кутаясь в старенький ватный халат и держа свечу в руках, поприветствовала Лиса.
– Пришел сообщить вам тревожные новости. Сеньорита Барет была сегодня убита, – он снял шляпу, выражая скорбь, – боюсь, что о ее пожертвованиях для починки крыши придется забыть.
Если бы кто-то из тех, кто знал Эсперансу де ла Серна, услышал голос Серого Лиса, он бы ни за что не заподозрил, что это один и тот же человек. Но в этом не было ничего таинственного, только долгие упорные тренировки и безупречное владение голосом.
Услышав новости, монахиня ахнула, и тяжело опустилась за стол.
– Как это случилось? Сначала госпожа Пикс, потом госпожа Дюнс, а теперь еще и мисс Барет. Бедные, бедные женщины… Такая чудовищная судьба…
– Да, вынужден признать, – Лис присел напротив и ободряюще пожал сестре руку, – но, Анжела, я уверен, что ваши молитвы и милосердие Создателя уже с ними, а нам следует подумать о живых, которые еще нуждаются в нашей помощи. Я постараюсь добыть денег на ремонт крыши, а пока удалось ли вам выяснить что-то о судьбе Пати и Минки?
– О, да, – Анжела подняла на него полные слез глаза, – что бы мы делали без твоей поддержки? Но, девочки, – она закусила губу, – боюсь, наши худшие опасения подтвердились, их забрали в бордель. Проныра считает, что к мамаше Пит.
– Поганенькое местечко. Но если так, тем более, нужно их скорее вытаскивать. Ждите, постараюсь привезти их сегодня. Но, лучше бы вам отправить их потом куда-то за город. Не уверен, что мамаша не попытается их вернуть.
– Да, я уже написала в приют в графстве Лундрейк, они обещали найти для них местечко. Тамошний священник проповедует очень либеральные взгляды и сможет оказать девочкам поддержку, даже если случится самое худшее.
– Ну, и прекрасно, осталось дело за малым, вытащить их побыстрее, чтобы доброму пастырю не пришлось слишком перенапрягаться. – Лис изящно поклонился ей, махнув шляпой, и исчез в ночи.
Монахиня еще некоторое время сидела за кухонным столом, истово молилась о том, чтобы Лис преуспел в своем начинании, а ее собственные подозрения по поводу вновь начавшихся убийств не оправдались.
Между тем Лис направился в более респектабельную часть города, где под видом вполне пристойной ресторации скрывался один из самых непристойных борделей города. Мамаша Пит, управляющая заведением, была известна потрясающей способностью исполнять любые капризы клиента. И пусть самые одиозные запросы она предпочитала выполнять не на своей территории, она регулярно проводила аукционы специфического товара для особых клиентов. И Лис опасался, что пропавшие из приюта две, довольно миловидные девочки, восьми и девяти лет, предназначались именно для такого аукциона или чьего-то специфического заказа.
Еще на подходе к дому, Лис накинул на себя магическую невидимость. И, хотя та не скрывала звуков его присутствия, была незаменима для таких походов. Первый этаж солидного трехэтажного особняка занимала ресторация. Выше располагался бордель. Уже не очень таясь, Лис с помощью кнута смог влезть на балкон второго этажа, на котором, как он знал, часто сидели работницы борделя, привлекая клиентов. Распахнутая дверь балкона вела в просторный холл, предназначенный для ожидания клиентов. Кричащая роскошь, множество полуобнаженных девиц и их подвыпивших клиентов, громкая музыка. Вечер явно был в самом разгаре. Лис, невидимый, пробирался к коридору, ведущему к уединенным комнатам.
Чутье подсказывало Лису – все самое интересное ожидает его на третьем этаже. Решив положиться на удачу, он двинулся наверх по лестнице, что скрывалась за портьерой в глубине коридора. Пройдя вглубь здания, Лис с досадой заметил двух охранников в одном из боковых коридоров. Но их наличие указывало на то, что здесь было, что охранять. У них за спиной виднелась весьма перспективная прочная дверь. Лис аккуратно проскользнул между ними, чтобы заглянуть в замочную скважину. К сожалению, рассмотреть что-то через нее не представлялось возможным, однако он явственно услышал детский плач с той стороны двери.
Невидимка снова отступил в один из соседних коридоров, в котором нашлось окно.Оно выходило на заднюю сторону дома. То, что нужно. Лис аккуратно приоткрыл окно и привязал к раме веревку, готовясь к побегу. Теперь осталось разобраться с охраной.
Вернувшись к двери, он осторожно прикинул, у кого из двух громил была связка ключей и, не выходя из невидимости, переместился к нему за спину, накладывая сонные чары. Тупая боль ударила в виски, предупреждая, что магия имеет свою цену. Но пока не слишком высокую. Теперь поддержать падающее тело и аккуратно положить его на пол, пока второй охранник испуганно созерцал происходящее с товарищем.
Следующим ловким движением Лис скользнул к оставшемуся громиле, скидывая с себя невидимость. К сожалению, для следующего заклинания требовалось быть с жертвой в зрительном контакте. Есть! Лис почувствовал, как его сила ворвалась в сознание охранника, подчиняя его. Теперь приказ. Выйти из здания борделя, не попадаясь никому на глаза, и направиться в Главное Управление Охраны Правопорядка, где чистосердечно признаться во всех незаконных делах борделя. К сожалению, магический контроль над сознанием продлится не слишком долго, а после жертва будет понимать, что на нее оказали воздействие, но на выполнение такого приказа времени хватит. А дальше, пусть полиция сама придумывает, как достать мамашу Пит.
Меж тем, еще одна волна головной боли обрушилась на Лиса в отместку за примененную магию. Он походя отметил, что приступы стали происходить все чаще и сделались сильнее. Это навевало печальную мысль о том, что Лису недолго осталось бродить по улицам Родгарда. Но сейчас было не до этих размышлений.
Пока зачарованный охранник спешил прочь из здания, мститель вернулся к двери. Завладев ключами, он аккуратно открыл замок и оказался в комнате, больше всего похожей на тюремную камеру. Две девочки испуганно плакали, прижавшись друг другу, лёжа на одной из коек. Но, увидев Лиса, Минки и Пати радостно заулыбались. Дав им жестом сигнал соблюдать тишину, Лис вывел их из комнаты. После он затащил внутрь спящего охранника и запер его.
Теперь нужно было также аккуратно вывести детей из борделя. Лис присел на корточки между ними и доверительно сообщил:
– Вы же хотите уйти вместе со мной из этого плохого места?
– Да, Серый Лис, – вполне уверенно закивали обе малышки, знавшие Лиса как доброго друга всех городских беспризорников.
– Отлично, тогда нам нужно поиграть в одну игру. Вы должны пообещать, что не будете отпускать мои руки, не будете шуметь и будете безоговорочно меня слушаться, договорились?
– Но Пати не сможет далеко уйти, у нее нога повреждена, – кусая губу, сказала младшая девочка.
– Дай-ка, взгляну, – только сейчас Лис обратил внимание, что на обеих девочках были синяки, а Пати тяжело опиралась на подругу по несчастью.
Та не слишком уверенно сделала шажок к мстителю в маске и облокотилась о его руку, одновременно поднимая ногу. Изрядный синяк в районе лодыжки намекал на то, что девочке нужна срочная помощь. Лис про себя вздохнул.
– Малышка, я могу тебе помочь, но ты должна пообещать, что никому об этом не расскажешь. Это будет нашим маленьким секретом, хорошо? – Лис присел на колено перед девчушкой. Пати смерила его немного тревожным взглядом, прежде чем уточнить шепотом:
– Это будет магия, да?
– Да, детка. Потерпи, и тебе сразу станет легче.
Дождавшись неуверенного кивка, Лис осторожно коснулся ноги девочки чуть выше синяка. Неяркий свет мелькнул под его пальцами, впитываясь в ее кожу. Пати с удивлением наблюдала за происходящим, и всего минуту спустя почувствовала, что нога больше не болит, а синяк исчез без следа. Она робко улыбнулась Лису, который ответил ей усталой улыбкой, стараясь скрыть, как тяжело ему далось исцеление. Это явно было его последнее магическое воздействие на сегодня.
– Куда ты нас поведешь? – было видно, что, столкнувшись в очередной раз со злом мира, малютки не были склонны доверять незнакомцу безоговорочно.
– К сестре Анжеле. Она уже ждет вас вместе с Пронырой. – Лис протянул к ним руки, видя, что его слова их немного успокоили.
Девочки, чуть помедлив, взяли его каждая за свою руки. Он быстро подвел их к заранее выбранному окну и выкинул веревку на улицу. Теперь аккуратно спустить девочек друг за другом и прочь, под спасительные своды приюта св. Бернарда.
Но и на этом дела Лиса в городе не были закончены на сегодня. Доставив девочек в заботливые руки сестры Анжелы, и, убедившись, что с ними все в порядке, подгоняемый странным трепетом, он направился в предместья.
Его цель, симпатичный ухоженный дом, покоился в просторном саду, а соседские особняки отставали друг от друга на приличное расстояние. По ночному времени улицы были пусты, а обитатели квартала спали спокойным сном и, к счастью, почти не держали сторожевых собак. Лис пробрался к ограде сада с задней стороны дома и ловко перемахнул через забор. Также осторожно, стараясь не оставлять следов на влажной от росы земле, он прошелся вдоль дома, бросая любопытные взгляды в комнаты первого этажа. Гостиная, столовая, библиотека и другие подобные помещения, предназначенные скорее для приема гостей, были обставлены с хорошим вкусом, но отдавали холодностью и равнодушием к уюту.
Но вот за очередным углом Лис увидел несколько фруктовых деревьев, почти примыкающих к фасаду. Порадовавшись про себя любви ронгардцев к тени, он ловко влез на старую яблоню и заглянул в окно второго этажа.
Еще одна удача. Неяркий свет нескольких ночников освещал спальню. Обстановка комнаты аскетична, но внимание Лиса привлек мужчина. Бьерн Лефрид, которому принадлежал дом, явно совсем недавно вернулся и выглядел встревоженным и усталым. Он успел переодеться и теперь бродил по комнате, явно что-то обдумывая. Потом мужчина подошел к комоду и взял с него небольшую рамку.
Замерший на дереве Лис многое бы отдал, чтобы взглянуть, чьим портретом любовался инквизитор. А пока он мог только ловить оттенки эмоций, мелькающих на лице Бьерна. Боль, гнев, вина, сожаление, и снова эта холодная маска отстраненности. Казалось бы, в ночном одиночестве собственного дома можно было бы и не держать лицо, но Лис понимал, чувствовал и на собственной шкуре, что некоторые маски прирастают намертво, и ты уже не волен избавиться от них по собственной воле. Сердце Эсперансы наполнилось сочувствием. Она еще некоторое время наблюдала за Бьерном, наслаждаясь болезненным восторгом от того, что может просто видеть его.
Но время шло, и, чтобы рассвет не застиг его, Лис поспешил к себе. Уже будучи недалеко от “Маргаритки”, он вновь набросил на себя невидимость, скрывающую его от глаз случайных прохожих, и, не позволяя кому-то найти нору, в которой Лис прятался днем. Острый приступ мигрени валил его с ног, но каким-то чудом ему все же удалось добраться до комнаты и спрятать костюм. Только под утро голова Эсперансы, наконец, коснулась подушки и женщина смогла погрузиться в сон.
