Kitabı oku: «Алые губки – мягкий дурман», sayfa 2
Глава 2
Утром я по-новому взглянула на все события прошедшего дня, от чего рисунки на машине показались мне просто смешными. Правда, визит к Терентьевым сейчас мне совсем не нравился. Я ощутила, что не задала и половины тех вопросов, ответы на которые могла знать Ольга Яковлевна. Прежде всего стоило бы поподробнее расспросить ее о Нине Червяковой-Вахрушевой, именем которой даже была названа мебельная фирма «Нинель». Как же я сразу не догадалась, что эта рыжеволосая особа может держать Вахрушева под каблуком!
Я быстро умылась, позавтракала и вышла во двор.
Перед моей машиной лежала дохлая кошка.
Не появись вчера нарисованные на стеклах «девятки» череп и мишень, сегодня я бы не придала этому факту ровно никакого значения. Теперь же я автоматически поставила несчастное почившее животное в один ряд со вчерашними знаками. Хотя случайное совпадение все-таки не исключалось, и дохлая кошка вполне могла не иметь ко мне никакого отношения.
Я осмотрела автомобиль: стекла были чистыми, да и все остальное в порядке. Отступать от намеченных планов я не собиралась, поэтому направилась к мебельной фабрике «Нинель». До начала рабочего дня был еще час, и я надеялась, что смогу засвидетельствовать приход на работу генерального директора.
Червь сомнения в том, а не являюсь ли и я в этот момент объектом чьего-нибудь наблюдения, точил меня. Так же как и вчера вечером, я попыталась обнаружить за собой «хвост», и мне даже показалось в какой-то момент, что «десятка» синего цвета преследует меня. Но после второго резкого и неожиданного поворота я поняла, что это было лишь плодом моего разыгравшегося воображения.
Тем временем я подъехала к фабрике и нашла удачное местечко для парковки около соседнего здания. Там моя машина не бросалась в глаза охраннику, курившему на крыльце, зато мне было все хорошо видно.
Вахрушев не заставил себя долго ждать. Около входа в офис остановилась серая «Ауди», и из нее вышел высокий сутулый мужчина с глубокой залысиной, идущей ото лба к затылку. Я посмотрела на фотографию, которую мне дала Лидия Петровна, и поняла, что подъехал именно Николай Константинович. Он мало изменился за прошедшие годы внешне, даже высокий пост не сделал его внешний вид солиднее. Мятые брюки и рубашка в крупную клетку говорили либо о его супердемократичности, либо о совершенном отсутствии вкуса. Я знала, что первое к Вахрушеву никак не относится. И его первая жена и ее подруга рассказывали мне истории, свидетельствующие о деспотичном характере Николая Константиновича. По тому, с каким раболепием охранник поклонился ему, а потом с испуганным лицом внимал каким-то словам генерального директора, высказанным явно в назидательном тоне, я убедилась, что демократичностью здесь действительно и не пахнет.
После того как Вахрушев вошел в двухэтажное здание офиса, водитель «Ауди» посигналил, зеленые ворота открылись, и машина въехала на территорию фабрики. Я записала ее номер.
Вслед за директором стал подтягиваться и персонал фабрики. Кто-то подъезжал на своих машинах, а кто-то, чаще женщины, подходили пешком. Вскоре мою «девятку» обставили со всех сторон, и я даже пожалела, что не успела подъехать поближе ко входу. Почему-то немедленно у меня появилось предчувствие, что вот-вот произойдет нечто интересное.
Так оно и случилось. К воротам подъехала иномарка ядовито-зеленого цвета. Я даже не узнала, что это за модель, потому что никогда не встречала такую на улицах Тарасова. Но вот кем была женщина, сидевшая за рулем, я поняла сразу по пышным огненно-рыжим волосам, действительно точь-в-точь таким же, как мой новый парик. Ее величество Нинель Вахрушева вышла из машины и направилась к офису. Сарафан, обтягивающий пышную фигуру, и подпрыгивающая походка придавали ее облику явную вульгарность.
Две девушки, поздоровавшись с ней, пропустили ее вперед, и одна из сотрудниц смешно передразнила походку жены генерального директора за ее спиной. Я поняла, что высокопоставленная мадам не пользуется авторитетом у женской половины персонала фабрики. Утверждать то же самое о сотрудниках-мужчинах фирмы «Нинель» я бы не решилась. Наоборот, наверняка некоторые представители сильного пола считали ее сексапильной. А скорее всего, именно такое впечатление Нина Вахрушева и пыталась на них произвести.
Из офиса выбежал охранник, загнал неизвестную мне иномарку дикого зеленого цвета за ворота, на территорию фабрики, и вскоре пробежал обратно. Нахождение обеих машин Вахрушевых не здесь, а за забором говорило, что Николай Константинович и его жена покидать фабрику в скором времени не собираются.
Я позвонила в справочную и узнала номера телефонов мебельной фирмы «Нинель». Затем я набрала номер секретаря и вежливо попросила соединить меня с директором, сказав, что желаю обсудить возможный оптовый заказ на мягкую мебель. Секретарша устроила мне настоящий допрос с пристрастием. Ее особенно интересовало, почему я хочу приобрести мебель именно их фирмы, а также то, какую фирму представляю я. Мне не составило труда быстро придумать название якобы моего места работы и сказать, что мягкая мебель «Нинель» мне понравилась еще год назад на презентации, но потребность в ней появилась только сейчас. Секретарша в ответ удивленно хмыкнула и объявила, чтобы я подождала.
В трубке долго раздавались звуковые сигналы, но вместо Вахрушева мне снова ответил тот же молодой женский голос:
– Директора нет, звоните после обеда или завтра.
Такой ответ заставил меня призадуматься. Во-первых, я знала, что Вахрушев в офисе. Однако по какой-то причине мне соврали и почему-то не стали с ним соединять. Во-вторых, казалось странным, что фирма не ухватилась за оптового заказчика – секретарша не предложила мне переговорить с кем-то еще из руководства, не извинилась. Если бы мне на самом деле была нужна мягкая мебель, то после такого малоприятного разговора я обратилась бы к услугам другой мебельной фабрики. Насколько я знала, конкурентов у «Нинели» в Тарасове немало даже среди местных производителей, а если учесть поставки из других регионов и импорт, то Вахрушеву и его сотрудникам не мешало бы быть повежливее.
Я ощутила огромную потребность попасть на фабрику, но к такому десанту надо было тщательно подготовиться. При столь строгой пропускной системе мое просроченное удостоверение сотрудницы прокуратуры, оставшееся у меня со времени работы в правоохранительных органах и часто выручавшее меня, сейчас вряд ли поможет мне проникнуть на тщательно охраняемую территорию фирмы «Нинель». Представляться, как есть, частным детективом, но продумать какой-нибудь другой безобидный предмет своего интереса, также не имело смысла – можно насторожить свой «объект» против себя раньше времени. Я была уверена, что нужен совершенно нестандартный для Вахрушевых способ проникнуть на их предприятие, но пока я такой способ найти не могла.
Тем не менее я пришла к выводу, что два часа, проведенные перед офисом, не прошли даром. Я не только познакомилась с внешними характеристиками объекта моего расследования, я еще удостоверилась, что предмет расследования существует. Раз Вахрушев так тщательно огородил свое производство от внешнего мира, значит, ему есть что скрывать. Стало быть, существуют и компрометирующие его обстоятельства, а я должна до них докопаться.
Я позвонила своему другу Володьке Кирьянову – подполковнику милиции, или Кире, как я его по-дружески называла, и попросила узнать домашний адрес Вахрушевых. Меня очень интересовало, так ли защищено от внешнего мира их жилище или в личной жизни они более открыты для гостей.
– У тебя новое дело? – вопросом на мою просьбу ответил Киря. – Кто такой этот Вахрушев? Он случаем не в розыске? Ты меня не подставишь?
– Киря, я тебя не узнаю, ты стал таким пугливым! Разве я могу тебя подставить?
– Можешь! Ты, Татьяна, все можешь! – смеясь, воскликнул Володька. – Ты, например, можешь взяться за дело, которое не по зубам всей тарасовской милиции, и раскрыть его по счету «раз»…
– Спасибо, конечно, за комплимент, но если у тебя сегодня нет настроения и ты не хочешь мне оказать совсем безобидную услугу, то я запросто обойдусь и без тебя. Только мне придется потерять время и заскочить в адресно-справочное бюро…
– Да ты не кипятись, все узнаю! Просто мне сейчас на ковер к начальству идти… – стал оправдываться Кирьянов, видно осознав, что если перестанет мне помогать, то может лишиться существенной прибавки к своему милицейскому жалованью от моего имени.
– Да я пока и не кипячусь! Хотя, кажется, скоро начну. Еще нет и десяти, а жара уже сумасшедшая. У меня ведь кондиционера в машине нет. Ты, Киря, не волнуйся, я на этот раз занимаюсь именно тем, чем и должен заниматься частный детектив, то есть в данный момент разыскиваю злостного неплательщика алиментов.
– Если бы мне об этом сказал кто-то другой, я бы не поверил, – искренне удивился Киря, и я даже пожалела, что проговорилась. – Что же заставило тебя заняться такой рутиной? Разве в городе не совершено ни одного громкого убийства? Или тебе наскучило…
Теперь я точно знала, что совершила глупость, взявшись за это дело, и двойную глупость, рассказав о нем Кире. Надо срочно себя реабилитировать! И я нагло соврала:
– Если бы ты знал, о каких суммах идет речь и каков процент с них в мою пользу, то не посмел бы меня подкалывать.
– Ну прости меня, Танечка. Готов искупить свою вину и впредь выполнять твои просьбы без всяких расспросов.
– То-то, – усмехнулась я.
Через несколько минут у меня уже был адрес Вахрушевых. Они жили на улице Лермонтова, на набережной. Не от того ли Ольга Терентьева хотела переехать в тот же район? Со стороны это походило на соперничество двух земляков, осваивающихся постепенно на новом месте.
Я уже хотела рвануть по данному адресу, как вдруг заметила девушку, вышедшую из офиса. Это была та самая сотрудница фирмы «Нинель», которая передразнивала походку Червяковой. Она прошла совсем рядом с моей машиной, и я заметила, что лицо у нее заплакано.
Такое обстоятельство заставило меня изменить планы, и я решила поговорить с девушкой. Как я поняла, она не симпатизировала жене генерального директора, и почему-то именно ее довели за дверями фирмы до слез.
* * *
Я вышла из машины, догнала девушку и обратилась к ней:
– Извините, вы не подскажете, где находится мебельная фирма «Нинель»?
Девушка оглянулась, махнула рукой в сторону офиса и побрела дальше.
– Ой, вы плачете? – сочувственно спросила я. – А я ведь тоже на грани, еле сдерживаю слезы…
Девушка остановилась и посмотрела на меня, ожидая дальнейших объяснений, даже перестав всхлипывать.
– Знаете, я мягкую мебель купила фабрики «Нинель», а она бракованная оказалась, – на ходу придумывала я жалостливую историю. – В магазине меня даже слушать не стали, вот я и решила к производителю обратиться. Позвонила, но меня и слушать не стали. Но я все-таки дойду до директора, он наверняка мне поможет. Я ведь так долго на мебель деньги копила…
– Боюсь, что директор вам не поможет, – ответила девушка и смахнула слезу. – Сюда даже и не ходите, не пустят.
– А что же мне делать? – жалобно спросила я у девушки, чувствуя, что, присоединив к ее несчастью свое, смогу получить нужный мне результат. – Я из-за этой треклятой мебели теперь в долгах как в шелках…
– Вам надо идти в общество по защите прав потребителей или сразу в суд, а здесь делать нечего…
– А, так вы тоже туда с рекламацией ходили, да? – не отставала я.
– Нет, – вздохнула девушка. – Я здесь работаю. То есть работала…
Моя собеседница залилась горючими слезами так, будто только что наступил конец света. Конечно, когда тебя увольняют, приятного в этом мало, но, чтобы убиваться до такой степени, надо было потерять больше, чем просто работу.
– Меня уволили ни за что ни про что, – сквозь всхлипывания проговорила девушка. – Ничего мне не объяснили, сказали: «Убирайся!» Так обидно… Еще и выходного пособия не дали.
– Ну, так это тоже можно оспорить, – осторожно заметила я. – Например, обратиться в трудовую комиссию…
– А что толку? Понимаете, с нас всех, кто поступал на работу в фирму «Нинель», при трудоустройстве сразу заявление на увольнение брали. Вот и получилось, что я уволилась по собственному желанию.
Я едва не дала несчастной девушке совет, как ей можно восстановить справедливость, но вовремя поняла, что показывать свою юридическую подкованность сейчас не в моих интересах – ведь я до сих пор играла роль такой же растерянной и беззащитной жертвы.
– Выходит, мы друзья по несчастью, нас обеих фирма «Нинель» обидела. Что же там за производство такое?
– Эта самая Нинель там всем и заправляет. На самом деле ее зовут Нина Федоровна Вахрушева. Она хоть и заместитель своего мужа, но без нее там ни один вопрос не решается, особенно кадровый, – охотно стала сплетничать девушка. – Она просто самодурка какая-то! Чуть что не по ее, кричать начинает, как на базаре. На две минуты опоздаешь, половины зарплаты можешь лишиться…
– Так, может, и расстраиваться не стоит, что уволили? – поинтересовалась я. – Или здесь зарплату хорошую платят?
– Да где там хорошую! Две с половиной. Сейчас уже нигде меньше и не платят. Правда, мне было удобно, что работа близко, – я живу вон в том доме, а ребенка вожу в садик вот здесь, за углом. Сейчас женщин с маленькими детьми никто на работу брать не хочет.
– Понятно. А кем вы здесь работали?
– Экономистом, – ответила моя собеседница, утирая слезы. – Ну я пойду, а то заболталась. Мы ведь с вами совсем не знакомы, а я так разоткровенничалась. Точно, язык мой – враг мой! Наверное, поэтому меня и уволили. Скорее всего, Нинели передали, что я ее истеричкой назвала. До свиданья.
Я кивнула девушке головой, давая понять, что больше нам говорить не о чем. Правда, я уже хотела признаться, что на самом деле являюсь частным детективом, и задать более конкретные вопросы о супругах Вахрушевых, но увидела боковым зрением, что ворота фабрики открылись и оттуда выкатила директорская «Ауди», и раздумала.
Моя собеседница уже удалилась, а я чуть не бегом направилась к своей «девятке», чтобы отправиться вслед за Николаем Константиновичем, который вышел из офиса и уже усаживался в машину.
Я ускорила свой шаг и последние метры до своей «девятки» преодолела бегом. И только тогда с ужасом обнаружила, что мой автомобиль зажат со всех сторон другими машинами. Когда я бросилась догонять плачущую девушку, «Оки» здесь точно не было, и я, занятая разговором, не слышала и не видела, как она припарковалась, перекрыв мне единственный путь для отъезда. Конечно, можно было рискнуть и сдать назад, но мешал красный «Москвич», который стоял справа от моей машины. Водитель «Москвича» приехал буквально за минуту до начала рабочего дня и в спешке неудачно припарковался.
«Ауди» Вахрушева уже скрылась из вида, а я все еще продолжала стоять в нерешительности. В это время из ворот выехала и ядовито-зеленая иномарка, за рулем которой сидела рыжеволосая Нинель. Нет, упустить обоих Вахрушевых я не могла себе позволить, поэтому мгновенно села за руль и, стараясь не думать о худшем, стала сдавать назад, маневрируя между двумя машинами. «Москвичу» не повезло, пришлось его немного поцарапать. Правда, и моей «девятке» тоже досталось. Под вой сигнализации задетого мной «Москвича» я все-таки выехала на проезжую часть, развернулась и помчалась в сторону, противоположную той, куда направились друг за другом Вахрушевы. Такая конспирация была вынужденной мерой, потому что при первых же звуках сигнализации на крыльцо вышел охранник и заинтересованно посмотрел в мою сторону. Если бы я проехала мимо него, он бы мог запомнить меня и номер моей машины. Нет, я не боялась ответить за поврежденный «Москвич» перед его владельцем, но не хотелось «рисоваться» перед охранником. Я знала, что мне пока лучше оставаться в тени.
Сделав небольшой крюк, благо, на соседней улице движение было двухсторонним, я потеряла не больше пяти минут и снова оказалась на Ново-Астраханском шоссе, с удовольствием отметив, что оба интересующих меня автомобиля стоят на заправке, а значит, я их все-таки не упустила. Мне пришлось предельно сбавить скорость, а потом и остановиться неподалеку у мини-маркета. Я не была уверена, что дальше Вахрушевы поедут в том же направлении.
Я видела в зеркало заднего вида, что водитель Николая Константиновича, шустрый белобрысый паренек небольшого росточка, быстро обслужил обе машины своих хозяев. Я моментально прозвала его Труффальдино – слугой двух господ – и решила, что именно его было бы неплохо разговорить.
После заправки супруги Вахрушевы поехали в разные стороны. Ядовито-зеленая иномарка – кажется, это была «Ламборджини», – набирая скорость, проследовала мимо меня, а «Ауди» направилась в обратную сторону. Чего-то подобного я и ожидала, ведь если бы Вахрушевым надо было в одно место, они бы вряд ли поехали на двух машинах. Я, недолго думая, за кем последовать дальше, развернулась и продолжила слежку за Вахрушевым. Конечно, Нина Федоровна меня тоже очень интересовала, но все-таки главным объектом моего расследования оставался Николай Константинович, и потому я села на хвост именно ему.
Я выдерживала пусть и небольшую, но все же дистанцию, боясь обнаружить себя. Между мной и «Ауди» постоянно находились две-три машины, и я, абсолютно не напрягаясь, следовала за автомобилем Вахрушева по так называемой дороге Дружбы в сторону автовокзала.
На ходу я анализировала информацию, полученную от девушки, уволенной с фабрики. От нее я впервые узнала, что Нина Федоровна не уступала своему мужу по силе характера и деспотизму. Мне показалось довольно странным, что два волевых человека прекрасно уживались не только дома, но и на работе. Или это была только видимость, а на самом деле они собачатся друг с другом? Я решила, что надо будет снова поговорить с Ольгой Терентьевой и расспросить, что собой представляет Нина Вахрушева, в девичестве Червякова. Она ведь тоже была из поселка Текстильщик. Однако почему-то ни Лидия Петровна, ни Ольга Яковлевна не рассказали мне о Нинели более того, что она была любовницей Вахрушева.
Теперь я подумала, а не в ней ли все дело? Не Нина ли Федоровна наложила свою захапистую лапу на все финансы и запретила мужу выделить средства на лечение его дочери? Возможно, Николай Константинович был и не против раскошелиться, но не имел такой возможности. И потом, я ведь забыла уточнить, есть ли у Вахрушева дети во втором браке. Хотя Ольга Терентьева могла об этом и не знать.
С Большой Садовой мы выехали на проспект Пятидесяти лет Октября, и уже на Дачных остановках мой наметанный глаз вдруг вычислил «хвост» за собственной персоной. Точно: он тянется за мной примерно от того же места, где я начала преследовать Вахрушева, – от автозаправочной станции. Черная «десятка» также шла за две машины от меня, как я от «Ауди». Это можно было считать простым совпадением маршрута, пока машина генерального директора мебельной фирмы «Нинель» не свернула направо к жилым домам и не остановилась около магазина «Мебель». Я, естественно, тоже свернула направо, но проехала до аптеки.
Черная «десятка» остановилась между нами. Из нее никто не выходил. Я видела, что Вахрушев вошел в магазин, а сама я, разумеется, направилась в аптеку. Бородач, водитель «десятки», остался сидеть в машине.
Я долго рассматривала аптечные витрины, не забывая поглядывать при этом в окно. «Десятка» стояла на том же месте, «Ауди» из окна не было видно, но я смогла бы ее увидеть, если бы она снова стала выезжать на проспект.
– Вам помочь? У вас есть рецепт? – обратилась ко мне симпатичная аптекарша.
– Нет, я хотела бы минеральную воду без газа, – ответила я первое, что мне пришло в голову, и только потом поняла, что меня мучает жажда. Сработало подсознание.
– Что-нибудь еще?
– Нет, две бутылки воды, пожалуйста, – ответила я и снова посмотрела в окно.
Там ничего не изменилось. Если бы в аптеке находилось много покупателей, я смогла бы задержаться здесь подольше, но поскольку я в тот момент была там одна, то, купив минералку, вынуждена была выйти, дабы не вызывать лишних подозрений ни у аптекарши, ни у бородача в «десятке». Профессия частного детектива обязывает к тому, что нельзя во время расследования нигде засвечиваться без особой нужды. Хотя что я говорю! Ведь я уже не только засветилась, раз за мной следят, но и нахожусь у кого-то на прицеле.
Теперь у меня не оставалось никаких сомнений в том, что вчерашние рисунки на стеклах моей машины и сегодняшний «хвост» взаимосвязаны. В этот же ряд можно было поставить и дохлую кошку, и «Оку», преградившую мне путь на парковке. Однако полной уверенности взаимосвязи последнего факта с остальными не было.
К сожалению, в моей голове пока не имелось ни одной толковой версии по данному поводу. Я слишком многим переходила дорогу за свою практику частного детектива, и сейчас выделить кого-то одного, самого обиженного и жаждавшего мести, было сложно.
Я села в машину, вполне осознавая, что мне надо бы еще покараулить здесь Вахрушева, включила зажигание и, резко сорвавшись с места, свернула за угол. Я понятия не имела, есть ли там проезд, – просто хотела спровоцировать бородатого водителя «десятки» выдать себя с головой. Двор, куда я заехала, оказался тупиковым, но я мгновенно сориентировалась и спряталась за трансформаторной будкой. Почти сразу же я услышала шум приближающегося автомобиля, «десятка» проехала мимо меня вперед и остановилась. Таким образом, я загнала своего преследователя в ловушку, намереваясь выяснить с ним отношения.
Мой противник остановился в конце двора, не имея возможности развернуться, и теперь «десятка» стала медленно сдавать назад. Наконец машина приблизилась ко мне почти вплотную. Казалось, мы оба ждали следующего шага друг от друга, но лично я его делать не собиралась. Бородач открыл дверцу и крикнул хриплым голосом:
– Танечка, я пошутил!
Потом водитель «десятки» вышел из машины. Его походка показалась мне до боли знакомой. Но я узнала бородача только тогда, когда он снова заговорил:
– Сдаюсь, ты меня переиграла!
Это был мой давнишний бойфренд, которого я не видела почти год. За это время он сильно изменился, потолстел и отрастил бороду. Бедный – с бородой в такую-то жару!
– Ну у тебя и шуточки, Витек! Какого черта ты затеял эту погоню? – выдала я вместо приветствия, но сразу же смягчилась. – Хотя, если честно, я рада тебя видеть…
– А уж я как рад! – сказал Витька Буренков, наклоняясь к открытому окну моей машины и целуя меня в щеку. – Танюша, ты стала еще красивее. Этот огонь в твоих глазах испепеляет меня…
– А ты все такой же бабник! – улыбнулась я Буренкову. – Что-то я сегодня не в форме: мне стоило узнать тебя раньше, даже несмотря на смену имиджа и новый автомобиль. Скажи, а рисунки на стекле – тоже твои шуточки?
– Какие рисунки? – абсолютно искренне удивился Витек. – О чем ты?
– Да так, ни о чем, просто мысли вслух, забудь, – ответила я, осознав, что допустила непростительную оплошность.
Теперь на девяносто девять процентов я была уверена, что Витька Буренков случайно увидел меня на дороге и решил разыграть, сымитировав «хвост». Да, подобные шуточки были в его авантюрном характере. Но кто знает, что произошло с ним за последний год? У меня оставался только один процент сомнения в том, что наша встреча не случайна.
– Танюша, я в Тарасове всего на несколько дней. Может, встретимся вечером? Нам ведь есть что вспомнить… Я без тебя скучал, – вкрадчивый голос Буренкова заставил и меня вспомнить наши жаркие ночи и его неутомимые фантазии, вроде серенады под балконом, веревочной лестницы на тот же балкон, прогулки по Волге на ледоколе и букета из тысячи ромашек.
– Может, и встретимся, я тебе позвоню ближе к вечеру, в крайнем случае завтра, – согласилась я. – Телефон тот же?
– Можешь записать еще сотовый…
– Говори, я запомню.
– Ну да, я же забыл, что ты у нас вундеркинд… Надеюсь, я не слишком оторвал тебя от дел? Ты, кажется, следовала за «Ауди»? – Буренков лукаво прищурился.
Теперь уже я сделала удивленное лицо:
– За какой «Ауди»? Заскочила по пути в аптеку…
Позади раздался сигнал «Газели», въехавшей во двор, – из-за нас она не могла проехать к дальнему подъезду. Я была несказанно рада, что пришлось прекратить не слишком приятный для меня разговор, и Витек вернулся к своей машине. Сначала я, потом он на своей «десятке» стали выезжать из того случайного двора.
Оказавшись на улице, я, к сожалению для себя, отметила, что около магазина «Мебель» уже нет «Ауди» Вахрушева. Я разозлилась на Буренкова, а его прошлые «подвиги» показались мне глупым мальчишеством. Высунувшись в окошко, мы обменялись еще несколькими ничего не значащими фразами, потом выехали на проспект Пятидесяти лет Октября, а затем наши пути разошлись. Я сделала вид, что еду в Ленинский район, а Витька направился в сторону Кировского.
Однако вскоре я повернула назад и, убедившись, что поблизости нет Буренкова, подъехала к магазину «Мебель». Теперь мое отношение к моему бывшему бойфренду стало неоднозначным, и я абсолютно не была уверена в том, что позвоню ему. Хотя, прислушавшись к своему сердцу, я поняла, что хочу встречи с Витькой. Однако твердый и расчетливый мой разум советовал все хорошенько обдумать.
Я вошла в магазин, и мне хватило одного взгляда, чтобы оценить его третьесортность. Выбирать мебель для себя я никогда бы сюда не пришла! Да и выбора-то здесь большого не было: всего два комплекта из дивана и кресел да еще детский диванчик с пуфиком стояли в зале. Цены оказались даже ниже, чем я предполагала, а вот производитель на ценниках указан не был.
– Выбирайте мягкую мебель! У нас самые низкие цены в городе, прямо от производителя, без накруток… – сказала продавщица, вставшая за моей спиной.
– А кто производитель? – спросила я, не оглядываясь.
– Вам комплект понравился, да? – сказала она, оживившись. – Этот от «Нинель», тот – от «Рябинки». Обе фирмы – местные…
– А детский диванчик?
– «Рябинка».
– Что-то небогатый у вас выбор, – сказала я.
– Мы раньше только корпусной мебелью торговали: прихожие, кухни, стенки. Видите, площадь здесь маленькая…
– Да, вижу, – ответила я, впервые взглянув на продавщицу. Мне показалось, что она из болтливых и с ней можно было поговорить. – Вот этот комплект «Нинель» мне бы подошел, но я хочу другую обивку…
– У нас пока только такая, изучение покупательского спроса…
– И что, покупают? – с искренним интересом спросила я.
– Да, вчера два комплекта продали. Но «Рябинка» идет лучше. Может, «Рябинку» возьмете?
– Нет, я еще подумаю, – ответила я и вышла.
– Надумаете, приходите, – услышала я вслед.
Впечатление от посещения магазина было тягостным. Я чувствовала, что чего-то не понимаю. Генеральный директор только что лично посетил магазин, который совсем недавно взял на реализацию комплекты мягкой мебели, причем устаревшего дизайна. Неужели на фабрике нет менеджера по сбыту, спрашивала я себя. Впрочем, к этому времени в моей голове уже крутилась масса вопросов относительно фабрики «Нинель». Чтобы на них ответить, надо было приступать к более решительным действиям.
После полудня зной стал просто невыносимым. Я осушила одну бутылку минералки, но легче от этого не стало, и тогда я решила взять на пару часов тайм-аут – поехать домой, принять освежающий душ, переодеться во что-нибудь новенькое из вчерашних покупок, а уже потом предпринять следующий шаг в своем расследовании.
Уже около дома мне в голову пришла шальная мысль: «Может быть, Вахрушевы скрывают только то, что их дела идут неважно? Да, они смогли переехать в Тарасов, немного приподняться, купили квартиру в престижном районе, две машины, а дальше… Дальше мебель от „Нинель“ не выдержала конкуренции, что и неудивительно. У Вахрушевых явно не хватает образования, вкуса, да и умения руководить. Зато амбиций у них – через край. Сдавать свои позиции не хочется, вот они и отгородились от всего мира, чтоб никто не узнал об истинном положении вещей. Если это так, то причины отказа Вахрушева помочь больной дочери вполне понятны…»
Такие размышления меня вовсе не вдохновили. Я поняла, что ответ, который мне дали мои двенадцатигранные магически кости, был неоднозначным. «Расследование действительно может закончиться быстро, – подумала я. – Только вот результат возможен разный. А что, если я очень быстро вместо компромата найду неопровержимые доказательства того, что Вахрушев гол как сокол? Мрак! Тоска зеленая, да еще в такую жару!»
После водных процедур и кофе с мороженым мое настроение немного улучшилось. Вывод о бедности Николая Константиновича и кризисе его мебельного производства стал казаться преждевременным. Возникла мысль снова кинуть «кости», но я вспомнила, что еще вчера вечером хотела задать им вопрос об анонимном художнике. Да, меня интересовало и то, и другое: и перспективы моего расследования, и вчерашние угрозы в мой адрес. По своему опыту я знала, что в таком состоянии раздвоенности метать двенадцатигранники бессмысленно. Единственное, что я могла сделать сейчас, это переложить магические кости из тумбочки в сумку, чтобы они всегда были со мной.
Взгляд упал на огненно-рыжий парик – он действительно один к одному повторял прическу Нины Федоровны. Я подумала, что не воспользоваться таким сходством просто грешно, и сунула парик в пакет, чтобы захватить с собой. Оценив свою фигуру в зеркале и сопоставив ее с пышными телесами Нинели, я сначала разочаровалась, но быстро вспомнила о свободной кружевной накидке от моего старого вечернего платья – издалека она вполне могла бы создать эффект полноты. Я отыскала ее в шкафу и положила в пакет с париком. «Не беда, что в такую жару плотный черный гипюр со стеклярусом будет смотреться нелепо, – мысленно улыбнулась я. – Нинель, как я успела отметить, не отличается тонким вкусом». Маскарадный костюм был готов. Когда мне придется его надеть, я еще не знала – просто взяла про запас.
Прошли сутки с того момента, как я встретилась с Лидией Петровной, но сделано было еще очень мало. В голову пришло сравнение с начинающим шахматистом, плохо чувствующим своего противника, вяло развивающим ходы своих фигур и опасающимся ими жертвовать. Я не узнавала себя. Обычно я действовала смелее, потому что считала себя непобедимым гроссмейстером. Что же случилось со мной теперь?
Нет, противника надо прощупать, поиграть с ним, может быть – даже пожертвовать какими-то фигурами. Я ведь до сих пор боялась засветиться буквально перед всеми. Возможно, мне это и удалось, но сама я почти ничего не узнала. Я была недовольна собой. Поэтому, невзирая на тридцатипятиградусную жару и на то, что прошел только один час из отведенных себе на отдых двух, я вышла из дома.
