Kitabı oku: «Тень проклятья», sayfa 6

– Да? – На пороге двери стоял высокий молодой парень довольно-таки наружности приятной разве что куцая черная бородка его портила.

– Меллар Фаркас? – спросила Энид и показала удостоверение. – Вам принадлежит черный «Парго» с надписью «Маблунг ан ньор» номера 218-32?

Владелец спокойно кивнул.

– В таком случае вы арестованы в соответствии с пунктом 2 части 7, статьи 125 автодорожного кодекса и статьи 187-б Уголовного Уложения Джериса, а также 98 статье Основ Уголовного Законодательства Свободных Городов. Иначе говоря – за грубое нарушение правил дорожного движения и наезд на пешехода, с целью причинения тяжких повреждений последнему.

Энид отошла в сторону, пропуская подчиненных, один из которых надел наручники на парня и повел его к служебной машине.

– Эй, я имею право на один звонок? – окликнул её Фаркас.

– Чуть позже! – издевательски улыбнулась она, – закон гласит что право это предоставляется в течении не более чем двух часов – так что время еще есть!

Всю дорогу арестованный молчал, угрюмо скорчившись в обезьяннике патрульной машины.

– Ничего дружочек – небось в первый раз? – зло думала капитан. Ну то ли еще будет! Год назад вот такой же вроде тебя – миллионер Сован Ранид исправно был вздернут в Варкане за убийство топ-модели Бины Игзи – а тоже думал небось что ничего ему не будет.

Стоило однако ей сдать арестованного караульной службе – уже в штаб-квартире, Фаркас тут же начал разорятся и требовать звонка, и слегка опешивший сержант разрешил ему воспользоваться элеконом. Но разбирательство с бумагами, и окончательное оформление задержанного Энид оставила юристам, отправившись к себе.

Уже на лестнице до неё донеслось имя шефа КОБ, вскользь брошенное вполголоса кем-то из подтянувшихся поглазеть на солидного арестанта сотрудников.

«При чем тут Кумрал?» – подумал она и тут же забыла об этом. Однако прошло не так уж много времени – и из кабинета её выдернул звонок оперативного дежурного – выручать Фаркаса явились аж три адвоката.

– Лайг? – окликнул её громовым голосом комиссар тоже спустившийся вниз. Локис в кои-то веки вышел из кабинета, чтобы разобраться в нестандартной ситуации с задержанным.

– Да, мар? – ответила Энид, по уставному замирая на месте.

– Что еще здесь происходит?

– Арестован… – вздохнула Энид и указала на Фаркаса. – За наезд на пешехода, судя по всему, с целью преднамеренного убийства.

– Это и есть Фаркас? Огорчу тебя – мне только что звонили из городского суда. Уже все решено – этот тип выпущен на свободу под залог. В связи с нехваткой улик суд счел возможным… ну и прочее бла-бла-бла!

– То есть как??? – зашипела Энид… Девушка смотрела на сидевшего в нескольких шагах Меллара Фаркаса. Спокойный, уверенный в своей победе… Энид подумала, что такого остановит только пуля.

– Я знаю что ты считаешь его виновным, – скептически фыркнул Овитт. – Твоя интуиция тебя еще не подводила. Но пойми – закон есть закон – а мы всего лишь его слуги, и даже если господин иногда пинает слуг сапогом под копчик, им все равно ничего не остается как повиноваться.

– И даже если бы мы нашли бы целое эльфийское кладбище под домом этого субчика, адвокаты заявили бы, что это все провокация и представьте, его бы тоже освободили до суда под залог и на суде оправдали бы… За недостатком улик – как видимо оправдают сейчас? Или вообще закроют дело – за этим самым недостатком??

Овитт долго молчал.

– Уверен Энид, у тебя все получится – рано или поздно. И добавил секунду спустя:

– Если только ты будешь беспристрастной и не дашь своей эльфийской половинке затуманить себе мозги.

– У эльфов то как раз мозги работают нормально, – хотела она бросить в ответ, но сдержалась.

Глядя как Фаркас с улыбкой пожимает руки своим адвокатам и покидает здание Департамента, Энид в который раз возненавидела этот проклятый город…

Уйдя к себе в кабинет, Энид некоторое время сидела, зло уставясь на прибитый к стене плакат на котором радостно улыбался здоровенный дядька в парадной полицейской форме.

Надпись гласила: «В Джерисе есть справедливость – потому что есть мы! Здесь и сейчас!» Затем решительно достала элекон приложив его к уху и набрала номер, который запомнила с первого раза… Один гудок, потом тишина. Секунды шли. Наконец щелкнуло соединение – и молчание на том конце линии связи.

– Я согласна, – ответила в тишину Энид и отключилась.

А затем сжав в ладони коробочку средства связи, шарахнула его с маху его о стену прямо под плакатом – разбив аппарат вдребезги.

– Ну ничего: ты еще не знаешь, с кем связался, родич! – сквозь зубы поцедила Энид.

* * *

Тэсс Рамиэль, полицейский маг

Тэсс Рамиэль сидел за рабочим столом и печатал на стареньком микраухере чуть не первой модели очередной отчёт, когда к нему вошёл инспектор Гергарт Кор, по своему обыкновению, не ознаменовавший свое появление стуком в дверь.

– Раз уж ты сидишь в нашем отделе, взял бы на себя хоть пару дел. Ребята и так зашиваются, а ты сидишь и штаны протираешь.

Рамиэль поднял взгляд поверх дисплея:

– Я тоже рад тебя видеть, Гергарт, и с удовольствием возьму у тебя пару дел, если это освободит немного времени в твоём графике для поддержание физической формы. Боюсь, однажды ты всё-таки не сдашь тест по физической подготовке…

– Вечно вы смеетесь! – фыркнул побагровевший инспектор. – Вот раз ты такой умный, сам и раскрывал бы все эти убийства эльфов. И вообще – пусть их у нас КОБовцы заберут – это в конце концов их профиль – терроризм и национально-расовая вражда! А у нас и без того скоро станет хоть в окно сигай! Сегодня днём вот в реке выловили мешок с трупом. Кто-то связал человека, посадил его в мешок, набил камнями и отправил на дно реки, предварительно при этом выжег на его спине какие-то руны. Обнаружили чудом… Определенно ритуальное убийство! Циркуляр номер ноль девять шестнадцать – АМ никто не отменял, так что копаем… А что накопаешь – этих проклятых сектантов расплодилось как крыс в нашем тоннельбане! А тут еще эти эльфийские мертвяки – извини конечно…

Рамиэль на минуту представил себе – что бы сказали на это эльфы-граждане, честные избиратели и налогоплательщики, узнав о том как пренебрежительно относятся к преступлениям против них в полиции. Неудивительно что именно его соплеменники с какой ненавистью относятся к стражам порядка. Он понимал чувства и тех, и других, однако знал что неправы и те и другие. Вернее – и те и другие по своему правы… В конце-концов именно он регулярно выезжал на задержание преступников-эльфов..

Гергарт открыл было рот, но тут зазвонил телефон, лейтенант снял трубку:

– Тэсс? – зарычал знакомый голос старшего офицера оперчасти Талса Кармера и продолжил, не дожидаясь ответа. – Тут у нас эээ маг… с заложником – неудачная попытка ограбления инкассаторов с помощью чар. Надо обезвредить пока дел не натворил!

– Еду, шеф, – Тэсс сразу положил трубку и обратился к инспектору:

– Вызывают, поговорим потом…

– Очередной безумный волшебник? – понимающей кивнул Гергарт. Как из мешка – вот помню как при моем отце в ДЕПР штатного колдуна не было – если чего привлекали гражданских из особого списка… Куда катится этот грёбанный мир и этот трижды грёбанный город???

Рамиэль полез во внутреннее отделение стола за ключами от машины и верной «оритой».

На месте он был меньше, чем через полчаса, и этим кстати весьма огорчил старшего офицера:

– Лучше бы ты не приезжал, Тэсс – похоже там очень сильный кримаг*. Мало того что охранному чародею спалили сетчатку магниевой бомбой, так еще два покалеченных охранника и один труп – а на всех были защитные амулеты. А мне так не хочется лишиться единственного толкового мага в ОРБ. Может подождем «кентавров»?

– Там заложник, – напомнил старший лейтенант.

– Я исполняю свой долг, – пожал плечами Рамиэль.

– Исполняй, исполняй, – фыркнул Кармер. – Только, если хоть один волос упадёт с головы заложницы, тебе… да и всем нам придётся искать новую работу.

Лейтенант усмехнулся и, на ходу выщелкивая патроны из магазина «ориты» направился к оцепленному зданию.

* * *

Эльфийский маг школы Паука* Эрладон Муокасиэль жутко нервничал. Всё вышло не так просто, как казалось на первый взгляд, но он всё ещё был уверен в успехе. Уйти с деньгами не удалось, но может благодаря проклятой девчонке-этанн он сохранит хотя бы жизнь? Магия Огня и Магия Воздуха – вот две силы, сулившие ему успех. Людишки плохо-ли хорошо ли, но освоили эти системы – но каждую по отдельности. Однако они не способны разом противится воздействию обоих: одна грубая и разрушительная, вторая – незаметная и по-своему смертельно опасная.

Заложница всё ещё дрожала всякий раз, как он делал хоть одно движение, но его это мало заботило – ей всё равно придётся умереть.

Входная дверь офиса вдруг слетела с петель от удара и внутрь забежал полицейский с пистолетом наперевес. Эрладон метнулся к заложнице:

– Ещё один шаг, и я её прикончу!

– Чего ты хочешь? – спросил полицейский, покорно опустив оружие.

– Для начала, – усмехнулся очередной победе маг. – Я хочу… твой пистолет!

Полисмен покорно опустил оружие на пол, пнул его в сторону мага и убрал руки за спину.

– Очень хорошо, а теперь скажи мне, как быть с тобой… – колдун подобрал оружие.

– Я уверен, что мы найдём общий язык, – кивнул полицейский. – Мы, как-никак, одной крови.

– Полукровка?? – с сомнением спросил Эрладон. Ты знаешь – я не люблю полукровок – они не облагораживают кровь et'hann а пачкают кровь Старшей Расы… Впрочем – выслушаю – и может даже не убью. Итак – что же ты предлагаешь?

– Отпусти заложницу, и ты сэкономишь наше время.

Маг рассмеялся:

– Да ты, похоже, рехнулся!

– Нет, – коротко ответил Рамиэль и двинулся прямо на преступника.

Тот на миг растерялся, а затем ярость исказила его лицо:

– Тогда посмотри на это!

Струи огня сорвались с его пальцев, метнувшись к лицу испуганной заложницы… и, не долетев какого-то дюйма погасли.

– А – так ты магг'хло*?! – взвизгнул эльф. Тогда попробуй вот это!

Он схватил брошенный пистолет и выстрелил в Рамиэля… точнее выстрелил бы, будь в стволе патрон. Зато в магазине пистолета было кое-что другое… Рукоять ударила мага словно ледяной молнией, багровая вспышка колдовской энергии ослепила преступника, и он упал на пол.

– У вас есть право не свидетельствовать против себя… – монотонно начал Тэсс cхватив мага за шиворот и оттащив от заложницы.

Полуоглушённый Эрладон отбросил пистолет и попытался ударить мага-защитника правопорядка огнём, но с его пальцев слетели лишь пара жалких искры. Он понял, зачем полицейский отдал ему пистолет – треклятая «зеркальная магия»!:

– Будь ты проклят! Попробуй только прикоснуться ко мне, и ты сгоришь заживо!

– Как бы не так, фокусник*…

Тэсс неторопливым движением пальцев извлек из магазина пистолета лиловый амулет, даже для затуманенного второго зрения мага сияющий налитой силой и направил его на волшебника:

Эрладон почувствовал, как магическая волна смела остатки чар, все его защитные заклинания.

– Послушай, мы же можем все обсудить… – начал было он ощущая ледяной липкий страх. Давай поговорим – у меня есть деньг…

– С Хромушей будешь говорить!

Изящный кулак мага с маху приложился к виску Эрладона, и тьма поглотила кримага.

* * *

Энид. Прошлое.

Энид лежала закинув руки за голову, и глядя в потолок.

На душе было тяжелее некуда.

Она слышала что в таких случаях горожанки чаще всего лечатся несколькими проверенными способами – спиртным, шопингом, пожиранием разнообразных антидепрессантов, визитами к магам-гипнологам, на худой конец – посещением какого-нибудь закрытого клуба «Анонимного секса» и оргиями за закрытыми дверьми.

Но ничего этого ей не хотелось…

…По одной из старых притч на том свете Судия Яртов – светлый дух Рангоар будет судить всех людей по вере их и делам их. И для каждой профессии будет своя мера.

И лекаря будут судить особой меркой.

На одну чашу весов будут сложены гири по числу тех кого он исцелил, на другую – тех кто умер по его небрежению и неумению.

И горе лекарю если чаша смерти перевесит чашу жизни!

Трудно сказать – как на том свете с судом для полицейских. Но если он схож – ибо полицейские тоже в некотором роде если не врачи то уж точно санитары, то очень хочется надеяться что чаша спасенных ей жизней всё же перетянет чашу тех, чье бытие оборвано её рукой.

Но сейчас она не думала не о своей тайной жизни – самозваного судьи и палача, и даже не о вынырнувшем как из преисподней Калланоре-Аласторе, знающем её тайну.

Перед глазами как живая стояла её мать… Приемная… хотя к какому Бессару приемная – единственная в этом мире любимая мама уже почти пять лет как покинувшая её.

Матушка Лайти… Единственная дочь Эрдагана Лайга – позднее и любимое дитя выдающегося ученого Единения, гениального физика, вписанного в школьные учебники: «Постоянная Лайга», «Ряды Лайга», «Эффект Лайга»…

…То было время когда прогресс и наука хотя и были уже в силе и привычны, еще не утеряли ауры чудесного.

Когда из примитивной громоздкой паровой машины родился небольшой и мощный двигатель для мобилей и авионов.

Когда оказалось, что раухер не обязательно должен быть нагромождением шестеренок и валиков – достаточно особым образом собранных кристаллов и электрических схем.

Когда медики извлекли из плесени её удивительную квинтэссенцию – побеждающую любые болезни лучше любой магии.

И до сих пор в мире стоят и поражают совершенством конструкции того времени – ажурные башни, мосты и здания из стекла и металла.

Вот исход такого времени и застал Эрдаган Лайг – в тридцать лет ставший профессором.

И физики, включившиеся в этот процесс последними тоже не хотели отставать. На их долю выпало не так много загадок – но зато самые прочные и удивительные.

Вот например – химики и геологи никак не могут понять – почему светятся странные смолистые натеки в некоторых пещерах и пластах, рядом с месторождениями странного черного камня – руды металла раувольмия*, вещества почти бесполезного – если не считать того что его соли добавляли в цветные стекла.

А понять в чём дело охота! Да и мало ли для чего открытие может пригодится – например, сделать вечный светильник, куда дешевле магических кристаллов и не требующий проводов и генераторов – как электричество.

Правда вот закавыка – у тех кто слишком много соприкасается с этими смолками, появляются непонятные болезни и язвы – там где светящиеся брошки и кулоны прикасаются к телу.

Причем даже если упрятать странное вещество в запаянную герметично ампулу будет то же самое.

Маги что-то темнят (и потом таки выяснилось – да – темнили ибо чуяли что добра из этого не будет). А вот физики разобрались – причина в некоей эманации – невидимом излучении что засвечивает фотопленки, и фиксируется особыми приборами. Оно то и разрушает медленно и верно тела тех кто работает со светящейся смолкой или носит предметы из неё на теле.

И тут встрепенулись генералы в штабах – ведь хотя время мирное, но кто его знает – чего ожидать от этих соседей? Значит, говорите, эти вещества излучают вредную эманацию, которая в большой дозе даже смертельна?

А нельзя ли их использовать для нужд обороны страны? Да конечно исключительно для обороны – мы же страна исключительно миролюбивая!

Ну например, как-нибудь сфокусировать это излучение, и ударить по врагу (да-да конечно коварно напавшему – что вы так кипятитесь?) таким вот «лучом смерти»?

Не получится? А вот если например посыпать врага толченным порошком этого самого раувольмия?

Можно – сказали с разницей в полгода Рум Санг Сайят в Кьоде и Овва Шантар в Единении.

Можно и ассигнациями печку топить, коли мозгов не хватает. Ибо металл этот содержит чудовищное количество энергии, которое в принципе не трудно высвободить – нужно сделать лишь то-то и то-то.

Ах, чудесно! А как это сделать? – осведомились генералы, наивно думая что речь идет всего лишь о мощной взрывчатке. Ну, тут нужно провести серию опытов – года два-три (на самом деле потребовалось почти восемнадцать – но это к делу не относится).

Само собой тут же были приняты все меры, публикации об исследовании раувольмия исчезли из научных журналов, а в глухих горных отрогах хребта Юфанг начали спешно строить поселок для засекреченных ученых – в котором и поселился в числе прочих светил учености и Эрдоган Лайг, быстро ставший там не последним человеком. Только вот оппоненты с юга хлеб свой ели не даром, и вскоре Директорат Разведки получил информацию что такой же городок строят среди тенистых лесов Вернамской провинции НГК.

Но так или иначе работа началась и отступать было поздно.

Дело шло не легко и не быстро – и выходило уж больно дорогим, как отмечали кураторы в овальных армейских и ромбических спецслужбистских погонах. Но бросить все на полдороги уже не получалось – ибо как доносила разведка и аналитики, соседи тоже работают в этом направлении и тоже не собирались бросать…

Разделение изотопов, очистка материалов, расчеты коэффициента имплозии и критической массы…

Сотая, пятисотая, тысячепервая серия опытов с тем же отрицательным результатом и зудящий над ухом голос куратора.

«…По нашим данным в Кьодском центре специальных исследований уже получено два фунта обогащенного материала… "

«…Наши люди сообщают что запущена новая газовая центрифуга…»

«…Почему вы не хотите попробовать магию? Что – магия работает нестабильно в условиях сильного излучения? Но в Кьоде же как-то справляются!..»

Удивительно как между этими делами доктор Лайг успел женится – на заехавшей к ним в город и оставшейся при филармонии на контракте певице (кураторы заведовали также и культурным досугом подопечных). Названная бабка Энид вряд ли сильно любила супруга – хотя он-то женился именно по любви. Но превосходящее любое воображение жалование которое получал один их функционеров проекта категории «прима», но статус жены академика, но симпатичный особнячок и прислуга…

Дочкой родившейся в этом браке и названной любящим отцом в честь матери – Лайти, она мало занималась, тем более она не унаследовала её красоты и голоса, пойдя в невзрачного мелкорослого отца. А вот Эрдоган несмотря на занятость старался при всяком удобном случае уделить малышке внимание – и вскоре получилось так что время свое он делил между работой и дочкой, на которую не мог нарадоваться.

А между тем время шло, и вот наконец настал день, когда труды их завершились ярким во всех смыслах успехом: над барханами Тарской пустыни, откуда когда-то нахлынули в мир орки, вознесся на десять лиг в небеса огненный гриб.

Как радовались военные да и они! Теперь пожалуй никто не посягнет на Единение! Шутка ли – вечный мир на носу!

И радоваться им было еще ровно пять месяцев – когда точно такой же взрыв сотряс маленький скалистый островок Рарг, что парой тысяч миль южнее самой южной точки Вуорма – Кьод наглядно доказал что его ученые не хуже.

Двое из группы академика Лайга с разницей в неделю покончили с собой, сообщив в предсмертных записках что не желают ждать гибели в аду следующей истребительной войны.

А в церквях и храмах языческих богов уже возносились молитвы – о спасении мира и «отвесть огнь атомный». Генералов впрочем это не смутило. Они бодро подсчитывали – сколько бомб и какой мощности потребуется для тотального сокрушения противника, и даже для полного превращения его территории в мертвую сожженную пустыню. Ведь молодой и перспективный ученик Эрдогана – Вумс Пиккот уже представил в Директорат Вооружений проект новой, куда более мощной бомбы – использующей недавно открытую астрофизиками реакцию термоядерного синтеза, заставляющую сиять звезды. А с конвейеров уже сходили новые носители – не только самолеты, но и исполинские бьющие на сотни лиг пушки «скорпион» и летевшие на те же сотни лиг ракеты, падавшие на голову врага из космического поднебесья. И что самое худшее – как доносила разведка аналогичные заводы и лаборатории спешно закладывались еще в десятке самых развитых стран Арты. А ведь стратеги Единения рассчитывали всерьез что новое оружие надолго – навсегда быть может останется их монополией и убережет не только от возможных поползновений соседей по Вуорму, но и от авианосных и линейных армад Ки-Тихари и Сун-Бо!

Неизвестно куда бы вывезла кривая, загибавшаяся явственно смертельным зигзагом, но тут произошло нечто неожиданное и можно сказать невероятное.

На помощь испуганному миру пришли политики – привычно обруганные, недалекие и эгоистичные.

Но видимо даже им не улыбалось остаться без подданных и даже им стало ясно что Вуорм да и вся Арта слишком малы для такого чудовищного оружия.

Оплавленные камни острова Рарг, и спекшиеся в стекло тарские барханы вразумили даже их.

Вскоре в Арметтико был подписан договор между Къодом и Единением Свободных Городов о запрете оружия на основе внутриатомной энергии и процессов синтеза ядер, и уничтожения его запасов, а два года спустя – Всемирная конвенция аналогичного содержания – и оба договора как ни странно соблюдались все прошедшие полвека.

Для мира это означало спасение и радость.

А для тех кто отдал проекту полтора десятка лет жизни и невесть сколько сил…

Нет, их не забыли. Разработчики получили причитающиеся премии и ордена, благодарности от вождей и генералов – и почетную отставку.

Судьба их сложилась по-разному. Кто-то подвизался на провинциальных кафедрах, некоторые устроились в медленно и со скрипом – но все же появившейся атомной энергетике, кто-то ушел из науки и нашел себя в бизнесе, искусстве или даже духовной карьере. Кто-то спился и угас в безвестности.

Эрдаган Лайг не канул в нети, хотя и не преуспел.

Правда неудача профессиональная обернулась и личной – жена бросила вдруг переставшего быть перспективным академика оставив на него и дочку, и выскочила замуж за популярного дирижера.

Эрдаган тем не менее стоически перенес крах дела жизни и крах своей поздней, но от этого более крепкой любви.

Вел скромную жизнь провинциального преподавателя, так и не женившись вновь, воспитывал маленькую Лайти, заменяя ей и мать и отца.

И единственный раз по-настоящему проявил свою родительскую волю – когда запретил ей даже думать о том чтобы продолжить отцовское дело и подавать документы на физико-математический.

Лайти поступила в Университет медико-биологических проблем на факультет молекулярной биологии – и преуспела – ибо пошла в папу не только средней внешностью, но и совсем не средним умом.

Внешность, впрочем, не помешала маро Лайти как её уважительно называли, в двадцать пять лет выйти замуж – как будто удачно – за своего коллегу. А вскоре она уже готовилась порадовать отца внуками.

Первый её ребенок-девочка, родилась до срока и умерла на следующий день после рождения…

Тогда-то и выяснилось, что невидимая смерть с которой слишком часто соприкасался её отец, не оставив внешних следов, угнездилась в её теле, её клетках, в генах и хромосомах.

Муж – любимый и любящий, ушел от неё – и она его не винила. А спустя полгода сердечный приступ свел в могилу отца, не сумевшего пережить трагедию дочери, которую счёл карой за участие в деле создания страшного оружия.

…Еще трижды пыталась Лайти Лайг подарить миру новую жизнь. И дважды дети умирали в утробе до срока…

В последний раз все должно было по уверениям врачей кончиться хорошо – и она родила в положенное время и почти без мучений – крупного, красивого, мертвого мальчика…

Придя в себя, она, прежде не бывшая особо религиозной в отчаянии совершила паломничество в знаменитое Дагровийское аббатство.

И принявший её сакритор выслушав, сказал:

– Возьми себе малыша из приюта. И выбери себе не самого пригожего и не самого даже понравившегося, – а самого жалкого, больного и несчастного.*

Тогда может быть Творец снизойдет к твоим молитвам и распечатает твое чрево… Если и нет – будет кому подать стакан воды в старости и пролить слезы на твоей могиле.

Она вернулась в Джерис, твердо решив последовать совету святого отца.

Но тут произошло нечто радикально изменившее ход событий.

В Инавари – соседствующем с Единением небольшом государстве в дельте Миррин вспыхнула эпидемия гнойной лихорадки – впервые за сто лет. Причем штамм не поддавался обычным лекарствам.

Университет немедля засел за работу, пытаясь создать средство против новой формы вируса, уже казалось полностью побежденного.

Они работали буквально не выходя из лабораторий днями и ночами, ибо разросшаяся эпидемия уже грозила перехлестнуть границы Единения-в то время как газеты и визионные каналы в очередной раз вовсю обсасывали тему конца света, вспоминая тот самый Неодолимый Мор, что по мнению безумного пророка Рондерса должен будет уничтожить перед всеобщим концом погрязшее в нечестье человечество, пощадив лишь немногих избранных.

А потом, с первыми партиями сыворотки в зону эпидемии отправились и добровольцы – и доктор Лайти Лайг в их числе – вызвавшись подменить своего зама, у которого недавно родился сын.

Три месяца продлилась её эпопея в болотистых долинах и сырых лесах Инавари, когда она моталась между карантинными лагерями и лагерями беженцев (медленно, но верно превращающимися в карантинные) и по еще не затронутым заразой хуторам и селениям. С мандатами, выданными Чрезвычайным советом при правительстве Инавари и в сопровождении местных солдат, ибо в начале эпидемии немало здешних врачей были растерзаны темной толпой по обвинению в распространении заразы.

И вот, незадолго до возвращения на родину, когда моровое поветрие уже шло на спад, в каком-то захолустном городишке поблизости от южной границы, инспектируя эвакуированный туда в спешке сиротский дом, увидела Энид маленькую, худую и голодную девочку в грязном платьишке – к тому же как гласила надпись на нашитой на платье бирке – полуэльфийку со вполне сэйтским именем – Куитлау. Увидела и вдруг поняла – «Моя!»

Осторожно подошла к ней (Энид как ни старалась, никак не могла этого вспомнить) присела на корточки поглядела в её печальные глазки…

И девочка протянула к ней ручонку, неуверенно спросив:

– Мама?

И отшатнулась, увидев как потекли слезы из глаз вдруг нашедшейся мамы.

Чрез пять минут маро Лайти явилась, держа девочку за руку, в кабинет управляющего детским домом и ткнув в лицо мандат, не допускающим возражений тоном потребовала выписать документы на ребенка – причем на имя Энид Лайг.

Управляющий возмущенно залопотал было что мол это против правил и законов…

Но сопровождавший Лайти здоровяк-стражник, чью жену и детей сыворотка привезенная джерисскими добровольцами вытащила буквально с того света так выразительно на него посмотрел, постукивая резиновой дубинкой по ладони-лопате, что чиновник предпочел заткнуться.

Через пять дней Энид, отмытая, причесанная и наряженная в лучший костюмчик, что нашелся в столичном магазине, летела в Джерис первым классом, сидя на коленях у «мамы Лайти».

Потом была чертова дюжина самых счастливых лет жизни новоиспеченной гражданки Единения – Энид – Куитлау Лайг. Из худенького заморыша она выросла в изящную длинноногую красавицу, вслед которой на улице оборачивались особи противоположного пола. Все шло по накатанной колее.

Лучший детский сад, тщательно выбранная школа, обычные школьные радости, подружки и друзья – и горячая и искренняя мамина любовь – самое лучшее что может быть в жизни. И даже то что медики в конце концов нашли что в её крови все же больше половины эльфийской никого не смущало – и её особенно. Какая разница? Ведь раз её мама – человек, то кем же быть ей как не человеком?

Росла она сугубо «положительной девочкой»: никаких сомнительных компаний, никаких мини-юбок кончающихся раньше чем начинаются ноги, никаких торопливых затяжек дешевыми сигариллами в школьных туалетах, и гулянок допоздна. И училась хорошо – да и как можно было учится плохо: ведь мама может огорчиться! (Хотя, признаться никакими науками по большому счету не интересовалась, предпочитая разнообразные спортивные состязания, вроде метания копья и фехтования – а под конец даже всерьез увлеклась арбакором).

Матушка снисходительно смотрела на это – лучше пусть дочка время проводит в спортзале, нежели в компаниях сверстников, где в наше время всякое может быть. Опять же сейчас полагается чтобы при школах были спортивные команды и проводились состязания – пусть занимается тем более это лишний плюс для учителей: ибо дочка привозит с состязаний не только синяки, но и награды.

Когда Энид закончила школу, вопроса – что делать дальше и не было – конечно же в Университет где работала сама маро Лайти, продолжать семейную традицию!

И Лайг-младшая согласилась – не огорчать же маму! Кроме того – нужно зарабатывать как-то себе на кусок хлеба с маслом – и медицина тут ничем не хуже прочего. Не в фотомодели или актрисы же в самом деле лезть как её безмозглые сверстницы? Тем более что кусок этот верный – а то вспомнить как тысячи моделей с манекенщицами потеряли работу когда резко поменялись стандарты красоты, и худосочных костлявых девиц в качестве идеала сменили полногрудые пышечки.

Энид поступила на фармакологический факультет – химия давалась ей легче всего…

…Пересвист элекона оборвал её воспоминания.

– Энид, – зарокотал ей в ухо Локис. Вынужден тебя побеспокоить – не могла бы ты явится на службу: всё ОРБ в разгоне – сам лично дежурю в одиночестве…

* * *

Тэсс Рамиэль (продолжение)

Он тащил упирающегося чародея по коридору изолятора Департамента к специальной камере для задержанных, склонных к магии. Эльф, бессильно волочась за Тэссом, что бормотал и даже иногда выкрикивал какие-то бессмысленные оскорбления.

Тэссу он казался почти сумасшедшим – и похоже так оно и было: для практической магии нужно много талантов, и сила воли в том числе. Иначе, неудачливый маг может стать «рабом своего искусства». Звучит красиво, но на деле это значило лишь умопомешательство.

Тэсс устало провёл задержанного мимо капитана Крома, дежурного офицера и с некоторым усилием запихнул мага в камеру. Когда он вышел, " Кром обратился к нему, звякнув ключами:

– Хреновый день, Тэсс?

Только сейчас Рамиэль осознал, что на лице у него застыло выражение бесконечной усталости.

– Да, что-то вроде того…

– Ну, ничего… Он поправил висевший на портупее в особой петле устройства напоминавшие средних размеров дрели – электрогарпуны ближнего боя – небольшие: на один два заряда. Правда если на один его еще хватит, некстати подумал Тэсс, то уж второй точно долбанет так что мало не покажется.

Электричество – особая стихия, противоположная магии – и если с небольшими мощностями чары еще могут сочетаться и даже удалось как-то создать всю эту маготехнику, то высоковольтные разряды буквально крушат чародейские заклинания и силу любых амулетов. Такие вот гарпуны за почти полторы сотни лет – с тех пор как танхгары до них додумались – стали причиной смерти великого множества магов ставших на путь служения злу… или просто чем-то помешавших власть предержащим.