Kitabı oku: «На грани доверия. Книга третья.», sayfa 3
Официант вовремя принёс креманку с мороженым – Саша успела доесть пюре.
– Ура! – обрадовалась девочка, схватила ложку, поднесла её ко рту, зажмурилась от удовольствия.
– Вкусно? – спросила Надя у дочери, та кивнула. – А мне дашь попробовать?
– Мамочка, я тебя не слышу, – хитро улыбнулась девочка, на щеках ямочки.
– Доченька, дай мне попробовать твоё мороженое, – громче произнесла Надя, сама едва сдерживала улыбку.
– Мамочка, ну я просто не слышу тебя, я же ем, как в пословице.
– Ах ты, проказница! – обе засмеялись. Их хорошее настроение передалось и пожилому мужчине, сидящему за соседним столиком, он пил чай и читал газету. Заметив двух весёлых соседок, сдвинул очки на кончик носа и внимательно посмотрел на них.
Вот бывает же так, когда незнакомые люди неожиданно заражают тебя хорошим настроением, просто так. Ты словно поймал их флюиды, состояние души. Это происходит тогда, когда человек счастлив. Пусть на короткий период, даже мгновения, но порой достаточно и этого, чтобы ощущение внутренней радости передалось другим.
Пожилой мужчина ещё раз посмотрел на женщину и ребёнка, мама и дочь, это понятно. Как и понятно то, что они очень любят друг друга, что они дружны. Мужчина улыбнулся, отпил глоток чая.
Вилли проснулся от того, что ощутил на себе взгляд. Он, как только отец привёз его в свой дом, резко почувствовал, что устал с дороги. Всё-таки перелёт был очень долгим. Сославшись на накатившую сонливость, связанную с переменой часовых поясов, он отказался от обеда. И, как только голова коснулась подушки, провалился в глубокий сон. Проспал до самого вечера. Спал бы и дольше, если бы не эти тёмные пронзительные глаза.
– Ты кто? – спросил он, хотя спросонья уже догадался, кто его разбудил.
– А ты кто? И почему ты спишь? – она была сама серьёзность. Стояла перед его кроватью. Белая футболка, зеленые штанишки, волнистые темные волосы затянуты в хвост на затылке. Такая маленькая серьёзная женщина.
– Я первым спросил, – Вилли поёжился от её пристального взгляда.
– Я здесь живу, – она так представилась. Ни имени, ни чья дочь. «Я здесь живу». Чётко заявила о своих правах.
– Понятно, – Вилли ухмыльнулся. – Я приехал из далекой страны. К своему отцу. Тебе это ясно?
– Да, – она поджала губы, – скоро приедет дедулька с Машей. Будем ужинать, – она развернулась, чтобы уйти.
– С Машей? – переспросил Вилли, но девочка уже покинула комнату.
Через несколько минут появился отец.
– Володя, ты уже проснулся? Это хорошо. Одевайся, умывайся, выходи на ужин.
– Папа, кто такая Маша? – молодой человек сел на кровати.
– Маша? Откуда ты узнал про Машу? – удивился Фертовский.
– Заходила одна мисс, которая разбудила меня и упомянула о Маше. Правда, ничего не объяснила.
– Я так понимаю, тебе нанесла визит Саша? – усмехнулся Николай. Вилли тем временем стал одеваться. – Проказница, ведь предупреждал её тебя не будить и не тревожить.
– Непослушная?
– Нет, обычно как раз слушается. Саша разумная и воспитанная девочка. Но как все дети весьма любопытна. Ладно, пора к столу, там всё и узнаешь, приходи, мы тебя ждем, – с этими словами он ушёл.
Вилли умылся, посмотрел на себя в зеркало – на щеках лёгкая щетина, надо бы побриться, но нет уже времени. Ладно, сойдёт и так, перед кем тут красоваться? Перед женой его отца, которая, Вилли был почему-то уверен, ничего собой не представляла. Наверняка ещё и некрасивая. Хорошо, что девчонка на неё не похожа.
С этими мыслями Вилли вышел в коридор, резко дверь открыл и кого-то задел.
– Надо смотреть, куда идёте, – вместо извинения раздражённо выдал Вилли. В следующий момент увидел девушку, она тёрла ушибленный лоб.
– Простите, – сказала тихо и пошла дальше по коридору.
«Наверное, помощница по дому или няня девчонки», – решил молодой человек, в любом случае прислуга, а не хозяйка дома. Отцу не мешало бы купить собственный дом, а не жить в квартире, хотя комнат и предостаточно.
– Добрый вечер, – Вилли вошел в столовую, отец пояснил, как её найти.
– Володя, мальчик мой, – дед быстро подошёл к нему и заключил в крепкие объятья, затем сентиментально облобызал. Молодой человек едва заметно поморщился, не привык к такого рода проявлениям чувств. – Как же ты вырос! Стал совсем взрослым. А порода, порода-то наша, – он всматривался в лицо внука. – Как ты долетел? Всё хорошо? Успел отдохнуть?
– Да, нормально, – бесцветно ответил Вилли.
– Давай я тебя со всеми познакомлю, – вставил свое слово отец. И только тут Вилли заметил, что за столом две молодых женщины, – Надежда, – обратился его отец к тёмноволосой даме, сидевшей рядом с ним, – позволь представить тебе моего сына Володю. Наденька – моя супруга.
Она мягко улыбнулась, протянула ему руку. Вилли смотрел на неё оценивающе, не удостоил даже легкой улыбки.
– А это наша Мария, – сказал отец, Вилли перевёл на неё взгляд. Ну да, та самая девица в коридоре. Зачем только представлять прислугу за столом? – Машенька, – отец сделал паузу, – жена твоего деда, – на эту информацию у Вилли вытянулось лицо.
– Grandpa?? – он решил, что это шутка. Дед крякнул и смутился.
– Ну да, я не говорил тебе об этом, – вынужден быть пояснить, – я женился. Маша – моя жена. Уже семь лет, – с этими словами он ласково прикоснулся к её руке, Маша с нежностью посмотрела на супруга.
Вилли был настолько поражён новостью о жене деда, что, молча, сел на предложенное отцом место.
Глава 10
Мира с Таисьей сидели в кафе, до занятий оставалось ещё полтора часа. Они ждали Вадим Георгиевича, тот задерживался. Наконец появился, вбежал в кафе, быстрыми шагами пролетел мимо студенток.
– Вадим Георгиевич, – тонким голоском позвала его Таисья. Он обернулся, повертел головой, увидел их. Сел рядом с Таисьей, перевел дух. Мира внимательно посмотрела на него: вид усталый, молчит.
– Вадим Георгиевич, – обратилась она, – у нас есть для вас скромный, но от души, подарок, – с этими словами достала из сумочки брелок-ракушку, вроде просто, но как изящно сделана – обтесана с двух сторон так, что остался один остов, похожий на сердце. Вадим поднес брелок близко к глазам.
– Забавная вещица, – наконец улыбнулся тепло, как он умел, – спасибо, мои дорогие. И откуда вы узнали, что мне нужен именно такой брелок? Правда-правда, очень нужен, – он подмигнул Таисье, та зарделась.
За кофе разговорились о том, кто и где отдыхал летом. Мира призналась, что нашла в интернете последнюю статью Зорина об экономических рисках. Стала задавать вопросы, он заметно оживился, принялся ей пояснять кое-какие тонкости. Таисья слушала с не меньшим вниманием. Всё-таки эти двое обладали удивительным умением поддержать разговор, по ходу, успевая, ещё подтрунивать друг над другом.
Зорин рассказал, как со своими двумя студентами обсуждал антикризисное управление, моменты, которые им рассказывали на лекциях. А когда студенты на экзамене попытались высказать свои измышления, в том числе и объяснения Зорина, получили тройки. После экзамена с юмором укорили его, что он лишил их «невинности», научив мыслить нетривиально. Мира и Таисья засмеялись.
Вадиму нравилось чувство юмора и реакция обеих девушек. С ними он расслаблялся и отдыхал. Таисья больше помалкивала, но внимательно слушала, ей было всё интересно. Мира же предпочитала вести диалог, острить и умничать. Но умничала к месту. Вадим ещё раз внимательно посмотрел на неё: за лето уже успел отвыкнуть от её необыкновенных глаз, от её какой-то особой ауры. Невероятная девушка, нестандартная как внешне, так и характером.
– У вас на старших курсах будет один из сложнейших и одновременно интереснейших предметов, – Зорин отпил латте из стакана с ручкой, здесь подавали именно такой, – «Финансирование инновационной деятельности», думаю, вы попадете к Ольге Ивановне Талун. Я когда-то у неё учился. Прекрасный преподаватель, одна из лучших в ВУЗе, умна, проницательна, влиятельна как кардинал Ришелье. Рекомендую учиться у неё добросовестно, во все вникать, сдавать вовремя работы, тогда получите не только «пять» на экзамене, но и огромный багаж знаний. Если что, обращайтесь ко мне за помощью, помогу, чем смогу. Но думаю, вы и сами справитесь, вы же дотошные и зубрилки, – он усмехнулся.
– Вадим Георгиевич! – возмутились обе.
– А что такого? – пряча улыбку, спросил он, – я тоже зубрилка и ко всему прочему зануда.
Зорин опять расплатился за всех, пошутив, что когда он будет на мели, то примет помощь от своих любимых студенток. Пока шли до университета, разговорились о литературе. Кто бы сомневался, что Вадим Георгиевич ещё и начитан. Мире это особенно пришлось по душе. Перед тем, как попрощаться и разойтись по аудиториям, Таисья вдруг выдала тайну, что на следующей неделе у Миры день рождения. Зорин оживился, сказав, что они всенепременно должны встретиться и отметить это событие. Условились созвониться. Расстались, когда звонок вовсю оповещал о начале занятий.
После занятий Мира и Тая спустились в метро, всю дорогу радостно щебетали, делились впечатлениями. На своей остановке Таисья, попрощавшись с подругой, вышла. Оставшись одна, Мира достала книгу и уткнулась в неё. Напротив Миры уселись две девицы и принялись что-то шумно обсуждать.
На одной из остановок в вагон зашел молодой человек. Плюхнулся рядом с читающей Мирой. Посмотрел на неё весёлым, но слегка мутным взором. Она никак не отреагировала. Стук колёс, мерное покачивание поезда, народу мало, нет суеты и духоты. Пьяненький молодой человек закрыл глаза и стал проваливаться в сон. Голова его всё больше и больше склонялась в сторону читающей соседки. Наконец, ощутив её мягкое плечо, молодой человек пристроил голову именно на нём. На Мире была вельветовая куртка. Минут через пять молодой человек, не открывая глаз, сделал движение рукой, поправляющей и взбивающей подушку. Мягкий подплечник куртки Миры и показался ему во сне подушкой.
Мира в удивлении наблюдала за его действиями. Девицы, что были напротив – хихикали. Мира усмехнулась – пусть он спит.
Перед одной из остановок молодой человек проснулся, несколько секунд приходил в себя, скорей всего, хмель прошёл, по крайней мере, глаза стали ясными и даже округлились. Поскольку он обнаружил себя дремавшим на плече у совершенно незнакомой ему девушки, покраснел как варёный рак, резко отодвинулся.
– Простите, пожалуйста, – пряча глаза, выдавил из себя, – я уснул на вашем плече. Я немножко выпил, за руль нельзя. Пришлось спуститься в метро. А тут ваше плечо… – он запнулся, осознав, сколь нелепо звучат его объяснения.
– Ничего-ничего, лишь бы вам было удобно, – иронично отозвалась Мира.
– Простите ещё раз, – он, наконец, внимательно посмотрел на девушку, но та уже уткнулась в свою книгу. Длинные ресницы, слегка вздёрнутый нос, на шее выбившаяся из хвоста прядь вьющихся волос, таким тёмным витком. Почему-то именно этот вьющийся локон его буквально заворожил. Или хмель всё ещё не прошёл?
Молодой человек кашлянул. Девушка перевернула страницу. Надо же, читает простую бумажную книгу, не электронную. И сама вся какая-то уютная, мягкая, как и её плечо. Он опять покраснел.
– А что вы читаете? – спросил он, облизывая пересохшие губы.
– Роман, – ответила она, не поднимая глаз.
– Интересно?
– Очень. Это умная книга, – она захлопнула том, быстро убрала книгу в сумку, не давая ему возможности прочесть название. Поднялась с места и направилась к дверям вагона.
– А можно, – молодой человек замялся, – можно я вас провожу? – сказал это, сам от себя не ожидая.
– Зачем? – Мира обернулась и посмотрела на него серьёзно, даже строго.
Глава 11
Вилли лёг на кровать поверх одеяла, вытянулся, руки за голову. Спать не хотелось, выспался днём, да и мысли мешали. Огорошенный новостью о женитьбе, он за время ужина ни с кем не разговаривал, кроме грандпа – лишь однозначно отвечал на какие-то вопросы, которые тот задавал. Грандпа же, напротив, был, как никогда, оживлён, что-то рассказывал о своих студентах, шутил, ухаживал за женой, с нежностью заглядывая ей в глаза. Вот именно это больше всего и раздражало Вилли. Маша ему не понравилась, а теперь ещё и сентиментальность грандпа, которую она, скорей всего, и пробудила в нём. Что же в ней нашел грандпа? Она за весь вечер не выдала больше трёх предложений, правда, к месту, но не более. Нет, факт очевидный, что она не пара ему. Вилли даже фыркнул.
– Николенька, – Надя расчёсывала волосы у зеркала, её муж, полулежа, читал в кровати.
– Да, милая, – он поднял глаза.
– Ты заметил, как за ужином Володя смотрел на Машу? – произнесла она задумчиво.
– Как?
– Странно, вот как, – Надя обернулась к Николаю.
– Что ты имеешь в виду? – он отложил книгу в сторону. Не отмахивался сразу от слов жены, как другие мужья, зная, что Надя в силу своей натуры и профессии весьма наблюдательна.
– Сама пока не понимаю. Но мне почему-то тревожно.
– Думаешь, Маша ему понравилась? – предположил Николай, – да, она молода, привлекательна, но она жена его деда. Любящая и любимая.
– Нет, мне кажется, о симпатии нет и речи, даже наоборот, – Надя вздохнула, положила расчёску, села на кровать возле супруга, – что-то у меня разыгралась фантазия, да? – она смущённо улыбнулась. Фертовский прижал жену к себе.
– Ты же творческая личность, – чмокнул её в нос.
– А меня поцеловать? – в дверях стояла Саша.
– Вот те раз, – удивился Николай, – не далее, как час назад я уложил спать одну прелестную девочку.
– Папочка, – Саша подбежала и с размаху приземлилась ему прямо на живот, – я тебя люблю, – крепко обняла отца.
– Это вовсе не девочка, это лисица, – она пощекотал дочь, та захихикала, заёрзала, чуть не свалилась с кровати.
– Папулечка, можно я останусь с вами? – попросила Саша, заглядывая отцу в глаза, – ну пожалуйста, я буду спать тихо-тихо.
– А ты у мамы спрашивала разрешения? – пряча улыбку, спросил он.
– Мы с ней ещё не советовались, – выдала девочка.
Надя проснулась от толчка в бок. Открыла глаза, повернулась: ну так и есть – Саша спала поперёк кровати, Коля притулился где-то с краю. Надежда поднялась с кровати, подошла к окну. Москва, полночь. Столица ещё не погрузилась в сон, горят вывески, реклама, едут автомобили. Блестит влажный асфальт, вечером опять прошёл дождь. Надя любила начало осени, воздух становился особенным – густым, пахло листьями, овощами и фруктами. Наступало «бабье лето» – уютное, тёплое. Кроме того, художник по имени Осень размашисто-щедро окрашивал листья в яркие праздничные цвета. Ночи, конечно, были прохладными, но всё равно осень дивна по-своему. Московская осень.
Надя обернулась, Саша во сне сменила позу и теперь обнимала отца. Забавные такие – оба темноволосые кудрявые, Саша – маленькая копия своего отца. Копия…
Надежда задумалась. Вспомнилось первое впечатление при встрече с сыном её мужа. Такой же высокий плечистый, волосы, правда, светлее. В чертах лица вроде бы проглядывалась порода Фертовских – ямочка на подбородке, прямой нос, мимика похожа, а вот взгляд не такой, как у отца, да и глаза… Какие же у него глаза? Серые что ли? Даже светло-серые, льдистые, словно прозрачные. Вот почему они не кажутся такими красивыми, как у Николеньки. И взгляд не добрый, словно оценивающий. Надя обхватила себя за плечи – зябко. Всё же странно он смотрел на Машу.
– Замёрзла? – муж обнял её сзади. В первую секунду она вздрогнула. Надо же, не слышала, как он проснулся и подошёл к ней.
– Немножко, – обернулась и прильнула к нему.
– Когда тебе не спится, значит, ты чем-то обеспокоена, – заключил Николай.
– Ты тоже, – улыбнулась Надя, – Коля, скажи, твой сын похож на Маргариту?
– На Маргариту? – он задумался. – Надо же, я забыл её лицо, – усмехнулся, – где-то были фотографии, не знаю, где. Да и зачем они мне? Сейчас те времена мне кажутся такой давностью, словно не были и вовсе, или будто я посмотрел кинофильм. Наверное, похож, в нём всего намешано. Да, и Володя всегда был замкнутым мальчиком.
– Тебя тоже не назовёшь открытым, – заметила Надежда.
– Это верно, – согласился Николай, – наше семейное качество. Мой сын всегда был недоверчив, отстранен, хотя за эти годы, может, и изменился. Приехал же в Россию.
– Он говорил о своих планах? Займётся чем-нибудь или будет отдыхать?
– Когда я намекнул, отозвался неопределённо. Думаю, пока решил осмотреться. У меня ощущение, что он тебе не понравился, я прав?
– Что ты, всё хорошо, – Надя поцеловала мужа, – идём спать.
Утром выглянуло солнце, забралось в комнату и игриво поскакало по подушке. Суббота. Надежда любила утро субботы. Позади рабочая неделя, усталая пятница пришла к завершению, утро субботы самое сладкое. Да ещё если солнце за окном, а твои близкие проснулись, но тебя будить не стали, дав возможность выспаться.
Надя встала в дверях кухни: картина просто идиллическая: на муже и дочери кухонные фартуки, Саша возится в миске с творогом, по всему столу рассыпана мука, в том числе и на самой Саше. Муж варит кофе.
– Доброе утро, мои дорогие! – улыбнулась Надя, потянулась. На неё посмотрели две пары карих глаз. Лучшие в мире муж и дочь, которые готовят завтрак.
– Доброе, родная, – Николай тепло улыбнулся в ответ.
– Доброе утро, мамочка, – прозвенела Саша, продолжая мешать творог руками, вымазалась ещё больше, зато всё сделает сама.
– Эта девочка отдаленно напоминает мне мою дочь, – Надежда подошла к ней, осмотрела со всех сторон, – только уж больно чумазая.
– Я делаю сырники, – с важным видом заявила Саша, – помогаю папе.
– Это папа помогает тебе, – уточнил он, – потому что Александра Николаевна у нас главная, папа лишь в помощниках ходит.
Саша налепила сырников таких кривобоких, таких разных по размеру, что хоть переделывай, но Надя не стала – пусть будут все разные, зато дело Сашиных рук. Надо лишь пожарить всю эту рукотворную красоту. По кухне поплыли чудесные запахи кофе и жареных сырников. Ну что за прекрасное утро! Надя села за стол, её даже обслужили. В чашке дымился кофе, на большом цветастом блюде горкой лежали румяные кривобокие, но такие вкусные сырники. Саша нечаянно положила в них сахара в два раза больше, чем надо.
– Доброе утро, сынок, – Николай первым увидел в дверях Вилли. Тот что-то буркнул в ответ. Просканировал обстановку своими льдистыми глазами, чуть заметно скривил губы. Ленивой походкой подошёл к столу.
– Будешь завтракать? У нас сегодня сырники. Саша делала их сама, – не без гордости сообщил Николай. Вилли посмотрел на блюдо.
– Я такое не ем, – взял со стола хлеб с сыром, уселся напротив Нади. Саша сдвинула брови и поджала губы.
– Доченька, а пойдём с тобой гулять? – Надя моментально поняла, что минута и Саша заплачет. – В парк, как я обещала?
– Налей мне кофе, папа, – Вилли самодовольно посмотрел вслед ушедшим жене его отца и её дочери.
Глава 12
Мира ждала в кафе, Тая позвонила и извинилась, что не сможет пораньше вырваться с работы, подъедет только к занятиям. Вадим Георгиевич обещался быть. Звонил два дня назад, поздравлял Миру с днем рождения, правда, проявился лишь к вечеру, отшутившись, что звонит последним, но надеется, что не последний в её жизни. Мира уверила – всё именно так.
За окном непогодило, к вечеру поднялся ветер, набежали тучи и тяжело зависли на небе, хотя дождя всё ещё не было. Листья, поднимаемые ветром, хаотичным ярким фейерверком кружились за стеклом. Мира задумалась, вспомнила о случае в метро, как молодой человек уснул на её плече, затем увязался провожать. Почти всю дорогу до её дома молчал, странный какой-то. Извинился, попрощался и исчез. Растворился в ночи, как сказал бы поэт.
Мира не увидела Зорина в окно, да и как он входил в кафе – тоже, поэтому вздрогнула от неожиданности, когда он поднес к её лицу розу. Огромную пурпурную.
– Ещё раз с днем рождения, Мира, – улыбнулся.
Роза, и правда, была очень большой и невероятно красивой.
– Да, чуть не забыл, – он хлопнул себя по лбу, – у меня же для вас ещё подарок, – с этими словами достал из рюкзака что-то в бумажном пакете, – думаю, вам это понравится, держите, – протянул девушке пакет. Мира заглянула внутрь – книга! Тут же достала её: «Имя розы» автор Умберто Эко. Подняла на Зорина глаза:
– Вадим Георгиевич, большое спасибо! – воскликнула радостно, – я люблю читать. Спасибо, как же вы угадали! Здорово! – глаза её засияли так, что Зорин смутился.
– Да не за что. Но я рад, что вы довольны, – он слегка покраснел. – Мира, а вы заметили, что между подарками есть связь?
– Связь? – она на секунду задумалась. – Ну, конечно, «Имя розы» и вы подарили мне розу! Ого, Вадим Георгиевич, признайтесь, что это не совпадение?
Он опять улыбнулся.
– Потрясающе! – Мира погладила добротную толстую обложку книги, затем посмотрела на розу, – как же это изысканно и я бы даже сказала – чуточку волшебно.
– Право слово, не преувеличивайте, – польщённый Зорин отпил свой кофе, – но всё равно мне приятно. Вы же не читали «Имя розы»?
– Нет-нет, – Мира рассмотрела обложку, затем полистала книгу, бумага качественная белая. Место, где была цена, закрашено маркером, девушка, заметив это, улыбнулась. Наверное, книга стоит недёшево, – с удовольствием возьмусь читать.
– Потом расскажете о своих впечатлениях, – попросил Зорин, – я прочёл её буквально за сутки, читал даже ночью. Так увлёкся, что не хотелось оставлять на завтра.
– Замечательно, – Мира с нескрываемым удовольствием смотрела на книгу, розу и Вадима Георгиевича. Какой он всё-таки удивительный, в нём и романтизм, и деловитость, и чувство юмора. Он может быть мягким, а может быть строгим и даже несдержанным, она видела, как однажды на лекции он кричал на нерадивых студентов, правда, было за что. Он тогда основательно разозлился.
– Мира, если вы, не против, я бы порекомендовал вам ещё несколько занимательных книг, – предложил Зорин, увлеченный темой и не замечающий, что Мира им любуется.
– Пожалуйста, Вадим Георгиевич, порекомендуйте, – кивнула она. А сама, пока он говорил, внимательно рассматривала его лицо. Ресницы такие густые, что цвет глаз кажется темнее – почти карим, хотя на самом деле глаза зелёные. Брови широкие, нос крупный, на подбородке едва заметная ямочка, на щеках щетина. Лицо мужественное и по-своему красивое.
– Если хотите, в следующий раз я привезу вам пару-тройку книг, о которых говорил, да? – спросил он.
– Конечно, хочу! – воскликнула она. Это означало, что следующий раз обязательно будет.
– Среди мной особенно уважаемых писателей выделю Марио Варгаса Льосу, – Зорину нравилось, как эта девушка его слушает – внимательно, заинтересовано. Ей было интересно, он это видел.
Мира пришла на семинар с огромной розой. У Таисьи от удивления вытянулось лицо.
– Ого, – тихо сказала она, когда сияющая подруга села рядом, шлёпнула на парту тетрадный блок. Учёба, конечно же, не шла в голову. – Зорин подарил? – Тая разглядывала цветок.
– Да, – кивнула Мира, – ещё и книгу, – она вытащила из пакета роман, – смотри, название тоже связано с розой.
– Ух ты, – восхитилась Тая и тут же притихла – начался семинар. Мира сидела отрешённая, временами чему-то улыбалась, поглядывала на розу.
После занятий подруги резво добежали до метро, сели в последний вагон.
– Всё это, конечно, красиво – роза, книга с таким же названием, романтично, – осторожно начала Таисья, – но…
– Что «но»? – снисходительно улыбнулась Мира. Она находилась в состоянии невероятной эйфории, чтобы не говорила Тайка, ей не понять и не прочувствовать, что это такое – получить подарок от Зорина.
– Ты увлеклась, – сказала Таисья, понимая, что сейчас состоится разговор с глухим человеком. Но попытаться всё же стоит.
– Увлеклась чем? – спокойно переспросила Мира.
– Скорее, кем, – Таисья выразительно подняла брови.
– Если ты имеешь в виду Вадим Георгиевича, то ничего такого, поверь. Я не переступлю эту грань, отдавая себе отчёт в том, что происходит. У меня всё под контролем, – закивала головой.
– Хорошо если так, – с сомнением в голосе заметила Таисья, – но тебе только кажется, что чувствами можно управлять. В какой-то момент ты сама не заметишь, как что-то пойдёт не так, выйдет из-под контроля. Поэтому просто необходимо держать дистанцию.
– О, мудрейшая, слушая тебя и твои речи, я склонна подозревать о наличии горького опыта в амурных делах, – съёрничала Мира.
– Опыт тут ни при чём, – буркнула Тая, – просто я рассудительная и не поддаюсь эмоциям в такой степени, как ты, – она поднялась с места, двери поезда вот-вот откроются, – подумай над моими словами.
Мира пожала плечами, спорить и что-либо доказывать ей вовсе не хотелось. Только поссоришься, да и настроение испортишь. А оно сегодня такое хорошее, приятное чувство теплоты, кажется, заполнило тебя с головы до ног. Вадим Георгиевич… она закрыла глаза, представила себе его лицо. По телу побежали мурашки.
– Сегодня вы не читаете, – услышала над самым ухом, резко открыла глаза – вот уж неожиданная встреча, – красивая роза, – добавил он. Да-да, тот самый странный молодой человек.
Сегодня он был трезв, пристально смотрел на Миру.
– Что, сломалась машина? И вы решили опять почтить своим присутствием московский метрополитен? – съязвила она. Ещё в тот раз успела заметить его довольно дорогое пальто, начищенные до блеска ботинки, модную стрижку.
– Примерно так, – хмыкнул молодой человек, – вам идёт сарказм, продолжайте в том же духе.
– Вот ещё! – фыркнула Мира и поднялась с места. Ей скоро уже выходить, да и разговаривать с этим пижоном сидя неудобно – всё время приходится задирать голову.
– Постойте, – он дотронулся до её локтя, Мира отшатнулась.
– Не прикасайтесь ко мне! И провожать меня на сей раз не надо, – жёстко сказала она.
– Может, тогда дадите номер вашего телефона?
– Ни за что!
Глава 13
– Тебе не кажется, что прозвучало резко? – спросил Николай, допивая кофе.
– Что ты имеешь в виду? – с самым невинным видом произнес Вилли.
– Ну, я сам в твоём возрасте отличался резкостью и бескомпромиссностью суждений, еще и максимализм выпирал, однако с годами понял, что тактичность, доброта и мягкость помогают в жизни куда больше.
– Чем же они, интересно, помогают и кому? – молодому человеку стал быстро надоедать этот разговор, теперь отец взялся читать ему нотации и учить жизни. Достаточно того, что регулярно это делает мать.
– Тебе помогают, тебе самому. Помогают жить в этом мире гармонично с собой и с окружающими.
Вили опять посмотрел на сырники и скривил губы.
– Где ты её нашел? – помолчав, спросил он.
– Кого? – Николай стал загружать моющую машину.
– Свою жену. Где ты с ней познакомился?
– Ну, если быть точным – в деревне, – улыбнулся Николай, – это романтическая история.
– В деревне и романтическая? – хмыкнул Вилли.
– Именно так. Представь себе, в жизни случается всякое.
– А ты изменился, отец, – покачал головой молодой человек, – изменился и очень заметно, – добавил он и понял, что ему это совсем не нравится. Какие-то семь лет назад в жизнь семейства Фертовских вошли две женщины и изменили не просто характеры мужчин, но и их мировоззрение. Причем обе женщины из другого социального слоя, куда хуже. Внешне? Красоты особой там тоже не заметно. Чем же они так покорили отца и грандпа?
– Если это так, я рад тому, что изменился, – Николай сел напротив сына. Даже взгляд у отца стал мягким. Вилли вскочил со своего места. Наваждение. Надо что-то делать. Начать с грандпа, по крайней мере, там точно всё ясно.
– Грандпа сегодня на работе? Во сколько он будет дома? – спросил Вилли, глядя на часы. – Ты подскажешь мне, как доехать до его дома? Я возьму твою машину? – закидал отца вопросами.
Через полчаса уже садился в автомобиль. До чего же Москва шумная, суетная, спешащая, на улицах и перекрестках заторы, как здесь выражаются «пробки». Пока Вилли ехал, успел уже два раза покурить в машине. Наконец, завернул в нужный переулок и подкатил к высотному дому. Ему сразу вспомнилась огромная квартира грандпа, отец привозил его сюда в детстве.
Фертовский-старший всегда любил внука, гордился им, пророчил ему дипломатическое будущее, но когда сын и невестка развелись, мечты и планы рухнули. Невестку ему не было жаль, а вот внук – она увезла мальчика за океан. Владимир Григорьевич не скрывал досады, но изменить ничего не мог, хотя сначала подумывал о том, чтобы надавить на Маргариту – пусть едет в Америку одна. А что? Мальчик будет жить у него, получит то образование и профессию, которая подобает положению и статусу его семьи. Но Маргарита и слушать не стала.
А потом в жизни самого Фертовского-старшего произошли перемены. Он влюбился и женился на молодой студентке. Вилли и представить себе такого не мог.
Дверь открыла экономка Елена Степановна, стала совсем старой, Вилли вспомнил и её.
– Вы ещё живы? – бестактно воскликнул он.
Она подслеповато посмотрела на него, поджала бескровные сухие губы.
– Проходите, Владимир Григорьевич будет через полчаса, он меня предупредил, – закрывая за ним дверь, холодно произнесла экономка, – гостиная – вторая дверь справа по коридору.
– Я не успел забыть, – буркнул Вилли и направился по длинному хорошо освещённому коридору.
Толкнул массивную дверь с позолоченной ручкой, вошёл. Гостиная была роскошной, впрочем, у грандпа всё по высшему классу. Жёлто-коричневых оттенков в крупную клетку обои на стенах, классически белый потолок и тёмно-коричневый ламинат, символизирующий строгость и собранность. Тёмная классическая мебель с золотистым, но сдержанным декорированием, по центру массивный круглый стол. В камине потрескивали поленья, видимо, их туда положили совсем недавно. Вилли сел в глубокое кожаное кресло, достал сигарету, похлопал себя по карману в поисках зажигалки.
– Вообще-то у нас здесь не курят, – в гостиную вошла Маша.
– У нас? – саркастичным тоном переспросил молодой человек.
– Да, в нашем доме, – пояснила она.
– Когда же этот дом стал вашим? – ухмыльнулся Вилли.
– Когда я стала женой Владимира Григорьевича, – спокойно ответила Маша. Вилли поднялся со своего места, убрал сигарету в пачку, подошёл близко к Маше.
– Это обстоятельство легко изменить, – он растянул губы в ядовитой улыбке.
Внезапно открылась дверь, и вошёл Владимир Григорьевич.
– Володя! – воскликнул он, – как я рад, что ты к нам приехал. Надеюсь, что вы с Машей найдёте общий язык и даже подружитесь, – при этих словах Вилли поморщился, но тут же выдал улыбку.
– Естественно, грандпа, всё будет, как ты хочешь.
Фертовский-старший одобрительно похлопал его по плечу.
– Ты голоден? Что-нибудь перекусишь? – спросил он, рассматривая внука с нескрываемым удовольствием. Как приятно, мальчик приехал в Россию, ему важна семья, узы, которые, слава Богу, крепнут.
– Нет, я не голоден, – ответил Вилли, покосился на Машу, которая, похоже, уходить не собиралась. Она как-то странно смотрела на него и кусала губы. Противная привычка! – Почему у вас русских такая странная манера, как только переступаешь порог дома, сразу хотят накормить? – спросил он.
