Kitabı oku: «Отсчёт. Престол»

Пролог

Выползшее из-за гор солнце пригревало, и с болот к кромке леса наполз туман, поэтому теперь я тщетно пыталась разглядеть хоть что-то в молочной пелене, сидя на краю лагеря и елозя длинной палкой в костре. Устроившийся рядом Брик моего напряжённого настроения не разделял, от души радуясь тому, что Кирино вновь был при своих силах, а значит, наши шансы на безопасную дорогу обратно существенно возрастали.

По возвращении Кирино приказал солдатам во главе с Цуури выкопать и раздробить обелиск, чтобы унести как можно больше чёрных камней. Сам же он с чистой совестью завалился спать в палатку, велев охранять его сон как зеницу ока. Причём доверил столь важное дело не только мне, но и рыжему, что вызвало неприкрытое удивление Брика. Я подозревала, что хмырь отчасти смирился с его существованием, перебесился и решил подарить Брику подобие ощущения собственной полезности, дабы тот не скатился в пучину отчаяния. И на этой почве не стал бы продолжать выяснять отношения – не важно, к месту или не к месту. Кирино не хотел, чтобы из-за размолвок среди егерей поползли шепотки или же упаднические настроения. И без того проблем хватало.

Я со своей никчёмностью давно смирилась. Ведь и раньше одолевали мысли, что тащусь в болота только в качестве обузы, и Кирино в любом случае придётся меня вытаскивать. Но ничего, не сахарный – не растает. Наверное, для него это уже превратилось в рутину, а мне и без самокопаний было о чём подумать.

Если предположить, что отец очень неудачно кому-то перешёл дорогу, и мы вынуждены были в спешке покидать Штольни, а со мной что-то случилось при побеге, становилось ясно, почему ему пришлось запихивать мою душу в созданное тело. То есть я – не эксперимент, а лишь отчаянная попытка сберечь любимую дочь. Но тогда непонятно, почему нельзя прямо рассказать. Или он надеялся… нет, он знал, что воспоминания будут зыбкими, неточными, и потому не хотел говорить правду, пытался вернуть всё к тому, что было. Во что я верила, не зная всей сути: домик в Штольнях, отец-купец в разъездах, заботливая матушка. И никакой Цикады, никаких придворных интриг. Потому-то он и выбрал городок в Нитиро, чтобы с Коссэ нас ничего не связывало, чтобы нас никто не нашёл.

Пожалуй, при таком раскладе я испытывала куда меньше обиды и злости. Кирино прав: я пыталась понять что его, что Грассэ лишь с одной целью – оправдать в своих глазах. Иначе не видела возможности находиться рядом, доверять, просить о помощи, надеяться на что-то. Могла лишь злиться и желала сбежать как можно дальше.

Тихий шёпот, пробежавший по грани восприятия, заставил вздрогнуть и нервно заозираться. Туман незаметно подобрался ближе, пока я погрузилась в свои размышления, а Брик успел задремать – бедолага не смыкал глаз, искренне переживал за мою судьбу, стоило мне уйти с Кирино. А с ним можно ожидать чего угодно, в том числе, что потенциальной жертвой сделают меня.

Это был Лар. Стоял по другую сторону палаток, беззвучно шевелил губами и тянулся к той, где спал Кирино. Я не вскочила и не кинулась к нему только потому, что видела – парню мешал барьер, различимый лишь магическим зрением.

Взъерошенный и бледный, он выглядел настоящим и живым. Но я отчётливо помнила – его убил Кирино. И демона хмырь тоже убил, так что это не морок, а сам Лар во плоти. Нет, не так. Кто-то, занявший его тело, вселивший осколок, как это делал Кирино в зачарованном лесу с трупом несостоявшегося насильника.

Чужак – называть его по имени казалось сейчас неправильным, ведь это совершенно точно не мог быть Лар – почувствовал мой взгляд. Увидев лиловое свечение радужки, я лишний раз убедилась в том, что права. Таким же цветом светились глаза Ольхо, но… но Лар не был магом. А Ольхо отрубили голову. В этом – не сомневалась. И глаза у Лара всегда были серыми.

– Кель. – От молящего надрывного шёпота по спине пробежали мурашки. – Кель! Пусти меня, пусти.

Нервно сглотнула и медленно поднялась. Его нужно как-то прогнать, а лучше – уничтожить, чтобы неведомая злая сила не оскверняла тело мёртвого друга, не копалась в его воспоминаниях, не звала выдуманным именем, которое даже после раскрытой правды Лар продолжал использовать. В отличие от остальных ребят.

– Я заберу его и смогу освободиться. И больше не потревожу тебя, никогда-никогда. Обещаю.

Вымученная улыбка заставила сердце дрогнуть. И хорошо, что Брик задремал, потому что для него эта картина была бы куда мучительней, чем для меня.

– Мне больно и страшно. Я не могу уйти. Прошу тебя, помоги.

Лучшим решением было бы сжечь его, но с этой дрожью в пальцах, видя лицо Лара, я просто не могла заставить себя вызвать магическое пламя. Да хоть какое-нибудь! Демоны раздери, ну почему именно Лар, почему именно он… будь это кто угодно другой, незнакомый, я бы сумела, я бы совладала с собой.

Брик рванул вперёд неожиданно, отпихнув меня в сторону и встав чётко на границе барьера, чтобы неведомый чужак не смог схватить его или как-то навредить. Рыжий определённо запомнил ту линию, что начертил раньше Кирино по земле. Или окончательно рехнулся, и ему было уже всё равно?.. Хотелось верить в его благоразумие, однако…

В одной его руке была увесистая фляга, в другой – горящая хворостина из костра.

– Проваливай, тварь. – С этими словами он выплеснул содержимое фляги на мертвеца и со злостью ткнул палкой, насколько хватало длины, отпихивая подальше от лагеря.

Пламя занялось споро, особенно учитывая, что одежда на чужаке была абсолютно сухая, словно он и не блуждал по болотам неведомо сколько. Синее, яркое и всепоглощающее, оно охватило ожившего мертвеца, но тот даже не закричал, не попытался сбить его с себя.

От запаха палёных волос и плоти я зажала нос рукавом и поспешила отвернуться.

– Мелкая, не стой столбом. Помоги, – сипло попросил Брик, и я не смогла больше сдерживаться. Из глаз хлынули слёзы. Да, обычного огня, пусть и сдобренного алкоголем, явно было недостаточно. Я должна сделать хоть что-то, но магическое пламя упрямо не возникало между ладонями, будто противясь и капризничая. Дело было совсем не в нём, а в моих эмоциях, в том, что пережила недавно и с чем так и не смогла пока совладать. Без контроля никакая магия не будет слушаться, даже самая простая.

Меня затрясло. Закусив губу, с ненавистью уставилась на дрожащие ладони. Ну же, Восьмой побери! С чего вдруг раскисла, с чего позволяю чувствам брать верх? Я ведь тогда совсем бесполезная, ни на что не гожусь, и прав Кирино – надо бежать как можно дальше. Но теперь, когда я почти простила отца, когда вспомнила чуточку больше, разве способна поступить так трусливо?

Развернулась на пятках и со злостью топнула ногой. Если хмырь молился Хеффе, а мэтр – Ксарши, то я буду молиться Скилю, ибо только его милостью остаюсь до сих пор жива и цела. Мне несказанно везло с самого начала и продолжало везти, и потому… потому… да поможет мне Скиль справиться и сейчас.

Не могу создать пламя просто так – вспомню заклинание. Вспомню, чему учил отец, когда я ещё видела в нём лишь королевского следователя Раджети. Прикажу этому дурацкому фитилю зажечься, даже если не фитиль передо мной, а человек. Главное, что не живой. Главное, что не настоящий Лар.

– Athae, – последнее слово заклинания… нет, Слово вырвалось наружу, слетело с губ само. Из-под ногтей заструилась магия, я чувствовала её как никогда раньше, ощущала её кожей.

Пламя взметнулось вверх столпом, ревущее и яростное. Я хотела, чтобы оно обратило тело в пепел, развеяло по ветру, и это уже забытое чувство захлестнуло и повело за собой. Позволило всё сделать так, как надо.

– Последний ром на эту скотину извёл, – горестно вздохнул рыжий, как ни в чём не бывало ковыляя обратно. Лишь опасливо оглянулся в сторону палаток, не проснулся ли от шума Кирино, и ссутулился на бревне у костра.

Меня продолжало трясти, я замерла как вкопанная посреди лагеря, силясь побороть рвущийся наружу крик. Но он так и так не вышел бы, потому что дышать не получалось. Ничего не получалось, кроме как стоять и беззвучно лить слёзы.

Никчёмная, бесполезная, трусливая. Да, справилась сейчас, смогла. Но если бы рядом не было Брика, если бы…

– Советнику расскажем позже.

Получилось сделать вдох и посмотреть на Ри. Он с тревогой взирал на меня, но на лице сияла ободряющая улыбка. А ещё… ещё Брик протягивал мне руку, намекая, что готов пустить под крыло и дать вволю наплакаться.

– Про ром? – нервно хихикнула я и поплелась к нему, поспешно вытирая слёзы и успокаиваясь.

Было грустно и тяжело. Но плакать больше не хотелось.

– И про ром тоже, – устало цыкнул Брик.

Час Крысы

(1)

Обратный путь слился в один день, длинный и тягучий. Мы вставали, куда-то брели, останавливались на привал, а после – шли уже до темноты, в которой – не без помощи магических огней – разбивали лагерь и спешно ужинали. Днём хмырь дремал в седле одной из ставших вьючными лошадей, ночью – сторожил сон отряда, чтобы солдатам не приходилось дежурить. Еды хватало едва-едва, да и то, по сравнению с совсем уж крохотными порциями остальных, наши с Кирино ещё хоть как-то походили на человеческие: по мнению Цуури, магам, способным защитить всех в случае реальной опасности, сил требовалось куда больше. Нуждавшийся исключительно в чёрных камнях Кир расстраивать капитана не стал и тихонько передавал свою пайку Брику, который посчитал, что всеобщее спокойствие несколько важнее, чем соблюдение справедливости, и потому молчал. А может, дело было в честном обмене – разумеется, ром у Брика был далеко не последний.

На пятый день все свыклись с мыслями о том, что скорым возвращение не будет. Как и с добровольно-принудительной голодовкой. Оставался, конечно, ещё шанс, что вместе с гибелью высшего демона и связанным с этим магическим всплеском всякие мелкие твари расползутся кто куда, и где-нибудь отыщется забредший в глубину Топей олень или кабан. Да и с каждым шагом мы, пусть и немного, но приближались к границе, так что рано или поздно что-нибудь да подвернётся. Грёзы о сочном куске мяса, поджаренном на костре до хрустящей корочки, придавали сил и помогали не свалиться в пучину беспросветного отчаяния.

Однако Кирино действовала на нервы эта неспешная прогулка по Топям. Никогда бы не подумала, что в целом сдержанный и аскетичный хмырь был любителем комфорта. Хотя именно эти мысли и полезли в голову первыми – мол, жизнь при дворе наложила свой отпечаток, а собачий холод и сырость ну никак не походили на уютное поместье. На деле оказалось, что ему куда больше докучало общество людей и необходимость поддерживать целую прорву заклинаний. Внешне он этого, разумеется, никак не показывал – ни тоном, ни поведением. Даже в излюбленном жесте бровь не заламывал, когда я приставала с глупыми, по его мнению, вопросами. К Брику он тоже не особо цеплялся, пусть несколько дней назад мрачно шутил надо всем, что рыжий делал не так. То ли в отместку, то ли чтобы спустить пар.

Видимо, дабы поскорее избавиться от назойливых людишек, Кир был готов на многое. Кроме убийства – искренне хотелось верить, что в этом плане слово он сдержит.

Вечером мы заснули под мерное всхрапывание коней, но утром… утром ни одной из животин поблизости не было. Зато вокруг костра, над которым грел руки самодовольно скалящийся хмырь, полукругом расположилась целая стая хиттэ – сложив длинные лапы вдвое и едва различимо урча, причем не на ультразвуке, а так, что и простые люди слышали. Демоны дёргано и нервно крутили треугольными головами, но послушно ждали команд Кирино – нападать или прятаться в лесу они не торопились.

– А нас… точно не съедят? – озвучил общие опасения Цуури, когда Кирино со спокойным лицом предложил-приказал доставать верёвки и забираться на чудищ. Привязываться, конечно, было совсем не обязательно, но и за упавшими товарищами возвращаться никто не будет – об этом Кир тоже предупредил.

Место ритуала, где Кирино принёс в жертву лошадей, я увидела во всей красе: набрела на него случайно, когда помогала снимать защитные заклинания с лагеря, прежде чем выдвигаться. Иначе оставленная магия могла стать пищей для местных демонов, и те бы, осмелев и набравшись сил, сунулись к границе.

Развороченные тела животных с вывернутыми наружу рёбрами и выеденными внутренностями вызвали приступ тошноты. Его пришлось быстро подавить, потому что следом за мной, как оказалось, увязался Брик, и вот ему-то уж точно нельзя было видеть подобную картину. А то устоявшийся шаткий мир между ним и Киром мог в любой миг рухнуть, дай только повод.

Вместе с призывом демонов Кирино отправил в крепость эфирного вестника – надо было сообщить о том, что случилось, и предупредить о внеплановом возвращении. Второго вестника он, немного поколебавшись, отправил лично Грассэ, но сразу предупредил, что надеяться на ответ было глупо. Я и не рассчитывала, что отец обратит внимание на все эти проблемы, особенно учитывая последнюю нашу беседу, но и терять надежду на возможность нормального с ним общения не хотелось. Мне нужно было поговорить с ним.

Хиттэ ловко вышагивали над кронами скрюченных деревьев, и с их помощью пересечь часть пути, по которой мы бы плелись никак не меньше двух недель, удалось за каких-то три дня. Где-то снег лежал уже плотным слоем, но опасаться сильных морозов нужно было только по ночам, когда озерца воды, проступающие из-под пожухлой травы, сковывались льдом не только по краям. Утром хитиновые лапы демонов с хрустом разбивали природные зеркальца, и под мерные звуки и куда более плавную качку, чем даже в седле, справиться с дремотой не выходило. Необходимости бдить не было, и я со спокойной душой тыкалась носом в спину впереди сидящего Кирино. Ездил он на подобных чудищах явно не впервые, и, будучи связанной с ним одной верёвкой, я не беспокоилась, что случайно упаду.

Наконец болота остались позади, и Кирино сказал, что уж по твёрдой земле шагать можно и самостоятельно. Дальше начинался сосновый лес, и в кроне высоких деревьев хиттэ передвигались не так быстро, поэтому в их обществе мы тем более не нуждались. Но и отпускать демонов так просто хмырь не собирался – стоило разбить лагерь, он увёл их куда подальше, и спустя осьмушку лучины меня оглушил пронзительный неразличимый не-магами вой. Расправа над существами, отслужившими своё, была поистине безжалостной и неотвратимой.

Грустно не было. Больше – тоскливо, что дальше придётся передвигаться на своих двоих.

Когда до приграничной крепости оставалось примерно три или четыре дня пути, по ночам я стала часто слышать замирающий вдали волчий вой. Он звучал не трагично и заунывно, больше походил на приветственную песню, словно указывал направление. Просыпались и вздрагивали от него все, однако то, как спокойно отреагировал Кирино, задавило общую панику в зародыше. По его словам, волков в Топях отродясь не водилось, и с большей вероятностью это был какой-нибудь демон, справиться с которым не составляло труда – вон сколько магических камней мы везли с собой.

На мои слова о том, что в бестиарии демонов, издающих подобные звуки, не упоминалось, Кир лишь пожал плечами.

– Топи, – хмыкнул он. – Мало ли, какие мутации могут встретиться.

Кирино видел, что я ему не поверила, но оправдываться и объяснять что-либо и не подумал. А у меня уже не оставалось сил, чтобы трясти его и приставать с расспросами. Хотелось поскорее добраться до горячей ванны и чистой постели, поэтому я махнула на его тайны рукой и поплелась к палатке.

Скоро всё это должно забыться как страшный сон.

***

Вид поросших мхом серых стен крепости, укрытых снежными шапками черепичных крыш построек и верхушек башен, ярких на фоне зимней чёрно-белой картины синих стягов – всё это вызывало небывалое облегчение. Я знала, что и без того бояться уже нечего, но только сейчас костлявая лапища тревоги совсем отпустила. Последние шаги не бежала – летела впереди всех, тихонько повизгивая от радости, что мучениям пришёл конец.

Мы вернулись.

Первой мыслью, стоило отряду ввалиться в услужливо распахнутые ворота, стало желание добрести до бани – только так, казалось, было возможно выпарить въевшуюся в кожу тину, грязь и прочие прелести путешествия по болоту. А потом обязательно наесться от пуза чего-нибудь сытного и завалиться спать на ближайшие несколько дней. Но мечтам не суждено было сбыться – вместо долгожданного отдыха нас ждала целая толпа встречающих.

Конечно же, отряд увидели с башен, и никто не сомневался, что какой-то приём будет организован. Однако ожидалось что-то более домашнее, а тут – выстроившиеся солдаты со всеми жителями крепости. И больше всего удивил Его Величество, замерший на ступенях главной лестницы, и стоявший по правую руку от него Грассэ. Чуть поодаль, за начальником гарнизона, местным магом и секретарём маячил Таши и устроившаяся на его плечах Талиссия. Взгляд мэтра мазнул по мне, задержался на Кирино… Ну да. Чего я ещё ожидала? Разумеется, за него Весташи переживал куда сильнее.

Признаться честно, я не ожидала встретить Росэра близ Топей. Как и отца. Оба выглядели как-то невзрачно, будто и не благородные вельможи, а пара наёмников или даже разбойников с большой дороги. И хотя взгляд у короля был несколько мягче и дружелюбнее, чем обычно, он всё равно излучал властную ауру. Да и что-то такое, свойственное всем, кто обременён властью и ответственностью принимать тяжёлые решения, было при нём. Грассэ, напротив, щеголял белозубой улыбкой балбеса, готового за приличную сумму на любой подвиг, и выглядел на фоне Росэра не пришей кобыле хвост. На него поглядывали косо, кто-то перешёптывался, но спорить с решением Его Величества держать подле себя подобного человека никто не собирался.

Приветственную речь взял на себя начальник гарнизона, с поклоном спросив разрешения у короля. Но стоило нам приблизиться, а Росэру – обвести солдат взглядом, будто инспектируя степень побитости и усталости, взмахом он остановил так и не начавшего говорить мужчину. И коротко кивнул.

– Отдыхайте. К вечеру жду магистра Таэдо и сеньориту Ашэ в своих покоях.

Легко улыбнувшись нам с Кирино, он развернулся, сложил руки за спиной и поднялся по лестнице. Все потихоньку стали разбредаться кто куда, и отец подошёл ко мне, смерил полным беспокойства взором…

Я не сдержалась – кинулась на него сама, зарывшись носом куда-то в подмышку и глотая беззвучные слёзы. Как бы ни была зла на него до этого, теперь всё казалось абсолютно неважным и бессмысленным. Да и не хотелось забивать голову домыслами о том, что же он забыл здесь, – хоть слишком наивно думать, что всё из-за беспокойства обо мне, но пусть будет так. В противном случае я бы уж точно окончательно свихнулась, после всего случившегося, да ещё с желанием придушить родного отца, который, в общем-то, и не факт, что в чём-то виноват. Вернее, мне теперь важно было разобраться, потому что… потому что вместе с поднятыми демоном воспоминаниями – моими и чужими – закралась страшная мысль, что с мамой в тот день… или ночь… в общем, что с ней что-то тогда случилось, и именно потому она до сих пор так и не нашла меня. А узнать правду можно было только у Грассэ.

– Ну-ну, не переживай, всё уже позади.

– Пожалуйста, – невнятно пробормотала я, не сразу сообразив, что меня могут не услышать. Потом – всё-таки подняла голову и быстро вытерла слёзы. – Пожалуйста, скажи мне, где мама.

– О чём ты? – состроил непонимающую мину он.

– Я видела… я вспомнила, что случилось перед тем, как меня похитили. И я очень боюсь, что…

– Всё хорошо, Рыська.

Лёгкое касание по волосам заставило вздрогнуть, но пережитый на болотах ужас и всплывшее желание очутиться под крылом у папы заставили принять эту ласку. Совсем чужой, казалось бы, человек с именем моего отца – таким я его ощущала с тех самых пор, как узнала от Ярая, кто он на самом деле. Я не принимала это, я отрицала истину, упрямо не желала поверить, всячески избегала. Но то, кем на самом деле был Грассэ Ашэ – купцом из Нитиро или магистром из Коссэ с вычурной приставкой «лисс» перед фамилией, – не отменяло факта, что я его дочь. Не перечёркивало всё моё детство, заботу этого человека и, вне всяких сомнений, желание защитить. Я не была экспериментом, я была отчаянной попыткой сохранить самое дорогое, что у него было – семью. Отцу и его словам о том, что он хочет спасти близких, поверить не могла, но когда-то давно Таши определённо говорил что-то такое. Мол, среди прочих целей у Грассэ точно где-то есть желание защитить родных. И ради этого он будет использовать всех, до кого дотянется.

Может быть, мерзко. Неправильно. Эгоистично. Но уж чему я у Кирино и научилась, так это непреложному правилу: ставить себя во главу угла. И немножко подсмотрела то, как им пользовался Таши – мягко и осторожно, не так явно и не с таким размахом, но всё равно.

– Она ведь… жива? – Голос всё-таки дрогнул, и отец с вымученной улыбкой помог мне вытереть вновь накатившие слёзы.

– Конечно, – улыбнувшись чуть более искренне, произнёс он. – Но она не может быть в Алитте, ты же сама знаешь, там дедушка… Ей куда безопаснее в другом месте. Прости, я не рассказал тебе всего сразу, и ты, разумеется, волновалась и не находила места. И мы поговорим, я обещаю тебе, даю слово, что не уеду до тех пор, пока не отвечу на все-все твои вопросы. Вот только сейчас лучше уйти с мороза и последовать приказу Его Величества. Вам надо отдохнуть.

Я сделала шаг назад и взглянула на него исподлобья, пытаясь передать всё скопившееся недоверие. И всё же, всё же он был здесь по какому-то делу и явно не мог уехать раньше, чем решит его. Или был привязан к королю, и без Росэра тем более никуда не поехал бы. А значит, хотя бы по косвенным причинам я могла поверить его словам и надеяться узнать что-то ещё. Да, я перестала видеть в нём врага, но всё ещё помнила о любви к недосказанностям и постоянным играм, поэтому расслабляться не торопилась.

Кирино отдал приказ солдатам отправляться в казармы, однако Цуури что-то хотел с ним обсудить, и потому хмырь с капитаном и Грассэ, которому тоже что-то нужно было, удалились в герцогские покои. Талиссия хвостиком увязалась за своим опекуном сразу после того, как быстро чмокнула меня в щёку и пообещала навестить перед сном. Заговорщический шёпот, которым она это произнесла, заставил меня вспомнить её хитрые любовные планы. Глядя на всё это, Брик лишь кашлянул в кулак и поторопился вслед за отрядом, потому что баня ему уж точно казалась более интересной, чем взаимные подколки с мэтром. А ещё, наверное, ему было неловко, учитывая историю с предателем и то, как Весташи провернул всё, не ставя его в известность. Поэтому, стоило мне остаться один на один с Таши, в горле пересохло, и почему-то стало очень интересно рассматривать грязь на сапогах. Куда интереснее, чем смотреть на улыбку, по которой до безумия скучала.

Из головы вылетели все слова, что мне хотелось ему сказать там, в глубине Топей, когда казалось – непременно умру, не найду выхода, не спасусь. Да и вообще, как-то не находила, что же можно было сказать. И нужно ли было вообще.

– Ты там не примёрзла?

Видимо, новой целью ехидных подколок стала я – Брик-то ушёл, а скопившийся за время нашего отсутствия яд надо было куда-то деть. Не сцеживать же в баночку, в самом деле.

Вот только даже отшутиться не выходило. Обнять нельзя – могут заметить, пойдут слухи. Глаз и ушей в крепости хоть отбавляй, а я всё ещё являлась невестой Кирино, и проявление каких-то чувств, пусть даже дружеских, к другим мужчинам могло вызвать волну сплетен. Что к отцу кинулась – неудивительно. Он ведь здесь был как Грассэ, а не под личиной Раджети. Кстати, интересный момент…

Что делать дальше, за меня решил Таши. Стремительно очутившись рядом, он подхватил меня на руки и вертикально, потому что я испуганно замерла сродни палке, понёс к главному входу. Переборов оцепенение, позволила себе немного обмякнуть и вцепиться в заметно отросшую шевелюру, дабы удобнее было держаться. Выглядел мэтр донельзя счастливым, однако страх что-нибудь такими действиями испортить всё-таки оставался.

– Пусти, – пискнула я. – Кто-нибудь увидит.

– У тебя устали ноги, я несу тебя в комнату, – аргументировал Весташи.

Какой-то смысл в этом всё-таки был. Наверное. Но всё равно очень хотелось сначала помыться, а потом уже обниматься с ним.

– Пусти, – твёрже повторила я.

– Неа, – протянул вредный мэтр. – Только если прямиком в горячую ванну, потому что пахнешь ты умопомрачительно.

Мои страхи оправдались. Разумеется, после столь длительного путешествия от меня исходил аромат далеко не цветущих роз, а о грязной голове и чумазом лице вообще молчать следовало. И в таком виде тесно общаться с Таши я смущалась.

– Тем более! – Забрыкалась и принялась колотить его прямо по голове в надежде, что не станет терпеть подобное и отпустит.

Но на вероломное нападение Таши ответил столь же вероломным образом – перекинул меня через плечо и вприпрыжку понёс по лабиринтам коридоров и лестниц. Теперь, если на нашем пути кто-нибудь встретился бы, списать всё на болевшие у сеньориты ноги никак не вышло бы. Однако Скиль в очередной раз сжалился над моей тяжкой судьбой, и нам поистине повезло ни с кем не столкнуться. Теперь я просто обязана была отыскать вино и поставить хотя бы кружку на подоконник у открытого окна, чтобы поблагодарить бога Удачи. А ещё стоило к рыжим начать лучше относиться, потому что Скиль, по легендам, был из их числа. Заодно и Кирино позлю, вот счастье-то.

В уже знакомых покоях, что были отведены мне и до экспедиции, ждала не только горячая ванна, но и чистое платье, ломившийся от еды стол, в центре которого расположился чёрный с золотым узором чайник и пара пиал, – моим отдыхом, видимо, мэтр решил озаботиться лично, и, по его мнению, без правильного чая подобное было просто невозможно. Я наконец-то перестала суетиться и нервничать, позволив себе плыть по течению и наслаждаться той заботой, которой окружил меня Таши. На миг даже забылась и на радостях, предвкушая долгожданное мытьё, принялась раздеваться прямо при нём, но тактичное покашливание остановило на полпути.

– То есть наедине с собой ты мне побыть сегодня не дашь? – едко поинтересовалась я.

– Кир сказал мне, что тебе стало известно про всю эту… ситуацию с предателем.

Вопросительно взглянула на него. Хмырь отправил третьего эфирного вестника, лично Весташи? Или всё было несколько проще, и они просто мысленно поговорили, стоило им увидеть друг друга? Аж зависть брала, потому что подобной близости ни с одним из них у меня не было. И, вероятнее всего, не будет – их связывало общее прошлое, а значит, я всегда буду где-то за околицей гулять, можно и не пытаться перелезть через забор. Весташи говорил, что ему хотелось иметь своего человека, и вот сейчас, остро ощущая одиночество, через край хлебнув отчаяния и в который раз осознав свою бесполезность, я понимала его. Но у Таши был его человек, и, как бы они ни ругались – для вида или всерьёз, – как бы ни раздражали друг друга, ни выбешивали, они всё равно ценили эту связь. И у меня, демоны раздери, при всём желании не вышло бы тягаться с Кирино в этом плане.

Наивная дурочка. Хотела что-то там сказать. Надейся на взаимность, ага, как же!..

– Я думал, ты сразу захочешь понять, почему…

– Всё в порядке, – неожиданно легко справившись с нахлынувшими эмоциями, я пожала плечами. – Я не злюсь.

– У меня не было уверенности. – Он вновь стал походить на нашкодившего щенка. – Я не знал, кто за этим стоит.

– И сказал идти к Брику, если что-то случится, чтобы или спровоцировать, или нет. Я понимаю, не обязательно мне объяснять, – отвернувшись, вновь пожала плечами и поджала губы. – Ты подумал, что, раз рядом Кирино, бояться нечего – он защитит. И так и вышло, я жива и вернулась благодаря ему. Не кори себя за то, что сделал, всё равно уже ничего не поменять.

Странно, с каким спокойствием я говорила эти слова. Будто бы окончательно свыклась с тем фактом, что верить никому нельзя. Не в плане доверия, вроде того, как доверяешь свою спину кому-то в бою или свой сон – нет, я до сих пор продолжала думать, что зла мне мэтр не желал. Его поступок не отторгал, особенно после того, как я сумела простить отца – словно стало больше принятия, словно начала понимать. А когда понимаешь, то и оправдать легче. Да уж, Кирино в очередной – и бесконечный, видимо, – раз оказался прав.

Но верить словам – ничьим – больше не могла.

– Прости, Марисса. Это было низко с моей стороны. Я не хотел вмешивать тебя в разборки внутри Шёпота… Я вообще никого не хотел вмешивать. Предатель должен был тихо сгинуть в Топях. Случайно. Кир сказал, что сможет сделать это для меня.

Пробежавшись взглядом по баночкам и склянкам со всевозможными эфирными маслами, душистым мылом и прочими изысками, явно привезёнными откуда-то – потому что до этого в крепости ничего подобного не водилось, – я заставила себя взглянуть на Таши. Без злости, без обиды, чтобы ненароком не задеть в ответ, не заставить чувствовать себя неуютно.

– Я прощу, если ты расскажешь больше о том, как вообще понял про предателя. И сделаешь чай.

Он был рядом и чувствовал себя виноватым. Так что мне мешало воспользоваться этим и окружить себя его заботой, чтобы отдохнуть?

В конце концов, все друг друга используют.