Kitabı oku: «По ту сторону октября», sayfa 7

Юлианна Шамбарова, "Кинуть кости"

– Ты что-нибудь видишь? – крикнул что есть силы Андрей.

Его глаза залеплял колючий снег. Метель набирала обороты, окутывая все, что попадалось на пути.

– Ничего не вижу, иду наощупь, – в ответ прохрипел Матвей.

Погода так резко изменилась, что оба парня в недоумении продирались через белую стену.

– У тебя ловит телефон? – Андрей подошел поближе к другу. Ветер усилился, унося слова далеко-далеко.

– Вроде да. Ты хочешь позвонить? У шамана нет телефона, – с ухмылкой ответил Матвей.

Двое мужчин шли вперёд среди бесконечной белой пустыни, а снежная вьюга обрушилась очередной преградой в их и так непростом пути. Парни хотели найти шамана Мейдине, о котором ходило много легенд. Он исцелял одним прикосновением тех, кто уже отчаялся выздороветь. И вдыхал жизнь в тех, в ком почти не осталось сил.

Андрея изводила странная и дурманящая любовь – Наташа. Он так сильно ее любил, что сходил с ума от чувств, особенно – от ревности. Все друзья и знакомые говорили ему, что так нельзя больше, что он мучается сам и мучает девушку. Один знакомый посоветовал этого шамана. Дал его адрес и телефон гида-проводника, который в случае чего поможет.

– Так у тебя был номер той девушки, гида. Позвони, а? Может, она расскажет, куда идти-то? – ласковым голосом попросил Андрей. Ему было стыдно, что такой взрослый дядя, как он, отправился в путешествие к шаману, да ещё и в такую непогоду.

Матвей не верил в магию, точнее, относился с осторожностью. С магическим миром он столкнулся ещё в детстве. Бабка Матвея обладала особыми способностями, к ней тянулись люди даже из соседних деревень. Все знали, что она ведьма. Но ему было настолько неприятно это осознавать, что он закрыл для себя эту тему навсегда. И родители тоже запрещали общаться с бабулей. Даже когда ее не стало, никто не приехал ее хоронить.

К шаману Матвей отправился только лишь из-за многолетней дружбы с Андреем – боялся, как бы чего не случилось. Он набрал номер, руки замерзали без перчаток. Казалось, что тысячи ледяных иголок пронзают плоть. Пытаясь услышать хоть что-то на другом конце трубки, он вертелся во все стороны, как юла. Итогом разговора стал его громкий возглас:

– Черт!!!

Андрей испуганно посмотрел на друга. На лице Матвея читались злость и досада.

– Что такое? – немного заикаясь, спросил Андрей.

– Да ничего такого. Я ей объяснил примерно, где мы. Оказывается, таксист нас обманул и высадил не совсем там. И идти нам еще примерно три километра пешком – она скинула местоположение. Вот сукин сын! Ещё и взял две тыщи. Я бы ему… – Матвей пнул снег и весь покраснел от злости.

Они остановились и переглянулись. Повисло молчание. Их лица облепило снегом, куртки тоже искрились белыми кристалликами. Нужно было решить, что делать дальше. Впереди – неизвестность, и погода подкинула новых проблем.

Первым робко заговорил Андрей.

– Послушай, мы проделали такой путь… Метель, наверняка, закончится. Ну не может быть она долгой в октябре, – произнес он, уговаривая больше себя, нежели друга. – Ты ведь знаешь, не могу без Наташки жить. Ну что вот сделать… Моя последняя надежда – этот Мендеме, или как его там…

– Не хочу тебя переубеждать. Надоело, брат, честное слово. Надо, так надо. Я не брошу тебя. Пошли потихоньку, – ответил Матвей, но внутри кипела злость на всю ситуацию.

Матвей видел, как страдает друг, как он исхудал и осунулся от параноидального чувства к Наташе, которая, к слову, не особо отвечала на ухаживания. Она хитро увиливала от любого намека на что-то большее. Матвей пытался с ней поговорить, но тщетно. А когда Андрей сообщил о шамане, принял идею скептически, но не отвернулся и решил разделить с ним путешествие. Матвей надеялся, что друг всё-таки избавится от романтического наваждения.

Ветер немного стих, мелкие снежинки ровным строем падали на землю, словно парашютисты. Вдруг вдалеке появилось одинокое дерево с длинными ветвями, раскинутыми, будто руки.

Матвей все время поглядывал в телефон, на карту с геометкой, чтобы не сбиться с намеченной траектории, и мужчины продолжали свой путь. Но дерево их будто манило, зазывая подойти ближе.  Вокруг него снег растаял, открывая залысины коричневой земли. Дерево шевелило длинными ветками и было настолько высоким, что казалось, вот-вот упрется в самое небо. Его мощный ствол в некоторых местах потрескался и источал липкую, красную смолу.

Андрей завороженно смотрел на алые капли, и его рука сама потянулась к ним. Дотронувшись он ощутил легкое жжение, но не придал этому значения.

– Смотри, что это? – Матвей указал вдаль на строение, похожее на домик. Его плохо было видно, а сразу за ним начинался густой лес.

– Может, там твой шаман?

Вдруг ветки захрустели, и на парней упало огромное облако снега. Ошарашенные, они немного покачнулись, наспех вытерли с лица снежки и увидели сияние. Оно исходило от загадочного строения вдалеке. Друзьям стало жутко, но несмотря на это Андрей предложил подойти ближе:

– Вдруг там люди есть, может, помогут нам.

В этот момент у Андрея защипало пальцы в тех местах, где он касался смоля, но интерес к строению занимал его больше.

Когда они подошли ближе, то с ужасом увидели, что вокруг валялись старые кости, кое-где они торчали из небольших сугробов снега. То был не домик, а поваленные накрест деревья, в ложбине между ними горел огонек. Матвей, подойдя ближе, заметил человеческие следы, уходящие вдаль.

– Что это за место? Выглядит страшно… Тут кто-то недавно был, – тихо произнес Матвей, словно опасаясь, что их услышат.

– Вдруг он за нами следит? – забеспокоился Андрей и вдруг заметил, что его рука – та самая, которой он трогал дерево – покрылась красными пятнами. Ему стало жутко страшно, но он не подал вида и надел перчатку. Матвею не осмелился рассказать, так как тот мог решить закончить путь и заставить ехать в больницу.

Они оба услышали хруст снега где-то справа, обернулись, но никого не увидели. Через минуту хруст веток послышался совсем рядом, но и на этот раз никого в поле зрения не оказалось. Будто кто-то играл с ними.

Парни отошли от строения, заглянули в телефон и очень удивились. Домик шамана находился совсем неподалёку, хотя до этого навигатор показывал, что идти еще около часа.

– Что за чертовщина? – Андрей явно был в смятении. Рука горела уже до самого локтя, он подергивал ею, и боль ненадолго стихала.

– А что ты ожидал от таких мест? – храбрился Матвей, но и у того внутри все сжималось. – Пойдём дальше или как?

Они направились в сторону леса, постоянно озираясь. Им все еще мерещились шаги, хруст веток, и даже порывы ветра приводили в ужас. Рука Андрея болела уже до плеча, но он терпел. Его тянуло к шаману, он верил, что тот даст ему ответ на его вопрос и избавит от мучительного чувства.

Метель снова задула, застилая глаза. Парни пробирались сквозь холодную завесу, поворачивая спины против направления ветра. Иногда приходилось нагибаться почти до самой земли, чтобы противостоять стихии. Через полчаса идти стало настолько тяжело, что друзья решили постоять, взявшись за руки, и сделать передышку.

– Слышишь звуки впереди? —насторожился Матвей. – Похоже на вой, вдруг это волки? Во что я ввязался? Живым бы выбраться. И кто тебе вообще рассказал об этом шамане? Они раньше без проблем его находили?

Андрей прислушался, но шум ветра перебивал другие звуки. У него не было оправданий для друга. Его предупреждали, что путешествие довольно опасное, и может случится все, что угодно. Но если им удастся добраться до места назначения, то вопрос точно решится.

– Скоро придём, не бойся. Ничего не слышу, никакого воя – тебе показалось, –  соврал Андрей. Он понимал всем своим нутром, что дело с этим шаманом не чистое. Боль в руке тоже подтверждала это.

– Можем, пойдём дальше? Смотри, на карте его дом уже совсем рядом, – он ткнул пальцем в телефон.

Черно-серое облако прошмыгнуло прямо у ног. Да так быстро, что они даже не поняли, что это было. Секунда, и оно словно прошло сквозь них. Ошарашенные, парни уставились сначала друг на друга, затем на свои животы. Внутри что-то запульсировало, но чувства страха не было, лишь тишина. То ли им причудилось, то ли какой-то дух, на самом деле, пронзил их.

В следующую минуту их окружили высокие, чёрные тени, закутанные в шкуры с ног до головы. Матвей насчитал их пять. Последнее, что увидели друзья – длинные веревки.

Темнота…Вокруг темнота. Хочется сказать хоть одно слово, но не получается, во рту какая-то вонючая тряпка. Руки и ноги связаны так сильно, что любое движение вызывает острую, нестерпимую боль, от которой возможно лишь мычать. Зубы сводит от слюны, а язык прилипает к нёбу, вызывая рвотный рефлекс. Глаза в попытках уловить хотя бы каплю света напрягаются и болят.

Андрей и Матвей лежали на холодном полу. У Андрея вдобавок раскалывалась голова и горела рука уже до шеи, ему даже представить было страшно, что с там с ней происходит. Возможно, она покрылась язвами, а может, и кровоточит.

“И зачем трогал то дерево… Да и вообще, зачем они поперлись в такую даль, за каким-то шаманом. Будь он неладен”, – ругался про себя Андрей, вслух издавая только что-то вроде протяжного “м-м-м-м”.

Матвей пальцами нащупал тело Андрея, потрогал его, пытаясь понять, все ли с ним в порядке. В своих мыслях он уже давно проклинал тот момент, когда согласился на авантюру.

“Что вообще происходит? Может нас приняли не за тех…” – он попытался немного подвигаться, но жгуты пронзали каждый сантиметр тела.

Яркие, круглые отсветы фонаря замелькали где-то вдалеке – тяжелые шаги вперемешку со звоном и треском приближались. Друзья сцепились пальцами рука об руку и напряженно вглядывались в глубину помещения. Тени приобрели очертания. Из-за этого сердца у друзей колотились где-то у самого горла, наполняя кровь адреналином. Страх витал в пространстве.

– Что будем делать с этими? – донеслось издали. Мужской грубый голос спрашивал кого-то рядом стоящего: – Они могут принести нам проблем. Может кончим их…

Друзья напряглись и сцепились пальцами еще сильнее.

“Умереть… Здесь… О, Боже”, – пронеслось в мыслях у Андрея. Его дико тошнило – кляп засунули слишком глубоко.

– Пусть назовут свои имена, –  ответил второй мужчина. Голос у него был более спокойный. Он подошел к друзьям, сел на корточки и стал рассматривать их лица. Он видел испуганных зверьков, которые мычали и мотыляли головами, при этом не отпуская рук, переплетая пальцы. Мужчина вытащил кляпы изо рта у обоих и отошел в сторону.

Друзья тяжело выдохнули и стали отплевываться. Но никто не решался начать говорить. Андрей в свете фонариков пытался разглядеть сотворивших с ними такое. Он видел коренастых мужчин в кожаных сапогах и в длинных шкурах, похожих на плащи. У одного из них на плече висело охотничье ружье.

– Кто вы? – громко спросил тот, у которого не было ружья. Он был хмурым, с густыми бровями и золотыми передними зубами.

– Развяжите нас и мы все расскажем, – Матвей подсобрался и решил, что до последнего будет бороться за их жизни, чего бы это ему ни стоило.

– Осмотри их! – скомандовал “золотые зубы” своему напарнику. Тот подбежал к друзьям и начал обшаривать их одежду. От него воняло потом и дешевым пойлом. На мизинце сиял перстень с зеленым камнем. Он забрал у них только телефоны и кинул к ногам приятеля:

– Видишь, они безоружны. Я кое-что придумал, – он встал, подошел к золотозубому и начал что-то шептать на ухо. Все это время друзья молчали и старались не делать лишних движений.

– Вы пойдете сейчас с нами. Но прежде мы хотим узнать, кто вы? А если не скажете, мы прострелим вам ноги, –  прокричал золотозубый, достал из-за пазухи револьвер и направил на два беспомощных, связанных тела.

Первым на этот раз заговорил Андрей. Он вкратце объяснил, почему они очутились здесь, немного перепутав имя шамана. Мужчины переглянулись и широко улыбнулись. Затем подошли к друзьям и освободили им ноги, чтобы они могли идти сами.

– Вставайте и идите вперед! – скомандовал золотозубый. – Все с вами ясно. Сейчас отведем вас к шаману, – он вдруг громко рассмеялся.

– Отпустите нас! Мы уже никуда не хотим, – простонал Андрей. Но Матвей стукнул его по колену и зло посмотрел на него.

Мужчины стали нервничать, зашептались очень тихо. Матвей услышал лишь обрывки фраз: “ритуал будет ночью” и “нам хорошо заплатят”…

Затем они приказали идти вперёд, воткнув им кляпы обратно в рот.

На улице продолжалась метель, они шли по узкой тропинке. Вблизи не было ни домов, ни деревьев. Безмолвная снежная пустыня. Лишь вдалеке чёрным пятном виднелся маленький домишко. Каждый думал о происходящем с надеждой на спасение.

В доме, куда вошли четыре человека, пахло сожженной травой и кожей. Было темновато, мрачно и очень холодно. Бандиты толкнули друзей  вперёд и велели ждать. А сами быстро ушли, громко хлопнув дверью. Шло время, но никто не приходил. Оба друга замёрзли и держались из последних сил. Они были замученные и голодные. Андрей несколько раз терял сознание из-за боли в руке и шее. Матвей, закрыв глаза,  молча лежал на спине на каком-то страшном матрасе и вспоминал детство, странную бабулю и ее комнатку с кучей снадобий, трав и камней. Он узнал запах, стоявший в помещении – что-то колдовское, тайный ингредиент.

Время тянулось неимоверно долго. С улицы доносилась игра ветра со снегом, задувая снежинки под порог.

Матвей решился встать и подойти к Андрею. Ему пришла идея достать кляп друга, он изловчился и смог своими тонкими пальцами сделать это. Андрей выдохнул и закашлялся.

– Матвей, наклонись ко мне, я зубами вытащу твой кляп, – радостно скомандовал Андрей.

Освободившись от гадких тряпок, друзья стали думать как им сбежать.

– Слушай, надо спасаться. Возможно, никто не придёт сюда, а если и придёт, то не сейчас. Если есть дом, значит, есть дорога к нему. По ней и пойдём.

– Я вижу что-то похожее на нож, возьму ртом его и постараюсь разрезать веревку, – Матвей, схватил заточку со стола, который стоял у входа в жилище. За несколько минут ему удалось освободить руки Андрею. Тот в свою очередь сделал то же самое с Матвеем.

Друзья стали шарить по дому. В нем была еще одна комната, в которой они нашли шубы из шкур и немного воды. Накинув их и попив, решились идти. Им было не по себе, но ещё страшнее было оставаться здесь, в этом странном пространстве, увешанном узелками с травами.

Друзья переглянулись и дернули ручку, но дверь не открылась.

– Они закрыли нас! Твари! – крикнул Андрей. Острая боль пронзила голову, в глазах замелькали мушки.

– Что-нибудь придумаем… – Матвей озирался по сторонам. Его глаза искали тяжелый предмет, который помог бы отворить дверь.

– Если ты выживешь, позаботься о маме! – сквозь слёзы жалобно попросил Андрей.

Матвея будто окатило холодной водой. Да, они могут погибнуть неизвестно где и непонятно, зачем и почему. Когда их путешествие стало таким опасным?

– Мама не хотела, чтобы я ехал к шаману. Она предчувствовала плохой исход. Матвей, я и сам сожалею, что подбил тебя на эту авантюру. Никто мне не поможет… Может, мне стоило обратиться к психологу, может, со мной что-то не так? Будто бес меня попутал с этим шаманом.

– Надо выбираться отсюда! Никто не умрет! – храбрился Матвей, хоть это было непросто в такой ситуации.

– Знаешь, ведь я скрывал от тебя кое-что, – вдруг уверенно сказал Андрей. – Мне намекали, что в этих местах очень опасно, и даже скидывали видео с расследованием о пропаже людей здесь. Я так злюсь на себя сейчас. Никому не поверил, в глазах Наташка стояла, –  он закрыл ладонями лицо.

Матвей понимал всю плачевность ситуации, смотрел на друга с жалостью. Внутри все чувства смешались в нервный комок, и дикий страх мешал думать рационально.

Пока они стояли лицом к двери, за спиной раздался шорох. Сначала тихий, затем громче и через минуту звук стал уже оглущающим. Он заполнил все пространство, затем яркая вспышка света ослепила глаза. Друзья обернулись и увидели огромное чудище, похожее на медведя. Коричневая шкура, в лапах посох, глаз не видно – очертания фигуры растворились в мерцающей дымке.

– Аааарррр… – зарычало чудище, извергая дикий крик.

Матвей и Андрей вросли в пол и от ужаса стояли, не шелохнувшись. Чудище подошло поближе и стало ясно, это человек в медвежьей шкуре. От него пахло потом, шерстью и травой. Одурманенным взглядом он осмотрел друзей, дотронулся до каждого правой рукой и снова крикнул:

– Арррр!

Пространство закружилось, и оба друга рухнули на пол. У Андрея изо рта заалел красный ручеек крови.

Костер горел ярко, отдельные языки пламени взлетали до метра вверх. Гулкие песнопения и звуки бубна сливались в единый, чарующий звук. Десять мужчин ходили по кругу возле огня, топая ногами в такт.

Оба друга лежали на медвежьих шкурах рядом с кострищем. Они не были связаны, их глаза могли видеть, их рты были свободны. Но их парализовало – явно от какого-то яда или снадобья. Андрей почти не приходил в сознание, его тело покрывали красные пятна с корками. Матвей же наоборот все видел и слышал, но не мог ничего сделать. Их обоих одели в тонкие балахоны чёрного цвета.

Улюлюкание, гортанные звуки, мычание и стрекот смешивались с хрустом снега, треском костра и звучанием бубна. Матвей уже не надеялся остаться в живых. Он мог только шевелить головой и хлопать глазами, из которых постоянно текли слёзы. Они скатывались по щекам и затекали в уши. Иногда ему казалось, что он уже умер и находится в аду. Особенно когда бубен стучал возле его головы. Но глянув на друга, который лежал рядом, словно мертвец, вспоминал, что он ещё жив.

Музыка и пение усиливались. Сердце Матвея застучало громче, кровь наполняла вены. В мыслях проносились файлы с самыми яркими событиями. Не зря же говорят –  перед смертью видишь всю свою жизнь. Неожиданно для себя он стал напевать песни любимой группы “Ария” – все, что знал. Он повторял строчку за строчкой и продолжал рыдать, впадая в истерику.

Звуки бубна и пение резко прекратились, Матвей посмотрел в сторону фигур у огня. Один человек, на вид лет шестидесяти, направился к Андрею. Подойдя к нему, он стал произносить громко слова на незнакомом языке и водить рукой в районе груди Андрея. Матвей занервничал и продолжил наблюдать за действиями незнакомца.

“Что же они задумали, нелюди эти? – Матвей в ту минуту вдруг вспомнил о Боге. – Господи Спаси…”

Мужчина разорвал балахон Андрея, и тот вдруг пришёл в себя и даже позвал:

– Матвей…

Его глаза были красными, лицо – серого цвета, а пятна на теле стали светлеть.

Незнакомец достал нож и разрезал себе руку. Почти чёрная кровь потекла на грудь к Андрею. Подбежали остальные фигуры и снова принялись танцевать и бить в бубен. Зрелище было жутким и невыносимым. Матвея стошнило.

Они водили хоровод возле Андрея, присыпая его каким-то порошком. Один из мужчин громко выл, как волк. Андрей то закрывал, то открывал глаза. Пару раз прокричал “мама”.

Матвей лежал и отчаянно пытался понять, в какой преисподней они оказались, и что будет дальше?

Затем из темноты появился еще один человек. В его волосы были заплетены ленты, дублёнка расшита узорами, а в руках он держал звериный череп. Он сказал Андрею:

– Зря ты трогал то дерево. Оно проклято и принесло беду.

Повернувшись к Матвею, продолжил:

– Кто-то из вас останется здесь. Шаману нужны новые силы. А кто-то сможет вернуться домой. Это решат кости.

Он кинул на землю горсть костей. Они разлетелись в разные стороны.

– Останешься в живых ты! – он указал на Матвея. Тот лежал и смотрел на огонь, в котором вдруг отчетливо проявилось лицо его бабушки-ведьмы. Он лихорадочно захлопал глазами. Андрей потерял сознание, завалив голову набок.

Жёлтые листья хрустели под натиском чёрных ботинок. Дорожки к больнице застелило дарами осени. То тут, то там на скамейках сидели люди. Одни громко смеялись, другие качались из стороны в сторону. Лишь Матвей стоял у дерева, ковырял кору. Веки изредка дергались, напоминая о той ужасной ночи у костра шамана. В его сознании он все ещё лежал беспомощно на земле рядом с Андреем. С тем, которого знал с детства, и которому хотел помочь.

Психиатрическая больница номер 7 стала постоянным домом для Матвея. А где-то далеко на севере, в домике с травами, в погребе копошился старик с молодыми глазами и напевал под нос песню о самой длинной ночи и шамане с костями в руках.

Сигню Юула, "Царевна"

Перед ним, во тьме печальной,

Гроб качается хрустальный…

А.С. Пушкин

Сталбыть, когда в тридцать втором в горсовете иркутском порешили кладбище Иерусалимское с землёй сравнять и парк тута построить, многие возмущаться стали. Особливо родня покойных. Оно и понятно, так то хоть на могилки цветы приносишь, рюмочку там за упокой опрокинешь. А так куда приходить, ежели могилок то нету, к качелькам-каруселькам? Товарищ вон мой, Степан, очень лютовал, мать с батей у него там похоронены. Рубашку на себе рвал, кричал, что к ядреней фене власть такую, что с мертвецами воюет. Быстро его потом забрали…

А я чо, я ничо. Мне приказали, я сделал, надо – значит, надо.

А царевну-то ту наша бригада нашла. Ну то есть не царевна она никакая – дочка купеческая.

Это наши её так прозвали, отрыли когда – за красоту да за богатство. Посудите сами, гроб хрустальный покойнице отец справил – каково это, а! Все семью их знали, у них денег куры не клевали. Дядька мой рассказывал, что женихи в очередь выстраивались, но девица всем отказывала. Почему – никому не ведомо, может, любила кого, а родители не позволяли с ним под венец. Слух ходил, что ведьма она, но то ж брешут, народ-то тёмный. Как померла девица – то ль от чахотки, то ль ещё от чего – папаша чуть руки на себя не наложил, а потом, видать, умом тронулся. Похороны устроил, что твою свадьбу. Разрядили её, как невесту, золота на неё понавешали и в гроб из хрусталя положили. При царе Александре это, кажись, было. Народ долго ещё об этом судачил, я думал, байки всё – ан нет.

Мужики когда её выкопали, чуть не обделались то ль от страха, то ль от счастья. Она ж вся нетронутая лежала, совсем не истлела, и пахло от неё цветами. Лет-то прошло – ого-го. А украшений на ней, говорят, – цельный завод с них построить можно. И тут нас всех, сталбыть, как бес попутал, каждый себе втихаря понемножку и умыкнул, пока начальство не увидело и всё остальное не забрало. А я чо, я ничо, что мне, отставать от всех? Взял себе колечко с изумрудиком.

А потом она приснилась мне. Будто лежу я в постели своей, а царевна эта из тёмного угла выходит в лунный свет, платье до пят расшито, кокошник блестит-переливается. Как сейчас вижу, лицо бледное, точёное, как фарфоровое, а глаза тёмные-тёмные,  в самую душу взглядом впиваются. У меня ажно мурашки по спине забегали, росла б шерсть на загривке – дыбом бы встала. Отдавай, говорит, кольцо моё. Отдавай иль женись на мне. Ну я  всё равно парень не промах, отвечаю, что неча мне голову морочить –  бога нет, чертей и ангелов нет, призраков нет и тебя, сталбыть, тоже нету. Зыркнула она на меня своими глазищами и пропала.

Проснулся, и так мне увидеть её захотелось! Одним глазком хоть. Михалыч с нашей бригады говорил, что в подвале горсовета её покамест спрятали, партия пока не скажет, делать-то с ней чего. А я с детства знал, что за подвалы-то эти – туннели тайные подземные там проходят, от всех богатых домов друг к дружке, к церквям, к Ангаре. Местами такие широкие, что две подводы разъехаться могут. Дядька мой контрабандистов там ловил, а в гражданскую мы пацанами тайком припасы по ним красногвардейцам таскали, когда те Белый Дом от юнкеров обороняли. Так вот, дай, думаю, попробую пробраться к ней.

От берега до горсовета я ход, как свои пять пальцев, знаю, прошёл быстро. А дальше свезло мне просто, дверь в коридоры под зданием открыта оказалась. А охрану, видать, выше поставили. Поблуждал я там немножко и нашёл её. Склад там какой-то значился  что ли –  тюки, ящики… Вот на двух таких ящиках гроб и стоял. Его, понятно, брезентом прикрыли, но я ж не лыком  шит – догадался, что это такое.

Она там лежала, как спала. Лампа ещё на потолке качалась от сквозняка – туда-сюда, туда-сюда, так лицо её совсем живым казалось. Того и гляди, глаза откроет. И я тогда подумал, что ну а вдруг не мёртвая она на самом то деле-то, а? Вдруг у неё сон этот, как его… линтагерический? Сдвинул крышку, за руку её взял – нет, холодная. Только ресницы будто дрогнули. Ну лампа ж там над ней, говорю ж. А потом поцеловал её. Не смотрите на меня так, я так-то живых девок люблю, просто она… ну… как живая и была. И красивущая такая!

И тут меня как обухом по голове,  что ж за дурак-то я? Стою в подвалах горсоветовских, наверху охрана с винтовками, а я тут покойницу всю разряженную лапаю. Кто ж поверит, что я просто так поглядеть пришёл, решат, что за золотишком тут, а то и вовсе шпион. Ужас такой накрыл меня, как в тумане всё, что аж не помню, как домой добрался.

А утром мужики судачили, что сбежала царевна-то. Начальство на ушах стоит, ищет. Я им говорю, вы чо, рехнулись совсем, как сбежала? Мёртвая ж она, мёртвые не бегают, окститесь. А сам не поседел чуть. И в голове мысль стучит всё: "Закрыл крышку, иль не закрыл?"

А потом товарищи мои по бригаде за несколько лет по очереди сгинули, все шестеро: кто утоп, кто по пьянке угорел, кто пропал без вести, у кого приступ сердечный. Говорят, что не спроста это, что царевна их забрала. Не верю я в это. Времена просто тяжкие, неспокойные – всякое бывает.

Я-то не видел её больше. Ни во сне, ни так. Тоска только иногда накатывает, света белого не видно, иногда даже не то, что с лежанки утром встать – шевельнутся не хочется. Но я ж не тунеядец какой, не барин – хандрой страдать, потихоньку как-то живу… Колечко то с изумрудом так и не продал. Да, это оно.

Всё рассказал я вам, товарищ комиссар, и про туннели, и про девицу, и про золото. Хоть вешайте меня, хоть стреляйте, не знаю больше.

***

Комиссар специального отдела НКВД Николай Елисеев закрыл папку с делом, аккуратно завязал белые тесёмочки и убрал в шкаф в стопку таких же дел. Кража и сокрытие народного имущества, антисоветские высказывания – это вам не шутки. По-хорошему, мужика бы в психушку, но сверху пришёл приказ решить вопрос "безотлагательно и радикально". Так что светит ему "враг народа" и вечный покой в урочище под Пивоварихой. Странный он, этот подследственный Семёнов. Вроде и атеист, как полагается, а своими историями про всякую бесовщину воду мутит. Сначала в рабочей артели, а теперь уже и здесь, в отделе, разговорчики и слухи пошли.  "Царевна забрала", – слыханное ли дело, такое советским гражданам болтать. Конечно, нужно пресечь это на корню. Завтра же этим займётся. Улику только домой возьмёт, для изучения и подробного составления рапорта.

Елисеев поглубже положил свёрток с кольцом во внутренний карман плаща, плотно запахнул полы и вышел в октябрьский, слегка похрустывающий ранним морозом вечер. Шофёр уже ждал его в заведённой "Марусе":

– Куда вам, Николай Саныч?

– На левый берег, домой.

Чёрная дверца свежевымытого служебного ГАЗ-М1 поймала случайный солнечный луч и захлопнулась за комиссаром. Автомобиль выехал за ворота тюрьмы, белым лебедем раскинувшей свои корпуса-крылья. За окном замелькали домики рабочего предместья.

Моторное фырчанье и лёгкая тряска вгоняли в полудрёму. Следствие почти закончено, но что-то на окраине мыслей дребезжало, ускользало и не давало покоя. Краденые украшения найдены, и куда смотрел бригадир, что все его подчинённые оказались уголовными элементами, впрочем, он своё уже получил… А интересно, как тело столько пролежало в земле и не сгнило, что за состав для бальзамирования, откуда такие технологии у купца, положил дочку в хрустальный гроб, это ж надо додуматься, запах цветов, значит, подвалы горисполкома, есть высокая гора, в ней глубокая нора…

"Маруся" подпрыгнула на колдобине, Елисеев вздрогнул и открыл глаза. В лобовое стекло заглядывал позолоченный рожок растущего месяца.

Попросив водителя остановиться, он вышел возле площади Кирова и, не спеша, направился по улице Чкалова в сторону недавно построенного Глазковского моста. Дальше пешком, необходимо проветрить мозги. Сгущались сумерки, над головой ветер гонял стаи туч, под ногами играли в салки опавшие листья.

Под сапогом хрустнул тонкий лёд, Елисеев остановился. Очень захотелось свернуть с пути и сделать крюк через Бограда. Почему бы и нет. В пустой квартире никто не ждёт, торопиться некуда.

Заросшая клёнами и акациями улица через треть версты упиралась реку. Немного не дойдя до набережной, он замедлил шаг возле Дома речника. Раньше тут стояла церковь, несколько лет назад её снесли и в этом году построили четырёхэтажный дом с колоннам – прочный, красивый, скоро сюда вселятся жильцы, семьи работников речного пароходства. Что там Семёнов говорил про туннели, церкви и усадьбы богачей? Надо проверить информацию.

Она появилась не понятно откуда. Сначала к привычным запахам опавших листьев, свежих досок и речной тины примешался аромат луговых цветов с чем-то сладковатым. Потом послышались лёгкие шаги. Елисеев обернулся. Рядом стояла удивительной красоты женщина, нет, молодая девушка в старинном русском барском платье, на голове – небольшой кокошник, из-под которого по левому плечу змеилась толстая коса.

Первая и самая очевидная мысль, что неподалеку проходит выступление народной самодеятельности, почему-то показалась нелепой. Что-то не так. Пересилив навалившееся оцепенение, Елисеев хрипло спросил, может ли он чем-то помочь.

Незнакомка, почему-то смотревшая до этого в район его груди, подняла глаза. Взгляд её был как осень, поздняя тоскливая осень, когда впереди лишь лютая зима, а лето никогда не наступит:

– Помоги мне проснуться.

Внезапно пошёл снег, мелкий, колкий, кусающий кожу.

– Сейчас не самое подходящее время для прогулок, погода портится, холодает. Лучше вам идти домой, там выспитесь.

– Я давно ищу дорогу домой…

– Вы заблудились? Скажите адрес, я провожу вас.

Девушка, словно не слыша его, продолжала:

– Ищу и не могу найти, мой дом теперь – лабиринт, надо мной земля, подо мной земля, вокруг земля…

– Гражданка, назовите адрес.

– Большая Трапезниковская. Но мне пути туда нет, меня не пускают. Это длинная зима, всё стынет-остывает…

На её лице снежинки не таяли. Елисеев понял, что царапнуло его внимание. Облачко пара на морозе! Его не было. Губы девушки не выдыхали пар. Расхожее выражение "земля уходит из-под ног" вдруг обрело смысл, всё вокруг стало зыбким, ненадёжным, завертелось…

– Растудыть твою в качель! Митяй, ты где вторую лодку оставил! – прогремело где-то сбоку.