Kitabı oku: «Батыр поневоле. Приключения», sayfa 3

ГЛАВА 3. ГЛАМУРНЫЙ ШАМАН

К гламурной пещерке, по выражению моего коня, вела аккуратная песчаная дорожка, вымощенная по краям круглыми булыжниками, между которыми цвели заботливо подстриженные кустики роз.

– Здесь живёт шаман?! – удивился я. В моём представлении шаман – это нечто одетое в лохмотья или звериные шкуры, невообразимо лохматое и к тому же явно неадекватное, потому что периодически подвывает, приплясывает и размахивает при этом полу обглоданной костью..

– В общем, это не совсем обычный шаман, – смутился конь, – но он очень талантлив.

«Ооо! Кого я вижу. Байчибар! Мой дорогой!» – навстречу нам из пещеры, которая скорее напоминала декоративный грот, выскочил весьма оригинальный шаман.

Волосы он уложил в щегольские локоны, обрамившие пухлое, слишком белокожее для здешних мест лица. Кожаные брюки в обтяжку и кожаная, отороченная мехом безрукавка дополняли образ. Я сразу понял, почему он живёт на отшибе…

Красавчик ринулся лобызать Байчибара, на меня пахнуло приторно сладким запахом духов….

Шаман обнимал моего коня, косясь мимоходом на внушительные бицепсы Караджана.. Байчибар медленно заливался краской с головы до хвоста:

– Роберт, оставь свои нежности, – досадливо отмахнулся копытом он, – у нас к тебе дело!

– Ладно, – потупил глазки Роберт, – идёмте пить кофе! Он подскочил к Караджану и потащил его за рукав. Мы потянулись следом.

Внутри пещерка выглядела как картинка из французского журнала интерьеров: пуфики, зеркала, ковры, посередине изящный стеклянный столик. Мы расселись вокруг столика, хозяин засуетился, заваривая кофе, и принёс поднос с крохотными чашечками расписного форфора.

Сам Роберт примостился возле невозмутимого как скала Караджана.

– Как вам повезло мои друзья, – сказал он и осторожно взял чашку двумя пальцами, – вы могли не застать меня дома. Я только вчера вернулся с охоты.

– С охоты?! – с недоверием посмотрел на него я.

Шаман кивнул и погладил свою меховую безрукавку: «Обратите внимание – это мех редкого высокогорного козла..»

Я прыснул со смеху, быстренько уткнувшись в кружку с кофе..

– Браконьеры! – покачал головой Байчибар, – всех козлов на безрукавки переведёте!

– Не ворчи, – Байчибар, – потрепал коня по гриве Роберт, – лучше признавайся, чего тебе от меня надо?

– Мне лично ничего, – процедил сквозь зубы конь, – надо этому субтильному юноше, – он кивнул в мою сторону.

– И что же ему надо, – взглянул на меня с интересом шаман.

– Немного. Всего лишь вернуться в Питер, – просто сказал Байчибар, но у Роберта на глазах отвисла челюсть.

– Молодой человек из реального мира?!! – Спросил он у Чибара и пододвинулся ближе ко мне, бросив обтираться о каменный бок Караджана.

– Именно, – подтвердил конь, прихлебнув шумно глоток кофе, и как ты понимаешь, здесь за ним начинается охота, как за редким высокогорным козлом…

Я гневно уставился на Байчибара, но тот только вскинул брови…

– А я чем смогу помочь, – развел руками Роберт, – ты же понимаешь, Байчибар, у меня не тот уровень, отправить его обратно я не смогу!

– Этого я и не требую, – согласился тот, – ты просто подскажи нам, кто может и где его искать?

– Это, пожалуй, я попробую, – сказал шаман, – сейчас допью кофе и попытаюсь сосредоточиться.

Роберт допил кофе, сел на ковёр посередине комнаты в позе лотоса и замолчал, слегка покачиваясь и медленно поднимая и опуская руки.

– Что он делает? – спросил я шёпотом у Чибара.

– Тшш, – сердито зашикал конь, – он входит в контакт с духами.

Лицо шамана принимало все более и более отсутствующее выражение, потом он вдруг громко икнул и опустил руки.

– Всё, – сказал он, вытирая проступивший на лбу пот белым платочком и присаживаясь ко мне. – Узнал что мог. В эфире помехи. Мне удалось ухватиться за самый кончик ниточки: вам следует искать сорок братьев чильтанов.

– Ясно, – сказал Байчибар, – что ж, и на этом спасибо!

– И ещё советую вам поторопиться, – встал Роберт, – я даже не буду приглашать вас отужинать, хотя мне удалось достать восхитительных лобстеров!

– Как-нибудь в другой раз, – тоже встал конь.

– Эх, – с явным неудовольствием поднялся Караджан, – а я бы сейчас откушал и лобстеров, и баранчика одного, другого…

Роберт проводил нас до края дорожки и помахал на прощанье белым платочком.

– А почему ты не спросил, где искать этих сорок братьев, и кто они такие? – сразу же спросил я у Чибара, – ты что, всё знаешь, умник?

– Представь себе, – задрал нос конь. – Кто такие чильтаны, здесь каждый ребёнок знает, правда, Караджан?

– Правда, – пробасил батыр. – Чильтаны это сорок духов братьев, они всё могут.

– Могут они не всё, – сказал Чибар, – по правде говоря, от них больше шума, чем толка, но пока это наша единственная возможность узнать хоть что-то… А найти их можно в уединённых местах, подальше от человеческого жилья, а именно на кладбищах, в мазарах… ты ничего не припоминаешь, друг любезный? Те голоса, которые ты слышал во время первого ночлега как раз и принадлежали братьям-духам! Опять таки, Роберт прав, нам надо торопиться… Как я понимаю, твой конь, Караджан, летать не умеет?

– Нет, – удивлённо уставился на Чибара богатырь.

– Плохо… если я вас двоих на себе потащу, хребет сломаю… Чтобы тебя, дружище Караджан, на воздух поднять, летающий бегемот нужен..Кстати о летающих бегемотах! – конь приостановился, – у меня идея! Есть тут у меня ещё один знакомец!

– Такой же экстравагантный, – усмехнулся я.

– Ещё какой, – присвистнул конь, – быстрее, голубчики, ходу, он как раз к вечеру прилетает на поля кормиться.

Чибар включил пятую передачу, бедная кобыла Караджана болталась где то далеко в хвосте, но не теряла нас из виду.

Таким темпом мы вмиг добрались до хлебных полей.

– Тихо, – сказал конь, – теперь нужно залечь и не шевелиться, хорошо, что ветер сегодня от нас…

– Почему? – прошептал я? За нашей спиной грузно плюхнулась на брюхо кобылка батыра, и Караджан тоже подполз к нам.

– Чтобы он наш запах не учуял, – пояснил Чибар.

– Ты же говорил, что он твой знакомец?!

Объясниться Чибар не успел…

Над нашей головой раздался громкий клёкот и хлопанье крыльев, сравнимое с шумом приземляемого вертолёта, в нескольких стах метрах от нас на поле приземлился… грифон!!! Самый настоящий, с туловищем льва и большими крыльями на спине, только в несколько раз больше чем каменные грифоны в Петербурге.

– Чибар, – это же грифон! – толкнул я коня в бок.

– Кто?! Никакой это не грифон, это же Семург, птица такая наша местная.

– Не знаю, как у вас его называют, но у нас это грифон, – упрямствовал я.

– А чем он здесь кормиться будет? Травой?

– Ага, – язвительно ухмыльнулся конь, и червячками… Он сюда на охоту прилетает!…

– Может я его того, заарканю? – вмешался Караджан.

– И не думай! – зашикал Чибар, – это тебе не здешние батыры, он тебя для начала по всей степи волоком потаскает, а потом получившейся колбасой закусит…

– Чибар, – взвизгнул я, – зачем ты сюда нас привел. Ты что, не мог найти транспорт безопасней?!

– Тише ты, – спокойно ответил конь, – не барахтайся, не надо привлекать лишнего внимания.

Но, видимо, внимание я уже привлёк, потому что грифон насторожился, повернул голову в нашу сторону, одним прыжком оказался возле нас и раззявил пасть…

– Сёмочка, – пролепетал, заикаясь, Байчибар, – сколько лет лет, сколько зим!!!

– Вот только не надо притворяться, будто мы давно знакомы, – проревел грифон и заколотил хвостом по бокам, – мало ли здесь коней шляется, я ещё с каждым здороваться должен!! Лучше я вами отобедаю, у меня как раз обеденный перерыв..

Байчибар открыл было рот, чтобы возразить, но грифон снова его перебил:

– И не надо, пожалуйста, давить на сентиментальность! Не думайте, что я существо интеллектуальное и высокоразвитое. Мной владеют исключительно дикие инстинкты, и все эти ваши штучки я наизусть знаю!!!

– Да ты, в конце-концов, по закону жанра обязан помогать всем, кто тебя просит!!! – заорал Байчибар, храбро поднимаясь на негнущихся ножках.

Грифон как-то сразу сдулся и разочарованно крякнул: «Поесть как следует не дадут, то им невесту похищай, то врагов пугай, то за козлами в горы лети…»

– Нам так далеко лететь не надо, – сразу же взял быка за рога Чибар, нам только до старого мазара этого батыра подкинуть, который покрупнее, а вот того дохляка я и сам довезу.

Грифон критически оглядел нашего крепыша.

– А вы в курсе, – сказал он Караджану, – что по закону жанра я могу обессилить в середине пути и, чтобы не упасть, потребовать кусок вашего бедра?! Я ведь сегодня ещё не обедал!

– Может, мясо барана подойдёт, – попытался робко возразить богатырь.

– Человеческое, конечно, было бы лучше, – огорчился грифон, – но баранина, так уж и быть, сойдёт. Караджан обрадовано полез в котомку.

– Маловат барашек, – облизывая лапы, проворчал Семург и выплюнул косточку, – ну да ладно, путь недалёкий.

Караджан взобрался на спину грифона, я, крайне довольный, что буду лететь на своём коне, вскочил на спину Байчибара

«В пути не считай расстояния, – изрёк очередной афоризм из своего запаса Чибар, – трогаем, Сёма!» Но Семург медлил и пристально вглядывался в горизонт. В самом конце песчаной дороги показалось маленькое облачко пыли, которое быстро приближалось к нам с громким и частым: тыгыдынс, тыгыдынс, тыгыдынс. Пригляделись к облачку и все мы, челюсть Чибара медленно отвисла:

– Фазыл!!!…Догнал таки, шайтан его побери…

Это действительно был бедняга Фазыл.

– Хозяин, хозяин, – вопил он, что есть силы, – я иду, я уже иду!!!

– Батюшки, Фазыл, с тобой всё в порядке? – бросился я к подъехавшему махраму. Фазыл растянул рот до ушей и рухнул оземь. На чернющем от пыли и загара лице блестели только преданно выпученные глаза.

Ишаку, похоже, пришёл каюк…

– Семург, – приказным тоном рявкнул я, – этого берём тоже.

Чибара перекосило. «Хороший попутчик – половина дороги, – презрительно заметил он, – отличная компания подобралась…»

Караджан подхватил под мышки Фазыла и затащил его на Семурга, где принялся заботливо поить из бурдюка. Видимо, поил он его какой-то дрянью, потому что бедняга Фазыл задёргался в его могучих лапах, завертел головой, но потом смирился и подняв глаза к небу допил таки до конца и отрубился окончательно.

– С ним всё будет в порядке, – заверил меня Караджан, заметив обеспокоенный взгляд, – это снадобье моей бабушки, настойка на верблюжьем помёте…

Семург с явным неодобрением принюхался: «Ну и вонищу вы развели, пассажиры, всё-таки я, пожалуй, потребую у вас в дороге кусок бедра, за вредность…»

– А ты в курсе, – встрял Байчибар, – что по закону жанра в конце пути ты должен будешь этот кусок срыгнуть, чтобы он прирос к его бедру обратно!?

– Слишком вы грамотные, – расстроился Семург, – неприятно с вами иметь дело…

Громадный грифон расправил крылья и взлетел, мы с Чибаром чуть устояли на ногах, такой он поднял ветер. Потом крылья расправил Чибар, попытался также сильно ими захлопать, но убедившись, что эффект явно не тот, быстренько взлетел и поравнялся с Семургом, чтобы задавать курс.

***

К вечеру мы добрались до нужногоместа, внизу показался знакомый мазар. Семург и Байчибар приземлились, мы спешились. Грифон буркнул: «Счастливо оставаться», и мгновенно, чтобы мы не успели его опять о чём-нибудь попросить, смылся.

Фазыл негромко стонал во сне на руках у Караджана.

– Эгегей, не робей, заходи в мазар скорей, – подтолкнул меня в спину Чибар. Вспомни, как ты лихо вёл разговоры с чильтанами в первый раз.

– Тогда мне было всё равно, – возразил я, – а сейчас у меня появилась надежда на спасение!

– Что ты боишься, – заржал Чибар, – это же обычные духи, у них и тела-то нет!

– Вот именно, – заметил Караджан, – не видно, куда бить.

– Сейчас вообще ещё рано, – сказал Байчибар, – они ещё не вернулись, чильтаны где-то к полуночи только начинают прилетать из своего путешествия по мирам, так что мы ещё успеем подремать, – с этими словами конь вошёл в мазар.

За ним сразу же вошел и Караджан с Фазылом на руках, мне пришлось идти за ними..

Чибар примостился на куче сухой травы в углу и моментально заснул, Караджан расстелил одеяла, уложил моего, ставшего из черного бледно-зелёным махрама и прилёг сам. Спустя несколько минут в мазаре раздавалось дружное сопение.

Мне, как человеку с детства боявшегося привидений, не спалось, я с ужасом прислушивался, но никаких непривычных звуков не улавливал.

Потом вдруг неожиданно раздалось хихиканье, и кто-то довольно громко сказал из воздуха:

– Вы слышали, братья, эмир Бухары наконец-то приказал сбросить свою сварливую третью жену с минарета!

– Давно пора, – ответил ему мрачный бас, – Ануш ему всю плешь проела, хитрая баба, и жадная к тому же…

– Только ничего у него не вышло, – заметил первый, – она попросила исполнить её последнее желание..

– И он согласился, дурень? – С недоверием спросил третий голос.

– В праве на последнее желание никто не может отказать, – заметил рассказчик.

– И что Ануш?! – с любопытством прокричал звонкий молодой голосок.

– Она попросила надеть все свои наряды, – со смаком продолжил рассказывать чильтан, – взошла на минарет, прыгнула… все её восемьдесят пять юбок и платьев раздулись как парашют, и она целая невредимая спустилась вниз!

– Эмир теперь опозорен на весь свет! – довольно взвизгнул юный голосок.

– Бабские сплетни, – прервал его недовольный бас, – какие ещё новости, братья?

– На Тибете найден переродившийся Джа-яг Ринпоче Лобсан Балдан Шой жий Ванчуг…

Новость встретили молчанием…

– В Минском зоопарке крокодил откусил сторожу Фёдору указательный палец…

– Нехрен тыкать, – отреагировал бас.

– Пацаны!!! – раздался запыхавшийся голос, – пацаны!!!! Зенит выиграл кубок УЕФА!!!

– Ураааааааааа!!!!! – Вскочил я и принялся скакать по мазару, как ненормальный крича: Оле, Оле, Оле, Зенит – чемпион!!!

Когда я опомнился и замолчал, в мазаре стояла тишина, на меня уставились ошарашенные Байчибар, Караджан и Фазыл.

– Мужики!!! – завопил я, что есть мочи, – не уходите!!! Если вы мне не поможете, я больше никогда в жизни не попаду на футбол, я этого не переживу!!! В полном отчаянье я принялся стучать головой об стену…

– Почему люди стучат головой об стену? – раздался мрачный бас, – об угол гораздо эффективнее…

– Да ладно, братаны, – послышался голос футбольного болельщика, – реально жалко пацана.

– Ну ты, доходяга, – обратился ко мне басистый чильтан, – кончай истерику, поломаешь мазар… Всё равно отправить обратно мы тебя не можем.

– Погоди брат, дай мне сказать, – перебил его зенитовский фан, – тебе, корешок, нужно в Самарканд, тамошний главный учёный Улумбек может тебя вернуть! Через несколько часов мимо мазара пройдёт караван, он везёт ткани на самаркандский базар, попросите взять вас с собой! Чао, синьоры!

ГЛАВА 4. КАРАВАНЩИКИ

Байчибар громко зевнул: «Следующий пункт маршрута значит Самарканд… Скажи спасибо, что чильтаны простили тебе дикий ор, они вообще редко пускают чужаков на ночлег, и то при условии, что те будут сидеть тише воды ниже травы… дуракам, как говорится, везёт…»

– А как же бедняжка Барчин-ай? – негодующе вскочил Фазыл.

– Эта бедняжка, – ледяным голосом парировал Чибар, – чуть не поужинала твоим любимым хозяином… Ещё вопросы есть?

– О, горе мне, – взвыл Фазыл, – зажарьте меня заживо, нет мне прощения! Чуть не загубил цвет наших очей, Хаким бека!!! Ударь меня, батыр, кинулся он на Караджана, закопай меня в землю, нарежь меня на кожаные ремни!!! Дай я сам, – он выхватил из-за пояса Караджана кривой меч, размахнулся и неминуемо распорол бы себе брюхо, если бы не молниеносная реакция батыра.

– Нет, он всё-таки больной, – хладнокровно заметил конь, – а я-то подозревал, что он шпион Барчин-ай…

– Фазыл, – строго взглянул я на своего слугу, – мы тебя брали с собой не для того, чтобы полюбоваться на твой труп….я тебя прощаю…

Фазыл приободрился и перестал вырывать меч из лап Караджана.

– Пойдёмте караулить караван, – сказал Байчибар, – только учти, Константин, то биш Алпамыш, переговоры с караван-баши, старшим каравана, будешь вести сам, мы и без того компания подозрительная, – оглядел он Караджана с Фазылом, – лошади говорящей только не хватало…

Мы вышли из мазара. Вид утренней степи ласкал сердце: таких нежных тонов я не видел нигде, хотя во время своей журналистской практики мне пришлось поездить по свету. Белый песок оживляли редкие кусты с ветками сиреневого цвета, по светло-голубому небу расходились в стороны пепельно-серые арки.

– Это степной мираж, – полушепотом сказал Байчибар, заметив, что я любуюсь небом, – он часто бывает в степи от жары. Мы сидели рядком на невысоком холмике возле мазара и молча смотрели на горизонт.

– А где твоя балалайка, Фазыл, – спросил я у махрама.

Он уставился на меня с непониманием.

– Ну, балалайка, – сделал я движение, как будто перебирал струны.

– А! Танбур! – понял меня Фазыл и огорченно развёл руками, – тамбур я потерял… но у меня остался чангавуз! Он достал из кармана крохотное приспособление, зажал один край зубами и дернул пальцем струну, послышался долгий заунывный звук.

– Иэээ, – затянул он монотонно, умудряясь чередовать свою песню со звуками струны, – жила в Байсун-Когратских землях красавица-девушка Улан, губы её подобны сверкающему рубину, брови изогнуты как ветки ивы, стан стройней кипариса, в ушах серьги полумесяцем, она выходит утром из коккамышских вод и садится в золотую лодку…

– А по ночам превращается в ведьму, – ехидно парировал Байчибар, – и пьёт человеческую кровь, хватит с нас одной красавицы невесты.

Фазыл обиженно надулся и спрятал инструмент.

Мы ждали караван почти до вечера, наконец, на горизонте показался первый верблюд, навьюченный тюками, за ним следующий, потом ещё один. Всего около трёх сотен верблюдов, торговцев и погонщиков.

Когда верблюды подошли достаточно близко, я крикнул караванщикам:

– Салам Алейкум, уважаемые, мне бы переговорить со старшим!

С одного из верблюдов спрыгнул грузный бородач в бархатной чалме:

– Алейкум Салам, я Кайкубат, караван-паши.

– Пусть счастливой будет дорога твоего каравана, – пожелал я, караванщик вежливо склонил голову, – сами мы из конгратских мест, сопровождаем известного певца и поэта, Фазыла, – показал я на своего махрама. Мои спутники, включая Фазыла, уставились на меня с нескрываемым удивлением, но я продолжал гнуть свою линию.

– Нет равных Фазыл-баю в игре на чангавузе и в сложении песен, прославился он у себя на родине и далеко за её пределами, слышал он, что в Самарканде есть учёный муж, тонкий ценитель поэзии Улумбек, так что держим мы путь в Самарканд. Но приключилась по пути с нами беда, сдохли лошадь с ишаком, остался один конь, да и тот на ладан дышит… Из какой страны ваш караван и в какую путь держите?

– Сами мы родом из Канджигали, – сказал караван-паша, – давно ведём торг с этой стороной, а ходим-бродим по разным городам, сейчас везём вьюки с бархатом, холстом и фанзой на самаркандский базар. Странно, но сколько ни живу на свете, не слышал ни разу про поэта-ашуга Фазыла… хотя сам люблю хорошую песню. Присоединяйтесь к нашему каравану, хороший попутчик – половина дороги! А верблюд для вас найдётся, правда, один на двоих…

Караванщики подвели к нам двугорбого верблюда, видимо, потерявшего в пути седока. Караджан подсадил Фазыла, забрался сам, я оседлал Байчибара и караван снова тронулся в путь…

Верблюды шли неторопливо, жуя на ходу жвачку, люди выглядели угрюмо и устало, на боку каждого караванщика висел меч, из-за спин виднелись луки. Караван-паши перехватил мой взгляд:

– Учтите, идти с торговым караваном рискованно, мы даже не останавливались сегодня на ночлег. Говорят, в этих местах объявились разбойники. По таким путям скитаясь, счастлив тот, кто вернётся живым и не понесёт утрат… Обрадуй что ли сердце песней, Фазыл-бай!

Фазыл с готовностью достал чангавуз и затянул песню: «Дальней дорогой ехали бек батыр Алпамыш и бай Караджан, но встретили разбойников целый майдан, грозное слово сказал Караджан: вас предупредить я спешу, всех я вас сокрушу, кровью вашей степь орошу, ад я покажу вам сейчас, саваны всем вам припас. Достал алмазный свой меч Алпамыш, яростью два бека зажглись, на врагов они понеслись. Что за славная сеча была! Кони их грызут удила, рубят они бузукам башки, падают с коней как мешки, мертвые один за одним! Мало кто из них убежал, Хаким-бек им опять помешал, сгрудил как овец и рубил, жалости не зная, губил!!!

– Славная песня, – задумался караванщик и поглядел на нас с Караджаном с уважением, – достойная у тебя охрана, Фазыл-бай!

К нам подскакал верблюд одного из караванщиков:

– Впереди колодец!

– Останавливаемся на привал, – махнул рукой караван паши.

Мы подъехали к неприметной серой глиняной кочке, верблюды остановились, погонщики сняли с них тюки, напоили, набрали воду в бурдюки. Я подошёл к колодцу и заглянул внутрь: глубина впечатляла – дна я не увидел. Стены напоминали плетёную корзину, обмазанную тонким слоем глины. Наверное, так делали, чтобы они не осыпались… Караванщики жадно пили из кожаного ведра мутноватую воду, я тоже попросил, но когда отхлебнул, еле удержался, чтобы не выплюнуть: вкус солоноватый и явно отдаёт какой-то тухлятиной. Хорошо, что у нас оставался запас чистой воды. Хотя, когда он кончится, я, видимо, и эту тухлятину буду пить с такой же жадностью…

Караванщики развели костры и стали готовить пищу.

Нас пригласил к своему костру караван-баши, он поставил на огонь металлический ковш и кипятил воду для чая. На скатерти, расстеленной возле костра, поставили угощение: сладости, мёд, жареные фисташки, орехи и мясо на деревянных блюдах. Караджан подналёг на мясо, мы с Фазылом тоже изрядно проголодались и не отставали.

После сытного ужина мы довольные разлеглись отдыхать, караван-паши, отдав необходимые распоряжения насчёт дозора, тоже прилёг рядом.

– Вы говорили, что любите поэзию, – спросил я у него.

– Да, но мне по душе философские стихи, – ответил он:

Приход наш и уход загадочны, – их цели

Все мудрецы земли осмыслить не сумели.

Где круга этого начало, где конец?

Откуда мы пришли? Куда уйдём отселе?

– Так сказал Царь философии Запада и Востока, Знаток греческой науки.

– Я думал, это Омар Хайам, – сказал я с удивлением, узнав знакомые строки.

– Это он и есть, – подтвердил Кайкубат.

Я процитировал наизусть:

 
Океан, состоящий из капель. Велик,
Из песчинок слагается материк.
Твой приход и уход не имеют значенья,
Просто муха в окно залетела на миг.
 

– Как всё это печально, – вздохнул караван-паши, – но есть лекарство от тоски, – с этими словами он достал кувшин, – как сказал великий искатель истины:

 
Лучше сердце обрадовать чашей вина,
Чем скорбеть и былые хвалить времена,
Трезвый ум налагает на душу оковы, —
Опьянев, разрывает оковы она…
 

…Разрывали оковы мы достаточно долго, не раз пришлось караван-паши ходить за новыми кувшинами, Фазыл играл нам и пел, Караджан показал, как он мастерски фехтует мечом, а потом мы пошли проверять, чей верблюд дальше плюнет… я, помнится, напав на излюбленную тему, долго рассуждал о том, что надо ценить счастье настоящего момента и не думать о будущих неприятностях. Уже глубокой ночью нас всё-таки сморил сон, и мы с Кайкубатом заснули в обнимку прямо во время философской беседы…

Просыпаться было тяжело, я поспешил открыть глаза, а вдруг я уже дома?….Но чудо не свершилось: в поле моего зрения печально жевал жвачку верблюд…

Фазыл и Караджан как ни в чём не бывало, помогали укладывать тюки Кайкубату. Караван-паши участливо взглянул на меня и протянул мне кувшин:

– Нет, нет, я больше не буду вина, – отрицательно затряс я головой, от каждого движения из глубины живота поднималась тошнота.

– Это не вино, – снова протянул кувшин Кайкубат, – это дуг, попробуй.

Я с опаской взял кувшин и принюхался, белый напиток источал чуть кисловатый запах. Когда-нибудь, чует моё сердце, меня здесь точно отравят…, но на вкус дуг оказался вполне приятным… ничуть не хуже рассола…

Кругом суетились караванщики, затаптывали костры, пополняли запасы воды, нагружали вьюки. Меня издалека приветствовал ржанием Байчибар. Еле-еле залез я на коня и попросил его постараться скакать как можно медленнее, а не трясти меня словно мешок с овсом, как обычно. Чибар смилостивился и только заметил, что мне крайне повезло, что он не верблюд, а племенной, чрезвычайно умный и чуткий иноходец с плавным ходом.. – передним приводом и кожаным салоном, – добавил я, но, впрочем, тут же извинился, потому что в это утро был беззащитен как младенец и Чибар мог жестоко отомстить за мои шутки…

Впереди, куда только хватало взгляда, тянулась холмистая унылая местность, голый песок покрытый редкой растительностью. Изредка путь каравану пересекало небольшое стадо степных ослов – онагров, как назвал их Чибар, караван-паши посетовал, что нам надо торопиться на базар. «Эх, в молодости я заслужил титул чемпиона среди охотников на онагров, – похвастался он, – всю родительскую юрту завесил ослиными хвостами!»

Я восхищённо присвистнул из вежливости, хотя такое родительское хобби, честно говоря, не вызвало бы у меня особого восторга.

Вообще, для меня оставалось загадкой, как караван отыскивал дорогу, лично я никаких особых примет не замечал: ну кустик саксаула, ну холмик с чуть рыжеватой землей, тут бархан, там бархан, никакой дороги с разметкой и светофорами, ни тропы, ни даже верблюжьих следов от прошлых караванов. У меня создавалось впечатление, что мы просто бредём наугад. Однако Байчибар уверил меня, что караванщики прекрасно ориентируются, отыскивая свои приметы, кроме того, сказал конь с умным видом, у всех них чутьё, не первый год ходят…

Караван-паши вглядывался в небо со встревоженным видом.

– У вас дурное предчувствие, – обеспокоено спросил я у него.

– У меня жутко дурное предчувствие, – ответил он, – у меня такое предчувствие, что сегодня, в священный день плова, нам его, увы, не отведать…

– Почему не отведать? – удивился я, – у нас есть мясо, и рис найдётся, сегодня же вечером быстренько сварим!

– Быстренько сварим?!!! – воскликнул Кайкубат с негодованием. – Быстренько сварим?!! А позвольте поинтересоваться, какой именно рис у вас есть?

– Какой, – недоумённо пожал плечами я, – у Караджана есть какой-то рис, пол мешка…

– Какой-то рис, – трагическим голосом сказал Кайкубат, – нет. Меня, Алпамыш джан, не устроит какой-то рис! Мне нужен рис из Ферганской долины, желательно бугдайчурунч, хазан или даже девзира, – караван-паши зачмокал губами, показывая, какая это благодать рис девзира. – В каждом городе, где я бывал, я ел плов по местному рецепту, но только один раз случилось мне отведать плов из этого риса, – сказал он, огорченно вздохнув. – Это произошло при дворе хорезмского эмира… один раз в год, в этот священный день плова, эмир приглашал к себе придворных. Каждый обязался принести с собой плов, особо приготовленный. Но всё равно, самый изысканный готовил эмирский ошпаз. У султана есть специальное золотое блюдо, разделённое на 12 ячеек, для отдельных видов плова. Каждый рецепт ошпаз называл по имени одного из двенадцати месяцев. Весенний плов готовился с дичью и виноградными листьями, летний был очень острым, в него добавляли красного перца и чеснока, зимний и осенний обычно подавали с тыквой, айвой, изюмом и сушёными фруктами…

Я проглотил набежавшую слюну и с отвращением вспомнил ту бурду, которую всю жизнь называл пловом…

– А ещё, – продолжал растравливать мой аппетит Кайкубат, – я бы с удовольствием отведал сейчас булмак с кониной…

Байчибар подо мной ощутимо вздрогнул.

– Да, – продолжил Кайкубат, – в коне я больше всего люблю голову, обскоблишь её как следует, опалишь на открытом огне и варишь в котле…

«Ещё немного и Байчибар выгрызет ему колени», – подумал я, и дипломатично заметил, что в пути любая еда хороша.

– Это верно! – оглушительно крякнул Караджан, и разбудил совсем было задремавшего Фазыла, притиснутого внушительной тушкой батыра к шерстяному горбу верблюда. Нашего прославленного певца, видимо, совсем укачало. И немудрено. Даже меня, при том, что Байчибар старался идти, как можно более плавно, всё равно мутило, что уж говорить о верблюде…

Дорога вообще утомляла однообразием, хорошо её переносили только Караджан с Кайкубатом, все остальные поскучнели и привяли на пятидесятиградусной жаре.

Вдали, у горизонта, я заметил ещё один караван: вереница верблюдов, казалось, шагала прямо по облакам. Никто из моих спутников не обращал на это внимания. Когда я указал на горизонт Байчибару, тот шепнул, что это мираж, и что на такой жаре может привидеться и не такое. «Сейчас разгар лета, – добавил он, – в это время года в переход по пустыне отправляются только больные на всю голову, или очень охочие до богатства…»

Мы проехали мимо полуразрушенного, засыпанного песками колодца.

«Лет десять назад, – сказал Кайкубат, – колодец этот находился в полном порядке, но однажды на караван, остановившийся рядом на ночлег, напали алманщики – степные разбойники – и перерезали сонных купцов как баранов. Трупы кинули в колодец, опасаясь мести одноплеменников. С этих пор вода там стала отравленной, колодец засыпали и теперь никто никогда не останавливается на ночлег возле этого места, потому что здесь поселились злые духи дэвы…»

«Отлично, – подумал я, – значит нам пилить и пилить ещё целую ночь».

С приходом сумерек сильно посвежело, даже Фазыл приободрился и бодро начал тренькать песню, про усталых путников, которые на своём пути встретили зелёный оазис с пальмами, озером, цветами, райскими птицами..и пивным ларьком, – добавил я про себя. Однако моя радость довольно быстро иссякла, потому что я начал мёрзнуть. После дневной жары даже тридцать градусов показались бы холодом. Фазылу-то было хорошо, с одной стороны Караджан, с другой горб, а я болтался на тощей спине своего коня и покрывался инеем..

– Эй ты, – пихнул я Байчибара в живот, – отрастил бы что ли горб… хозяин совсем замёрз.

– Ай-ай-ай, – сочувственно зачмокал конь, – мамочка забыла дать деточке в дорогу тёплую шапочку…

– Кто ж знал, что в пустыне по ночам так холодно, – сказал я, – хоть бы кто предупредил, – завистливо поглядел я на Караджана, который деловито нахлобучивал на голову меховую шапку. Караванщики тоже приоделись, я один остался в халате на голое тело и туфлях на босу ногу…

– Вай, Алпамыш джан, и холод нипочём нашему батыру, даже шапку не надевает он! – сказал Фазыл, убрал чангавуз, и спокойно закемарил, собака…

Вокруг совсем стемнело, я едва различал впереди идущего всадника. Вдалеке послышался протяжный вой. «Шакалы», – пояснил Байчибар. Караванщики, однако, не теряли бдительности, и уверенно продвигались вперёд, находя тропу в темноте. Вскоре на небе показалась луна, немного посветлело. Я подскакивал на спине коня, хлопал себя по бокам, дул на ладони, но холод продолжал пробирать до мозга костей. В результате, за всю ночь я так и не сомкнул глаз.