Kitabı oku: «Городской детектив. Тени прошлого»
Глава 1
Весенний ветер весело играл тучами на ярко‑синем небосводе, майское солнце жонглировало солнечными зайчиками, которые резвились в серых волнах Невы, бились вместе с водой о гранит набережных, прыгали по мостам и разбивались на тысячи брызг в окнах горожан. Тепло оседало в укромных дворах Петроградки, распускали свои звёздные головы нарциссы, заботливо посаженные местными дамами с седеющими локонами. В Петербург, наконец, царственно вкатила весна!
Даже суровое здание следственного комитета сегодня выглядело нарядным, оттого что солнечный свет буквально закутал его в своём покрывале и со всех сторон проникал внутрь. В одном из кабинетов двое мужчин спокойно беседовали; один из них, судя по погонам, был высоких чинов, а второй, в дорогом деловом костюме, с короткой седой бородкой, был адвокатом.
– И ты пойми, я бы не стал просить за кого‑то чужого, – адвокат отпил янтарный настой чая. – Я люблю, чтобы сами добивались, но в этом случае ситуация просто патовая. Глафира – девочка упрямая, если ей что‑то залезло в голову, то вытащить это оттуда просто невозможно, пока оно там само не умрёт. Мама и папа её думали, что она закончит юридический, поработает два‑три года юрисконсультом, потом успешно пристроится замуж – и их проблемы закончатся. Так нет, она поработала советником в одной фирме, потом адвокатом и решила, что ей скучно, а она должна приносить пользу людям. Поэтому решила работать следователем, – адвокат хлопнул по столу ладонью.
– Так что плохого‑то в этом? – усмехнулся его собеседник.
– Да ничего хорошего! – воскликнул адвокат. – Её мама будет теперь лежать с сердечным приступом, терзать её папу переживаниями. Папа будет дёргать меня, потому что я – лучший друг и других знакомых в нашей сфере у него нет. – Лев Исаевич всплеснул руками. – У них хорошая семья, мама и папа Глафиры преподают: она историю, он химию. Ну, точнее, мама раньше преподавала, сейчас даёт частные уроки и домохозяйничает. Брат старший – великолепный адвокат, с ним проблем нет.
– По уголовным? – вскинул брови начальник следственного комитета.
– Да кому нужна эта неспокойная жизнь. У меня он трудится, прекрасно ведёт административки, не гоняется за крупными лещами, а шикарно сшибает по мелочи. – Лев Исаевич махнул рукой. – Только эта девочка не даёт семье покоя. Поэтому пристрой ты её куда‑нибудь, чтобы она побарахталась и попросилась обратно домой. Я её знаю, она звёзд с неба не хватает, не особо умна, середнячок, но старательна. Она сломается через полгода, я уверен.
– Слушай, ну можно в области поспрашивать, – пожал плечами Василий Степанович.
– Вася! Я же не хочу её маме устроить сердечный приступ сразу до больницы. Деточка живёт с мамой и папой и нужно оставить её дома, но дать попробовать себя в роли следователя. Семья кристальная, всё у них образцовое, мы с её папой ездим на рыбалку. Мне не нужны проблемы с её мамой. Иначе она перестанет отпускать на рыбалку её папу.
– Ох, Лёва… задача… – вдруг лицо Василия Степановича просветлело. – Слушай, а давай её ко мне.
– Вася, я удивляюсь, как ты дослужился до таких красивых погон, – снова хлопнул ладонью по столу Лев. – Я тебе говорю, что она хочет быть следователем.
– Ну и прекрасно! Я сейчас буду заведовать отделом следственного комитета, почти центральный район, а там одна местная следачка пошла в декрет.
Лев сцепил пальцы и потряс ими:
– Вася, это другой разговор. Это же намоленное место, может, и наша забеременеет и наконец успокоится. И все будут счастливы.
Судьба Глафиры была решена, и мужчины переключились на более насущные проблемы, так как оба были заядлыми рыболовами, но эта весна не давала им и дня, чтобы выбраться на природу.
***
Солнце уже вытягивало свои лучи из‑за горизонта, начинало бродить по окнам, будило птичьими голосами улицы. Подъезд небольшого дома мирно дремал, хотя иногда распахивалась дверь, и на работу выбегали особо ранние пташки. Дворник мёл внутренний двор дома и приветливо скалился золотыми зубами знакомым лицам в ответ на пожелание доброго утра.
– Здравствуй, Митя, – сказала чопорного вида пожилая дама, которая вышла из подъезда и остановилась, глядя на небо.
– Здравствуйте, Виктория Карловна, – чуть наклонил голову дворник.
– Что, нынче дождя не будет? – спросила она.
– Нет, Виктория Карловна. Спина ещё никогда не позволяла синоптикам меня обмануть.
В этот момент из подъезда выскочил очередной жилец и, не разбирая дороги то и дело посматривая на часы, побежал вперёд.
– Ему бы котелок, уши чуть подлинней… вылитый белый кролик.
– Вы читаете Льюиса Кэрролла? – дама удивлённо приподняла бровь.
– Разумеется, я же питерский дворник, и Кэрролла я читаю в подлиннике, – сверкнул зубами дворник Митя. – Ох, Виктория Карловна, как же было хорошо, когда все друг друга знали. А теперь что ни день, то новое лицо. Только вчера заехали новые, – опершись на метлу, с досадой сказал Митя.
Дама недовольно сложила гармошкой тонкие, аккуратно прокрашенные помадой губы и изрекла:
– Что ж, старики уходят, прослойка общества с достатком желает смотреть из своего окна на старый Петербург, а те, кто не может осилить ремонт и коммунальные услуги, готовы продать фамильные гнёзда и перебраться куда‑нибудь типа Кудрово или Девяткино. Одно название уже говорит само за себя, – фыркнула женщина и ступила на асфальт.
– Да, беспокойно как‑то стало, – посетовал дворник.
Виктория Карловна махнула в его сторону рукой, затянутой в тонкую гипюровую перчатку, поправила аккуратную шляпку и пошла прочь, но в этот момент весь двор и подъезд окрасились истерическим женским криком. Дама замерла на месте, у дворника даже выпала метла из рук, и они оба подняли головы.
– Митя, что‑то случилось, – беспокойно сказала Виктория Карловна.
Крик повторился, окна в доме начали открываться, сонные лица людей озирались вокруг, а потом с немым вопросом смотрели на дворника.
– Что у вас происходит? – строго спросил мужчина со второго этажа. – Дворник, почему кричали?
– Милый мой, ну откуда я могу знать, почему кричали. Сейчас разберёмся, – вяло отмахнулся Митя.
Дверь углового подъезда распахнулась, со всей силы впечаталась в стену, из тёмного проёма выскочила женщина в пижаме и босиком спустилась по каменным ступеням. Она смотрела вокруг дикими от ужаса глазами, сжимала руки в кулаки, нервно оглядывалась, потом сфокусировала свой взгляд на Мите и сказала:
– Помогите мне, у меня в квартире мёртвый мужчина!
***
Глафира долго не могла понять, в чём ей идти на работу. Она полвечера безуспешно перебирала свой гардероб. Девушка прикладывала к себе и платья, и брючные костюмы, и джинсы, но всё было не то. Всё было какое‑то слишком яркое, не могла же она заявиться в первый рабочий день разодетая как попугай. Наконец она выбрала длинную юбку и строгую блузу. Ей казалось, что именно в таком виде она произведёт хорошее впечатление. Но когда она плелась в ванную комнату, то увидела, что её мама уже колдует над гладильной доской.
– Ма, ты чего делаешь? – подозрительно спросила Глаша.
– Воробушек, лети в душ, а то опоздаешь, – не отрываясь от своего занятия, сказала Людмила Вячеславовна.
– Ма! – с нажимом сказала Глаша.
– То убожество, которое ты хотела надеть, я дисквалифицировала. Вчера я приобрела тебе чудный брючный костюм серого цвета, он будет тебе очень кстати. И неброско, и отлично подчёркивает фигуру.
– Ма, я не на подиум иду. А на работу.
– Как знать, – ухмыльнулась мать. – Воробушек, шевелись, сейчас папа проснётся, и я буду заниматься его сборами.
Глафира вздохнула и не стала утруждать себя утренними спорами. Прохладная вода быстро смыла сонливость, плотный завтрак под неторопливую мамину болтовню окончательно разбудил непривыкшую вставать в такую рань девушку, и вдруг Глафира, стоя перед дверью, осознала, что сейчас она перешагнёт порог отчего дома, и жизнь её совершенно поменяется.
– Ты чего застыла? – спросила стоящая за спиной Людмила.
– Тебя жду, – не меняя выражения лица, сказала Глаша.
– Зачем? – нахмурилась мать.
– Ну, ты одежду мне выбрала, завтрак сделала, до работы не пойдёшь провожать? – съязвила девушка.
В этот момент снаружи раздался тот самый крик, который так обеспокоил жильцов дома на Малом проспекте Петроградской стороны.
– Что это? – застыла Людмила.
– Не знаю, сейчас гляну.
– Глаша, нет. Надо вызывать полицию, – мать бросилась к двери.
– Ма! Считай, приехала не то что полиция, а следственный комитет, – хмыкнула Глафира и мгновенно ретировалась за дверь, не давая матери перекрыть ей выход.
Глаша быстро спустилась, слегка цокая каблуками по каменным ступеням. Она выбежала во двор и увидела, что спиной к ней стоит женщина в пижаме.
– Митя, что случилось?! – крикнула Глаша.
– Je sais pas, – ошарашенный Митя кивком головы показал на женщину. – Не знаю, вот дама плачет и помощи просит.
Глаша осторожно подошла к незнакомой даме, обошла её, так чтобы та могла видеть девушку, и улыбнулась.
– Здравствуйте. Я Глафира. Что случилось?
– Там, там, – женщина судорожно хватала воздух ртом и бессвязно тихо говорила. – Там, у меня дома…
– Что там?
– Там, там.
– Виктория Карловна, доброе утро, – Глаша улыбнулась старушке. – Приглядите за дамой, пожалуйста, – она посмотрела на дворника. – Митя, пойдём посмотрим, что там. Ты же знаешь, из какой она квартиры?
– Они вчера заехали только. В бывшую Суворских. Пойдём глянем.
– А что это вы там распоряжаетесь? – визгливо поинтересовался мужчина из окна второго этажа.
– Соблюдайте спокойствие, – строго ответила Глаша. И, видимо, её тон дал понять беспокойному гражданину, что всё под контролем и ему можно покинуть свой наблюдательный пункт.
Поднявшись в прохладной тишине широких лестничных пролётов, они остановились перед распахнутой дверью квартиры. Глаша осторожно заглянула внутрь, аккуратно прошла по чужому жилью и остановилась в узеньком коридорчике перед кухней.
– Это точно её квартира? – спросила девушка.
– Ну да, они сюда вчера въехали.
– Плохо дело. Здесь труп.
***
Коридоры следственного комитета пахли краской, половина сотрудников ходила с белыми отметинами на одежде и всеми известными словами клеймила нерасторопных рабочих, сражающихся с ремонтом уже второй месяц. Дверь в кабинет начальника отдела была и вовсе затянула пыльной плёнкой, с которой сыпались засохшая штукатурка и ещё какие‑то вещества неизвестного происхождения. Перед непреступной створкой остановился старший следователь и с нескрываемым отвращением стал искать разрез на защитной плёнке, чтобы добраться до ручки и попасть внутрь.
Визгликов Станислав Михайлович, несмотря на свой возраст, перешагнувший несколько лет за четвёртый десяток, был подтянут, сух, бесконечно подвижен и постоянно ироничен.
– Звали меня? – спросил он, глядя на руководителя и поправляя очки.
Тот кинул взгляд в его сторону и снова углубился в работу, успев пробормотать:
– Ты весь‑то зайди.
– Чего? – Стас раскрыл дверь шире и остановился посреди помещения.
– Того! Стас, либо ты научишься всё‑таки субординации, либо я начну применять к тебе воспитательные меры. Несмотря на родственные связи.
– Андрей Матвеевич, – спросил Визгликов, появляясь в кабинете вместе с облаком пыли, – признайся честно, ты в сговоре со строителями?
– Не понял? – Лопатин поднял на него глаза.
– Ну чтобы к тебе меньше народу шлялось, они специально так долго делают ремонт.
– Стас, давай по существу.
– Андрей Матвеевич, ну дел с утра. Во! – он резанул себя по горлу ладонью. – Я уже как уж на сковороде верчусь, а такое впечатление, что вообще ничего не делаю.
– Да? Странно, как у нас сходятся взгляды на твою работу, – оторвался от бумаг Лопатин. – Это что‑то удивительное.
– Началось в деревне утро, – проворчал Визгликов.
– Польская пришла? – спросил Андрей Матвеевич.
– Не, у нас только «Русская» пришла в качестве перегара вместе с Данилычем, – засмеялся Стас, довольный своей шуткой.
– Сотрудник наш новый, Глафира Константиновна Польская, пришла?
– Да понял я. Нет, не пришла.
– Понятно. Ладно, иди к дежурному, поезжайте на Малый проспект, там труп в квартире.
– Чей? – спросил Визгликов.
Андрей Матвеевич поднял на него тяжёлый взгляд.
– Ну вот ты мне и ответишь чей. А если он криминальный, то я очень рассчитываю на то, что ты в короткие сроки раскроешь это дело и я спокойно уеду в отпуск, – и после паузы продолжил: – Если Польскую увидишь, возьми с собой. Пока к тебе её прикреплю.
– А я не хочу, – протянул Визгликов.
– А я хочу с утра есть жареное мясо и пить токайское вино, но мне нельзя, потому что первое, по утверждению моей жены, вредно для здоровья, а второе, по утверждению Трудового Кодекса, вредно для работы, – Лопатин захлопнул лежащую перед ним папку. – Иди работай, Визгликов! Ты мне с утра уже все нервы на кулак намотал.
– Я её в глаза ещё не видел, – ворчливо заметил Стас и вышел вон.
***
Глафира стояла на входе в квартиру вместе с Митей, её мама принесла женщине тапочки и плащ, но последняя отказалась принимать что‑либо и лишь смотрела перед собой безумными глазами.
– Так всё‑таки что у вас случилось? – Глаша уже в пятый раз пыталась выяснить причину утреннего происшествия.
– Я проснулась от звонка по телефону, – вдруг тихо начала говорить женщина. – Точнее, я позвала мужа, он не отзывался, телефон всё звонил. Ну я и пошла искать его по квартире, пришла на кухню, а там это… – она растерянно покачала головой. – Кинулась искать мужа и дочь, а их нет.
– А кто этот мужчина на кухне? – осторожно спросила Глафира.
– Да не знаю я! – истерически всхлипнула пострадавшая.
– Здравствуйте! – по лестнице поднимался Визгликов в сопровождении участкового и криминалиста. – Что случилось? Вы кто? – он взглянул на Глашу, которая стояла на пороге.
– Я Польская Глафира Константиновна, – ответила девушка.
– О как! Бывают же совпадения, а у нас так новую сотрудницу зовут, – хохотнул Стас и оглянулся на участкового. – Вы пострадавшая? – он посмотрел на Глашу.
– Нет, – она отрицательно покачала головой и показала на женщину. – Вот пострадавшая.
– А вы, гражданочка, тогда что здесь делаете? – Визгликов оглядел Глашу.
– Я Польская.
– Милочка, да хоть американская, но сейчас вы находитесь на месте предполагаемого преступления, и мне хотелось бы знать, отчего вы нам проход загораживаете.
Глаша покопалась в сумке и сунула под нос Визгликову новенькое удостоверение.
– О как! – тот вскинул на неё глаза. – А тебя как раз ко мне прикрепили. Тебя Лопатин прислал, что ли?
– Нет, живу я здесь.
– В этой квартире? Где труп? – напрягся Визгликов.
– Да нет, на работу собиралась, а здесь такое.
– Ох, – выдохнул Визгликов, – запутала ты меня совсем. Так, чего произошло?
Снизу послышался шум, и на лестнице показалась грузная женщина.
– Нинель Павловна, неужели вы? – перегнулся через перила Визгликов. – Что ж сами?
– Потому что у Вени начался законный отпуск и сегодня, кроме меня, вот некому в это чудное утро выехать. Рассказывайте.
В бывшей квартире Суворских вдруг стало многолюдно, шумно, но вместе с тем спало напряжение, которое поселилось в подъезде после утреннего крика. Большинство окон уже закрылись, и мимо стали пробегать люди, спешащие на работу и с опаской поглядывающие в раскрытую дверь квартиры. Дом попытался зажить обычной жизнью, но снующие туда‑сюда работники правоохранительных органов всё‑таки вносили лёгкий диссонанс. И две интеллигентного вида старушки встали у двери, ведущей в злосчастный подъезд, на боевой пост, чтобы было потом о чём посудачить.
– Глаша? – сказала одна из них, строго взирая на пробегающую мимо девушку.
– Да, Наталья Юрьевна, – Глафира уже внутренне приготовилась к долгому монологу дамы, которая ранее была её классной руководительницей в школе и при этом жила по соседству, а также была близкой подругой бабушки.
– Что там случилось?
И сейчас Глаша торжествовала оттого, что на вполне законных основаниях может прекратить этот гражданский допрос и заняться своими делами.
– Наталья Юрьевна, – девушка вынула удостоверение, – я следователь. И я не имею права рассказывать детали дела.
Она круто развернулась на каблуках и ускакала в направлении арки, где её ждал автомобиль.
Приехав в управление, девушка неуверенно потопталась у стола дежурного.
– Вы с заявлением? – поднял на неё глаза мужчина в форме.
– Нет. Я следователь. Работаю теперь здесь. Я Глаша, – она с улыбкой протянула руку.
Мужчина вздохнул, медленно перевёл взгляд с руки Глаши на неё и ответил:
– А я на замене. Следователи на третьем этаже, – после этих слов он досадливо раскрыл книгу и углубился в захватывающее действо, разворачивающееся на страницах издания.
Глаша только успела заметить, что роман, который так увлечённо читает мужчина, называется «ТАЙНИК».
– Интересный? – спросила она.
– Не знаю, только начал читать, – буркнул мужчина и поднял на неё глаза. – Я продолжу?
Глафира пожала плечами и стала подниматься по лестнице. По дороге девушку обогнал долговязый молодой мужчина, который слегка задел её и, даже не извинившись, продолжил путь. Глаша только покачала головой и заметила в коридоре Визгликова. Девушка призывно помахала ему рукой, но Стас показал жестами, что разговаривает по телефону, и потыкал пальцем в дверь кабинета, на которой было написано, что именно здесь восседает начальник.
– Иди туда. Собрание. Я сейчас, – прошипел он.
Глафира зашла в длинный кабинет, где уже сидели люди за прямоугольным столом. Девушке было не по себе оттого, как все перешёптываются и украдкой смотрят на неё. Глаша обвела глазами тесное помещение и поняла, что свободно одно‑единственное место, да и то зажато между стеной и местом, где сидел всё тот же товарищ, который повстречался ей на лестнице.
– Здесь не занято? – тихо спросила она у мужчины, который читал папку с делом.
– Нет, – кратко ответил он, не поднимая головы.
Глафира протиснулась между стулом и стеной, зацепилась за что‑то сумкой и не глядя посильнее дёрнула. Она повернулась, чтобы осмотреть препятствие, и поняла: широкий ремень зацепился за спинку соседнего стула, и тянет она этот предмет мебели вместе с сидящим на нём человеком, который молча и грозно взирает на неё.
– Простите, – пискнула девушка и, аккуратно устранив причину беспокойства, присела.
В кабинет вслед за Визгликовым широким шагом зашёл Лопатин, он встал во главе стола, упёр ладони в блестящую поверхность и внимательно рассмотрел сидящих.
– Итак, у нас новая сотрудница! Польская Глафира Константиновна. Она займёт место Таничевой, которая удачно совместила декрет и летний отпуск. Как вот так у людей всё красиво получается, я никак в толк не возьму, – громким властным голосом проговорил он.
Глаша привстала, сделала какое‑то неловкое движенье головой, которое должно было обозначать приветствие, и присела обратно.
– Визгликов, что у нас на твоём выезде было?
– Ну, у нас там живёт следователь Польская, – гнусаво сказал Стас.
– Это совпадение или она туда специально переехала? – скучающим тоном спросил Лопатин. – По существу докладывайте. Где живёт мой сотрудник, я знаю. Или ты, Стас, думаешь, что это она всё подстроила, чтобы в первый рабочий день далеко на выезд не ездить? – поинтересовался он.
– Думаете?! – скрывая улыбку, сказал Визгликов.
– Давайте повеселимся, когда закончим дела, – отрезал Лопатин. – Польская, докладывайте!
Глаша, исподтишка разглядывающая лица окружающих её людей, встрепенулась и воскликнула:
– Я?!
– Польская у нас только вы, так что да, – лицо Лопатина скривилось, как от головной боли. – Ну, смелее, мы все очень занятые люди. Вам, как я понял, доверили опрос потерпевшей. Кто там у неё помер на кухне? Брат, муж, сват? Кстати, что там с причиной смерти? – он перевёл взгляд на Визгликова.
– Асфиксия. Нинель сегодня сама приехала, сказала, что она не под стать нынешним вёртким. Я не понял о чём она, но спорить не стал. Короче, она, как всегда, всё обрисует в заключении, но придётся чуть подождать.
– Глафира Константиновна, мы ждём.
– А, ну да, – Глаша попыталась встать, но так как стена позади неё была близко, то стул неожиданно вернулся, подбил её под коленки, и девушка села.
– Можно сидя, – негромко и медленно проговорил Лопатин. – Но в темпе.
– Потерпевшая рассказала, что они на днях получили документы, сделка прошла удачно, ну… купля‑продажа. Они решили переехать после ремонта, но вчера хотели переночевать там и, так сказать, сделать первые намётки по будущему дизайну. Супруги – архитектор и дизайнер. Новосёлы остались ночевать, сквозь сон она услышала звук телефона, думала, что трубку поднимет муж, но он всё не шёл. Поэтому потерпевшая проснулась и прошлась по квартире. Она сказала, что почувствовала что‑то неладное и повернула на кухню. Там она и увидела сидящий на стуле труп.
– Очень художественное, но малоинформативное описание, – Лопатин закатил глаза и вздохнул. – Кем покойный приходился потерпевшей?
– А она его не знает., – развела руками Глаша.
– В смысле? – воззрился на неё Лопатин.
– Ну, она проснулась от звонка, пошла искать телефон. Мобильник не нашла, пошла на звук, пришла на кухню, там сидит мужик незнакомый. Возле него на столе звонит телефон, высвечивается номер, тоже незнакомый. Она решила потрясти мужчину за плечо, а он весь деревянный, а кожа ледяная. Она поэтому так и кричала.
– Начались в деревне танцы, – сложив губы трубочкой, проговорил Визгликов.
– То есть получается, что в своей квартире женщина обнаружила тело совершенно неизвестного ей человека. А муж её? – Лопатин что‑то чертил в блокноте.
– А она не знает, где он. Причём в квартире нет ни мужа, ни их дочери. Ложились спать все вместе; там и правда большая кровать, которую они временно поставили в одной комнате, и небольшой топчан в соседней. Все вещи указывают на то, что там могли быть мужчина и девочка‑подросток. Девочке пятнадцать лет. Куда они делись, женщина не знает, телефоны их дома. В результате у неё нервный срыв, и пострадавшая сейчас находится в больнице.
Лопатин помолчал, пошевелил губами и осмотрел присутствующих.
– Понятно, понятно, что ничего вам неясно, – подполковник хлопнул по столешнице раскрытой ладонью. – На сегодня всех отпускаю, но завтра чтобы пришли с нормальным, – он посмотрел на Визгликова, – я подчёркиваю, с нормальным докладом. Всё, никого больше не задерживаю, остальных тоже выслушаю завтра, у меня срочная встреча. А всё время, отведённое на собрание, мы потратили на невнятные объяснения Визгликова и Польской. Да, кстати, Визгликов, ты Глафиру Константиновну берёшь к себе в помощники. Пусть, так сказать, набирается опыта.
***
Налетевший к вечеру погожего дня ветер растрепал тучи, замазал голубизну бездонного неба серостью дождевых облаков, и в воздухе поплыли ароматы приближающегося дождя. Глаша украдкой смотрела на соседнее здание, где чей‑то балкон был расцвечен пестротой герани. Визгликов долго молча сидел перед экраном компьютера, потом наконец оторвался от своего занятия и посмотрел на Глашу.
– Ты чего здесь сидишь? – удивлённо спросил он.
– А куда мне деться? Вы после собрания сказали к вам в кабинет зайти. Вот я и пришла.
– Да?! – Стас недоумённо скривил губы. – Чего‑то я тебя сразу не заметил. Ну ладно, – он потёр переносицу, – надо тебе место организовать. А то после Таньчика в её кабинете образовался Данилыч, и все вздохнули с облегчением. – Визгликов с сожалением посмотрел на свободный стол в его кабинете, вздохнул и сказал: – Ну, деть тебя некуда, поэтому располагайся. Недолго музыка играла, – горестно заключил он. – Так, давай сейчас, когда вещи свои пристроишь, сразу запросы строчи везде. Во‑первых, насчёт квартиры, кто покупал, когда сделка прошла и так далее, во‑вторых, бывших владельцев квартиры я бы проверил.
– Я их прекрасно знаю, – Глаша поднялась с места. – Родители жили в этом доме ещё до моего рождения, и соседи наши тоже там же жили. Просто сейчас сын их эмигрировал в Штаты и забрал с собой тётю Инессу и Владимира Андреевича, это отец и мать.
– А кто‑то ещё может претендовать на эту квартиру?
– Никто. Я помогала оформлять документы, – Глаша пожала плечами. – Из родственников у них только сын, к нему они и уехали.
– Тогда, значит, ты агента знаешь. Надо спросить, не было ли сложностей при продаже и покупке. Дальше… – Визгликов задумался. – Нинель сегодня трогать не будем, я ей завтра сам позвоню. Возможно, что‑то интересное расскажет. Когда там по‑нормальному нашу пострадавшую можно будет допросить? – Стас вскинул на девушку глаза.
– Сказали, что только завтра. Сегодня просили не беспокоить, – Глаша порадовалась, что её стол расположен как раз возле окна.
Вдруг со стороны Визгликова раздался истерический крик, и витающий в размышлениях следователь даже подскочил на месте. Он с выдохом покосился на компьютер, пробежал пальцами по клавиатуре и взглянул на Глашу.
– И даже не смотри на меня, это тренировка в стрельбе. Но в игре опять зомби победили, – Стас взглянул на часы. – Ладно, давай по домам. Завтра прямо с утра навестим нашу даму. Ты на машине? А то моя в ремонте уже второй месяц.
– Нет. Но больница здесь недалеко, можно пройтись.
– Пройтись, – передразнил её Визгликов. – Ноги не казённые.
–У Стаса зазвонил телефон, он быстро набросал сообщение в ответ и поглядел на Глашу.
– Ты опять здесь? Я ж сказал, по домам. Я в твои годы летел с работы на крыльях свободы.
Глафира улыбнулась, подхватила свою сумку и выскользнула из кабинета.
***
Глаша вышла на посвежевшую от первого лёгкого дождя улицу, улыбнулась, оглядываясь вокруг, и поспешила домой, потому что первые раскаты грома уже ворчали где‑то за железными крышами. Она быстро пересекла родной двор, дабы избежать расспросов, хотя в этот непогожий вечер жильцы или уже сидели по домам или ещё не приехали с работы. Девушка быстро добралась до своей квартиры и, как только вошла внутрь, почувствовала дивные ароматы с кухни.
– Ма, я дома! – радостно возвестила она.
– Привет. Как дела? – вытирая руки цветастым полотенцем, откликнулась Людмила. – Как первый день? Молодые люди есть? – с видом заговорщика проговорила она.
– Мама, ты не представляешь, в следственном комитете есть люди обоих полов и разных возрастов, – всплеснула руками Глаша.
– Тогда бери список, авоську и дуй в магазин. Придёт Никита и будем ужинать, – сделав большие глаза, сказала мать и скрылась на кухне.
Глаша застыла в коридоре, потом тихо добавила:
– Пришла с работы называется.
Выйдя на площадку, девушка услышала, что на лестнице этажом выше кто‑то разговаривает. Ей показались странными обрывки слов, и она поднялась на пару ступеней. Перед опечатанной квартирой стояли мужчина и девушка.
– Ну, я не знаю, что делать, – тихо произнесла барышня. – Наверное, нужно куда‑то позвонить.
Глаша поднялась повыше.
– Добрый день.
– Здравствуйте. А вы не знаете, что здесь произошло? – повернувшись к ней, спросил мужчина. – Вы ведь здесь живёте, я вас как‑то видел.
– Да, я живу на один этаж ниже, – Глаша порыскала по карманам, но поняла, что удостоверение осталось в сумке.
– А мы вот недавно купили квартиру, жена вчера приехала, сегодня мы с дочерью из отпуска вернулись. А здесь что‑то всё опечатано, – мужчина пожал плечами. – Так не знаете?
– Знаю, – Глаша посмотрела на встревоженное лицо девушки. – Давайте выйдем на улицу, нам с вами нужно поговорить. И я пока позвоню.
– Да что на улицу ходить, мне домой попасть нужно. Девушка, не морочьте мне голову, – нервно сказал мужчина. – Жена трубку не берёт, тут вы ещё со своей улицей.
– Я следователь. Польская Глафира Константиновна, – она поднялась на площадку. – С вашей женой всё хорошо, но она в больнице.
– Что такое? Она жива? – мужчина посмотрел на Глашу.
– Я же сразу сказала, что жива и здорова, просто перенервничала. Теперь мы можем поговорить? – Глаша скосила глаза на девушку, которая стояла в полном недоумении.
– Ну, говорите, говорите, Аня уже взрослая и всё понимает, не надо тайн, – мужчина потыкал в печать. – А это зачем?
– Сегодня утром ваша жена обнаружила в квартире труп мужчины.
– Какого мужчины? – ахнул тот. – Мы с дочкой из отпуска вернулись, а Настя сказала, что вчера решила переехать, точнее, пожить здесь, чтобы насчёт ремонта подумать.
– Как это в отпуске? – Глаша посмотрела на зазвонивший телефон. – Знаете, мне звонит начальник, я с ним поговорю и решим, что дальше делать.
Девушка кратко обрисовала ситуацию Визгликову, и в трубке повисло молчание.
– Алё, Станислав Сергеевич? Вы здесь? – осторожно спросила она.
– Да здесь я. И я Михайлович, – пробормотал он, подавляя зевоту. – Лучше бы ты в каком‑нибудь другом доме жила—.
– Почему? – недоумённо спросила Глаша.
– Потому что ты мне отменила целый вечер личной жизни. Ждите, сейчас я за вами приеду, поедем в больницу.
– Так вы же не на машине? А в больницу нельзя.
– Польская, какая же ты душная. Жди!
Глаша нажала на кнопку отбоя и посмотрела на стоящих в некотором оцепенении людей.
– Сейчас приедет следователь Визгликов, и мы с вами проедем в больницу.
На лестнице снова послышались шаги и на нижней площадке смолкли. Глаша посмотрела вниз и проговорила:
– Я на минуточку, – она быстро подбежала к подошедшему к двери брату. – Никитка, держи авоську, список и дуй в магазин.
– Это вместо «Здравствуй, брат»? – невозмутимо спросил он.
– А, привет. Но я хотя бы с порога не начинаю интересоваться, когда вы, наконец, закончите ремонт или почему сегодня ты опять один пришёл. Конечно, сегодня за ужином могу поднять эту тему, которая никогда не надоедает.
– Это шантаж. Я пошёл. А ты куда? – уже на бегу спросил он.
– Работать, – важно ответила девушка.
***
На улице чёрные тучи уже шаркали по крышам дождливыми пятками, гром всё ещё покашливал, но никак не мог собраться с силами и горделиво прокатиться по городу.
– Вас как зовут? – спросила Глаша у мужчины, пока они ждали Визгликова под козырьком крыши.
– Нефёдов Роман. Дочь наша Аня Нефёдова, – буркнул он в ответ. – Ерунда какая‑то! Но я здесь ночевать не останусь, мы на съёмную квартиру поедем.
Глаша увидела, как в подворотню забежал Визгликов, прикрывая кожаной папкой голову, и отчаянно замахал им рукой.
– Пойдёмте, – сказала Глаша. – Нас отвезут к вашей жене.
Выйдя под дождь, они быстро оказались возле вместительного и, судя по всему, крайне дорогого автомобиля.
– Глафира, где у тебя телефон‑то? Выключен? – прошипел Станислав Михайлович, садясь на переднее сиденье лилово‑синего мерседеса, за рулём которого сидела небесной красоты блондинка.
– Ой, простите, там не ловит. Я забыла.
– Мозги ты свои в причёске забыла, – проворчал Визгликов, но как только на заднее сиденье рядом с Глашей уселся Нефёдов, сразу перешёл на деловой тон. – Следователь Визгликов Станислав Михайлович. Сейчас нам необходимо переговорить с вашей супругой. Глафира Константиновна обрисовала вам ситуацию?
