Kitabı oku: «Ты бы вышла за меня замуж ещё раз?», sayfa 2

Глава 4.

– Проходи на кухню, я сейчас ружье на место положу и вернусь.

Я ничего не ответил, молча прошел на кухню, а потом не смог удержаться и направился в ту часть дома, где находилась комната Маши. Остановился напротив ее двери и никак не мог решиться открыть ее. Сердце сжимается и кровоточит. Блядь, ну почему же так больно?! Протянул руку, чтобы открыть дверь, но в паре сантиметров от ручки остановился и зажал пальцы в кулак, одергивая себя и руку. Нельзя. Нельзя, но пиздец как хочется. Так хочется, что готов завыть от бессилия. Я сглотнул и прислонился лбом к двери – на короткое мгновение мне стало так спокойно на душе. Мне казалось, что даже через дверь комнаты я ощущаю ее запах и тепло.

– Господи, дай мне сил пережить все это или верни мне ее, – шептал совсем тихо, как мантру, прямо в дверь.

– Кхм, кхм… – позади меня раздался голос Андрея Николаевича, и я поднял голову, понимая, что время вышло. – Пойдем, Руслан, нечего тут тебе делать.

– Андрей Николаевич, прошу… Я хочу ее увидеть, всего лишь разочек.

Я даже не стал оборачиваться к нему, потому что уже знал, что вне зависимости от его решения я увижу ее. Просто хотел по-хорошему и без шума сделать это.

– Руслан… – недоверчиво произнес мое имя тесть, но я прервал его, не давая времени на раздумья.

– Обещаю, что не разбужу и она не узнает, что я здесь был, даю вам свое слово.

Повисло молчание, после чего Андрей Николаевич все же сдался.

– Ладно, только недолго. И имей в виду, я буду здесь, с места не сдвинусь, пока ты не выйдешь оттуда. Знал бы, что так будет, не пустил бы тебя в дом.

Я уже не слушал недовольное ворчание тестя, когда открыл дверь.

Зайдя внутрь, сразу вдохнул запах моей женщины. Боже, как я скучаю по ней. Она лежала на середине кровати, свернувшись калачиком. Волосы наполовину закрывали лицо и не давали мне полностью увидеть ее красоту, в которую я по уши влюбился и по которой безумно успел соскучиться. Я сейчас многое отдал бы за возможность прилечь рядом и почувствовать ее тепло. Подошел к ней ближе, рискуя не сдержать свое слово. Осторожно наклонился над ее головой и вдохнул запах волос. Боже, как мне этого не хватало …

– Кхм… кхм, – подал голос Андрей Николаевич, давая понять, что пора уже выходить.

Тихо закрыл за собой дверь, чтобы не разбудить Машу, как обещал ее отцу, и молча направился в сторону кухни. Позже, когда мы уже сидели за столом с бутылкой домашнего самогона и банкой соленых огурцов, Андрей Николаевич разоткровенничался:

– Ты помнишь, что я тебе сказал, когда ты впервые пришел в этот дом, чтобы познакомиться с нами?

– Вы мне много чего тогда наговорили, Андрей Николаевич, уточните, пожалуйста, о каких словах идет речь, потому что я сейчас ни хрена не могу сообразить, – не понимая, куда он заводит разговор, ответил я.

– Я тогда сказал тебе, что ты мне не нравишься, теперь вспомнил?

Усталые смешки сорвались с моих уст, и я протер большим и указательным пальцами глаза в надежде, что навалившаяся сонливость уйдет хотя бы временно, но не помогло.

– Помню, конечно.

– Так вот, ничего не изменилось с того момента, ты мне до сих пор не нравишься!

И тут мои губы расплылись в идиотской улыбке, которая перешла сначала в смешок, а затем в неудержимый хохот.

– Андрей Николаевич, ради бога …

– Да тихо ты, разбудишь мне тут еще всех! Я не договорил, – перебил меня строго. – Ты мне все так же не нравишься, но теперь я верю тебе, точнее, твоим глазам. Любишь ты ее, видно невооруженным взглядом. Вот только не пойму я, что между вами двумя произошло. Почему моя дочь настаивает на разводе?

– Если б я мог ответить на этот вопрос…

На самом деле понимаю и знаю, что Маше нелегко со мной жить, в моем мире тоже. Когда я звал ее замуж, у меня не было никаких проблем с прошлым. Все тайные и грязные дела были оставлены и максимально забыты, но само прошлое не желало меня отпускать. Фраза «за грехи родителей будут расплачиваться их дети» была для меня далекой и чужой ровно до тех пор, пока на Машу не организовали нападение, вследствие чего она и мой лучший друг чуть не погибли в автокатастрофе. А у Маши случился выкидыш, и мы потеряли нашего малыша, о существовании которого я еще не успел узнать на тот момент.

Я был разбит, растерян и плохо соображал первые дни после нападения. Но больше всего запомнилось чувство страха. Я боялся, что Машу не спасут и я ее потеряю. В такие минуты реально осознаешь, насколько человек стал тебе дорог и как глубоко он поселился в твоем сердце и душе.

Всевышний мне свидетель, я молился каждую свободную минуту, секунду, лишь бы он у меня ее не забирал. Дал столько обещаний ему, что до конца жизни, наверное, буду теперь исполнять данные обещания. И случилось чудо, он меня услышал. Помню тот день, когда мне сказали, что ее переводят в обычную палату, потому что состояние стабилизировалось и в реанимации ей делать больше нечего. Я выдохнул и почувствовал облегчение. Игнорируя радости и объятия окружающих, направился в уборную и впервые тогда заплакал. Я почувствовал такое облегчение и такую благодарность, которую просто словами не передать. Я понимал, что просто вымолил ее у него, и теперь у меня больше нет права на ошибку.

Из моих мыслей меня вырвал тихий скрип. Мы с Андреем Николаевичем резко застыли и одновременно устремили взгляды в сторону двери. Уверен, он думал о том же, о чем и я. Как бы сильно мне ни хотелось, чтобы это была Маша, я понимал, что нам лучше не встречаться. По крайней мере, сейчас. Она сейчас не готова меня видеть, а мне будет стыдно показаться ей на глаза в таком виде.

– Коля, почему ты не спишь?

Фух, слава богу, это оказалась Ирина Алексеевна, мама Маши. Вот только она немного была в шоке, когда увидела, что вместе с тестем на кухне сижу я. Так и застыла в дверях, непонимающе смотря на нас.

– Руслан? – громко спросила, будто не веря в то, что это я.

– Да тихо ты, Ира! Закрой дверь, а то Машу разбудишь.

И пока Андрей Николаевич рассказывал жене, что да как, я заметил, как на улице светлеет на глазах. Понимал, что пора уже уходить, достал телефон, чтобы Антон выслал за мной машину, но я не успел этого сделать, так как экран загорелся и я увидел входящий вызов от своего адвоката. Он говорит, что у него все готово и прямо сейчас даже может выслать мне документы на развод.

Молодец, конечно, оперативно работает, но впервые я недоволен скоростью его работы, хоть и сам его в жесткие рамки загнал. Положил трубку и бросил СМС Антону, что жду машину с водителем от него. Антону тоже в той аварии досталось, но основной удар был направлен на пассажирское место, где сидела моя Маша. Потому он быстрее и выкарабкался.

Я уже собирался успокоить разнервничавшуюся от моего появления тещу, как в кухню вошла сонная и болезненно бледная Маша. Все притихли, в том числе и я, вот только, в отличие от других, я перестал дышать. Сердце предательски заныло и начало разгоняться при виде нее. А бешеные удары в груди будто разрывали грудную клетку. Черт. Черт. Черт.

Маша не смотрела в нашу сторону. Достала стакан из шкафа и налила себе водички, после чего повернулась к нам и увидела меня. Стакан упал на пол, разбившись на мелкие кусочки, и она хриплым еще ото сна голосом, будто не веря, что видит меня, спросила:

– Ты?

Повисло долгое молчание. Я ничего не отвечал, ее родители тоже молчали.

– Что ты тут делаешь?

Я не могу сказать тебе о главной причине, почему я здесь …

Эти слова так и рвались из моих уст. Стоял перед ней весь пропахший сигаретами и смешавшимися запахами алкоголя, да и внешний вид оставлял желать лучшего – таким жалким я еще никогда не выглядел. Но это сейчас такой пустяк по сравнению с тем, что у меня в данный момент происходило внутри. Чувствовал себя выброшенным на улицу, никому уже не нужным домашним животным, которое нуждается в том, чтобы его накормили, отогрели и приласкали. Наплевав на всех и все, подошел к ней и обнял крепко.

– Не уходи… не уходи… останься, – просил, а в мыслях просто умолял.

Я не успел насладиться тобою, слышишь?! Я не успел насладиться твоею любовью!

Я задыхался, меня всего трясло, хотелось завыть, как раненый волк. Такая теплая, такая родная и только моя. Сжимал ее крепче, но она не отвечала, снова не отвечала, и это меня убивало. Я хотел, чтобы она тоже меня обняла, хотел, чтобы она забрала свои слова обратно, хотел, чтобы она вернулась ко мне. Я не готов отпустить, хоть и обещал.

– Давай все забудем, все сначала начнем?! Слышишь? Я сделаю все, что ты захочешь, как захочешь, только останься.

Я переступил через свою гордость и теперь просто умолял ее сказать мне хотя бы пару слов, которые смогут спасти нашу любовь. Она молчала и ничего не отвечала. Решился заглянуть ей в глаза и увидел в них столько боли, что стало не по себе. Заправил одной рукой ее волосы за ушко, которые мне снова мешали увидеть ее лицо полностью и заметил, что она тихо начинает плакать, смотря прямо мне в глаза.

– Маленькая моя, ну же, не молчи.

– Зачем ты пришел?! Зачем ты делаешь мне снова больно?! – бьет меня агрессивно в грудь своими слабыми кулачками, пытаясь вырваться.

– Девочка моя, не бей так сильно, твои слова и так режут без ножа.

Почувствовал, как все остатки надежды разбиваются.

– Я тебя люблю, – сказал, пытаясь прижать к себе ближе ее голову.

– Не люби! Не хочу больше твоей любви! – выкрикнула и толкнула меня сильнее, и теперь между нами небольшое расстояние.

Поднял руки, показывая, что больше не трогаю, что я сдаюсь, и, опустив голову, почувствовал, что тоже плачу. Все внутри немеет, боль отпускает, и я с чувством полного краха в последний раз говорю то, что чувствую:

– Я тебя очень люблю! И всегда буду любить!

На этих словах, не глядя больше ни на кого, взял со стула свой пиджак и собрался уходить, но перед дверью все же остановился.

– Сегодня вечером тебе привезут документы на развод, если подпишешь их, то, можешь быть уверена, я исчезну из твоей жизни навсегда.

На этих словах ушел, забирая с собой еще одну порцию боли и разочарования.

Глава 5.

Маша

День сменялся ночью, а зима – весной. Я окрепла в физическом плане, но душа так и осталась покалеченной. И никакие слова матери, что все будет хорошо, что все обязательно наладится, не помогали. Днем я чувствовала пустоту внутри, а ночью пустота заполнялась невыносимой болью в душе. Просыпалась со слезами на глазах и засыпала точно так же. Так прошли первые два месяца после того, как я подписала все документы на развод. Щедрость Руслана при разводе не знала границ. Миллионы в американской валюте, и еще он мне подарил целый «ОКЕАН», тот самый торговый центр, который свел наши с ним пути.

Я отказалась от всего этого, мне ничего не нужно было от него. Исключением был только он сам, но я не смогла быть такой эгоисткой, чтобы позволить ему остаться без будущего. А будущее всегда за нашими детьми, точнее, теперь за его детьми, которые у него обязательно будут.

Адвокат Азимова очень доступно объяснил мне: если я не возьму то, что дает мне при разводе Руслан, он продаст «Океан» и все сотрудники при этом потеряют свои места. По сути, он вынудил меня согласиться на его щедрость, но и я кое-что отстояла. В итоге мы договорились о том, что торговый центр я все же оставляю себе, а деньги он нехотя, но все же забирает.

Помню как-то приехала ко мне Полина и спросила, что я собираюсь делать дальше с «Океаном». Я пожала плечами – безразличие и чувство апатии не позволяли трезво думать, мне было достаточно знать, что за всеми работниками, включая моих девочек, с которыми я раньше работала, остались их рабочие места. Она попыталась достучаться до меня, пыталась уговорить выйти на работу, но я не была готова услышать ее. И тогда Полина взяла с меня обещание, что спустя два месяца я все же приду и возьму все в свои руки, потому что она не может вечно здесь оставаться, ей нужно помогать брату с новыми компаниями, которые Руслан покупал и активно расширял.

Я чувствовала себя жутко некомфортно в первый день, когда вышла на работу. Все смотрели на меня, как на какую-то редкую обезьянку, которую впервые в жизни увидели. Это заставляло нервничать. Тихие шепотки работников, которые я умудрялась различить, заставляли меня в некоторых из них разочаровываться. Одни, не стыдясь, обливали меня грязью в курилке, другие говорили, что я молодец, урвала такой жирный кусок мяса и теперь до конца жизни жить мне в шоколаде. Кто-то говорил, что я безмозглая дура, раз упустила такого мужчину. Я все это могла видеть, слышать прямо из своего кабинета, потому что невидимые камеры, оказывается, есть почти в каждом помещении этого торгового центра и даже за его пределами.

Забавно, но в этом же кабинете примерно год назад случился наш с Русланом первый поцелуй. Для меня он был неожиданным, пугающим и просто украденным. Мне было не по себе находиться здесь. Пока «Океан» приносит мне только отрицательные эмоции и разочарование. Мне хотелось убежать, что я и сделала спустя пару часов нахождения здесь.

– Маша, ты куда?!

– Прости, Полин, мне нужно подышать свежим воздухом, я… я вернусь, хорошо?! – не дожидаясь ответа, развернулась и понеслась к лифту, который почти уже успел закрыться, но тут, в самый последний момент, поперек выставленная ладонь приостановила закрытие створок и позволила мне протиснуться внутрь.

– Спасибо, я думала, что уже все, не успела, – поблагодарила, не смотря на человека, который только что помог мне.

После того как узнала, что обо мне говорят практически все сотрудники, мне больше не хочется никого из них видеть и тем более разговаривать, но воспитание все же берет свое, и я благодарю позади стоящего мужчину. Мы с ним, кстати говоря, совсем одни тут.

– Что, красивая, даже не посмотришь на меня? – бархатный и спокойный голос раздался позади меня, и я обернулась, чтобы понять, кому принадлежит этот до боли знакомый голос.

– Алексей? – удивилась я, когда увидела его. Не думала, что он до сих пор здесь работает.

Мы с ним познакомились тоже примерно год назад. Но по факту я его знала намного раньше, чем мы успели познакомиться. Тогда Алексей мне очень понравился, но он не обращал на меня внимания, а когда все же обратил, было уже поздно, потому что я встретила Руслана и он мне сделал предложение руки, сердце тоже отдал, но чуть позже.

– Какими судьбами здесь? – все тем же спокойным и уверенным голосом спросил он меня.

– Я… я здесь по работе, – ответила, краснея.

Неужели он не знает, что теперь я здесь хозяйка?

– Даже так? А где твой ревнивый муж?

Да ладно, он что, не знает, что мы развелись?! Этого просто не может быть, ведь все телеканалы об этом кричали совсем недавно. А может быть, он просто издевается? Но в его взгляде я не вижу ни капли смешинки.

– Мы развелись с ним, – ответила максимально спокойно и посмотрела на его реакцию.

Он сначала хмурился, а потом короткие смешки вырвались из его уст, приподнимая уголки губ, которые сделали его лицо еще более обаятельным.

– Это что, шутка такая?

Раздался сигнал, и створки лифта разошлись. Я ничего не ответила, вышла из лифта со странным ощущением на сердце. Обернулась на долю секунды и увидела, что Алексей все так же еще стоит в кабине лифта и, не мигая, смотрит прямо мне вслед. На работу я не вернусь, несмотря на то, что понимаю, что подвожу Полину. Написала ей сообщение, заранее принося свои извинения.

Приехала в свою городскую квартиру, которую когда-то брала в ипотеку и которую чуть позже Руслан выкупил для меня. Я позволила ему сделать это только с условием, что все ему верну. Когда мы были женаты, я совсем забыла об этом, но сейчас понимаю, что все же нужно вернуть ему эти деньги. Вот только как я это сделаю, если все что есть у меня, его? Моя работа и моя квартира – все это его. А заработать такую большую сумму денег в другом месте у меня не получится никогда, ну, или получится, но только через много-много лет. Забила теперь еще и этим свою голову. Ладно, подумаю об этом потом, пора приготовить что-нибудь съедобное, есть не очень хочется, но вечером должна прийти моя соседка Айлин со своей малышкой. Помыла руки, переоделась и включила телевизор, чтобы не в тишине готовить. Начала мыть овощи, когда прислушалась к голосам телевизора и поняла, что они сейчас говорят о Руслане. Резко развернувшись, сделала звук громче.

«Известный бизнесмен и вновь завидный холостяк Азимов Руслан был вчера замечен с новой пассией при выходе из клуба другого не менее завидного жениха Романа Хасанова».

Дальше показали фотографии, на которых Руслан действительно выходит из клуба с шикарной брюнеткой модельной внешности. На фотографиях он держит ее за руку и помогает ей усаживаться в машину…

Глава 6.

Смотрю на экран и понимаю, что все мучения, через которые мне пришлось пройти за последние месяцы в попытках забыть Руслана, и рядом не стоят с теми, что я испытываю сейчас. Боль размером с гору легла мне прямо на сердце. Мне казалось, что я чувствую, как замедляется его биение, не справляясь с этим грузом. Я перестала дышать и просто не могла поверить. Не может быть. Ну, пожалуйста, пожалуйста… пусть кто-нибудь скажет, что это неправда и мне показалось.

Выключила телевизор и открыла окно, в надежде получить глоток свежего воздуха, который мог бы восстановить мое дыхание и привести в чувство, но ничего не получилось. Я делала жадные вдохи, пытаясь не думать о том, что сейчас увидела, но голос из телевизора повторялся в моем сознании вновь и вновь. Закрыла руками уши, глупо полагая, что голос исчезнет, как и те фотографии, что стоят прямо перед глазами. Налила себе водички и трясущими руками поднесла к губам стакан с водой, после маленького глотка я отчаянно завыла и начала плакать. Слезы градом лились, и я зажала губы ладонями, чтобы мой крик не вырвался наружу. Сама виновата, сама отпустила.

Это случилось бы рано или поздно. Но лучше бы поздно… Так рано нашел мне замену, слишком рано. Мне все еще больно… Сердце обжигается огнем, и все внутри горит. Злость и обида берут надо мной верх. Схватив стакан с водой, швырнула прямо в телевизор и закричала что есть силы, падая на колени. Обиженная, преданная и теперь никому не нужная. Почему я все это чувствую? Ведь я сама отпустила и вынудила его развестись со мной. Но я не смогла забыть его, над чувствами разум верх не может взять. Не тогда, когда я все еще люблю. В дверь начали звонить. Это была Айлин. Видимо, мой крик напугал ее.

– Маша, Маша, открой. Открой, пожалуйста! – обеспокоенно уже била ладонями по двери.

Я открыла. Зареванная и замученная, стояла перед ней, она ничего не сказала, не спросила, просто кинулась ко мне и обняла крепко-крепко, прижимая мою голову к себе. Я продолжала тихо плакать, но с каждой секундой мой обреченный и горький плач усиливался, не желая успокаиваться.

– Ладно, ладно. Поплачь. Поплачь, моя хорошая, это помогает всем и тебе тоже поможет, – ласково гладя по волосам и спине, пыталась успокоить меня она.

– Айлин… Айлин…

– Я слушаю, я слушаю, милая. Не держи в себе, говори, плачь, если хочешь, круши все вокруг, но только выпусти все то, что внутри держишь, только так тебе немножечко полегчает.

Я, сотрясаясь, уселась на колени прямо на пол в прихожей, а Айлин все так же держала меня и опустилась за мной следом.

– Что же это за боль такая?! Она не уходит, не уменьшается, не дает дышать полной грудью. Возможно, ты не поверишь, но я перестала чувствовать вкус еды и запах хлеба больше не узнаю. Я ничего не чувствую, когда о нем не думаю, ничего, кроме боли. Каждый день с ней просыпаюсь и засыпаю. Она меня убивает. Меня больше не радует все то, что я раньше любила. Солнце будто погасло. Я больше не чувствую его тепла. Темнота стала частью моей новой жизни. Ночами поднимаю глаза в ночное небо, ищу виноватых, но и там их не вижу. И я не знаю, как дальше жить… – я сама не узнавала свой голос, когда говорила все это.

– Родная, что произошло? Ты же вроде держалась, почему сейчас так горько плачешь?

– Он… он… отказался от меня. Слышишь? Ты слышишь, он отказался от меня! – окончательно сорвала свой голос на последних словах.

– Ох, дорогая, пойдем ко мне. Тебе явно нужно выпить успокоительное. Боюсь, сама ты не справишься, – Айлин попыталась встать и поднять меня тоже, а я игнорирую еë и обессиленно продолжаю причитать.

– Я нахожусь на самом дне своей необъятной боли. Все внутри разрывается в немом крике. На моей душе появились трещины размером с гору. Почему так происходит, что я люблю и мне очень больно оттого, что я люблю. Почему эта любовь, которая дарит всем смысл жизни, так ранит меня? Почему у меня не получилось стать счастливой?

– Если бы я знала, ах, если бы… – прошептала над ухом, укачивая, как маленькую.

Айлин дала мне успокоительное, и я, обессиленная после такого стресса, быстро уснула. Проснулась поздним вечером и обнаружила, что я, оказывается, все еще у Айлин. Плохо помню все, что я говорила и как заснула, но точно помню, что меня здорово пошатнула новость о том, что у Руслана появилась девушка.

Прошла на кухню, откуда доносились голоса Айлин и ее малышки Мии, которая капризничала и не хотела есть свою кашу.

– Проснулась? – спросила Айлин, обеспокоенно всматриваясь мне в лицо, когда заметила на пороге своей кухни.

– Да, – коротко ответила я.

– Тебе уже лучше? – осторожно продолжила задавать вопросы моя соседка и подруга в одном лице.

– Да. – снова короткий ответ, и я увидела, как она хмурится, не веря. – Мне стало лучше, правда. Успокоительные помогли, как и хороший сон. Не могу сказать, что я в порядке, но мне стало лучше настолько, насколько сейчас это возможно, – решила дополнить свой короткий ответ, чтобы не заставлять ее нервничать. Ей и без моих проблем хватает.

– Ладно, верю. Проходи, садись, я приготовила легкий супчик и салатик овощной, думаю, тебе станет еще лучше после того, как поешь. Извини, пока только это могу предложить, на второе не хватило сил и времени.

Моя добрая и заботливая Айлин. Она прошла через множество испытаний судьбы и сумела остаться человеком с большой буквы. Не растеряла свою человечность, несмотря на предательство семьи и любимого человека, который бросил ее сразу же после того, как она отдала ему свое сердце и свою невинность. А когда стало известно, что она забеременела Мией, ее выгнали из дома. И это самая малая часть того, что я знаю. Но тем не менее она стала для меня примером того, что нельзя опускать руки, несмотря на то, что вся жизнь пошла по наклонной.

– Спасибо, моя хорошая, но я сейчас не хочу есть, – отказалась я от еды и подошла к Айлин, чтобы чмокнуть в щечку в знак благодарности за помощь, внимание и просто за то, что она сейчас рядом. – Я пойду уберу и лягу спать. Завтра хочу выйти на работу. Надо себя чем-то занять, чтобы меньше думать…

Айлин понимающе кивнула и быстро протерла руки фартуком, засуетившись.

– Подожди, я сейчас, – спеша, убежала в комнату, где я спала.

Вернулась она с кошельком в руках, откуда достала все купюры и протянула мне.

– Маша, я тут собрала деньги, хочу вернуть тебе долг. Спасибо большое за то, что тогда не отказала мне, я этого никогда не забуду. Если бы не ты, я не знаю, как мы с Мией прожили бы тот месяц.

Смущение, неловкость, вселенская благодарность и восхищенный взгляд – все это одновременно отобразилось на ее лице, и я вспомнила тот день, когда Айлин пришла ко мне и, сгорая от стыда, рыдая, просила меня одолжить ей немного денег на покупку каши для Мии. Я покачала головой и мягко опустила ее руку, в которой она держала деньги.

– Они твои, их уже не надо возвращать.

– Маша, нет, я так не могу, и эти деньги я брала у тебя в долг… – она не успела договорить, когда я перебила ее и дальше пыталась донести, что эти деньги я не заберу.

– Послушай, Руслан оставил мне целое состояние при разводе, поэтому я могу себе позволить и даже очень хочу, чтобы эти деньги стали твоими. Ты мне ничего не должна, ладно?! Просто позволь мне помочь тебе.

– Но ты и так помогала и помогаешь нам до сих пор, я не знаю, как тебя отблагодарить…

– Это от чистого сердца, поэтому ты ничего не должна, хорошо?!

Она мягко улыбнулась и обняла меня крепко.

– Спасибо.

– Ну раз мы все выяснили, то я пойду. Надо собраться мыслями.

Я уже открывала дверь, когда Айлин позвала меня, и я обернулась.

– Маша, можно тебя спросить? – неуверенно начала говорить она.

– Да, конечно. Спрашивай, – улыбнулась я ей, подбадривая.

– Я видела сегодняшний репортаж в новостях о Руслане, и я услышала там имя знакомого, Романа Хасанова. Скажи, ты с ним знакома, что-нибудь, знаешь о нем?

Я сузила глаза, подозрительно посмотрев на нее. Откуда, интересно, они могут быть знакомы, если только он…

– Господи, только не говори, что Мия от него, – пребывая в шоке от своих же очевидных догадок, решила уточнить я, сравнивая теперь их схожесть.

Айлин сглотнула и, заламывая руки, мягко кивнула.

– Да, Мия – его дочь.

Сказать, что я была в шоке, все равно что ничего не сказать. Вот это да! Как мир тесен! Ну, Рома, какой же ты подлец, не зря ты мне не нравился …