Я тебе не друг!

5

Клим.

Это слишком сложно. Быть рядом с ней и пытаться оставаться равнодушным. Думаю. Ухмыляюсь собственной несдержанности и без всяких заморочек тяну ее на себя. Плевать, что она подумает и скажет. Возможно, в ее глупую голову придет хоть одна светлая мысль. Возможно, она тоже что-то почувствует.

Лу не позволяет себе упасть в мои руки. Упирается в плечи и выпрямляет локти. Держит нас на расстоянии и правильно делает. Почему-то именно сегодня, в эту самую минуту, я за себя не отвечаю.

– Это не смешно, – качает головой и смотрит, как олененок из мультика. Пялится, пялится. Только раздражает.

Отталкиваюсь. Злость прошибает. Круто разворачиваюсь и, стянув футболку, кидаю ее под ноги. На ходу сбрасываю кеды, чувствуя под ступнями холодный песок, смешанный с мелкой галькой.

У самой воды расстегиваю ремень и бросаю джинсы в сторону.

Оборачиваюсь к Луизке. Она уже успела встать на ноги, вытянуть шею. Напряглась. Вновь решит меня спасать от самого себя. Как по весне, когда увидела доказательства того, как «идеальна» наша семья.

Отчим пришел ночью бухой, с упавшей плашкой. Сорвалась сделка, он попал на бабки.

Я приехал почти следом за ним, вошел в дом, забежал на кухню перехватить воды и просто охренел от прострелившей спину боли. Сначала даже не сообразил, в чем дело. Повернулся уже на шум. Тихий смешок.

Он сидел в столовой, в руке ствол. Он расстрелял в меня обойму резиновых пуль. Сначала тебе кажется, что ты можешь убежать. Но, когда эта хрень попадает в колено, твоя скорость падает к нулю.

Лу тогда увидела мои синяки, вытрясла объяснение и поперлась к моей матери. Рассказать правду хотела. Наивная. Мама, конечно же, сделала вид, что не поверила. А меня попросила не выносить больше сор из избы.

Мельников всегда был двинутый. Сколько я его знаю, столько и терплю рукоприкладство. Терпел. После того случая с пулями. Когда они у него закончились, у меня хватило сил приставить к горлу этой твари нож. Обычный выкидной. Мельников сам ко мне подошел, сам наклонился, проверял, не сдох ли я. Проверил.

После нашего с ним веселья он больше меня не трогает, предпочитает вообще делать вид, что меня нет.

Открываю глаза, жадно хватаю ртом воздух и медленно выдыхаю через нос.

Разбегаюсь. Берег становится все дальше. Когда ныряю, тело поглощает агония, она прочищает сознание. Вытряхивает из него мерзкие мысли. Вроде тех, чтобы наплевать на мораль и трахнуть Луизку здесь и сейчас. Выныриваю на поверхность и развожу руками перед собой. Держусь на воде. Слышу ее громкий голос. Она кричит, ругается.

Когда возвращаюсь на землю, получаю хлесткий подзатыльник. Ловлю ее руки и перегибаю ее спиной через колено. Луна освещает ее взволнованное лицо, и я вновь отступаю.

Она сейчас спишет все мои выходки на то, что я пьян. И отчасти будет права. Придумает тысячи причин, почему я так себя веду, но не дойдет до главной.

И ведь дело не в ней, оно во мне. Она всегда держит дистанцию. А я слабак. Я так не могу. Не могу, потому что у нее есть призрачная иллюзия, что Витек будет ее, а у меня только она.

Она дорога мне. И если Лу не может принять мои чувства, я ни за что не буду портить ими нашу дружбу. Потому что быть рядом с ней, чувствовать ее искренность, поддержку, заботу – гораздо дороже всех моих нелепых признаний. Гораздо.

– Прости, – возвращаю ей перпендикулярное положение.

– Замерз? – стягивает мою куртку со своих плеч.

– Освежился, – задерживаю ладонями ее порыв вернуть мне кожанку, – покурю и домой тебя отвезу.

– Ладно.

Нащупываю в джинсах пачку сигарет и зажимаю одну зубами, пока застегиваю ремень. По дороге к машине набрасываю футболку и щелкаю зажигалкой. Крепкая затяжка слегка кружит голову. Я редко курю, в основном по пьяни. А сегодня что-то совсем зачастил – потому что она рядом.

Это хорошо, что она уже залезла в салон.

Выбрасываю окурок и, звякнув ключами, сажусь за руль. Врубаю подогрев сидений и печку на максимум. Луиза же скидывает туфли и прижимает колени к груди.

– Пристегнись, – напоминаю и сам же вытягиваю ремень с ее стороны. Защелкиваю.

– Спасибо.

До города мы добираемся в молчании. Только на повороте к дому Рябины Лу спрашивает про круглосуточные аптеки.

– Зачем? Если что, презики у меня всегда с собой, – ухмыляюсь, а сам крепче сжимаю руль.

– Дурак. Нужно противопростудное купить, не хотелось бы заболеть после этих ночных купаний.

– Понял.

Торможу у первой двадцатичетырехчасовой лавки с лекарствами. Спрашиваю, что нужно купить, и иду туда один. Беру все, что она просила, и кидаю на заднее сиденье. А потом, потом еду к Рябине. Знаю, что обещал сбагрить ее домой, но не могу. У Савы очередная туса. Дверь открывает длинноногая блонди. И одежды на ней – только Рябинина рубашка.

Луизка жмется к стенке и, наверное, в сотый раз проклинает меня за то, что смог уговорить ее подняться хотя бы на минуточку.

– О, какие люди! – Сава выплывает в дверной проем, закидывая руку на плечи блондинки. – Заползайте, у нас тут весело.

Лу кривит губы, но шаг в сторону комнаты делает. Придерживаю ее под локоть, пока она снимает туфли, и сбрасываю кеды.

У Рябины полный аншлаг. Народу тьма. Музыка долбит на весь район. Соседи вешаются.

– Ты сказал, здесь человек десять, – бурчит Лу.

– Ну, – чешу затылок, – плюс-минус. Виски будешь?

– Не.

– Как хочешь. Я сейчас.

Пока я шатаюсь в поисках бухла, к Лу приклеивается какой-то долдон. Приходится указать чуваку маршрут, чтобы он завтра досчитался зубов.

Хабибуллина не реагирует. Просто садится на диван и вырывает из моих рук бутылку. Делает несколько больших глотков, кашляет, а после делает еще. Зажимает рот ладонью и часто дышит. Когда вскидывает взгляд, замечаю, как по ее щеке скатывается слеза.

Твою мать! На фиг я ее сюда притащил.

– Что он сделал? – повышаю голос, но она смотрит на меня как на барана. – Луиза!

– Ничего. Он тут ни при чем, – пытается выговорить, чтобы не заплакать. Правда, получается хреново.

– Тогда чего ты…

Лу вытягивает руку и тычет мне в морду своим телефоном. Не сразу соображаю, в чем прикол. А потом доходит. Она показывает мне фотку, которую ей в личку слила какая-то подружка. На ней Витька, клуб, куча баб. Он там сосется с кем-то на камеру, а она здесь сидит и рыдает.

– Давай домой отвезу, тут тебе…

– Не нужно, – мотает головой, – мне уже здесь нравится.

Лу улыбается, поднимается с дивана и шагает в гущу событий. Туда, где девки вертят задом. В ней уже прилично алкоголя для ее комплекции. Походу, сегодня нам всем будет весело.

Перевожу взгляд на Рябину и иду к нему.

– Ты в роли няньки? Снова.

– Что-то вроде того, – сажусь на барный стул и открываю бутылку пива.

– А становится все интересней.

– Что?

Рябина кивает на толпу, и я веду взгляд туда. Не знаю, в какой момент я это понимаю, но у меня дергается глаз. Крепче сжимаю стеклянное горлышко бутылки. Первая мысль – запустить ее в этого утырка. Потому что Лу сосется с каким-то козлом.

– Вот сейчас спокойно.

Сава перехватывает мой порыв, загораживает собой и не дает разогнаться.

– Медленно и без резких движений. Просто забери ее отсюда, а с этим я сам разберусь.

– Да ща-а-а-а-ас, – тяну буквы и, скинув Рябинину руку, иду туда. – Ну привет, – хук левой, и пациент готов.

Луизка даже не пискнула. Более того, она, походу, вообще не поняла, что произошло. Стоит, только глазами хлопает.

– Пошли, – тащу ее за руку подальше отсюда. Толпа перед нами расступается. Само собой, такой цирк устроили.

Заталкиваю ее в машину, не обращая внимания на сопротивление. Меня все еще колбасит от ее выходки. Когда сажусь за руль, стараюсь смотреть только вперед. Только прямо перед собой.

– Это несправедливо, – тонкий прорезавшийся голосок рушит все мое псевдоспокойствие.

– Что? – все же поворачиваюсь. Бегаю взглядом по ее лицу, опуская его ниже. Черт!

– Ты не имеешь права мне указывать, – бормочет. – С кем хочу, с тем и целуюсь, – недовольно поджимает губы.

– Меня бы тогда поцеловала, че нет-то? – говорю непринужденно. Как и всегда, свожу все к тупому стебу. Сам же стискиваю зубы.

– Спасибо тебе. За все, – Лу переваливается на левый бок и ведет по моей руке. – Ты мой самый лучший друг.

Ее пальцы отстраняются, а места прикосновений мгновенно покрываются льдом. Переключаюсь на шестую, выжимаю газ. Мы несемся по дороге с бешеной скоростью. Не знаю, как это происходит. Дура. Слепая, ничего не видящая дура.

Бью ладонями о руль, вжимаясь спиной в сиденье.

– Да какой я тебе друг? – взрываюсь.

Меня заносит. Я все отдаляюсь от черты собственного баланса. Лечу вниз и чувствую свободу. Легкость. Слова сами срываются с губ. Сходят так легко, непринужденно. Я ору. Знаю, что ору, потому что внутри меня такая буря эмоций. Черных, мрачных, и все, как одна, завязаны на ней.

– Ты вообще ни черта не видишь? – сильнее напрягаю связки. – Я тебя люблю. Люблю.

Бью по тормозам. Машину слегка заносит, и она делает пару кругов вокруг своей оси. На асфальте остаются полоски тормозного пути в виде колец. Запах резины забивает нос.

– Я тебе не друг! – говорю еле слышно и поворачиваюсь к ней.

Она не шевелится. Первая мысль – ударилась при торможении. Но ремень накинут. Подаюсь вперед, склоняюсь над ее лицом и понимаю, что она спит.

Спит, мать вашу!

6

Луиза.

Адская головная боль. Приподымаюсь на локти, осматривая пространство вокруг себя. Я не дома. И наверное, это даже хорошо. Вчера я впервые попробовала крепкий алкоголь. И кажется, натворила что-то ужасное. Я помню, как на меня орал Клим.

Вот вам и правильная девочка.

– Проспалась?

Его голос кажется сейчас слишком резким, а еще совсем лишним. Я бы предпочла тишину. Клим стоит в дверном проеме. Смотрит на меня с легкой ухмылкой. А я, я хочу спрятаться. Натянуть одеяло себе на голову и не показываться ему на глаза пару дней, а лучше лет. Это же такой позор.

– Стыдно?

Чувствую, как проминается матрац, где-то совсем близко, и выглядываю из-под одеяла.

– Я почти ничего не помню, – облизываю сухие губы.

– Неудивительно, – Клим протягивает стакан воды, содержимое которого я выпиваю с жадностью.

– Прости меня, – качаю головой, – я никогда не пила коньяк.

– Бывает. Что помнишь?

– Рябинину квартиру, фото и то, как ты на меня кричал. А дальше темнота…

– Ясно.

Клим поднимается на ноги и выходит из комнаты. Вид у него очень недовольный. Слышу, как в прихожей шуршит его куртка для бега, а после раздается громкий хлопок дверью. Ушел.

Вытягиваюсь на кровати и накрываюсь одеялом с головой.

Ужасное утро.

После обеда я все же попадаю домой. Выслушиваю от родителей затянувшиеся нотации. Они недовольны моим поведением, а самое главное, в шоке, что я ночевала у Клима. Они вообще его недолюбливают. Потому что никто и никогда не знает, что от него ожидать.

Прячусь в своей комнате. Никого не хочу видеть. В сотый раз открываю сообщение, что прислала Катя, и смотрю на Витю. Он просто пожирает ту девку.

Стираю слезу и бросаю телефон на пол. Хватит. Я больше не буду по нему страдать. Ни за что, никогда.

Правда, моим обещаниям не суждено сбыться. Виктор приходит к нам на ужин. Дарит мне огромный букет алых роз и ведет себя очень галантно. Впрочем, так всегда. Он всегда выглядит и говорит идеально.

– Ты прекрасно выглядишь, Луиза, – делает комплимент, на который я не реагирую.

Папа же постоянно перетягивает все внимание собравшихся на меня. Без умолку говорит о том, как я талантлива, умна… и могу стать отличной женой.

На последних его словах вскидываю взгляд. Женой? Хочу переспросить вслух, но не решаюсь.

После ужина отец еще очень долго говорит о чем-то с Виктором в своем кабинете.

Я же помогаю убрать со стола и ухожу в сад. Забираюсь на веревочные качели и отталкиваюсь от земли ногами. Мама выходит почти следом. Она направляется ко мне, накинув на плечи шаль.

– Надень пальто, Луиза, замерзнешь. Вечера уже слишком холодные.

– Я вышла ненадолго.

– Ладно. Нам с тобой нужно поговорить, милая.

– О чем?

– Я заметила, как ты напряглась, когда папа сказал, что ты будешь хорошей женой.

– Просто не поняла, к чему он это.

– Луиза, тебе скоро восемнадцать, и…

– Что? – поправляю волосы, которые разметались по плечам.

– У нас с Мельниковыми очень тесные отношения. Бизнес. И было бы хорошо объединить это не только дружескими отношениями.

– О чем ты, мама? – затаиваю дыхание и даже перестаю раскачиваться.

– Ты только не руби с плеча. Ладно?

– Мама! – психую и уже очень хочу услышать, что они придумали.

– Если ты выйдешь замуж за Виктора…

Я начинаю громко хохотать.

– Мамочка, и кто ж меня за него позовет? – цокаю языком.

– Виктор. Сам. Когда тебе исполнится восемнадцать.

– Это же через полтора месяца.

– Да. Это фиктивный брак, но…

– Ладно, – киваю, – хорошо.

– Вот так просто? Я думала, у тебя любовь с Климом.

– Мы просто друзья. Я очень боялась тебе сознаться, но… мне очень нравится Витя. Я его когда Когда я его первый раз увидела…

Мама поджимает губы. Кажется, несмотря на обстоятельства, мое признание ей не очень нравится.

– У тебя была с ним близость?

– Что? Нет, – морщу нос. – Он ко мне даже не подходит.

– Потому что приличный человек, – на выдохе заключает мать. – Я пойду, оставлю вас наедине. Поговорите.

Мама идет к дому. В глаза сразу бросается фигура Виктора, они с мамой пересекаются на полпути.

Когда Виктор оказывается рядом, внутри меня образуется неимоверное количество смущения. Я мнусь и не знаю, о чем с ним говорить. Все это выглядит странно.

– Как я понимаю, тебе уже сказали, – убирает руки в карманы брюк.

– Да, почему-то вспомнили сказки, там браки принцесс тоже заключали родители.

– Потому что это было и есть разумно.

Виктор передергивает плечами и улыбается мне своей шикарной улыбкой.

– Я поеду. Увидимся позже, и да, это тебе.

Он указывает на ворота, в которые охрана вносит несколько десятков корзин с цветами.

Прижимаю пальцы к губам, чтобы сдержать крик радости.

Полночи я валяюсь на кровати без сна. Никак не могу поверить в то, что все происходящее реально. Пусть этот брак будет фиктивным, но это же шанс. Шанс понравиться ему Вите по-настоящему. С этой мыслью я проваливаюсь в сон лишь под утро, за пару часов до будильника.

В универе хожу сонной, но сверкающей, как хрустальная ваза на солнышке. Меня переполняют эмоции.

Юлька что-то без умолку мне рассказывает, а я витаю в облаках. Одногруппница дуется из-за моего безучастия буквально на долю секунды от моего безучастия, но почти сразу продолжает тарахтеть. На самом деле ей неважно, вникаю я или нет. Она просто от природы очень болтливая.

– Ой, там Вяземский, что ли?

На этих ее словах вскидываю голову. Пристальным взглядом прохожусь по столовой и замечаю Клима. Он с Рябиной сидит через пару столов от нас.

– Лу, познакомь, а?!

– С кем? – не сразу соображаю, о чем она. Это ж для меня он друг, а для нее и еще кучи девчонок – предмет воздыхания.

– Ладно, пойдем.

Юлька торопливо подкрашивает губы, взбивает свои кудрявые светлые волосы и поднимается со стула.

Мы пересекаем расстояние, что разделяет наши столы, держась за руки. Юлька сама за меня ухватилась.

– Привет, что это вы тут в одиночестве? – выдвигаю для себя стул и медленно на него опускаюсь. Юля делает то же самое. – Кстати, познакомьтесь, это Юля.

Рябина улыбается, сканируя Юльку взглядом, а вот Клим даже не смотрит в ее сторону.

– Так, Сава, погнали уже, – говорит довольно резко.

– Ага, – Рябинин подхватывает свою толстовку и накидывает на широкие плечи.

– Вы куда? – искренне теряюсь. Клим со мной даже не поздоровался. Снова обиделся?

– Дела у нас, Лулуха, – веселится Рябина, и они вместе выходят из столовой.

– Я смотрю, не такая уж у вас и дружба, – Юлька закатывает глаза, – а разговоров то в универе, типа Клим завел себе подружку и даже ее не трахает. Видимо, твоя строптивость его достала.

– Что? – моя нижняя челюсть тяжелеет с каждым сказанным ею словом.

– Мне пора.

Юля поднимается и грациозной походкой вышагивает в рекреацию.

Еще пару минут сижу за пустым столом. Допиваю свой чай и забиваю на последнюю пару, еду домой. Настроение становится паршивым. Хочется плакать.

Что я, собственно, и делаю. Забираюсь под теплый плед, включаю сериал и рыдаю. Громко, затыкая рот подушкой.

Вечером нас с родителями приглашают к Мельниковым. Там очередной прием. Толпа людей, красивая музыка и вкусная еда. По гостиной шныряют обезличенные официанты, мужчины говорят о делах, а женщины сплетничают.

Клима здесь нет. Хотя он редко заглядывает на эти мероприятия.

Поболтавшись по дому, поднимаюсь наверх и слышу голоса. Это не Не в моем характере подслушивать. Но знакомые интонации притягивают к себе как магнитом.

Останавливаюсь у двери, она ведет к огромному балконному помещению. Прилипаю спиной к стене, отчетливо слышу все, что происходит по ту сторону приоткрытой стеклянной двери.

– …ты же знаешь, все эти целки, от них одни проблемы, – Витин голос звучит с насмешкой, и я зажимаю рот ладонью, чтобы не выдать своего присутствия.

– О, тут я тебя поддерживаю. Опытные девочки – вот где все удовольствие.

Второй голос не кажется мне знакомым. Отступаю. Становится не по себе. А вдруг они говорили обо мне? Что, если я противна Вите своей неопытностью или…

Нет, не хочу сейчас об этом думать. Сбегаю вниз и иду на кухню. Прошу стакан воды и делаю несколько жадных глотков, стирая выступившие из глаз слезы.