Первая любовь

11

Март в средней полосе всегда радовал ветром, начинающейся слякотью и прекрасными в своей резкости перепадами температуры.

На берегу Волги это ощущалось еще острее.

Кристина, поплотнее запахнув куртку Митяя, которую она накинула, выходя на веранду из душного помещения, все же с удовольствием вдохнула свежий влажный воздух.

Волга еще не тронулась, но лед был уже некрепким, серым и ноздреватым.

Возле самого берега намечались проталины, серела вода.

Кристина, вспомнив, как, глядя на эти темные провалы между льдинами, парни бурно рассуждали, стоит ли проверить, насколько они холодные будут, если прямо из парилки запрыгнуть, поежилась.

Она надеялась, что по крайней мере Митяй не будет так рисковать. Тем более, что рана еще не зажила толком, а события последней недели дополнительно ее растревожили.

– Мышка, ты чего там? Иди к нам, замерзнешь, – из приоткрытой двери послышался веселый голос Митяя.

– Не ходи, Дюймовочка, он тебя сожрет! – веселый Валек был в своем репертуаре.

Раздался взрыв хохота, Кристина только обреченно вздохнула.

Похоже, ей придется долго привыкать к друзьям ее парня.

Ее парня.

Ей очень понравилась эта мысль.

Митяй – ее парень. Первый и единственный. Потому что лучше него не будет, это точно. Потому что он – самый, самый…

– Мышка!

Короче, самый!

Кристина зашла в прокуренную комнату, в который раз с недоумением покосилась на непонятное и даже слегка пугающее панно во всю стену, изображающее охоту на медведя. У медведя было неописуемое выражение морды. Кристина гадала, то ли это от страха погони, то ли от копья, направленного бедолаге точно под куцый хвост.

Выпученные глаза жертвы намекали скорее на второй вариант.

И кто умудрился разместить подобный кошмар в комнате, где стоит обеденный стол?

Впрочем, парням, расслабляющимся после тяжелой недели в бегах, все нравилось.

Еда была хорошая, выпивки море, дела улажены. Оставалось только праздновать.

Столичный гость, представляющий интересы партнеров, как ей шепнул Митяй, был доволен. Толстая бритая шея его лоснилась, глаза подернулись глянцем при виде вошедшей Кристины.

Правда, тут же слегка пригасли, поймав тяжелый взгляд Митяя.

Тот притянул девушку, усадил на диванчик к себе под бок, погладил по тонким пальчикам, доверчиво прошедшимся по ткани рубашки. И все это, не отводя предупреждающего темного взгляда от столичного партнера.

Тот все понял верно, потому что торопливо отвернулся, тяпнул еще водки и сказал в пространство:

– Так, я не понял, братва, а че у нас за напряженка с бабами?

Кристина, которая и так в мужской компании чувствовала себя неуверенно, еще больше смешалась, спрятала лицо на груди Митяя.

Она не была дурочкой и понимала, о каких бабах идет речь.

– Не, все будет, брат, уже едут, – успокоил Валек.

Митяй поднялся, потянул за собой Кристину.

– Мы спать, дальше без меня.

Кристина еще больше покраснела, побагровела просто. Опять вернулось чувство невероятного стыда, что накатило на нее тогда, в квартире Митяя.

Ведь всем было очевидно, куда они идут и зачем.

Зачем она только поехала? Зачем согласилась?

Сегодня вечером, едва увидев живого и невредимого Митяя, она просто сошла с ума. Последние мозги растеряла.

Она уронила поднос, грохотом привлекая к себе внимание всего зала, мгновенно затихшего и уставившегося на бесплатное представление.

Она смотрела на него и не чувствовала, как по щекам бегут слезы. Только когда он взял ее лицо в ладони и начал нежно целовать мокрые дорожки на коже, она сумела сделать вдох.

Оказывается, она не дышала все то время, что он шел к ней.

Митяй шептал между поцелуями:

– Мышка… Мышка моя, Мышка…

А Кристина буквально стоять не могла, ноги подкашивались.

Потом была машина, какие-то люди, знакомые и незнакомые лица, недолгая поездка к берегу Волги на какую-то турбазу.

Митяй, как всегда, ворвавшийся в ее жизнь ураганом, не дал ни минуты на осмысление ситуации.

Кристина, слегка придя в себя в машине и уточнив, куда они едут, всполошилась и попросила заехать в общежитие, потому что опять, совершенно, не была готова!

Да и как ехать? Завтра на учебу, пропускать нельзя, особенно этот предмет…

Но Митяй пер, как танк, не обращая внимания ни на что.

Он прижал ее к себе сильнее, скользнул рукой под куртку, касаясь нежной кожи, и прошептал вздрогнувшей девушке:

– Я за эту неделю несколько раз чуть не сдох. Я больше ни на минуту тебя от себя не отпущу. А с учебой решим.

И легко куснул за мочку, заставив Кристину тихо застонать. Поймал веселый одобрительный, слегка завистливый взгляд водителя в зеркале, усмехнулся.

Кристина больше возражать не стала. Она так намучилась, так испереживалась за эти дни, что теперь просто ног от радости не чуяла. Ей казалось, что она парит, летит куда-то над землей, настолько ей было легко.

Правда, когда несколько машин остановились у главного здания турбазы, и Кристина поняла, что, кроме нее, с ними только еще одна девушка, опять стало неловко и неудобно. И страшновато.

Кристина, хоть и была уверена теперь, что, пока она с Митяем, ей ничего не грозит, но столько незнакомых людей настораживали и заставляли чувствовать себя неуверенно.

Митяй, казалось, понял ее внутренние страхи, подвел к другой девушке:

– Мышка, это Лена, жена Глеба. Она тебе тут все покажет, да Ленок?

Темноволосая миниатюрная Лена белозубо улыбнулась, взяла Кристину за руку:

– Конечно, не переживай. Мы прогуляемся, а вы не накидывайтесь сразу. И моего не отпускай к Волге, чтоб не как в прошлый раз, ладно, Митяй?

– Да само собой, конфетка, – подмигнул Митяй, притянул к себе Кристину, сладко поцеловал, – прогуляйся, Мышка, Ленок тебе все покажет, а потом к нам идите.

Парни, пересмеиваясь, пошли к двери, Лена потянула Кристину в другую сторону:

– Пошли к администратору, посмотрим домики.

Пока шли, Лена выспрашивала про их отношения с Митяем, удивлялась. По ее словам, Митяй себя вел странно, непохоже на него.

В чем именно выражалась странность, Лена не сказала.

Зато кратко пояснила, почему они здесь.

Оказывается, празднуют победу.

Через два дня столичный гость, уже успевший отправить большинство своих людей обратно, уедет, и сегодня Митяй хотел показать ему красоты родного края.

Правда, Лена была уверена, что красоты родного края чужаку до фонаря, и все ограничится стандартными процедурами (бабы, баня, бухло), но отпустить просто так было невежливо. Не по понятиям.

Еще она предупредила, что в скором времени сюда приедут недостающие элементы веселья. И что Кристине пугаться увиденного не стоит. Да и смотреть не стоит.

И покачала головой, оглядывая в очередной раз Кристину:

– О чем Митяй думает…

Домики, разбросанные по территории, оказались уютными и теплыми внутри, со всеми удобствами.

В главном здании в одной из комнат стоял бильярд, в другой большой стол, за которым могло уместиться человек двадцать, окруженный мягкими диванами и креслами.

Вся обстановка располагала к неспешному расслаблению.

У задней двери кухни кувыркались два маленьких толстеньких щенка, минуту назад игрушками выкатившихся под ноги взвизгнувших от умиления девушек, а с веранды открывался невероятный вид на Волгу и Жигули.

Лена, внимательно отслеживающая состояние Глеба, правильно поймала момент и утащила мужа в домик.

Парни проводили их беззлобными, невозможно пошлыми шутками, от которых Кристина покраснела и попросилась выйти на веранду, подышать.

И вот теперь Митяй утягивал ее из комнаты, куда с минуты на минуту должны были подъехать так необходимые остальным парням женщины.

Правда, над ними никто шутить не стал. Просто попрощались, пожелали спокойной ночи и все. Смущенная Кристина не поднимала глаз, поэтому лиц и улыбок, с которыми им говорили пожелания, к счастью, не видела.

Путь до домика был короткий, Митяй не успел остыть без куртки, так и не снятой с плеч девушки.

По крайней мере его руки, немедленно обхватившие ее талию, едва им стоило закрыть дверь, были все такие же привычно огненные.

Он шумно втянул носом запах ее волос, выдохнул счастливо:

– Ну наконец-то… Прости меня, Мышка…

– За что? – Кристина откинулась назад, на его плечо, не оборачиваясь, ощущая, как его ладони медленно поднимаются по ее телу, сжимают чувствительно грудь без лифчика (так и не успела купить! да и не на что было), добираются до ворота широкой футболки, обнажая тонкое хрупкое плечико.

– За то, что такой мудак… Надо было еще тогда, в первый раз… Или во второй… Не поверишь, все время, пока эта херня творилась, только об этом и жалел…

Митяй сначала легко и невесомо, а потом все настойчивей и грубей начал целовать ее шею и плечо, снимая с нее куртку, упавшую на пол, прямо у их ног, перешагивая, подталкивая девушку в сторону кровати, занимающей в этом домике большую часть площади.

Кристина, понимая, что в этот раз им никто и ничто не помешает, начала волноваться. Страшиться того, что произойдет.

Несмотря на то, что Митяй был очень нежен, а его ласки заставляли буквально таять от удовольствия, девушка боялась.

Катька ей много чего рассказала про первый раз. И приятного в этом, по словам приятельницы, было очень мало. Да и во второй раз тоже.

Кристина, наслушавшись, вспоминала, как Митяй трогал ее, что делал в их последнюю встречу своими пальцами, что она при этом чувствовала, и не верила рассказам.

И жалела, так жалела о неслучившемся! Пусть ей было бы больно! Главное, что она была бы его полностью, без остатка.

Хотя бы раз.

Хотя бы раз узнала бы, каково это – быть его. Отдать себя полностью любимому человеку.

И, быть может, если бы ей повезло, то от него осталась бы в ее жизни часть. Маленькая. Постоянное напоминание о том, что ее любили, ее хотели.

Девочка с его глазами, синими до безумия.

Катька кривила губы и крутила пальцем у виска. Дура, дескать. Тебе восемнадцать. Какие дети? От кого? Точно дура.

Но Кристина, вспоминая всю эту страшную томительную неделю Митяя, была уверена, в том, что хотела бы от него ребенка.

Если бы все сложилось тогда…

И вот теперь, когда, похоже, все складывалось, вернулись не те воспоминания, где она жалеет о нем, жалеет, того, что не случилось с ним, а где Катька, блестя густо подведенными глазами, рассказывает о том, как это больно, как она орала в первый раз, и сколько крови из нее вытекло.

Кристина, неосознанно напрягаясь, попыталась чуть притормозить на пороге комнаты, но Митяй, похоже, особо не заметил заминки, полностью поглощенный поцелуями.

Он мягко, но очень настойчиво продвигал ее к кровати, попутно снимая через голову футболку, выдыхая, восхищенно и счастливо, от одного только вида нежной небольшой груди, прикасаясь горячими сухими ладонями к острым соскам.

– Бляяя… Не верится даже, малышка, не верится просто… – Он развернул ее, притянул к себе, поцеловал жадно и нетерпеливо.

Он не видел ее страха, не хотел замечать, слишком занятой своими ощущениями.

А Кристина не успевала ему ничего сказать, как-то притормозить его.

Его ласки с одной стороны заставляли голову дурнеть и кружиться, а тело выгибаться, послушное его рукам, а с другой стороны, сердце биться в грудной клетке пойманной птичкой, сильно и бестолково.

Тонкие руки уперлись в грудь, сжались в кулачки, захватывая в горсти ткань рубашки. Митяй понял это по своему, оторвался на секунду, рванул ворот, срывая ее с себя, пуговицы брызнули в разные стороны.

Через мгновение Кристина оказалась на кровати, Митяй накрыл ее своим телом, выбивая последнее прерывистое дыхание невероятными ощущениями горячего тела на ней.

Руки скользили жадно по тонкому телу, без устали гладили, сжимали, ласкали.

Кристина, сквозь дурман, в который все больше погружал ее Митяй, внезапно почувствовала очень остро собственную беспомощность. Осознание того, что она ничего не решает, и, начни она сейчас сопротивляться, то, скорее всего, ничего бы не получилось, ударило больно и обидно.

Словно она оказалась в лапах зверя, сильного и беспощадного. Даже звуки, которые издавал Митяй, властными движениями заставляя ее выгибаться в своих руках, больше подходили для хищника.

Почувствовав, как он расстегивает на ней джинсы, добираясь до трусиков, Кристина судорожно, жалобно вздохнула и напряглась неосознанно.

Митяй отбросил в сторону ее одежду, опять обрушился на нее мощной горячей волной, потянулся к губам, откинув волосы с лица.

Внезапно замер.

Всмотрелся в подрагивающий подбородок, крепко зажмуренные глаза. Мягко и даже нерешительно дотронулся до щеки:

– Мышка… Мышка, ты чего?

Кристина открыла глаза, полные неконтролируемых слез. Митяй смотрел жадно, возбужденно. И испуганно.

– Я… Я боюсь…

Она отвернулась, губы задрожали сильнее, сдерживая рыдания.

– Чего?

Он не понимал. Он в самом деле не понимал!

– Вдруг… Вдруг будет… Больно…

Последнее слово вышло вместе с рыданием.

Кристине было безумно стыдно. Она боялась, что он сейчас рассмеется. И уйдет. Поймет, какая она бестолковая дура, и уйдет.

И страшно. Что рассмеется и продолжит. Ничего не поймет, решит, что это глупость девчоночья и продолжит с тем же пылом. И будет больно.

– Мышка…

Митяй повернул ее за подбородок, так, чтоб опять посмотреть в глаза.

Кристина, привычно попав в синий льдистый омут, моментально перестала плакать и затихла.

Митяй облизнул губы, с видимым напряжением оглядывая ее лицо.

– Ты – самое лучшее, что было в моей жизни, слышишь? Ты – моя девочка. Я не обижу тебя никогда. Ты мне веришь?

Кристина кивнула, завороженная. Каа и бандерлоги. Вот ты и попалась, глупая бандерложка.

Митяй поцеловал, мягко и нежно, ее щеки, спустился к шее, обхватил губами по очереди один и другой сосок, облизнул дрогнувшую впадинку пупка, задержался, вскинул голову, внимательно отслеживая состояние девушки.

Кристина лежала, закрыв глаза, прихватив в горсти обеих рук покрывало. Слова Митяя, синий гипноз его глаз, его аккуратные нежные движения, то, что он прислушался к ней, настолько ее успокоили, что страх ушел.

Она поняла, что Митяй ничего не будет делать против ее воли, что он постарается не сделать ей больно намеренно, что он всегда защитит и поддержит ее. Что она больше не одна.

Это невероятное ощущение доверия настолько возбуждало, что Кристина уже сама еле сдерживалась, чтоб не поторопить, чтоб не наброситься на него.

Митяй, поняв, что девушка расслабилась окончательно, продолжил движение вниз, снимая с нее трусики, подтягивая к себе поближе, раздвигая тонкие белые ножки.

Он положил пальцы на клитор, мягко надавливая, и девушка задрожала. Митяю даже не требовалось проверять, он уже и так видел, что она вся мокрая. Он опять втянул ее аромат, хищно дрогнул ноздрями.

Кристина пахла невинностью. Чистый, тонкий запах, нежная кожа. Невероятный подарок для него, непонятно за какие заслуги.

Он повел себя как скот. Как эгоистичная тварь. Забыл совсем в своей жажде, что для нее это впервые. Как еще остановиться-то смог? Чудо просто какое-то, блядь.

Ну ничего, ничего… Сейчас все будет хорошо.

Он наклонился ниже и сделал то, что так хотел сделать еще тогда в квартире. Попробовал ее на вкус.

Она опять вздрогнула, словно током прошибло. Попыталась сжать ножки, но он не позволил, опять наклоняясь к ней.

– Митя, Митя что ты… – она задыхалась, комкая покрывало, выгибаясь в спинке, как кошечка. Чудесное зрелище.

И отзывчивая, такая отзывчивая. Много не потребуется, только пара движений.

И потом ей будет легче.

Девочка опять крупно дрогнула и уже дрожала, не переставая. Скоро, совсем скоро… Еще чуть-чуть…

Резкий, на редкость мерзкий звук разрезал тишину ночи, заставил подпрыгнуть на месте, рвануть за стволом.

Кристина вскинулась на кровати, села, испуганно глядя на него. Выглядела она в этот момент настолько соблазнительно и горячо с рассыпавшимися по плечам волосами, горящими глазами и розовыми от возбуждения щечками, что Митяй чуть было не плюнул на переполох на улице. Но звук стал громче, потом взвыло совсем уж по-адски, и Митяй пулей вылетел на улицу.

Из соседних домиков повыскакивали парни, кто в чем, особо выделялся столичный гость без трусов, но с охерительной пушкой в руке и диким взглядом.

На улице стоял дикий мат, визжали сигнализации у припаркованных машин, из главного здания ревела музыка и доносился визг баб.

И посреди этого безобразия на стоянке скромно стояла Ленка с банкой пива и выражением на лице.

Через минуту к ней подбежал Глеб, что-то спросил, поморщился, заткнул свою тачку. Следом замолчали и остальные машины.

Оказалось, Лена среди ночи, оставив пьяного мужа спать в домике, захотела пива. И покурить. И если пиво было в доступе, то сигареты она оставила в машине. Потому что Глебу не нравилось, когда она курила, и приходилось прятаться.

Машину-то она открыла, а вот сигнализацию выключить забыла. И далее сработала цепная реакция по всем припаркованным на стоянке тачкам. Последним аккордом, перекрывающим все, что звучало до этого, взвыла старенькая нива, на которой приехал один из поваров.

Именно этот звук заставил дрожать все стекла во всех домиках, и перекрыл даже басы музыки в главном доме.

Митяй выругался, разворачиваясь к двери домика и остолбенел.

Кристина стояла совсем рядом, закутавшись в покрывало по грудь, и выглядела… Как принцесса. Холодно и неприступно. С серьезным острым взглядом. С обнаженными тонкими плечиками. С прибранными наверх в высокой прическе волосами.

Невероятно, охренительно прекрасная.

Такая, что даже подходить страшно. Даже дыхание перехватило.

Митяй не мог ничего сказать, просто пожирал ее взглядом, не решаясь отчего-то даже двинуться.

Кристина, нахмурив бровки, одной рукой прихватила спадающее покрывало, а другой молча потянула его в домик.

Митяй повиновался.

Пропустив его вперед, Кристина закрыла дверь, все так же, молча.

Развернулась.

Подошла к нему, серьезно глядя, не отводя взгляда.

Отпустила руку, покрывало упало вниз, и Митяй, хотя все уже видел, что хотел (и помнил!), вздрогнул внезапно от неожиданного, самого сладкого на свете, предвкушения. Обещания.

– Нам больше никто не помешает. – Серьезно заявила девочка, твердо глядя ему в глаза.

– Никто. – Подтвердил он внезапно хрипнув горлом, – пусть только попробуют. Пристрелю нахуй.

И подхватил ее под бедра на руки.

И ни очем больше не думал, ни в чем не сомневался. Не осторожничал. Как и она.

Она вела себя, как дикая кошка, набрасываясь на него с бешеными поцелуями, кусая, царапая его, заставляя приглушенно ругаться от неожиданной боли, сама шипя, когда он слишком сильно прикусывал ее кожу, оставляя красные следы.

Митяй сунул пальцы ей между ног. Мокрая. Течет прямо.

Кристина застонала сквозь прикушенную кожу на его плече, обхватила сильнее тонкими руками.

Митяй закинул ее ноги себе на талию, и вошел с резким выдохом.

Кристина только зарычала, вцепившись сильнее зубами в его плечо, дернувшись от боли, напрягаясь неосознанно.

Митяй чуть притормозил, давая ей время переждать боль, но девчонка опять его удивила, двинув поощряюще-нетерпеливо бедрами.

Митяй сделал движение навстречу, тонкие ногти скребанули по спине, оставляя тонкие болезненные следы.

Вот кошка!

Митяй шумно выдохнул, посмотрел в запрокинутое бледное лицо, поцеловал крепко сжатые губы, расслабляя, успокаивая.

Кристина застонала, ответила на поцелуй, уже спокойнее, без надрыва. Митяй прошептал ей что-то бессвязно-утешающее и двинулся опять, на этот раз медленно, осторожно, давая время успокоиться, постепенно наращивая темп.

Кристина только дышала глубоко и рвано, отвечая на его поцелуи, не размыкая рук на его шее, прижимая к себе, крепко, так крепко, так жадно, что Митяй заводился все больше и больше, уже не контролируя себя, забывая обо всем, кроме своего, стремительно приближающегося удовольствия.

Понимая сквозь нарастающий жар в животе, что она не получает никакого удовольствия, что ей это все приносит только боль, он старался хоть как-то, ласками, облегчить ей неприятные ощущения, целуя, гладя возбужденную грудь, заставляя выгибаться, ластиться к нему. Наконец он взял ее за руку, просунул вниз, к клитору и подвигал ее пальцами, направляя, надавливая, улавливая нужный темп.

Кристина, прерывисто, со всхлипами дыша, начала делать так, как он ей показал, и вскоре застонала совсем от других, новых ощущений.

Теперь она делила с ним не только боль, но и удовольствие. И чем дальше, тем больше удовольствия, больше, больше, больше!

Митяй, уже не имея сил терпеть и сдерживаться дальше, в какой-то момент упустил себя и кончил, так ярко и невероятно, как никогда, наверно в жизни. Он застонал, в финальном движении придавливая ее тяжеленным телом, утыкаясь ей в душистые волосы лицом.

Кристина лежала, не шевелясь, тихо и хрипло дыша.

Митяй, не открывая глаз, протянул руку вниз, наощупь нашел то, что ему было нужно. Хватило пары движений, чтоб девочка застонала и выгнулась под ним кошечкой.

Митяй вернул руку к губам, облизнул, провел мокрыми пальцами по ее щеке.

– Ты охеренная просто, ты в курсе? Это было пиздец, че такое.

Он с трудом осознавал, что говорит и как говорит. Наверно, это не самые романтичные слова, что надо бы сказать девочке, у которой с тобой случился первый секс.

Не самые романтичные, но самые искренние. И девочка это, похоже, поняла, потому что со вздохом обняла его, прижалась еще теснее.

Митяй закинул их одеялом, обхватывая ее руками. Все будет хорошо. Все у них еще будет.

Кристина лежала, улыбаясь, поглаживая широкую взмокшую спину Митяя. Тело, впервые испытавшее такую нагрузку и такую разрядку, сладко и томно ломило сразу в нескольких местах.

Это было больно. Очень больно. И в то же время невероятно… Она не находила слов, чтоб описать все то, что она сейчас чувствовала. Только одно понималось отчетливо: она будет совсем не против попробовать еще раз.

А еще она думала о том, что, вполне возможно, сейчас у нее внутри уже живет маленькая девочка с льдистыми глазами Митяя.

Девочки не было.

Были два мальчика. Близнецы.

Но это уже другая история.

Друзья!

Вот и финал истории о первой любви.

Эта книга для меня знаковая. Именно с нее началось мое понимание себя, как автора. Она дорога мне очень. И, я надеюсь, несмотря на простоту и реалистичные девяностые, она вам понравилась.

Этим героям, Митяю и Кристине, многое предстоит впереди, их жизнь только начинается.

И мы с вами заглянули в самое начало их отношений.

Спасибо вам, друзья, за то, что читали, за то, что комментировали и награждали эту книгу.

Это очень важно и ценно для меня.

Люблю вас!