Kitabı oku: «Сексуальный интеллект», sayfa 4

Культурные нормы

Идеи американцев насчет того, что допустимо в сексе, значительно изменились в последние шестьдесят лет.

В 1948 году вся Америка была возмущена, когда исследования доктора Альфреда Кинси показали, что большое количество американских пар практикуют куннилингус. Теперь же семейные психотерапевты только поощряют это дело.

До 1965 года контрацепция в Соединенных Штатах была запрещена (до дела Грисвольд против Коннектикута), а до 1972 года ею нельзя было пользоваться неженатым парам (Айзенштадт против Бэрда). До 1967-го законом был запрещен секс с людьми другой расы (Лавинг против Виргинии). А анальный секс между людьми одного пола (гомосексуализм) был декриминализован лишь в 2003 году (Лоуренс против Техаса). Это довольно значительные перемены для такого короткого промежутка времени.

Представления о том, что является нормой в сексуальных отношениях, также очень варьируются в зависимости от страны. В Китае, к примеру, люди, как правило, не целуются на улице. Даже держаться за руки там считается рискованным шагом. В большинстве стран Европы взрослые и дети обычно ходят на пляж топлес или голыми. (Они не считают это сексуальной практикой, но в этом-то и дело – в Америке же люди считают именно так.) Клиторидэктомия (женское обрезание) практикуется мусульманами в Северной Африке, на Среднем Востоке и в Юго-Восточной Азии. Такая процедура проводится двум миллионам девочек каждый год. В США это запрещено законом и считается жестоким насилием над детьми. Секс до свадьбы считается естественным и привычным явлением в Голландии и Скандинавии, где принятие решений в плане секса свободно обсуждается внутри семей.

Каждый новый этап в развитии технологий снова и снова поднимает вопрос сексуальных стандартов. Вот пара последних примеров из Америки:

• Видеомагнитофоны: между 1980 и 1990 годами более чем две трети обладателей телевизоров в США приобрели кассетные видеомагнитофоны. Этот всплеск потребительского интереса был вызван новой возможностью смотреть порнографию в приватной обстановке. Но было ли «нормально» смотреть порно? И какое конкретно порно? Должен ли муж скрывать от своей жены, что он смотрит порнофильмы? Или ему следует приглашать ее присоединиться? Должна ли она соглашаться?

• Интернет: когда дешевая высокоскоростная сеть появилась в Америке в 2000 году, десятки миллионов людей тут же начали завязывать «виртуальные отношения», используя свое имя или придуманные профили. Second Life, чат-комнаты, службы мгновенных сообщений, секс по телефону, игры с подменой возраста, полов и другие ролевые игры – отныне наши возможности безграничны. Внезапно люди знакомятся с секс-субкультурами, идеями и практиками, о существовании которых совсем недавно даже не подозревали. И вот многие начинают задумываться: это нормально, извращенно или совершенно недопустимо, когда взрослый человек притворяется подростком, миллионером, шпионом, человеком другого пола? Сколько часов в неделю (или в день!) можно проводить в Интернете за подобными развлечениями? Секс-переписка с незнакомцем – это форма измены, знак ненадежности, расширение границ чувственности? А может, все вместе взятое? Правоохранительные органы требуют, чтобы люди перестали заниматься играми с подменой возраста, заявляя, что это поощряет сексуальное насилие над детьми. И хотя у них нет никаких данных, доказывающих это, правительство тратит десятки миллионов долларов, собранные с наших налогов, на то, чтобы выслеживать и отлавливать людей, которым нравится играть в подмену пола с другими взрослыми людьми.

• Сотовые телефоны/секстинг: три четверти подростков пользуются сотовыми, и миллионы из них практикуют «секстинг» – отправляют друг другу откровенные фото себя и своих сверстников. Правоохранительные органы начали активно вмешиваться в это дело, пытаясь запретить подобную деятельность, заявляя, что это невероятно опасно, и требовать применения серьезных мер: отбывания срока в колонии и регистрации в качестве преступников, совершивших половое преступление. Родители находятся меж двух огней. Они больше, чем дети, склонны думать, что секстинг может причинить вред, но не согласны с тем, что он настолько опасен, что заслуживает такого немыслимого наказания, за которое ратуют представители закона.

В каждом из этих случаев вопрос «что является нормальным?» представляет большой интерес в социальном, политическом и экономическом плане. Ни в одной из этих областей так и не удалось прийти к общему мнению, и это подтверждает то, что, какие бы вещи в сексе мы ни хотели бы считать «нормальными», они зависят от конкретных культурных норм, являются неизбежными и в то же время «естественными».

Кто бы мог представить десять лет назад, что любое из этих явлений будет считаться мейнстримным («нормальным»), как это происходит сейчас?

• Шлепки, повязки на глаза и наручники.

• Вибраторы (которые теперь можно купить на Amazon.com).

• Свингер-клубы.

• Интернет-порнография.

• Платные каналы для взрослых в номерах отелей.

• Грубая лексика на федеральных каналах.

Как только вы осознаете, что ваши представления о «нормальном» сексе – это лишь одна из возможных точек зрения, перед вами откроется целый мир чувственности. Сексуальный мир, в котором нет места самокритике и тревожности, где все равно на оргазмы, успехи и провалы. Именно здесь можно по-настоящему познать сексуальное расслабление, наслаждение и близость.

Почему не нужно стремиться к нормальности?

Правда в том, что переживания о несоответствии норме в сексе приводят к эмоциональной изоляции. Вот почему так много людей чувствуют себя самыми одинокими в мире, когда занимаются любовью.

У большинства людей эмоциональная изоляция вообще убивает всякое сексуальное желание и удовольствие.

Когда все наши мысли вертятся вокруг «нормальной» сексуальности, это превращает секс в предприятие, в котором ставки слишком высоки. В любой момент наши предпочтения, фантазии и внутренние барьеры могут выдать в нас что-то неприемлемое для нас самих или же для нашего партнера. Соответствие «норме» (иными словами, отсутствие всяких странностей) становится для нас важнее, чем получение удовольствия или чувство близости. Боясь осуждения, мы избегаем вещей, которые, может, и делали бы, если бы не опасались реакции партнера (например, мужчина, который просит, чтобы ему оттягивали соски). И делаем то, чего делать не стали бы (например, проникающий секс, когда мы к нему не готовы), если бы не считали, что так ведут себя все нормальные люди.

Так что наша жажда соответствовать сексуальным стандартам, дополняемая нашей тревогой по этому поводу, заставляет нас хранить в тайне от партнера наши сексуальные желания. Стремление к естественности захватывает нас подобно азартной игре.

Ни приятные ощущения, ни близость не могут процветать в такой среде. В таких условиях потеря эрекции – настоящая катастрофа. Проблемы с оргазмом – кризис. Газы или непроизвольное мочеиспускание – трагедия.

И не только для одного человека в паре, но и для его или ее партнера тоже. Потому что многие люди сосредоточены не только на собственной «функции», но и на функции партнера тоже, принимая все неудачи на свой счет. Многие уделяют огромное внимание возбуждению и оргазмам партнера, потому как не хотят, чтобы их считали неудачниками – «горе-любовниками». Но как можно расслабиться, когда твой партнер так сосредоточен на твоем сексуальном отклике – и не радостно обращая внимание на твои действия, а в ожидании каких-нибудь признаков собственного провала?

Джед был угрюмым, резковатым парнем, он работал электриком, и его руки выглядели, как руки человека, который годами зарабатывал на жизнь грубым трудом.

За нескольких минут, проведенных в кабинете, он рассказал мне о себе три вещи: что он вырос в бедной итальянской семье в Бруклине, что любит свою жену Мартину и что носит колготки. Казалось бы, это были факты примерно одинаковой степени важности. Угадайте, какой из них был причиной их ссор с Мартиной?

Это началось несколько лет назад с нижнего белья – ее белья. Когда она об этом узнала («Мои трусики одни за другими быстро растягивались, и я не могла понять почему. А потом узнала»), он сразу дал ей понять, что он не гей.

– Я поверила ему тогда и верю сейчас, – сказала она.

Как и многим гетеросексуальным мужчинам, которые носят женское белье, ему нравилось само ощущение. Это помогало ему расслабиться. Но он не мог просто наслаждаться своим маленьким хобби. Он хотел обсуждать его с Мартиной.

– Постоянно, – сказала она. – Он вечно говорил: «Я хочу, чтобы ты понимала. Хочу убедиться, что ты понимаешь, что я не больной. Я хочу, чтобы ты нормально к этому относилась, чтобы нам не приходилось это скрывать». Нам приходилось говорить об этом каждый день.

– Вот видишь, тебе и правда это не нравится! – с триумфом произнес Джед.

Мартина повернулась ко мне.

– Мне плевать, носит он женские трусики, или чулки, или чтобы там ни было, – вздохнула она. – Он сам покупает себе это белье и хранит с другими своими вещами, мне все равно. Прошу, можно мы уже сменим тему? Мне бы хоть неделю провести без этих разговоров. Я хочу, чтобы мой прежний муж вернулся!

– Док, она думает, что я странный. Скажите ей, что это не так.

Прежде чем я смог сказать хоть слово, Мартина вскочила с места.

– Естественно, я считаю, что это странно, – прорычала она. – Ну и что? Ты не идеален, Джед, и, честно говоря, есть другие вещи, которые меня в тебе раздражают гораздо больше, чем это.

Джед был краток:

– Мы не сможем вернуть нашу прежнюю сексуальную жизнь, пока ты не примешь эту мою особенность.

Мартина удрученно посмотрела на меня.

– В былые дни в Бруклине мы считали, что единственный способ выбить из человека такое упрямство – это убить его.

Мы хором рассмеялись.

– Джед, а как вы сами относитесь к тому, что так одеваетесь? – спросил я.

– В этом нет ничего такого, – вызывающе ответил он.

– Джед, я сексолог, – сказал я. – Вы не первый мужчина, который носит колготки, из тех, что я встречал. Мой вопрос в том, как вы к этому относитесь?

– В этом нет ничего такого, – мягко сказал он. Он повторил фразу со слезами на глазах. Он проговаривал ее – для жены, для себя – в течение многих лет, но на самом деле никогда в это не верил. Он стыдился своих предпочтений, стыдился того, что делал.

– Вам трудно поверить, что Мартина принимает это, если вы сами себя не принимаете, не так ли? – осторожно спросил я. – Вы понимаете, что она расстроена тем, как часто вы об этом говорите, а не тем, как часто вы это делаете, да?

Он кивнул.

– И, возможно, если бы вы сами спокойнее принимали это в себе, вам бы не приходилось так часто это обсуждать, ведь так? – Еще кивок.

По правде говоря, никого из них особо и не раздражало это пристрастие Джеда к женскому белью. Он не до конца понимал, почему оно его так притягивало, а она не понимала, почему он так упорно вымаливал ее одобрение.

– Джед, постоянные разговоры на эту тему выводят Мартину из себя, – сказал я. – Это не значит, что она вас отвергает. Любая тема наскучит, если слишком часто ее обсуждать, будь то лазанья, футбол или «Джед, который носит женское белье».

– Но если вы говорите об этом так часто, значит, вас это беспокоит, правда?

Да, согласился он, у него есть переживания, которые ему необходимо выразить.

– В любом другом случае вы бы поговорили с другом или с братом Мартины, а может, даже со священником, – рискнул предположить я.

– Ой, даже не заикайтесь о них, – рассмеялся он.

– Вот именно. Так что, возможно, вам стоит обратиться с этим вопросом к личному психотерапевту, – предложил я.

– Не хочу, чтобы мозгоправ сказал мне, что я чокнутый, – сказал Джед.

– Нет, но вам нужен кто-то, с кем можно поговорить, не так ли? – И я дал ему контакты компетентного специалиста, к которому он мог бы для этого обратиться.

– Как только начнете ходить к нему, – сказал я, – я бы хотел, чтобы вы ограничили свои разговоры об этом с Мартиной, хотя бы ненадолго, хорошо?

Мартина была рада, но в то же время немного обеспокоена.

– Джед, мы ведь продолжим говорить на все остальные темы, которые всегда с тобой обсуждаем, да?

– И, возможно, Джед, когда вы примиритесь со своими интересами, вы почувствуете себя достаточно спокойно и расслабленно, чтобы снова заниматься сексом с Мартиной, – просто сказал я.

– Да, – ответил здоровяк из Бруклина. – Теперь я понимаю, что она все это время поддерживала меня. Я хочу снова быть ее мужчиной.

Ложь, наглая ложь и статистика

Каждую неделю рассорившиеся парочки спрашивают меня, что «нормально» делать в сексе. Нормально ли заниматься сексом раз в месяц в первый год после свадьбы? Нормально ли заводиться от шлепков? Или шлепая партнера? Сколько должен длиться секс с проникновением перед тем, как мужчина кончит? Нормально хотеть орального секса во время менструации? А переставать возбуждаться, слыша грязные словечки?

Иногда люди беспокоятся по поводу себя. Иногда критикуют партнера и пытаются пустить в ход тяжелую артиллерию: «Ты НЕ нормальный. Это я нормальный».

Каждый год накануне Дня святого Валентина я получаю от популярных СМИ одни и те же вопросы. И хотя я знаю текущую статистику – сколько раз в месяц, сколько сантиметров, сколько минут, – я обычно это не упоминаю, и не важно, говорю ли я с пациентами или с USA Today (газета, которую бесплатно доставляют вам в номер в отелях, чтобы у вас было что почитать во время чистки зубов). Я говорю, что нарочно или нет люди обычно только создают себе неприятности этими цифрами, так что им будет лучше без них.

Никого не устраивает мой ответ.

Я предлагаю людям забыть о том, сколько раз в месяц они занимаются сексом, или как часто мастурбируют, или как долго кончают. Эти средние показатели ничего вам не скажут. Тот факт, что вы не смеетесь во время секса, стесняетесь использовать лубрикант или не можете сказать партнеру: «Не там, а здесь», даст вам гораздо, гораздо больше информации.

Потому что это описывает ваш опыт. А секс – это и есть опыт, а не цифры. То, что реально имеет значение в сексе, нельзя измерить. Важно то, как люди себя чувствуют – и вот это гораздо сложнее выяснить, понять, оценить или исправить. И, как и с любой проблемой, если ты пытаешься исправить совсем не то, что нужно, то не важно, чего ты добьешься.

Вот почему, когда дело касается секса, обычная работа над собой, как правило, не приносит результатов, ведь она не меняет представления человека о том, что является «нормальным» сексом. Что важнее – как самосовершенствование вообще может помочь, если в его цели совсем не входит опровержение идеи о том, что важно быть «нормальным» и очень важно не быть странным?

Вместо этого большинство книг по самосовершенствованию предписывают «норму»: в них рассказывается, каким сексом люди должны заниматься, а потом говорится, как этого достичь. Очевидно, этот подход не возымел большого успеха. Вот почему люди продолжают покупать книжки, ходить к сексологам и просят The View приглашать еще больше «секспертов».

Что следует говорить каждому гуру и каждой книге по самосовершенствованию, так это то, что желание быть нормальным в сексе не дает людям быть самими собой и ведет к страху перформанса и сексуальному неудовлетворению. Сексуальный Интеллект – основанный на самопознании, принятии себя и глубоком взаимодействии – это более верный подход к решению проблемы сексуального неудовлетворения.

Если хотите знать, что нормально делать в сексе, помните о следующих особенностях, свойственных многим людям:

• Нормально – это заниматься сексом в усталом состоянии.

• Нормально – это беспокоиться о том, нормальный ли ты.

• Нормально – не говорить о том, что ты переживаешь об определенных вещах.

• Нормально – испытывать эмоциональную изоляцию во время секса.

Уверен, мы можем стремиться к гораздо лучшему, чем такая «норма».

Глава 3
Что такое сексуальный интеллект и почему он важен?

Наши с Марго и Дуэйном сеансы начались через год после того, как у них родился первый ребенок. Они были очень расстроены тем, что перестали регулярно заниматься сексом. Они не могли понять, почему у одного из них (либо у обоих) всегда находились какие-то отговорки.

У тридцатидвухлетних мужчины и женщины было почти все, что, по мнению общества, необходимо для отличного секса. Оба выглядели просто потрясающе. Дуэйн хорошо зарабатывал. Они оплачивали няню для ребенка. Они не просто любили, они, похоже, еще и сильно привлекали друг друга. Так почему нет секса? Или, как выразилась Марго: «Почему у нас расстройство сексуального желания?»

Задавая им множество вопросов в течение наших сеансов, я довольно много о них узнал. Как и с большинством моих пациентов, мы обнаружили довольно серьезные причины такого поведения, которое они хотели изменить. И – нет, ни одна из них не была связана с «расстройством».

Вообще, Марго очень любила секс – и любила заниматься им с Дуэйном. В отличие от некоторых женщин, которые мало заинтересованы в сексе после того, как проведут весь день наедине с активным, здоровым малышом, Марго хотела, чтобы муж страстно ее желал. Она сказала, что ей это «было необходимо» для того, чтобы чувствовать, что ее ценят, что она взрослая и сексуальная, – трудно ощущать подобное после того, как ты целый день занималась пальчиковым рисованием. Она была готова отвечать практически на любое приглашение к сексуальным утехам – но его так и не поступало.

Дуэйн тоже любил секс, и любил секс с Марго. Но после двенадцатичасового рабочего дня и укладывания дочери спать (сразу по возвращении домой) он едва не валился с ног. Он жаждал поскорее лечь в кровать со своей сексуальной женой – и невольно заставить ее продолжать накапливать энергию для их эротической жизни. Но сколько бы она ни говорила о сексе и ни завидовала другим увлеченным друг другом парам, она никогда не проявляла инициативы.

Конечно, в старые добрые времена у них не возникало такой проблемы. Когда они только окончили колледж, они занимались любовью каждое утро и каждую ночь. Оба четко помнят, что в те времена никто не начинал первым – все происходило как-то «само собой». И оба просто ждали, когда все «само собой» случится снова. Это не «дисфункция» – это было просто неверным предположением.

Мы обсудили их желание иметь секс как в молодости. Я объяснил, что их жизни изменились и что, для того чтобы секс «случался», нужно, чтобы кто-то из них проявлял инициативу. И – да, этот человек может услышать слово «нет». Обоих поразила даже мысль об этом – так это было не похоже на их прежнюю сексуальную жизнь. И даже если они снова начнут заниматься любовью, вряд ли это будет занимать час или два, как раньше. С такой перспективой им тоже не хотелось мириться.

Они продолжали настаивать, что любят секс и хотят им заниматься, но не хотят принимать тот вариант, который, по моим словам, был для них доступен. И просто жили дальше без секса вообще, думая, как изменить ситуацию.

Между тем Марго была готова зачать снова, и чем скорее, тем лучше. Она очень-очень хотела сына. И так как Мэрилин уже почти исполнилось два года, было самое время завести второго.

Дуэйн такого воодушевления не разделял. И это тоже никак не помогало наладить их сексуальную жизнь. Как я им сказал, «работать над сексуальными отношениями, в то время как вы решаете вопросы фертильности – это как пытаться заниматься балансировкой колес, пока автомобиль мчится по трассе со скоростью семьдесят миль в час».

Как бы то ни было, они захотели продолжить работу со мной, и я согласился. По собственным причинам Дуэйн вскоре решился на сына, сказав Марго лишь одно:

– Я беспокоюсь о том, что произойдет, если у нас не получится родить сына. Я не хочу бесконечно продолжать пытаться, понимаешь?

Лишь слегка встревоженная, она радостно сказала «да». У них получилось зачать практически сразу же – и никакой тут «дисфункции».

Они сделали перерыв в терапии, когда Марго была беременна уже несколько месяцев. Ровно по срокам у них наконец родился второй ребенок – красивая, здоровая девочка.

Через пять месяцев после рождения маленькой Шарлотты Дуэйн и Марго снова пришли ко мне. У многих женщин уходит примерно год на то, чтобы к ним после родов вернулось половое влечение. Но не у Марго – через три недели после рождения дочери она была готова заниматься любовью. Объявив об этом Дуэйну, она снова стала ждать, когда он начнет гоняться за ней по дому.

Ей было очень неловко за свое тело – она по-прежнему весила на пять килограммов больше, чем до беременности, и уровень ухоженности немного не соответствовал ее прежним суровым стандартам. Так что она желала секса, но также ей хотелось, чтобы ее предварительно об этом уведомляли, чтобы она успела все проэпилировать, помыть, выщипать, намазаться лосьонами и так далее. Это еще больше усложняло их сексуальную жизнь.

Дуэйн тоже не решался продолжить заниматься любовью – по совсем иным причинам. Он лишь смеялся над предположениями Марго о том, что сейчас ее прекрасное тело стало не таким привлекательным, как раньше. По его признанию, теперь его сильно заботила контрацепция. Он был счастлив иметь двух детей, и не важно, сын это или дочь. Он чувствовал, что им и так уже хватает забот, и был уверен, что она считает так же. Но боялся, что она будет подавлена, если он открыто выразит свое нежелание попытаться родить сына, поэтому не говорил об этом достаточно прямо, чтобы не обидеть Марго.

Ей хотелось, чтобы к ней приставали, поэтому она не могла сама проявлять инициативу. Он беспокоился, что его принудят попытаться зачать сына (или что она случайно забеременеет), и поэтому тоже не мог проявить инициативу. И так, месяц за месяцем, они упускали возможность заниматься великолепным сексом, как тот, который у них был много лет назад.

Никто из них не хотел пользоваться презервативами (ей они казались «противными», а он считал их ненадежными). Она не хотела использовать гормональные методы вроде таблеток из-за возможных побочных эффектов и набора веса.

Они говорили о том, сможет ли Марго когда-нибудь быть счастливой со «всего лишь» двумя очаровательными здоровыми дочками. Она ответила, что прямо сейчас ей не нужен сын, и, возможно (возможно!), она даже проживет и без него. Но она не могла принять такое решение сразу.

Между тем секса у них не было. Она хотела, чтобы он начинал ухаживания первым, а он не хотел рисковать, чтобы она не забеременела снова.

И тогда я спросил у них про секс без риска зачатия – непроникающий. Оральный секс, анальные игры, ласки половых органов руками, покусывание, шепот, посасывание, поглаживание, заигрывания.

– Ох, предварительные ласки, – отмахнулась Марго. – Я бы лучше занялась сексом.

– Мы раньше занимались всеми этими вещами, – сказал Дуэйн. А теперь? – Ну, мне нравятся минеты Марго, но после мы оба хотим секса. И я бы чувствовал себя виноватым, если бы получил шикарный минет, а Марго осталась расстроенной из-за того, что настоящего секса не случилось.

Единственной дисфункцией здесь были их искаженные представления о «настоящем сексе». Их взаимное противостояние такой возможности, как хороший секс без проникновения, поражало воображение: это не «настоящий секс», они предпочитают другое, это как-то глупо, они не хотят «быть вынужденными» этим заниматься, они будут чувствовать себя нелепо, занимаясь этой второсортной ерундой. Типичные объяснения, которые я слышу каждую неделю.

Это было глобальное отсутствие воображения – и иллюстрация их ограниченного Сексуального Интеллекта.

– Мы знаем, как выглядит настоящий секс – раньше мы все время им занимались. А это что-то другое, – надулась Марго. Соглашаясь, Дуэйн предсказал, что «один лишь непроникающий секс» оставит их эмоционально голодными. И они продолжили не заниматься сексом вообще, эмоционально голодая и нуждаясь в эмоциональной близости.

Я попытался копнуть глубже, чтобы понять, в чем была причина такого сопротивления.

– Сначала вы говорите, что сексуальная жизнь никогда не будет такой, как прежде, потом заявляете, что нам не стоит надеяться на настоящий секс, пока не разберемся с вопросом зачатия еще одного ребенка, – расстроенно сказала Марго. – Чтобы принять это, мне, мне… пришлось бы измениться! – с жаром произнесла она.

– Да, – сочувствующе кивнул я. – Если вы и ваш муж хотите заниматься сексом на этом этапе жизни, вам придется измениться.

Они ответили, что они в игре. Но, как бы я ни пытался их убедить, они просто не могли свыкнуться с этой идеей. Так что эти яркие, привлекательные, похотливые люди снова отказались от секса.