Kitabı oku: «Шаг вперед, два шага назад. Часть 1. Чудовище», sayfa 3

Глава 5

Я с интересом и даже, что там лукавить, с внутренним трепетом (всеобщее волнение не могло меня не затронуть) ждала, когда он появится в поле зрения. Наконец я увидела его в профиль, он проходил через зал, а все стремились с ним поздороваться. Да, действительно, атлетически сложенный, накачанная фигура, пружинистая походка. Густые, хорошо уложенные волосы. Костюм с иголочки идеально сидел на подтянутой фигуре. Высокий рост, выделявший его из толпы.

Насколько позволял разглядеть профиль, интересное мужественное волевое лицо. Но для полного впечатления не хватало поймать взгляд. Только по глазам можно судить о человеке. Но вряд ли разочарует, подумала я. Теперь понятно, почему все так сошли с ума. Он выгодно отличался от всех мужчин, которые были в зале. Манерами, поведением, внешностью… Он так ловко лавировал между людьми! Успевал со всеми поздороваться, перекинуться парой словечек, причём явно по делу, потому что на лицах собеседников расцветали майские розы, и двигаться дальше.

И тут он обернулся. И я увидела его глаза. Я вздрогнула. Меня сковало льдом. Внутренности моментально заморозились, и я еле пошевелила языком, чтобы облизнуть пересохшие губы.

Восемь лет назад я уже видела эти глаза.

Мне было семнадцать, закончена школа, сданы на отлично экзамены, впереди получение аттестата с золотой медалью и выпускной. Есть что праздновать. Мы с девчонками на радостях засиделись допоздна. Я позвонила домой и предупредила, что иду. Отказалась от настойчивых предложений меня встретить. Наврала, что проводят. А сама почти бегом направилась через тот злополучный парк, что теперь зовется могильником. Я была молода, по-юношески бесстрашна, впереди безбрежным океаном маячило будущее, обязательно великое и прекрасное. Не было семнадцатилетней девчонке дела в тот период до леденящих душу пересудах о банде убийц и насильников, шарящих по городу в тёмное время суток. И напрасно. Жизнь моя чуть не оборвалась в тот злополучный день.

Я шла по тёмной тропке через маленькую полянку, впереди уже виднелась главная заасфальтированная дорога с единственным горящим фонаре в парке, как меня обступили тени, тихо появившиеся из кустов.

Их было четверо. Один перегородил мне дорогу, двое обступили по бокам, один перекрыл отход сзади. Вся моя жизнь в одно мгновение пронеслась передо мной. Я сразу поняла, что живой мне уже не уйти.

Лишь бы смерть наступила быстро и хватило сил принять её с достоинством. У них были жуткие рожи. Именно такими я представляла себе зомби. Не теми карикатурными полуразвалившимися трупами из американских фильмов. А именно такими, во всём как люди, только лица полного быдла с полным отсутствием мысли и намёков на душу в пустых глазах. В них можно было прочитать только ненависть ко всему человечеству и тупую радость от предстоящего развлечения.

Было видно, что они предвкушали и радовались попавшей в их сети жертве. Сразу становилось понятно, что просить и умалять их о жалости и снисхождении бесполезно, мой страх раззадорит их ещё больше. И было также понятно, что смерть моя не будет лёгкой.

За что же так со мной? Я ведь столько ещё не сделала, столько не успела, пожалела я себя.

– У, какая цыпочка, – с гнилой улыбкой пропел мне тот, что перекрыл проход. – Не составишь нам компанию? Мы не дадим тебе скучать.

И все радостно загоготали, словно удачной шутке. Я попробовала обойти его слева, но он тут же метнулся в ту сторону и снова перекрыл мне дорогу.

– Ух ты какая. Не хочет. Слышь, пацаны, она считает, что мы недостойная для неё компания.

Все осуждающе заулюкали.

– Проучим девку? – он схватил меня за локоть.

Я дёрнулась, но он резко потянул меня на себя, и я чуть не упала. Я открыла рот, чтобы заорать, но меня сзади схватили за голову, одной рукой зажали рот, другой оттянули за волосы.

– Пошли, курва. Мы научим тебя вежливости, – меня потянули.

Я пробовала брыкаться, но получила удар под дых. Меня снова поволокли. Они держали путь через главную дорогу к тёмному массиву ельника, маячившего впереди слева.

И тут случилось непредвиденное. Мы ещё не дошли до асфальта, как на дороге показался мужчина. Он уверенным шагом шёл вперёд. Он видел нас, но продолжал идти. Насильники встали как вкопанные, решая что делать.

И я вдруг решила, что этот мужчина мой шанс на спасение.

Я собрала все силы, которые были в организме, и попыталась освободиться из грязных лап, чтобы заорать и предупредить мужчину. Если он успеет убежать, он может позвать на помощь! Только эта мысль крутилась огненным красным вихрем в голове, сердце бешено застучало, в висках запульсировало.

И мне удалось!

Я освободилась не полностью, но ухитрилась укусить подонка за пальцы, и открыла рот, чтобы заорать.

Но тут я встретилась с мужчиной глазами, и крик застыл в горле. Момент был упущен, разозлившийся кретин ударил меня и снова схватил, чуть не вывихнув шею. Так крепко, что не могла дышать. Но всё было уже неважно.

Тот огонь надежды, что разгорелся во мне, потух моментально, меня заморозило льдом изнутри, как только я увидела глаза незнакомца. Его взгляд не выражал ничего, полное равнодушие к происходящей на его глазах драме. Его взгляд был холоден, безжалостен и словно ледяная бездна подавлял волю и всякое сопротивление.

Это был очень страшный взгляд. Конечно, в тот момент мне было не до анализа, но потом я долгое время вспоминала и размышляла. И не могла решить, кто из них страшнее – эти быдло-зомби без божьей искры в тупых беспощадных глазах, или этот незнакомец с холодным, пронизывающим насквозь, забирающим волю и поселяющим холод в душе взглядом.

Ни тех, ни другого не разжалобить, и те и этот без души, одинаково смертельно опасны при встрече. Но при всём при этом появившийся незнакомец пугал меня больше. Потому что если те забирали только жизнь, он забирал с собой ещё и душу.

Я уверена, он прошёл бы мимо, если бы эти дураки сами к нему не пристали. Вероятно, чутьё не подсказало им никакой опасности. Или они уж были слишком уверены в своей силе из-за численного преимущества. Но они решили убрать ненужного свидетеля. И вот тут-то…

Всё произошло так быстро, почти мгновенно, что я помню только эмоциональную картинку, сколько я ни пыталась воссоздать детали потом, вспоминая, цельной картины так и не возникло. Этот мужчина вдруг превратился в чудовище… да, именно так.

Мне трудно его описать и наклеить чёткий ярлык, определив конкретный вид. Я видела его несколько секунд, в темноте, и не успела разглядеть в деталях, да и не до этого мне было. Это был зверь, но не какой-то знакомый мне зверь. Если начну описывать, уподоблюсь тем дружинникам, что пытались его описать. Это был гибрид кого-то с чем-то, то ли бык на двух ногах, то ли ящер, то ли гибрид дракона со львом, волком и медведем. Я могу перечислять все виды животных, но всё это будет не то. Он был особенным, просто чудовищем. Я его так окрестила и называла про себя.

Он в мгновение ока в него превратился, за секунды раскидал всех обидчиков, потом я не видела, как он что-то с ними делал, потому что зажмурилась, и от страха и от невозможности поверить в происходящее.

Я не верила своим глазам. После этого он подлетел ко мне, навис надо мной, а я ни жива ни мертва смотрела в эту морду. Он поднял лапу с длинными когтями, чтобы рассечь меня, последнюю жертву. Наши глаза на секунду встретились.

Но тут послышались голоса, засверкали огни фонариков, группа людей направлялась сюда, освещая место преступления. Это были те дружинники. Возможно, не появись на нашем пути чудовище, они бы спасли меня от преступников. А может быть нет. В любом случае, они спасли меня от чудища. Он обернулся на шум, потом повернулся ко мне, на секунду застыв в нерешительности, а потом стремительно убежал.

Но я не стала дожидаться людей, чтобы выразить им благодарность. Мне опять же некогда было анализировать, но мозг давал команды раньше, чем производил анализ. Вокруг меня были истерзанные неким чудовищем тела. Чудовищем, которого и в природе не существует, или не должно существовать. И мне придется это как-то объяснять.

Внутренний голос дал мне команду бежать! И я помчалась в обратную сторону от людей со всех ног. Но это не самое главное. Страх – вот что гнало меня прочь. Если меня застанут, мне придётся давать показания, и всем будет известна моя личность. В том числе и чудовищу.

И тогда он найдёт меня.

И даже если я ничего про него не скажу, он завершит начатое. Зачем ему свидетель его превращения? Если до этого никто о нём не знал, а я ни разу ничего такого не слышала, значит, свою тайну он скрывает очень тщательно. Он будет меня искать.

С этим страхом я жила долгое время. Два месяца я почти не выходила из дому, благо это можно было списать на подготовку поступления в институт. Но потом надо было заставить себя выйти на улицу. Первое время я постоянно вздрагивала и испуганно озиралась. А подозрительным мне казалось всё. Кто-то странно выглядел, кто-то странно отводил глаза, кто-то делал странные жесты… У меня началась мания преследования. Кругом мне виделся заговор против меня. Крыша у меня окончательно съехала, и не знаю, чем бы закончилась эта история – скорее всего дуркой – если бы однажды мне не пришлось снова пройти той же дорогой через парк.

Я дрожала как осиновый лист, я сходила с ума от каждого шороха и движения листвы, ноги подкашивались, я обливалась потом и думала, что сердце разорвётся раньше, чем я дойду до выхода из парка. Воспоминания нахлынули снежной лавиной, и похоронили под ней мой разум. Я словно очутилась в том же дне. И стала проживать всё снова.

И вот я дошла в своих воспоминаниях до появления чудовища. И я ждала его. Что вот оно сейчас придёт и растерзает меня в клочья, перед этим подавив волю свои леденящим взглядом удава. Но проходили минуты, а ничего не происходило. Не знаю, сколько времени прошло, сколько я там стояла, полчаса, час, два… Я потеряла счёт времени. Я переживала свои видения снова и снова, а ничего не происходило. И в какой-то момент меня переклинило.

Я не могу так больше жить, я не могу больше бояться. Если оно придёт, значит, придёт. Но может быть так, что оно или он успокоилось-успокоился, что я ничего о нём не рассказала. Поискал меня, не нашёл, и покинул этот город. Ведь оставаться после всего произошедшего ему тоже было опасно.

Что, если его тут больше нет?

А вдруг его поймали, убили, или он умер сам? Что, если его вообще больше нет? И тут мне пришла вообще бредовая и в то же время логичная для меня в своем бреде мысль: а что, если его вообще нет и не было? Что-то произошло тогда, но моя память поставила на это блок, придумав вот такое объяснение?

Ведь так бывает. Может, это я, придя в неистовство, их растерзала – ведь бывают случаи, когда организм в смертельной опасности выделывает такие чудеса, выдаёт такие способности, которые в нормальном состоянии спят. Вдруг я их открыла? А чтобы объяснить себе, придумала чудовище, в которое поверила.

Ведь в это поверить легче, чем в то, что я сама стала суперменом со сверхспособностями. Но эта версия долго не прижилась, позже я познакомилась со Стасом, который был увлечён этим происшествием, и ознакомилась с материалами дела. Чудовище было на самом деле.

В общем, как бы то ни было, но тогда я не то, чтобы перестала совсем бояться. Но я перестала об этом думать. Я просто жила жизнью, которую хотела до этого, словно ничего не случилось. Хотя по ночам воспоминания часто приходили ко мне в кошмарных снах. Со временем всё реже и реже. И первое время я не могла слышать ни о каких криминальных историях, потому что сразу приходили воспоминания и думы о своей ситуации, что всё могло закончиться иначе.

А занимаясь расследованием Стаса, я даже могла посмотреть на это дело отстраненно и абстрагируясь, ведь я должна была скрывать своё участие и вести себя как ни в чём не бывало. По идее, меня должна была заинтересовать эта ситуация, как и всех остальных.

И вот, спустя восемь лет, когда я почти совсем успокоилась и забыла тот кошмар, передо мной стояло то чудовище. Боровский ничем не был похож на того мужчину, что я видела в парке перед превращением – совсем другая внешность. Даже, кажется, глаза другие цветом. Но между тем, я сразу его узнала. Его глаза всё так же обдавали ледяным сковывающим ужасом, и это было не изменить никакими пластическими операциями.

Глава 6

– Вот он! Ну как? – с восхищением спросила Нина. – Правда, хорош?

– Хорош?! – изумилась я. – Да он отвратителен! Он ужасен!

Нина резко оторвалась от созерцания красоты Боровского – или как его теперь называть? – и уставилась на меня с недоумением.

– Что, не поняла? Ты про что? Я про Боровского!

– И я тоже! Он омерзительный, неужели ты не видишь?

Нина смотрела на меня недоумевающе, и я постаралась взять себя в руки. А то выгляжу как истеричка. Все от него без ума, а я несу чёрт знает что. Они же явно не видят того, что вижу я.

Но почему? Неужели внешний лоск и созданная вокруг него легенда ослепили? Затмили всем глаза?

Или всё дело в том, что я видела его чудовищем? Это накладывает отпечаток? А так он видится милым приятным человеком? Но нет. Что тогда, что сейчас, меня поразил его флегматичный взгляд, лишённый какой-либо жизни.

– Что в нём отвратительного? – нахмурилась Нина. – Ты его знаешь?

– Нет, конечно, откуда? – возмутилась я. Так, надо успокоиться. – Хорошо, я тебе объясню. Давай поиграем немного в Шерлока Холмса. Посмотрим на Боровского, что мы видим?

– Очень привлекательного мужчину, которому хочется сразу же отдаться, не дожидаясь второго приглашения, – захихикала Нина.

– А кроме этого? Серьёзно! – Нина меня сейчас просто бесила.

– Ну не знаю… Начни ты.

– Окей. Широкая бычья шея, упругое накачанное тело, мышцы рельефно выступают даже под костюмом…

– О, да-а…

– Нина! Я серьёзно! Или сейчас прекращу и уйду!

Нина опять нахмурилась и озадаченно на меня посмотрела. Кивнула.

– Ты журналист, включи аналитические способности. О чём это нам говорит?

– О том, что парень много времени проводит в спортзале, – вопросительно посмотрела она на меня.

– Окей. Очень много, да? Но он не качок, заметь. Он бизнесмен, антиквар, меценат, покровитель искусств и так далее.

– И что? – нахмурилась Нина.

– Пошли дальше. Что ты можешь сказать о его походке?

– Ну, такая, пружинистая. Осанка прямая. Грация есть.

– Вот именно. Пружинистая походка человека, который явно либо воевал, либо служил в органах какое-то время, то есть походка человека, знакомого с опасностью. Но при этом нет выправки военного. Он явно не стоял в строю и не вышагивал, чеканя шаг на учениях.

– Ну? – нахмурилась Нина.

– При этом, как мы отметили, он может поддержать беседу на любую тему, умеет зарабатывать деньги, отличить экспрессионизм от сюрреализма, умело поддержать флирт и не скатиться в пошлое заигрывание. Носит рубашки и костюмы так, словно он икона стиля. У него даже запонки бриллиантовые вместо пуговиц! Нина, много у тебя знакомых мужчин, носящих запонки?! Так вот, Нина, я бы бежала от этого парня за тридевять земель, пока не поздно. И постаралась с ним больше никогда не встречаться.

Нина хмурилась, а я уже пожалела, что начала эту игру. Не хватало ещё втянуть подругу. Зная её упёртость и журналистскую дотошность, если она начнёт копать под него… Она же может оказаться в опасности!

– Но это ведь не всё? Тебе не нравится в нём что-то ещё?

– Самое главное, Нина, это глаза. Мне не нравятся его глаза. Я в них вижу только жестокость и пугающий холод. И меня удивляет, что этого никто не видит.

Нина пожала плечами.

– Глаза как глаза. Завораживающие, насмешливые, требовательные. Ты перегибаешь палку.

Я вздохнула с облегчением. Пусть так и будет. Ни к чему лишний подозрительный интерес Нины к нему. Но сейчас в опасности была я. Если он меня увидит, если он меня узнает…

Мне хотелось бежать без оглядки. Сорваться, как лань, чуя приближение охотника. Но так я выдам себя сразу же. Он же сам зверь, он же сам охотник. Он тут же учует добычу. Мне надо уйти незаметно. Я подумала как мне лучше обставить свой уход, Нина крепко держала меня под руку.

И тут, словно, почуяв мой страх или недоброжелательный посыл, Боровский, ну уж буду так его называть, всё лучше, чем чудовище, повернулся в нашу сторону, и мы встретились глазами. Я снова вздрогнула от пронзившего меня ужаса, но быстро взяла себя в руки, надеясь, что он не заметил. На лице его не дрогнул ни один мускул, я не поняла, узнал он меня или нет.

Он был уже совсем рядом, я искала пути отступления, как возле нас возник Стас и, схватив меня под свободный локоток, продвинул прямо к Боровскому.

– Александр, вы ещё не знакомы, это Анна Петрищева, моя девушка…

Я чуть не поперхнулась от его слов, недоумённо уставилась на Стаса, забыв даже про свой страх. А Нина влезла:

– Бывшая!

Стас недовольно на неё посмотрел и повернулся к Боровскому.

– У нас небольшая размолвка…

– Понимаю, – со снисходительной улыбкой кивнул Боровский и посмотрел мне в глаза.

В этот раз, я хоть и была ни жива ни мертва, но совладала с испугом, повторяя про себя как мантру: мы среди людей, мы среди людей… не убьёт же он меня при всех. И даже смогла выдавить лёгкую улыбку.

«Может, он меня не узнал? – с затаённой надеждой думала я. – Ведь он видел меня как я его – всего пару секунд». «Но ты-то его узнала!» – вступил голос в диалог. И сердце снова затрепыхалось от страха.

– Александр Боровский, – представился он и протянул руку, – можно просто Алекс.

Я заставила себя снова улыбнуться и пожать ему руку. Ожидала что дотронусь до ледышки, и снова вздрогну, но рука была на удивление тёплой.

– Очень приятно. Я о вас уже наслышана. Вы недавно приехали, но уже успели обаять всех мужчин и очаровать всех женщин нашего города.

Я старалась вести себя как ни в чём не бывало. Он усмехнулся.

– Это было несложно.

Прозвучало это как-то хвастливо, он сам это понял и поправился:

– Немного обаяния, много денег, пара анекдотов, несколько комплиментов, одна улыбка – и все двери перед тобой открыты.

– Не скромничайте, ещё вы привлекательны. И, что немаловажно, холосты! – это влезла Нина.

Боровский с улыбкой учтиво кивнул, а Стас, скуксившись, представил Нину.

– А это Нина Пуговкина, подруга Ани, и заноза в заднице многих порядочных людей.

– Ты ведь не себя имеешь в виду? – язвительно поинтересовалась Нина и, обернувшись с улыбкой к Боровскому, кокетливо сказала: – А также журналист конкурирующей Стасу газеты.

– У меня нет конкурентов, – процедил Стас сквозь зубы. – Так, девочки, отходите, я представлю Александра нашему уважаемому Загоскину Виктору Сергеевичу, – и тихо пояснил всё ещё улыбающемуся нам Боровскому, – председателю законодательного собрания.

Они пошли дальше. Мы проводили их взглядом.

– Нет, ты видела! – возмущалась Нина на поведение Стаса. – Даже слова не дал вставить. Я молчу уже об оскорблениях! А тебя? Представить своей девушкой. Каков нахал, а! Это специально показать свои права на тебя перед Алексом. А тот был не против ещё поболтать с нами…

Я невесело усмехнулась – для Нины Боровский уже Алекс. Я наконец-то нащупала в сумочке телефон, и он разразился громкой трелью. Я скорее выхватила его, взглянула и извинилась перед Ниной:

– Я сейчас.

Я сделала вид что говорю по телефону и отошла. Вернувшись, сообщила, что мне пора домой.

– Что-то случилось?

– Ты же знаешь, у нас дома постоянно что-то случается. Но мне правда пора. Боровского я посмотрела, познакомились. Он мне не понравился, да и Стас всё равно не дал бы с ним сегодня пококетничать. Так что вся надежда на тебя, – я с улыбкой чмокнула её в щёку.

– Тебя проводить?

– Да что ты, не надо! А то ещё упустишь свою добычу. Наслаждайся.

Я почти бегом направилась к выходу, чуть задержавшись в гардеробной. На выходе ко мне скользнула тень.

Боровский – а это был он – схватил меня под локоток и утащил в туалет. Запер дверь, и грозно нависнув надо мной, требовательно спросил:

– Как ты узнала меня? Я с того времени сменил внешность.

Глава 7

Конечно, я могла невинно спросить, о чём это он, но под его взглядом играть в дурочку желание отпало.

– По глазам, – мой голос почему-то прозвучал виновато.

– Что глаза? Я линзы вставил! – он был очень зол. А мне было страшно, очень страшно.

– Дело не в цвете. А в том, что они у вас словно два ледяных айсберга. Холодные… очень холодно. Прямо замораживает, – как могла пояснила я.

Конечно, я могла бы сказать, что они безжизненные, бездушные, жестокие, и когда смотришь в них, словно оказываешься посреди ледяной пустыни, которая начинает поглощать и тебя, но я не стала. Не дразни зверя, гласит народная мудрость.

Он нервно хохотнул.

– Холодные… пойти погреться у кого что ли…

Он пристально посмотрел на меня.

– Боишься, да?

– Вы меня убьёте? – против воли голос и губы жалко задрожали.

– Ты же никому про меня не рассказала, и потому ещё жива, – усмехнулся он, но недобро. Совсем недобро.

– Нет, никому. И не собираюсь.

– Ну, тогда живи дальше, – он явно забавлялся моим страхом.

– Тогда зачем вы здесь? – я сама удивилась своей смелости.

– По делам. У меня здесь есть свои дела, – он хмуро посмотрел в маленькое окошко, и на какое-то время забыл обо мне. Но я напомнила.

– Вы бы тогда прошли мимо, да? Если бы эти придурки к вам не пристали? – не то чтобы меня волновал этот вопрос все эти годы, ответ я на него знала. Но мне хотелось услышать это от него.

– Что? А, да, конечно. Зачем мне было встревать? Чтобы тебя спасти? Мне было всё равно, что у вас там происходит. И ты это поняла, раз не стала звать на помощь, да? Умная девочка. А как ты поняла? Также по глазам? – он усмехнулся.

Я кивнула. Он покачал головой.

– Надо что-то с ними делать… Ну прости, детка, ты, наверное, думала, что я герой, типа супермена там, человек со сверхспособностями, который стоит на защите слабых и угнетённых, – он тихо засмеялся, только глаза у него оставались всё такими же безжизненными, – но это не сказки, это жизнь. Я просто… – он замолчал, запнувшись.

– Чудовище, – закончила я за него.

Странно, но он не злился, не рассердился. Мне показалось, что он даже испытал облегчение от того, что я это сказала.

– Да, именно так, – подтвердил он. – И тебе лучше держаться от меня подальше и не попадаться на глаза.

Я выбежала из туалета и бежала, не помня дороги, до самого дома. Несколько дней я опять провела в паническом страхе, как восемь лет назад. Я почти не спала, мне снились кошмары. Но работа и хлопоты сделали своё дело, я почти успокоилась. И пыталась принять, что в мою жизнь вошло что-то новое, чуждое мне, пугающее, но уже неотвратимое.

Нина и Стас пытались до меня дозвониться, но я не брала трубку. Чтобы они не беспокоились, написала смску, что всё хорошо, но пропал голос, поэтому не могу говорить.

Как только я вышла на работу, тут же заскочила Нина.

– Ты выздоровела? У тебя всё хорошо? – пригляделась она ко мне, выискивая симптомы болезни.

Я кивнула, схватилась за горло и выдавила:

– Да, лучше. Но горло ещё болит, трудно говорить.

– Лимон ела? Ромашкой поласкала? Водкой с солью протирала? – накинулась она на меня.

– Да, и вот я, видишь, уже на ногах, – успокоила я подругу.

– Для голоса – гоголь-моголь, молоко с мёдом, тёплый коньяк.

– Угу. Коньяк с лимоном как раз, одним махом все болезни, – улыбнулась я.

– Да вообще, универсальное средство: и для нервов расслабон – все болезни от стрессов, и просто приятное лекарство, – она заговорщицки подмигнула: – Давай? По стопочке?

Услышав про нервы и стрессы, я подумала, почему бы нет? Мне не помешает расслабиться. Достала из шкафа всегда имеющуюся на всякий случай бутылку для клиентов, попросила Жанну принести рюмки и закуску.

Когда за Жанной закрылась дверь, Нина проводила её взглядом и заметила тоном, которым обычно приглашают развить тему и посплетничать:

– Красивая деваха, да?

– Конечно, а как иначе? Секретарь – лицо компании.

Нина взяла рюмку. Коньяк заплескался на свету расплавленным тёмным золотом.

– Да ты погрей-погрей, – посоветовала она мне. – Вот и лимончик. Пососи потом. Твоё здоровье! – и сделала глоток. Зажмурилась. – Эх, хорошо. Тепло разливается. На улице английская морось с туманом, у тебя французский коньяк и секретарь с красотой знойной испанки.

– А лимон не знаю откуда. В Абхазии растут? Или из Турции всё же?

Нинка сначала сердито стрельнула глазами, потом расхохоталась.

– Сейчас как запущу чем-нибудь! Тебе повезло, что ты болеешь.

– Если есть что говорить, рассказывай. Мне трудно поддерживать беседу о красоте Жанны, у меня горло болит. К тому же не люблю судачить о своих сотрудниках. У неё кривые ноги, плоская попа и глубокие морщины – ты же не это хочешь услышать?

– Могла бы вежливо поддержать беседу, подруга называется, – буркнула обиженно Нина.

– Подругам не надо устраивать танцы с бубнами, прежде чем что-то сказать, – парировала я. – Что с Жанной?

– Она с кем-то встречается?

– Если и да, то я об этом не знаю. Насколько я знаю, нет. Или она тщательно скрывает. Так кто же он? Я должна щипцами из тебя всё вытягивать?

– Я видела её со Стасом.

Я подняла брови вверх. Ну что ж…

– Ну и что? Они оба свободны. Стас так точно. Но спасибо что предупредила.

– Он козёл, Аня. Она твоя подчинённая!

– Не думаю, что он это специально, – мягко заметила я. – Знаешь, иногда так шваркнет по голове, что тут уже не важно кто и что. Может, это любовь?

По промелькнувшей гримасе на лице Нине, было видно что она об этом думает. Но от крепких слов воздержалась, вполне интеллигентно заметила:

– Почему ты его всё время защищаешь?

– Потому что ты на него всегда нападаешь.

– Он не оставляет выбора. Он держит тебя на поводке, дергая за шлейку, чтобы ты далеко не убежала, а сам встречается с другими. Не уверена что Жанна у него одна.

– Никто меня на поводке не держит, не придумывай, – обиделась я.

– А зачем он за тобой ухаживает, зачем просит вернуться? Открыто бы встречался с Жанной.

– Так они и не прятались, раз ты их увидела. И вообще, мало ли по какому поводу они могли встретиться? Да миллион на самом деле.

– Например?

– Например, это могло касаться каких-то общих знакомых. Она могла к нему обратиться и как к журналисту – он ведь часто бывает в офисе. Может, ей понадобилась информация. Помощь какая-то.

– Или она следит за тобой и докладывает ему.

– Э-э, постой, о чём ты? Зачем ему следить за мной на работе, я что, устраиваю тут пятничные оргии или тематические вечеринки? К тому же всегда есть телефон. Встречаться для этого не надо.

– Ну может кому-то одному из них этого очень хочется, чем не повод для личной встречи. А у тебя телефон не прослушивается?

Я покосилась на телефон на рабочем столе.

– Мой – да. А Жаннин – вряд ли, не думаю. Ничего интересного в разговорах в приёмной нет. К тому же есть мобильный! – я потрясла перед Ниной своим мобильником. – Ты лучше скажи, как они себя вели в невербальном общении, от этого и надо плясать.

– Я видела её в его объятиях, но были ли они любовными, дружескими или это было утешение – зуб не дам. Лица плохо видела.

– Вот видишь, поэтому давай не будем спешить с выводами, пока ситуация не прояснится. К тому же Стас вряд ли бы стал прилюдно обниматься, когда все знают, что он хочет меня вернуть. Кто-нибудь бы тут же донёс, – сказала я и прикусила язык.

Нинка поперхнулась и зло на меня посмотрела. И я затараторила, чтобы она не зацикливалась:

– Надо с ним на свидание сходить, мы на самом деле давно не говорили по душам. Может, он сам всё расскажет.

– На презентации «Непознанного» он представил тебя Боровскому как свою девушку. Интересно почему? – агрессивно поинтересовалась она.

– Ладно, давай оставим эту тему. По второй, за нас, красивых, – наполнила я наши рюмки.

– Все мужики – животные, – попеняла Нина, а я вздрогнула.

Рюмка чуть не выпала из рук, несколько капель коньяка расплескались на юбку. Я схватила салфетку и вытерла.

– Солью засыпь, потом отстираешь, – посоветовала Нина.

– Да ладно, юбка тёмная, а я скоро уже домой, – махнула я рукой. – Кстати, про презентацию. Ты долго там ещё была? Чем всё закончилось?