Kitabı oku: «Принцесса в центре внимания», sayfa 2

А от папы поддержки никакой. Он только расспрашивал бабушку про Беверли Белрив, типа правда ли, что она стала Мисс Америка в 1991 году, и встречается ли она сейчас с Тэдом Тернером или это давно в прошлом.

Хочу заметить, что для человека с одним яичком мой папа очень много думает о сексе.

Мы спорили весь вечер. Например, где проводить интервью – в отеле или дома в мансарде? Если в отеле, люди получат неверное представление о моем образе жизни. А если в мансарде, сказала бабушка, все придут в ужас от нищенской обстановки, в которой меня растила мать.

Неправда! Наша мансарда не нищенская! Она просто уютная и хорошо обжитая.

– Ты хочешь сказать, неубранная и запущенная, – поправила меня бабушка.

Но это тоже неправда, я только накануне отдраила всю квартиру с полиролью.

– Я в принципе не представляю, как можно содержать квартиру в чистоте, пока у вас обитает это животное, – добавила бабушка.

А Толстяк Луи здесь вообще ни при чем. Как всем известно, пыль на девяносто пять процентов состоит из мертвых клеток человеческой кожи.

Единственное, что меня радует в этой ситуации, так это то, что съемочная группа не будет таскаться за мной по школе, и все такое. И на том спасибо. Представляю, как они ведут съемку на уроке алгебры, когда меня кошмарит Лана Уайнбергер! А вдруг она еще нарочно примется пихать мне свои чирлидерские помпоны в лицо, чтобы показать всем, какая я размазня? И все американцы перед телевизорами начнут такие переглядываться: «Что с ней не так? Почему она до сих пор не самоактуализировалась?»

А на О. О.? Мало того что учительница практически не присутствует на занятиях, так мы еще регулярно запираем в подсобке Бориса Пелковски, чтобы не слышать, как он пиликает на своей скрипке. Наверняка все это может считаться нарушением правил противопожарной безопасности.

И весь вечер, в течение всего ужина в голове у меня стучало: «Пока мы тут сидим и спорим про интервью, в пятидесяти кварталах отсюда мама сообщает новость своему любовнику – моему учителю алгебры – о том, что она от него беременна».

Интересно, что на это скажет мистер Джанини? Если он посмеет выразить хоть что-нибудь, кроме радости, я натравлю на него Ларса. Правда натравлю. Ларс отлупит мистера Джанини по моей просьбе и даже недорого за это возьмет. Ларсу и десять баксов пригодятся, у него три бывшие жены, и всем надо платить алименты. К сожалению, десять баксов – это все, что я могу заплатить нанятому бандиту.

Пора поговорить, чтобы мне давали больше карманных денег. Тоже мне принцесса, которая получает десять долларов в неделю на все про все. Да на такую сумму и в кино не сходишь! Ну то есть сходишь, конечно, но без попкорна.

Ну вот, я уже дома, но до сих пор не знаю, надо ли просить Ларса, чтобы он отлупил моего учителя по алгебре. Мистер Дж. и мама тихо разговаривают в ее комнате. Мне ничего не слышно, даже если прижаться ухом к двери.

Надеюсь, мистер Дж. все-таки обрадуется. Он самый симпатичный из всех мужчин, с которыми встречалась мама, несмотря на то что чуть не поставил мне пару. Не думаю, что он сделает какую-нибудь глупость, типа бросит ее или потребует через суд полной опеки над ребенком. Хотя, с другой стороны, кто знает, что ему в голову взбредет, этих мужчин не разберешь.

Забавно. Только я это написала, как пришло сообщение на комп. От Майкла! Он написал:

Головолом: Что с тобой сегодня было? Ты как будто провалилась в какой-то параллельный мир.

Я ответила:

ТолЛуи: Ты вообще о чем? Со мной все норм.

Какая же я все-таки врушка!

Головолом: Мне показалось, ты не слышала ни единого слова из того, что я рассказывал про отрицательные наклоны.

С тех пор как я выяснила, что мне суждено когда-нибудь править одной маленькой европейской страной, я очень стараюсь врубиться в алгебру, чтобы уметь рассчитывать бюджет Дженовии, ну и вообще. Так что хожу на допы, а на занятиях для особо одаренных Майкл мне тоже немного помогает.

Очень трудно вникать в алгебру, когда слушаешь Майкла. От него всегда так приятно пахнет. Ну как можно думать об отрицательных наклонах, когда парень, в которого я влюблена – даже не помню, с каких пор, наверное, вечность, – сидит рядом, благоухая душистым мылом и время от времени касаясь коленом моего колена?

Я ответила:

ТолЛуи: Я все слышала про отрицательные наклоны. Данный наклон m + у – отрезок на оси координат (o, b) равно y + mx + b с угловым коэффициентом.

Головолом: ЧАВО???

ТолЛуи: А что, неправильно?

Головолом: Ты что, из ответов в конце учебника все сдула?

Естессно.

Ой, мама идет…

Понедельник, чуть позже

Вошла мама. Я подумала, что мистер Дж. уже ушел, и спросила:

– Ну что?

Вдруг я заметила, что у нее на глазах слезы, и подбежала, и крепко-крепко ее обняла.

– Все будет хорошо, мамочка, – сказала я. – Ведь у тебя есть я. Я тебе во всем помогать буду, и ночью кормить, и пеленки менять, и все-все делать. Даже если родится мальчик.

Мама меня тоже крепко обняла, и тут оказалось, что она плачет от радости, а не от горя.

– Миа, – проговорила она, – мы хотим, чтобы ты узнала это самой первой.

И она втолкнула меня в гостиную, а там стоял мистер Джанини с совершенно ошалелым лицом. Ошалел от счастья. Я сразу все поняла, но все равно сделала вид, что очень удивилась.

– Мы решили пожениться!

И мама прижала к себе нас обоих, так что я оказалась стиснутой в объятиях между ней и мистером Дж.

Странно как-то, когда тебя обнимает твой учитель по алгебре.

Больше ничего не скажу.

Вторник, 21 октября, 1 час ночи

А я-то верила, что мама у меня феминистка, что она против патриархата, притеснения и подчинения, без которых не бывает брака. Во всяком случае, так она отвечала, когда я спрашивала, почему они с папой не поженились.

Правда, я все равно думала, что он просто не сделал ей предложение. Может быть, именно поэтому мама попросила меня пока никому ничего не рассказывать. Она скажет папе сама и так, как считает нужным.

От всех этих треволнений у меня разболелась голова.

Вторник, 21 октября, 2 часа ночи

Ой, мамочки. До меня наконец дошло… Если мама выйдет за мистера Джанини, он поселится с нами. В смысле, она ни за что не переедет в Бруклин, где он сейчас живет. Она всегда говорит, что метро усугубляет ее ненависть к толпам офисного планктона.

Не может быть. Теперь я всегда буду завтракать вместе со своим учителем по алгебре. А вдруг я увижу его голым, ну или еще каким? Это ж травма на всю жизнь. Надо до его переезда успеть починить щеколду на двери в ванную.

Ну вот, еще и горло разболелось вдобавок к голове.

Вторник, 21 октября, 9 часов утра

Когда я сегодня утром проснулась, горло болело так, что говорить невозможно. Я могла только сипеть.

Некоторое время я хрипло звала маму, но она меня не слышала. Тогда я принялась стучать по стене. Мама все равно не услышала, зато отвалился плакат «Гринпис». В общем, пришлось встать. Я завернулась в одеяло, чтобы не замерзнуть и не разболеться еще больше, и потопала в мамину комнату.

К моему ужасу, на маминой кровати возвышался не один, а два холмика под одеялом. Мистер Джанини остался у нас ночевать!!!!!!

Ну ладно. Все равно он уже, как честный человек, обещал сберечь ее честь.

И все-таки мне стало неудобно оттого, что, ввалившись в шесть утра к маме в спальню, я обнаружила рядом с ней своего учителя по алгебре. От такого у кого угодно волосы дыбом встанут.

Ну ладно, не суть. Я застыла в дверях, тихо хрипя и не решаясь зайти внутрь, и в конце концов мама приоткрыла один глаз. Я зашептала, что заболела и что надо позвонить в школу и сообщить, что я сегодня не приду. Еще надо отменить лимузин и предупредить Лилли, что мы сегодня за ней не заедем.

Кроме того, если мама собирается в студию работать, надо позвонить папе или Ларсу (только не бабушке, пожалуйста). Пусть кто-нибудь придет в мансарду караулить, чтобы меня, больную и ослабленную, не убили и не похитили в ее отсутствие.

Вроде она меня поняла, хотя кто его знает.

Серьезно, все эти королевские церемонии совсем вам не шуточки.

Позже во вторник

Мама осталась дома. Я хрипела, чтобы она шла в студию, у нее через месяц выставка в художественной галерее Мэри Бун, а написана только половина картин из тех, которые она должна представить. Если ее еще начнет тошнить по утрам, одним художником-реалистом в Нью-Йорке станет меньше.

Но мама все равно не пошла. По-моему, она чувствует себя виноватой, и ей кажется, что я заболела из-за нее. Типа тревога за ее интересное положение ослабила мой иммунитет.

Бред полный. Я уверена, что подцепила эту заразу в школе. Средняя школа имени Альберта Эйнштейна – рассадник всяческих бактерий, учитывая к тому же количество посещающих ее придурков.

Чувствующая себя виноватой мама вбегает ко мне каждые десять минут и спрашивает, не хочу ли я чего-нибудь. Я уже успела позабыть, что она страдает комплексом сестры милосердия, но так приятно, когда тебе приносят в постель чай и гренки, посыпанные корицей и с обрезанной корочкой.

Правда, потом мама заставила меня рассосать цинк в порошке, потому что кто-то из друзей сказал ей, что это хорошо помогает от простуды. Этот цинк – такая гадость. Конечно, я им поперхнулась, и мама почувствовала себя еще больше виноватой и даже сбегала в магазин и принесла мне огромную шоколадку, чтобы заесть эту дрянь. Потом она попыталась приготовить мне яичницу с беконом, но тут я взбунтовалась: даже умирая от простуды, не забуду про свои вегетарианские убеждения.

Мама только что измерила мне температуру. Тридцать восемь и семь. В Средние века я, наверное, уже была бы реально при смерти.

ПОКАЗАТЕЛИ ТЕМПЕРАТУРЫ

11:45–38,7

12:14–38,6

13:27–37,9

Дурацкий градусник, наверное, сломался.

14:05–38,2

15:35–38,3

Понятно, что, если температура полезет выше, я не смогу в субботу дать интервью Беверли Белрив.

ЙЕС-С-С-С!!!

Еще позже во вторник

Забежала Лилли, принесла мне домашку. Говорит, я выгляжу ужасно, и голос как у Линды Блэр из фильма «Изгоняющий дьявола». Никогда его не смотрела, поэтому не знаю, правда похоже или нет. Не люблю фильмы, где у людей головы вращаются на 360 градусов или где у них из живота выскакивает какая-нибудь мерзость с зубами. Я люблю, чтобы все было красиво и чтобы побольше пели и танцевали.

В школе, по словам Лилли, главная новость – то, что Джош Рихтер и Лана Уайнбергер снова вместе после долгой ссоры. Целую неделю не разговаривали (это их личный рекорд, в прошлый раз они расстались всего на три дня). Лилли говорит, она доставала из моего шкафчика учебники, а Лана торчала рядом в своей чирлидерской форме, ждала Джоша – у него шкафчик рядом с моим. И тут наконец он явился и поцеловал Лану в такой засос – по шкале Фудзиты, уверяет Лилли, можно дать высшую категорию, это когда смерч способен затянуть в себя дом или тяжелый автомобиль.

Из-за этих двоих Лилли никак не могла захлопнуть дверцу (как мне это знакомо!), но она с этой проблемой быстро разобралась. Просто ткнула, вроде как случайно, Джоша в спину кончиком остро заточенного карандаша.

Вообще-то я собиралась поделиться с Лилли своими главными новостями. Ну насчет мамы и мистера Дж., она же в любом случае скоро узнает. Но почему-то я не смогла заставить себя заговорить, не знаю, что мне помешало, может, избыток инфекции в организме. Я бы точно не вынесла, если бы Лилли принялась рассуждать о размере ноздрей моего будущего брата или сестры.

Зато домашки у меня теперь вагон и маленькая тележка. Даже отец моей будущей сестры, который, казалось бы, мог проявить ко мне хоть каплю сочувствия, навалил мне кучу работы. Реально, когда твой учитель алгебры собирается жениться на твоей маме – это мрак, и ни одной звезды впереди. Ни одной.

Ну ладно, может, есть одна. Это когда он приходит к нам ужинать и заодно помогает с домашним заданием. Но ответы он не подсказывает, так что в результате я все равно выполняю работу на трешку.

И, кажется, я заболела по-настоящему! У меня уже тридцать восемь и восемь. Скоро будет тридцать девять. Если бы все это происходило в сериале про больницу, на мне уже была бы кислородная маска.

Ну теперь уж точно никакого интервью с Беверли Белрив не будет. Никакого.

Хи-хи.

Мама притащила в мою комнату свой увлажнитель воздуха и включила его на полную мощность. Лилли говорит, у меня тут климат как во Вьетнаме, и просит хоть на щелочку окно приоткрыть.

Никогда мне это в голову не приходило, но сейчас я вдруг подумала, что у Лилли много общего с моей бабушкой. Вот, например, бабушка недавно заходила, чтобы меня проведать. Я сообщила, что страшно больна и поэтому не смогу приехать в субботу на интервью. Так она меня за это гневно отчитала.

Да, отчитала, как будто это я виновата в том, что заболела. Затем она ударилась в воспоминания о том, как в день свадьбы у нее поднялась температура до тридцати девяти и восьми, но разве это помешало ей выстоять на ногах двухчасовую церемонию бракосочетания, проехать в открытой карете по улицам Дженовии, взмахами руки приветствуя население, а потом еще закусить прошутто с дыней и танцевать всю ночь напролет до четырех часов утра? Ты, может быть, удивишься, но нет, не помешало!

А все потому, продолжила бабушка, что принцессы не увиливают от своих обязательств по отношению к народу, прикрываясь плохим самочувствием.

Ага, как будто народу Дженовии есть дело до моего дебильного интервью в «Двадцать четыре на семь». Да у них эта программа даже не ловится! Ну, может, только у тех, у кого есть спутниковые антенны.

Лилли такая же нечуткая, как бабушка. По факту от нее никакого утешения не дождешься, когда болеешь, даже наоборот, она предположила, что у меня чахотка, как у поэтессы Элизабет Барретт Браунинг. Я тут же возразила, что у меня обычный бронхит, на что Лилли заметила, что Элизабет Барретт Браунинг, перед тем как умереть, наверняка тоже думала, что у нее просто кашель.

ДОМАШНЕЕ ЗАДАНИЕ

Алгебра: задачи в конце 10-й главы

Английский: перечислить в своем дневнике свою любимую телепрограмму, фильм, книгу, еду и т. д.

Ист. мир. цив.: доклад на тысячу слов о конфликте между Ираном и Афганистаном

О. О.: не дождетесь

Французский: ecrivez une vignette amusante (ага, сейчас)

Биология: эндокринная система (попросить ответы у Кенни)

Господи, доконать они меня решили, что ли?

Среда, 22 октября

Сегодня утром мама позвонила папе в отель «Плаза», где он остановился, и попросила прислать лимузин, чтобы отвезти меня к врачу, а все потому, что, когда я проснулась, температура была тридцать девять и восемь, прямо как у бабушки в день свадьбы.

Но меня, в отличие от бабушки, что-то не тянуло танцевать. Я оделась-то с трудом. И вообще мне было настолько плохо, что я напялила один из купленных бабушкой нарядов и стояла вся такая в «Шанели» с головы до ног, с остекленевшим взглядом и вся в поту. Папа при виде меня так и подскочил на месте, может, в первый момент перепутал с бабушкой?

Но я, конечно, гораздо выше бабушки, а волосы у меня короче.

Выяснилось, что доктор Фан – один из немногих людей в Америке, которые еще не знают, что я принцесса, поэтому пришлось подождать в холле минут десять, прежде чем он меня принял. Все эти десять минут папа мурлыкал с секретаршей, на которой был такой наряд, что пупок виден, хотя уже, считай, зима на дворе.

И хотя папа совершенно лысый и, в отличие от нормальных отцов, носит не джинсы, а строгие костюмы, секретарша сразу растаяла. Все потому, что он очень даже крут, несмотря на свою европейскую сдержанность.

Ларс, который по-своему тоже крут (он огромный и волосатый), сидел рядом со мной и читал журнал «Быть родителями». У него на лице было написано, что он предпочел бы последний номер «Солдата удачи», но семейные медицинские центры не подписываются на этот журнал.

Наконец доктор Фан пригласил меня. Он измерил мне температуру (тридцать девять и семь) и посмотрел, не увеличены ли гланды (увеличены). Потом он хотел взять мазок на инфекцию из горла, но, стоило ему засунуть мне в рот шпатель, я начала кашлять и никак не могла остановиться. Между приступами кашля я сказала, что мне надо выпить воды, но, наверное, была в бреду или типа того, потому что, вместо того чтобы налить себе воды в пластиковый стаканчик, вышла из кабинета, вернулась в лимузин и попросила шофера отвезти меня в «Изумрудную планету», чтобы купить смузи.

К счастью, шофер и не подумал никуда уезжать без моего телохранителя. Он сказал что-то по рации, и скоро ко мне спустились папа и Ларс. Папа поинтересовался, какая муха меня укусила. Я чуть было не спросила его о том же, имея в виду секретаршу с проколотым пупком, но из-за горла больно было разговаривать.

Доктор Фан не рассердился и даже не стал брать мазок на инфекцию, просто выписал антибиотики и микстуру от кашля с кодеином, но только после того, как одна из медсестер сфоткала нас в лимузине, пожимающими друг другу руки. У доктора Фана в клинике есть стена, где висят фотографии, на которых он обменивается рукопожатием с разными знаменитостями, лечившимися у него, например с Робертом Гуле² и Лу Ридом³.

Сейчас, когда температура спала, я понимаю, что вела себя ненормально. Наверное, эта поездка к доктору – одна из самых неловких ситуаций в моей жизни. Конечно, в моей жизни было столько неловких ситуаций, что сейчас трудно решить, какая из них хуже всех, но встречу с доктором можно поместить в один ряд со случаем, когда я уронила полную тарелку прямо возле шведского стола. Это было на празднике бат-мицва в честь Лилли, и весь вечер гости, подходя к столу, перешагивали через кусок фаршированной рыбы.

ПЯТЬ САМЫХ НЕЛОВКИХ СИТУАЦИЙ В ЖИЗНИ МИИ ТЕРМОПОЛИС

1. Джош Рихтер поцеловал меня на ступенях школы на глазах у кучи народа.

2. Мне было шесть лет, и бабушка велела поцеловать ее сестру, тетю Жанну Мари, а я заревела, потому что испугалась тетиных усов, а тетя обиделась.

3. Мне было семь, и бабушка заставила меня присутствовать на смертельно скучной коктейльной вечеринке для ее друзей. Я маялась, маялась, а потом взяла подставку для бокалов в виде рикши, вырезанную из слоновой кости, и принялась катать ее по кофейному столику, делая вид, что я говорю по-китайски. В конце концов бокалы вывалились из рикши и с грохотом попадали на пол, и все на меня уставились. (Теперь эта ситуация кажется мне еще более неловкой, чем раньше, потому что изображать, как говорят китайцы, неприлично и неполиткорректно.)

4. Мне было десять лет, и бабушка повела меня и еще нескольких моих французских кузенов и кузин на море. Я забыла верх от купальника и хотела сбегать за ним в замок, но бабушка не пустила. Она сказала, что здесь, слава богу, Франция и я могу купаться, как и все остальные, топлес. Но, хотя у меня и тогда в районе груди было не больше, чем сейчас, я дико стеснялась и отказывалась снимать футболку, и все на меня косились, типа, может, у меня сыпь, или уродливое родимое пятно, или засохший сиамский близнец-зародыш висит на животе.

5. Мне двенадцать, у меня впервые в жизни начался цикл, а я в гостях у бабушки. Пришлось сообщить ей об этом, потому что у меня никаких средств гигиены с собой не было. А вечером, направляясь в столовую ужинать, я услышала, как бабушка рассказывает об этом своим друзьям, и потом они весь вечер отпускали шуточки о чудесах женственности.

Только сейчас поняла, что почти все мои неловкие ситуации так или иначе связаны с бабушкой. Интересно, как объяснили бы это родители Лилли, они у нее оба психоаналитики.

ПОКАЗАТЕЛИ ТЕМПЕРАТУРЫ

17:20–38,3

18:45–38,2

19:52–38,1

Я что, выздоравливаю? Ну что за жизнь! Если выздоровею, придется идти на это дурацкое интервью…

Надо принимать меры. Срочно. Сегодня же вечером намочу голову и высунусь в окно.

Я им устрою.

Четверг, 23 октября

Господи, сейчас такое было, что я с трудом пишу от волнения.

Сегодня утром, когда я еще лежала в кровати, мама вручила мне письмо. Письмо пришло накануне, но она забыла его отдать, хотя это был не какой-нибудь счет за электричество или телевидение, а именно письмо, адресованное лично мне.

Поскольку адрес на конверте был набран на компе, а не написан от руки, я сначала не придала письму особого значения. Подумала, может, из школы прислали или вроде того. Ну там, сообщить, что мой портрет поместили на доску почета (а-ха-ха). Правда, обратного адреса не было, а на школьных конвертах в левом углу всегда стоит адрес и изображено задумчивое лицо Альберта нашего Эйнштейна.

Так что я чуть не рухнула, когда обнаружила в конверте вовсе не флаер с предложением поддержать дух школьного товарищества и напечь хрустящих печенек, а вырученные за них деньги передать в помощь школьной спортивной команде. Нет, внутри оказалось то, что, наверное, можно назвать любовным посланием…

Дорогая Миа,

я знаю, это письмо покажется тебе странным. Мне самому странно, что я его пишу. Но у меня не хватит смелости сказать тебе это в лицо.

Ты прямо как Джози, и я еще не встречал девчонки круче тебя. И ты должна знать, что есть один человек, которому ты нравилась задолго до того, как стало известно, что ты принцесса…

И ты будешь нравиться ему всегда, независимо ни от чего.

Твой искренний Друг

Ой, божечки-кошечки! Не могу поверить! Я еще ни разу в жизни не получала такого письма! Но от кого оно, от кого? Я правда не врубаюсь. Письмо напечатано, как и адрес. Не на машинке, на компе. Так что, если бы я, например, захотела сравнить распечатки с двух разных компов (как Джен из «Семейки Брэди» сравнивала отпечатки двух пишущих машинок, когда заподозрила, что медальон прислала Элис), то ни фига бы у меня не вышло. Бессмысленно сравнивать компьютерные распечатки, они все одинаковые.

Но кто же мог прислать мне такое письмо?

Я точно знаю, от кого хотела бы его получить. Но шанс на то, что парень вроде Майкла Московица может испытывать ко мне какие-либо чувства, кроме дружеских, стремится к нулю. В смысле, если бы я ему нравилась, он легко мог сказать об этом в День культурного многообразия, когда мы танцевали после того, как Джош меня подставил. Тем более что мы танцевали не один раз, а несколько, и медляки тоже. А после танцев мы еще долго трепались в его комнате дома у Московицев. Мог бы и тогда сказать что-нибудь, если бы хотел.

Но он не сказал. Не сказал ни слова о том, что я ему нравлюсь. Да и с какого перепугу ему это делать? Я же урод, страдающий полным отсутствием молочных желез, гигантизмом и неспособностью придать своим волосам хоть какую-то форму.

Нам на биологии рассказывали про людей с отклонениями. Отклонения возникают в результате мутации, и, как следствие, индивидуум рождается непохожим на родителей и других представителей своего вида. Это про меня, целиком и полностью.

Вот так люди поглядят на моих родителей – они оба внешне очень симпатичные, – а потом на меня и сразу такие: «Ой, что это с ней?»

Не, ну правда. Меня надо отселить к Людям Икс, я ж мутантка в чистом виде.

И потом, разве Майкл Московиц сказал бы, что я прямо как Джози? Автор письма, судя по всему, имеет в виду Джози – вокалистку молодежной рок-группы «Кошечки», которую в фильме играет Рэйчел Ли Кук. Но я и рядом не стояла с Рэйчел Ли Кук, хотя не отказалась бы. А вообще первым был не фильм, а мультик «Джози и кошечки» про девчачью рок-группу, которая раскрывает разные преступления, как в «Скуби-Ду».

Но Майкл не смотрит мультики, насколько мне известно. Он смотрит образовательные программы, научную фантастику, ну и «Баффи – истребительницу вампиров». Вот если бы в письме было написано: «Ты прямо как Баффи»…

Если не от Майкла, то от кого?

Я так разволновалась, что захотелось немедленно позвонить кому-нибудь и поделиться. Но кому? Все в школе.

НУ НАДО ЖЕ МНЕ БЫЛО ЗАБОЛЕТЬ!

Мочить голову и высовываться в окно отменяется. Скорее выздоравливать и бежать в школу – вычислять тайного влюбленного!

ПОКАЗАТЕЛИ ТЕМПЕРАТУРЫ

10:45–38,2

11:15–38,1

12:27–37,6

Да! Да! Мне уже лучше! Спасибо тебе, Зельман Ваксман, за то, что изобрел антибиотики!

14:05–38,3

Нет. Только не это.

15:35–38,7

Ну за что мне это все?

Четверг, позже

Сегодня днем, когда я валялась с холодным компрессом, пытаясь сбить температуру, чтобы уже завтра пойти в школу и начать искать своего тайного обожателя, мне удалось увидеть самую классную сцену из «Спасателей Малибу». Ну правда.

Это когда Митч встретил ту девицу с поддельным французским акцентом во время соревнований по гребле, и они втрескались друг в друга и носились среди волн под суперскую музыку, а потом выяснилось, что девица – невеста соперника Митча в этом самом соревновании. Но самое главное – она принцесса маленького европейского государства, о котором Митч даже никогда не слыхал. А ее жених принц, и они обручены с младенчества!

Как раз когда я это смотрела, явилась Лилли с домашкой для меня и тоже уселась смотреть. Только она не уловила глубокий философский смысл происходящего и заметила лишь:

– Ого, этой принцессульке необходима срочная коррекция бровей.

Не, ну вообще.

– Лилли, – прохрипела я, – ты что, не понимаешь, что эта сцена – пророческая? А вдруг меня тоже обручили в младенчестве с принцем, которого я в глаза не видела, а папа мне об этом еще не сказал! И я ведь тоже могу повстречать на пляже спасателя и безумно полюбить его, но это не будет иметь никакого значения, поскольку я обязана выполнить свой долг и выйти за человека, которого выбрал мой народ.

– Ты, случаем, микстуры не перепила? – поинтересовалась Лилли. – Там написано: «Одна чайная ложка каждые четыре часа». Не столовая, ты, олень.

Я рассердилась на Лилли за то, что она за ерундой не видит главного. Конечно, я не могла рассказать ей про письмо – а вдруг это ее брат написал? Не хочу, чтобы он подумал, будто я треплюсь о его письме со всеми подряд. Любовное письмо – это очень личное. Но все равно Лилли могла бы посмотреть на происходящее с моей точки зрения.

– Неужели ты не понимаешь? – засипела я. – Какой мне смысл влюбляться в кого-то, если окажется, что папа уже устроил мой брак с каким-нибудь принцем, которого я никогда в глаза не видела? Каким-нибудь наследником из Дубая или типа того, который каждый день любуется моим портретом и не может дождаться, когда же он наконец назовет меня своей.

Лилли ядовито заметила, что я, похоже, перечитала любовных романов для девочек, которые так нравятся моей подруге Тине Хаким Баба. Тут надо признать, что, действительно, именно они навели меня на мысль. Но это не имеет значения.

– Серьезно, Лилли, – сказала я. – Мне надо быть очень осторожной, чтобы не влюбиться в кого-нибудь вроде Дэвида Хасселхоффа или твоего брата, потому что придется выйти за принца Уильяма.

Ну не сказать, что это была бы такая уж страшная жертва.

Лилли встала с моей кровати и протопала в гостиную, где сидел папа. Он был один, потому что, стоило ему зайти проведать меня, как мама сразу вспоминала про какое-то срочное дело и сбегала.

На самом деле не было у нее никакого дела. Просто мама до сих пор не призналась папе ни про мистера Дж., ни про то, что они решили пожениться, ни про ребенка. Мне кажется, она боится, что папа начнет орать и обзывать ее безответственной (да запросто).

И вот, вместо того чтобы признаться, она каждый раз сбегает от него с виноватым видом. Это было бы смешно, если бы не выглядело так жалко: взрослая женщина, тридцать шесть лет, а ведет себя как ребенок. Вот я, например, к тому времени, когда мне исполнится тридцать шесть, уже полностью самоактуализируюсь и не буду страдать всякой фигней, как мама.

Лилли зашла в гостиную, и я услышала, как она сказала: «Мистер Ренальдо…» Она всегда называет моего папу мистером Ренальдо, хотя прекрасно знает, что он принц Дженовии. Но Лилли утверждает, что ей на это наплевать. Она живет в Америке и не собирается никого называть вашим величеством. Лилли принципиально против всяких там монархий, ну и княжеств тоже, до кучи. Она считает, что власть должна принадлежать народу. В колониальные времена ее считали бы вигом.

– Мистер Ренальдо, – обратилась Лилли к моему папе, – а Миа случайно не обручена тайно с каким-нибудь принцем?

Папа опустил газету – я даже из своей комнаты слышала, как хрустнули страницы.

– О господи, конечно, нет, – ответил он.

Лилли так же решительно протопала обратно.

– Балда, – сказала она мне. – Я отлично понимаю, почему ты боишься влюбиться в Дэвида Хасселхоффа. Он тебе в отцы годится и давно не в строю. Но что-то я не врубилась, при чем тут мой брат?

Только тут до меня дошло, что я ляпнула. Лилли ведь не догадывается, как я отношусь к ее брату Майклу. Да я сама не до конца понимаю, как я к нему отношусь. Только знаю, что без рубашки он вылитый Каспер Ван Дин⁴.

Мне так хочется, чтобы это он написал письмо! Просто до ужаса! Но я ни за что не скажу об этом его сестре.

Я заявила, что нечестно требовать каких-то объяснений у человека, чей мозг затуманен микстурой от кашля с кодеином. Но у Лилли сразу стало такое выражение, как во время урока, когда она, конечно, знает ответ на вопрос учителя, но молчит, чтобы дать возможность и другим ученикам сказать хоть что-нибудь.

Как же тяжело дружить с человеком, у которого IQ равняется ста семидесяти.

ДОМАШНЕЕ ЗАДАНИЕ

Алгебра: задачи 1–20, с. 115

Английский: «Странк и Уайт», 4-я глава

Ист. мир. цив.: доклад на 200 слов о конфликте между Индией и Пакистаном

О. О.: как всегда

Французский: глава huit

Биология: гипофиз (спросить у Кенни!)

ГРУДЬ ЗВЕЗД

МНЕНИЕ ЛИЛЛИ МОСКОВИЦ И МИИ ТЕРМОПОЛИС

Четверг, еще позже

После обеда мне стало настолько лучше, что я встала с кровати. Проверила электронную почту – а вдруг таинственный Друг прорезался? Раз уж ему известен мой домашний адрес, значит, и электронный должен знать. И тот и другой можно найти в электронном школьном дневнике.

Вместо этого я обнаружила письмо от Тины Хаким Баба с пожеланиями скорее выздороветь. И от Шамики. Шамика написала, что уговаривает папу разрешить ей пригласить гостей на Хэллоуин. Приду ли я, если он разрешит? Я ответила, что, конечно, приду, если уже совсем поправлюсь и перестану кашлять.

Еще было сообщение от Майкла. Тоже с пожеланиями выздороветь, но в виде гифки: танцующий котик, очень похожий на Толстяка Луи. Это так мило! И подпись: «С любовью, Майкл».

Не «С наилучшими пожеланиями».

Не «Искренне твой».

С любовью.

Я посмотрела гифку четыре раза, но так и не поняла, он или не он написал мне письмо. Кстати, в письме слово «любовь» не упоминалось ни разу. Там было сказано, что я нравлюсь этому человеку. И подписано: «Твой искренний Друг».

Но никакой любви, ни одного намека.

И тут я заметила еще одно письмо с незнакомым адресом. Мамочки! Может, это мой незнакомец? Я схватилась за мышку дрожащей рукой…