Порочная трилогия

Глава 16. Холли

Я ударила его.

Черт побери!

Я ударила его!

Я не била никого с тех пор, как врезала Джонни Дэгану, когда он протянул мне пять долларов и спросил, достаточно ли этого, чтобы ему сделали минет, потому что он слышал, что моя мать берет именно такую плату. Я сломала ему нос, и он больше не задавал мне таких вопросов. Мне в то время было пятнадцать лет. Это был не последний случай, когда кто-то заставлял меня чувствовать себя шлюхой, но я решительно не собираюсь позволять так обращаться с собой в этом браке, сколько бы он ни продлился.

Отбросив воспоминания о прошлом, о котором я хотела бы забыть, я следом за Крейтоном выхожу из гигантской ванной. Хотя он принес мне лед, я полагаю, что сейчас начнется процедура расторжения брака.

Мне жалко, что я вообще вылезла из кровати этим утром. Мне нужно собраться с мыслями.

Господи! Почему я ударила его? Что-то в его снисходительном тоне заставило меня выйти из себя.

Я проснулась этим утром, беспокоясь о том, что скажут руководители студии и СМИ, а он отмахнулся от моих переживаний, словно они не имели значения. А потом я узнаю, что он старше меня на одиннадцать лет, и внезапно решение, которое я приняла, оказывается полным подводных камней, о которых я не подозревала. Это не извиняет меня, но это единственное оправдание, которое у меня есть.

Крейтон натягивает домашние брюки – понятия не имею, откуда они здесь взялись – и усаживается в кресло в дальнем углу спальни. Я сажусь в кресло напротив него.

– Нам нужно установить некоторые основные правила.

Не уверена, что мне это нравится, поскольку он может иметь в виду, что настало время установить правила Крейтона.

Но чего я на самом деле ожидала? Что у меня будет право торговаться? Это право исчезло, когда я поставила подпись в нужной строке.

Я знаю это, и он тоже это знает.

Но с другой стороны, мы оба хотим чего-то друг от друга, и это, полагаю, уравнивает наши позиции. Хотя… не совсем. У него есть миллиарды, а у меня есть только я.

Можно нанести на лицо девушки тонну макияжа, приклеить фальшивые ресницы, нарастить волосы, нарядить ее в роскошный сценический костюм, заставить ее сбросить лишние десять фунтов, посадив ее на голодную диету, но это не изменит ее сущности. Я все еще девчонка из Восточного Кентукки, которая лелеет большие мечты, но которая мучится еще большими страхами потерпеть поражение. Потому что я не хочу возвращаться в Голд-Хевен. Там у меня, к моему мучительному сожалению, ничего не осталось.

Когда я заставляю себя отбросить размышления о своем прошлом, я обнаруживаю, что Крейтон ждет, приподняв бровь.

– Пожалуйста, продолжай.

Мой местечковый акцент усилился, и я полагаю, что это произошло из-за воспоминаний о доме и из-за того, что если его правила окажут влияние на мою карьеру, у нас с ним возникнет большая проблема.

Он прищуривается.

– Правило номер один: я люблю секс. Я планирую часто заниматься им. С тобой.

Да уж. Этот мужчина не собирается ходить вокруг да около.

– Я это уже поняла.

– Если у тебя будут с этим проблемы, мои адвокаты могут…

Снова угроза покончить с нашим браком, что поставит мою карьеру под удар.

– Расторгнуть этот брак быстрее, чем он начался? – быстро говорю я, перебивая его. – Потому что секс для меня не проблема. Я знаю, на что я подписалась. Ты ведь женился на мне не из-за моего умения поддерживать беседу. Просто я не осознавала, что буду раздвигать ноги по команде. Я думала, что ты по меньшей мере притворишься, что я не шлюха. Хотя полагаю, я именно ею и являюсь. Очень дорогой шлюхой.

В глазах Крейтона сверкает огонь.

– Не смей называть себя шлюхой, черт возьми!

– Тогда не обращайся со мной, как со шлюхой.

Мы молча смотрим друг на друга. Я жду его ответа. Я ожидаю услышать что-нибудь типа: «Я буду обращаться с тобой так, как захочу». Но вместо этого слышу нечто совершенно неожиданное. – Прости.

Извинение?

– Я повел себя неправильно. Возможно, я повел себя, как требовательный засранец, но это не совсем мой стиль.

– Означает ли это, что ты не хочешь заняться сексом в душе? Я почти уверена, что эти слова вложил в мои уста похотливый чертенок, сидящий у меня на плече. Потому что я никак не планировала сказать это.

На лице Крейтона расплывается ленивая, хищная улыбка, а глаза становятся горячими и требовательными.

– Этого я не говорил, Холли. На самом деле в настоящий момент я не хочу ничего другого, кроме как отвести тебя назад в ванную, сорвать с тебя одежду и трахать тебя, прижав к стене, пока ты не станешь умолять меня позволить тебе кончить.

Я тут же уношусь мыслями в ту нашу первую ночь. Я не забыла, что этот мужчина любит все контролировать.

В последний раз, когда мы занимались сексом в ту ночь, он играл со мной, отказываясь позволить мне кончить, пока я не стала умолять его. И только после этого он взял меня.

Со мной такого прежде никогда не было, и я почти уверена, что и в будущем такое со мной не случится. И эта мысль огорчила меня, потому что это было так… замечательно. И мои возражения этим утром относились не к сексу, а к тому, как он разговаривал со мной.

Но он извинился, так что, может быть, у нас с ним все же что-нибудь получится.

Я решаю сделать первый шаг навстречу как предложение перемирия. Я кладу лед на столик, стоящий рядом со мной, встаю и берусь за края футболки. Я стягиваю ее через голову и роняю на пол. На губах Крейтона играет сексуальная улыбка, которую я уже видела.

– Тогда, может быть, отложим этот разговор на неопределенное время? – спрашиваю я.

– Мне нравится это предложение.

Я делаю шаг по направлению к ванной, но он говорит:

– Стой.

Я смотрю ему в глаза, и он протягивает мне футболку.

Я озадаченно смотрю на нее.

– Что?

– Надень ее снова.

– Я не понимаю.

Крейтон берет меня за локоть и вкладывает футболку мне в руку. Я стискиваю пальцами мягкий хлопок.

– Я сказал тебе, что собираюсь раздеть тебя и трахнуть в ванной. Я не говорил тебе, чтобы ты разделась сама.

Серьезно?

Но я не возражаю. Я расцениваю это как обещание множественных оргазмов. И мне нравится, как он смотрит на меня горящими глазами. Встряхнув футболку, я надеваю ее и направляюсь в ванную.

Крейтон идет следом за мной. Мы пересекаем огромную спальню и входим в ванную. Я останавливаюсь у стеклянных дверей в душевую кабину и жду.

Тепло, которое идет от его тела, проникает сквозь тонкий хлопок моей футболки, и я жду, не зная, что он будет делать дальше.

Предвкушение становится почти осязаемым.

Его губы, должно быть, находятся в полудюйме от моего уха, потому что когда он говорит, его дыхание обдает меня жаром.

– Зайди в кабину.

Я открываю рот, чтобы возразить, потому что на мне все еще надеты футболка и трусики.

– Сейчас же, Холли.

От его приказа у меня по спине бегут мурашки. И в первый раз его тон не снисходительный, а соблазняющий и повелительный. Это заводит меня, и я не могу игнорировать его слова.

Войдя в кабину, я жду его дальнейших указаний. Мне не приходится ждать долго.

– Включи воду.

Я протягиваю руку к крану и открываю его. Горячие струи ударяют по моему телу из нескольких отверстий, и я закрываю глаза. Моя футболка намокает и становится прозрачной, предоставляя Крейтону изучать мое тело. И это мне нравится.

Когда мои соски под мокрой материей затвердевают, я стираю воду с лица и поворачиваюсь к нему. Я хочу видеть выражение его лица.

Он не разочаровывает меня. Его глаза сверкают, и он одаряет меня хищной улыбкой.

– Тебе нравится это, грязная девчонка. И хотя ты взбунтовалась, тебе нравится, когда я говорю тебе, что ты должна делать. Кажется, я припоминаю, что ты сама просила меня об этом прошлой ночью в лимузине.

Я начинаю качать головой, но тут же осознаю, что нет смысла отрицать это.

– Мне не должно было это понравиться.

– Черта с два, не должно, – рычит Крейтон.

Он стягивает с себя брюки и трусы и входит в кабинку. Не теряя времени, он срывает с меня мокрую футболку, и она с хлюпаньем шлепается на пол.

Его губы приникают к моему соску, а большими пальцами рук он берется за резинку моих трусиков. Не поднимая головы, он стягивает их с меня, и я ногой отбрасываю их. Он отрывается от моей груди, и его внимание переключается на мои губы. Он завладевает ими. Он завладевает мной.

Он подхватывает меня под ягодицы и отрывает от пола.

– Обхвати меня ногами.

Его член, горячий, твердый, тяжелый, оказывается у меня между ног. Я сильнее прижимаюсь к нему, и мне нравится, как он давит на мое лоно.

Он на мгновение отстраняется.

– Говори сейчас или больше никогда об этом не упоминай, миссис Карас. Потому что я собираюсь затрахать тебя почти до смерти.

Я впиваюсь ногтями в его твердые мускулистые плечи.

– Пожалуйста. Сейчас.

Это единственные слова, которые я могу выдавить из себя, прежде чем он прижимается ко мне всем телом.

Я никогда в жизни не была так возбуждена. Никогда.

Мои глаза закрываются, но я тут же заставляю себя открыть их, потому что хочу видеть выражение восторга на его лице.

Он начинает двигаться, быстро и жестко, и жар его тела восхитительно контрастирует с холодной плиткой, к которой прижата моя спина. Пар наполняет кабину, смешиваясь с моими стонами удовольствия.

С каждым его движением я чувствую приближение оргазма. Я стараюсь сдержать себя, зная, что чем дольше я буду оттягивать кульминацию, тем мощнее она будет.

Крейтон удерживает меня одной рукой, а вторую руку просовывает между нашими телами.

При прикосновении его большого пальца к моему клитору я уже не могу больше сдерживать себя. Я впиваюсь ногтями в его плечи, и по моему телу начинают раскатываться волны наслаждения.

Мои крики эхом разносятся по ванной, и я готова поклясться, что слышу его смех, хотя у меня в ушах шумит от прилива крови. Он продолжает двигаться, все ускоряясь, и я снова испытываю оргазм. Мои мышцы сжимаются вокруг его члена.

– Черт, – кричит он, погружаясь в меня все глубже, еще и еще.

А потом его мышцы расслабляются, и мы оба дрожим под горячими струями воды. Он подается вперед и прижимается лбом к плитке, рядом с моей головой. Я все еще обнимаю его ногами за талию, и я не уверена, что смогу когда-нибудь снова двигаться. Не уверена, что когда-нибудь захочу двигаться. Он осторожно опускает меня, и я вынуждена встать на ноги и позволить его члену выскользнуть из моего тела.

– Господи, женщина, – он обнимает меня ладонями за щеки, – ты просто невероятна.

И его губы снова приникают к моим, но ненадолго. Он покрывает поцелуями мой подбородок, мою шею, мои груди. Его зубы и язык ласкают мои соски, потом мой живот, и, наконец, низ живота.

Я все еще чувствую, как сперма вытекает из меня, но это его не останавливает, и он зарывается лицом у меня между ног, покусывая мой клитор и проникая языком в мое лоно. Он кладет руки мне на ягодицы, и волны удовольствия прокатываются по моей спине, а колени становятся ватными.

Но когда его пальцы приближаются к моему анусу, я вздрагиваю и стараюсь отстраниться от него.

Он сильнее прижимает меня к себе, и мои попытки вырваться не увенчиваются успехом. Но я снова приближаюсь к оргазму. Он делал это со мной той ночью, но я была слишком пьяна и охвачена страстью, чтобы беспокоиться об этом или протестовать.

Но сейчас? Посреди бела дня и на трезвую голову? Я не уверена, что смогу принять это.

Он поднимает голову, и на его лице отражается похоть пополам с недоумением.

– Что? Тебе не нравится, что я готов съесть твою свежезатраханную дырочку?

Я ежусь под его проницательным взглядом. Он ничего не упускает. Словно проверяя мою реакцию, его любопытные пальцы снова нажимают на мой анус, и я пытаюсь отстраниться.

Его улыбка становится шире, когда он сильнее нажимает большим пальцем на мой анус.

Я вздрагиваю, и мои нервные окончания становятся невероятно чувствительными.

– Я не…

Он убирает пальцы с этой чувствительной точки, и я расслабляюсь, но слишком рано. Его палец погружается в меня.

– Тебя никогда не трахали в твою роскошную задницу, Холли?

Я распахиваю глаза и говорю, запинаясь:

– Нет… нет. Никогда.

– Мы это изменим. – Его горящие карие глаза становятся лукавыми, и он добавляет: – Может быть, не сегодня или завтра, но когда я сделаю это, тебе это чертовски понравится. Ты будешь умолять меня повторить это.

Я судорожно глотаю, и капли жидкости из моего лона стекают по его пальцам.

– Не притворяйся, что тебе не нравится эта идея, потому что твое тело уже сказало совсем другое. Давай я тебе покажу.

Я качаю головой, но безрезультатно, потому что его изучающие пальцы уже смазывают моими выделениями мой анус. Мои мускулы сокращаются от удовольствия.

Глядя мне в глаза, он нажимает на мой анус. Я пытаюсь не реагировать, но проигрываю эту битву. Я закусываю губу, чтобы сдержать стон, но он все равно вырывается из моей груди.

– Очень хорошо, детка. Я собираюсь трахать пальцами твою девственную попку, и ты кончишь, когда я буду делать это.

– О, мой Бог! – шепчу я.

Его палец проникает в кольцо моих мускулов, и я начинаю дрожать.

– Хорошая девочка. Бери это. Бери все, что я тебе даю.

Я не помню, чтобы шевелила руками, но я обхватила ими свои груди и пощипываю соски, отчаянно стремясь продлить удовольствие.

Его палец проникает все глубже и начинает двигаться взад-вперед, а его губы снова приникают к моему клитору. Его стоны усиливают невероятные ощущения, которые буквально захлестывают меня. Когда я чувствую, что к первому пальцу присоединяется второй, я застываю, но Крейтон продолжает покусывать мой клитор, и это отвлекает меня.

Я откидываю голову, прижимаясь спиной к холодной плитке. Боль и удовольствие смешиваются в одно всепоглощающее ощущение, пока он двигает своими пальцами внутри меня и ласкает мой клитор губами, языком и зубами.

Этот мужчина владеет всеми моими чувствами, и я теряюсь в его запретных ласках, пока он не заставляет меня подняться все выше на гребне наслаждения, а потом содрогнуться в оргазме.

Глава 17. Крейтон

Когда я отпускаю Холли, она сползает вниз по стене, а голову роняет мне на плечо. Мы оба стоим на коленях под льющимися на нас струями воды, и я хотел бы знать, всегда ли, прикасаясь к ней, я буду чувствовать себя так, будто нашел святой Грааль. Это немного пугает меня, потому что к такому чувству я не привык.

Я встаю, осторожно помогая подняться и ей. Я мою нас обоих, а потом выключаю воду и заворачиваю Холли в огромный пушистый банный халат. Ее хрупкое тело тонет в нем, а в ее состоянии блаженства она выглядит, как насытившаяся богиня.

Я несу ее к кровати и опускаю на гору пуховых подушек. От ее сонной улыбки у меня сжимается сердце, и мне хочется схватить ее, словно я чертов Кинг Конг. Я далеко не насытился. Я возбужден и готов трахать ее, пока она не отключится, и я чувствую себя чертовым властелином мира. Ее оргазмы вызывают во мне чувство власти, словно я могу голыми руками разрушать здания, а потом одним лишь усилием воли восстанавливать их.

С постели доносится легкое похрапывание, и я снова бросаю на нее взгляд. Ее голова во сне откинулась набок, а ее рот слегка приоткрыт. Мой член стоит, как каменный, и я не могу дождаться момента, когда снова вставлю его между этими губками и буду смотреть, как она глотает все, что я ей даю.

Я вспоминаю, как ее маленькая тугая попка сжимала мои пальцы. И мне чертовски нравится, что я буду первым мужчиной, который погрузит в нее свой член. И это собственническое ощущение до смерти пугает меня. Я не могу испытывать к ней чувства собственника, потому что я не привязываюсь ни к кому. Никогда.

Я подавляю эти чувства и направляюсь в душ, чтобы немного помастурбировать.

Глава 18. Холли

Когда я просыпаюсь после самого поразительного секса в душе, который у меня случался – на самом деле, это единственный секс в душе, в котором я участвовала, – я решаю, что пора разбираться с последствиями моего новогоднего решения.

Мой телефон непрерывно звонит и принимает сообщения от руководства студии. И когда я, наконец, отвечаю на звонок Морти, мне приходится держать телефон подальше от уха, потому что его слова становятся все громче и громче, и большую часть их составляют проклятия.

– Ты все испортила, черт тебя подери, Викс! Мы все уже спланировали. Мы потратили чертову уйму денег, чтобы привлечь внимание прессы. И тут ты вытворяешь такое. О чем ты, черт возьми, думала, выходя замуж за какого-то гребаного миллиардера, вместо того чтобы делать то, что я тебе приказал? Ты не имеешь права принимать такие решения. Решения принимаю я.

Когда Морти наконец замолкает, чтобы перевести дыхание, я собираюсь ответить. Но Джим, должно быть, держит в руках трубку параллельного аппарата или находится в конференц-зале, потому что он вступает в разговор.

– Что сделано, то сделано. Отступать уже некуда, и даже если мы могли бы расторгнуть этот нелепый брак, было бы только хуже. Джесси выглядит как осел, но по крайней мере осел с разбитым сердцем вызывает симпатии.

– Она не должна была ничего такого делать! Это просто чертовски нелепо! Клянусь, ты сделала это лишь для того, чтобы вывести меня из себя!

От криков Морти у меня звенит в ушах.

– Я предупреждала вас, что я на этот фарс не согласна, – наконец говорю я. – Вы не хотели меня слушать.

– Ты не имеешь права на свое мнение, Викс. Твоя задница возвращается в Кентукки!

Джим снова встревает.

– Да ну же, Морти. Мы уже обсуждали это. Если мы отправим ее в Кентукки, никому это не принесет пользы.

В первый раз после того, как я ответила на звонок, я испытываю чувство облегчения.

Морти ворчит, все еще не желая сдаваться.

– Пусть попробует с этого момента хоть раз что-нибудь выкинуть. – Наконец, снова обращаясь ко мне, он говорит: – Только попробуй пропустить концерт, репетицию, запись на радио или даже просто какое-нибудь собрание, Викс! Я так быстро сниму тебя с этих гастролей, что у тебя закружится голова. А потом ты на коленях поползешь к своему мужу-миллиардеру и будешь с тоской вспоминать о карьере, которую могла бы сделать.

– Я ничего не пропущу. Даю вам слово.

– Я буду следить за тобой. Даже не сомневайся.

– Я поняла.

– Хорошо. А теперь прекрати все портить и напиши несколько чертовых песен для твоего нового альбома. Ты все еще должна мне шесть штук.

– Шесть? О чем вы говорите?

– Мы делаем эксклюзивную запись, так что иди и напиши какое-нибудь дерьмо.

Облегчение, которое я только что испытывала, покидает меня, и я опускаюсь на стул.

– Шесть песен? К какому сроку?

– У тебя три недели. Я уже договорился о твоей встрече с поэтом-песенником в Далласе. Если ты не в состоянии сделать это, я найму для тебя кого-нибудь.

Мысль о том, что Морти станет подбирать для меня песни, ужасает меня.

Я в состоянии писать сама, но шесть песен за три недели? Я пытаюсь не впасть в панику.

– Хорошо, – бормочу я. – Полагаю, мне пора приступить к этому.

– Ты чертовски права. Надеюсь, ты не рассчитывала на медовый месяц.

Я качаю головой, но он, конечно же, не может меня видеть. Я собираюсь было ответить, но в трубке царит молчание. Взглянув на телефон, я вижу, что Морти повесил трубку.

Ну что же, это было и хуже и лучше того, чего я ожидала. У меня все еще есть надежда сделать карьеру, если только я чего-нибудь не пропущу – а этому я не позволю случиться. И мне нужно за три недели написать шесть песен.

Я ничего не писала уже несколько месяцев. Я не знаю, откуда мне взять вдохновение, учитывая сумасшедший график гастролей и это мое замужество. Но я решаю, что у меня нет выбора, так что мне лучше как можно быстрее приступить к делу.

Комната открывается, и в дверях появляется Крейтон.

– Я должен уничтожить их?

Его поддержка сбивает меня с толку, и тепло разливается по моему телу.

– Прости?

– Я должен уничтожить твою студию?

– Зачем тебе это делать? – спрашиваю я, ошеломленная его предложением.

– Потому что никто не смеет трахать то, что мне принадлежит. И это касается и тебя.

Тепло, которое начало было зарождаться в моей душе, с такой же скоростью покидает меня, когда я осознаю, что на самом деле я лишь часть его имущества. Но чего еще я ожидала? Привязанности? Но я едва знаю его. И сразу возникает вопрос – я узнаю его когда-нибудь? Или все закончится раньше, чем у меня появится такой шанс?

– Мы сегодня отправляемся в Нью-Йорк, чтобы встретиться с моими адвокатами. Они изучили твой контракт и готовы дать нам свои рекомендации.

– В этом нет необходимости. Морти и Джим не собираются подавать иск о нарушении контракта. Кроме того, я не могу лететь в Нью-Йорк, потому что мне нужно быть в Нэшвилле. У меня есть своя жизнь, знаешь ли. Мне нужно встретиться со своим менеджером и группой до того, как мы снова отправимся на гастроли.

– Это не является частью плана, Холли.

– Учитывая, что ты не проконсультировался со мной, когда тебе в голову пришел этот блестящий план, надеюсь, ты понимаешь, что у меня возникает проблема.

Он щурит глаза, и недовольство звучит в его тоне.

– И как ты сможешь отправиться в Нью-Йорк, если у тебя гастроли?

– Между Рождеством и Новым годом у нас уже были каникулы. Мы уезжаем на последние гастроли шестого января. И мне нужно прибыть в Нэшвилл за двадцать четыре часа до этого, чтобы подготовиться.

– А почему тебе так необходимо отправиться на эти гастроли?

Он что, серьезно?

Я скрещиваю руки на груди.

– Потому что это моя работа. И, очевидно, ты не слишком разбираешься в этом бизнесе, если считаешь, что на этой стадии я могу отказаться от гастролей.

– Они могут найти тебе замену до тех пор, пока мы не выработаем наш график.

На мгновение я лишаюсь дара речи. Он что, и вправду предложил это мне? Без шуток? Мне нужно облечь все это в слова, чтобы он окончательно понял.

– Ни за что, Карас. Я еду на гастроли. Не только потому, что студия подаст на меня в суд, если я пропущу хотя бы одну репетицию, не говоря уже о концертах. Но я должна это сделать из-за поклонников, которые купили билеты на наши концерты. Я не отступлю.

– Твои поклонники смогут увидеть тебя в другой раз. Следующие несколько недель очень важны для того, чтобы мы могли определить, как твоя карьера вписывается в мой график.

Я отодвигаю стул и встаю. Он не понял. Это та черта, которую я не позволю ему пересечь.

– Тогда между нами все кончено, – говорю я, и в каждом моем слове звучит уверенность.

Я не позволю ему отнять у меня это. Я не позволю никому отнять у меня это.

Крейтон хмурит брови и склоняет голову набок.

– Прости? Мне кажется, я не расслышал?

Он делает шаг по направлению ко мне.

– Я сказала, что между нами все кончено. Я не разочарую людей, которые поддерживают меня, чтобы вписаться в твой график. И я не позволю твоей карьере влиять на мою. Мне следовало бы знать. Прошлой ночью я купилась на твои обещания, когда ты сказал, что поможешь мне разобраться с этим дерьмом. А ты все еще только усложняешь.

У него на щеке дергается мускул, и он говорит непререкаемым тоном:

– Я сказал, что буду поддерживать тебя, Холли. Не их.

Но мой бизнес стоит на первом месте.

– Нет. Попытаюсь сказать так, чтобы ты меня понял, Карас.

Это конец. Переговоры излишни.

Я направляюсь к двери, но он встает у меня на пути.

– Это неприемлемо. Ты не покончишь со мной до тех пор, пока я не прикажу тебе это сделать.

У меня вырывается смех.

– Я рада слышать, что ты думаешь, будто каждое твое слово для меня закон. Но так не бывает. – Я делаю шаг в сторону, чтобы обойти его, но он снова встает у меня на пути. – Я не шучу, Карас. Все кончено.

Я обхожу его и направляюсь к двери.

К моему удивлению, он не останавливает меня.