Kitabı oku: «Турция. Полная история страны», sayfa 4

Янычары

Растущая Османская империя, ведущая непрерывные войны, остро нуждалась в большой и дисциплинированной армии. В 1365 году, с подачи уже упоминавшегося выше Кара Халил-паши, была создана регулярная пехота, получившая название Нового Войска⁵⁶. Набор в янычары производился с помощью девширме, принудительного набора мальчиков из немусульманских (христианских) семей, которые становились личными невольниками султана и использовались как на военной, так и на гражданской службе. Официально рекруты считались султанскими рабами (капыкулу).

Главной причиной появления девширме был не кадровый голод, а настороженное отношение османских султанов к собственной знати, власть которой приходилось уравновешивать «безродными» слугами султана, не связанными кланово-родственными отношениями.

Суть девширме заключалась в том, что из семей брался примерно каждый пятый мальчик в возрасте от 8 до 16 лет (бывали и исключения). Мальчиков обращали в ислам и увозили в Стамбул, где их дальнейшая судьба решалась соответственно их способностям. Наиболее одаренные становились чиновниками, наименее одаренные использовались на тяжелых неквалифицированных работах, но большинство пополняло ряды янычар. Талантливый человек имел шансы изменить свою судьбу. Так, например, один из самых известных османских архитекторов Синан начал карьеру в янычарах, стал главным архитектором Каира, а после – главным архитектором Османской империи.

Султан Мурад Четвертый с телохранителями-янычарами

Прибывшие в Стамбул новобранцы, называемые «аджеми огланами» (чужеземными юношами), сортировались сообразно их качествам. Тех, кто не попадал во дворцы или какие-то иные столичные учреждения, отправляли в провинцию. Любой желающий из числа тех, кто занимался сельским хозяйством, мог за деньги нанять работника из числа аджеми. Деньги, разумеется, поступали в султанскую казну, сам работник получал только кров, пищу и одежду. Горожане, ремесленники или же ученые люди не имели права нанимать аджеми, поскольку тяжелые сельскохозяйственные работы приучали мальчиков стойко переносить лишения, а все прочие – нет. Особые чиновники присматривали за тем, чтобы султанским рабам не чинилось никакого ущерба, чтобы они содержались в нормальных условиях и получали достаточное количество пищи. После нескольких лет работы аджеми возвращались в Стамбул, где снова привлекались к различным работам, но уже получали плату за свой труд. Каких-то определенных сроков поступления в янычары не существовало. Все зависело от стамбульского аги⁵⁷ янычар, который выпускал аджеми в янычары по своему усмотрению. Каждый «выпускник» получал тезкере (нечто вроде янычарского патента) с печатью аги.

Ага янычар

Разумеется, практика насильственного забора детей из семей была негуманной и причиняла страдания как детям, так и родителям, но, с другой стороны, дети из бедных немусульманских семей (богатые семьи всегда могли откупиться от этой повинности)⁵⁸ получали шанс устроить свою жизнь лучшим образом. Доходило до того, что мусульмане (в том числе и турки), желавшие своим сыновьям лучшей доли, платили христианам за их фиктивное усыновление, которое давало мальчикам возможность попасть в число султанских невольников, или же подкупали тех, кто производил набор. К тому же не каждая семья могла прокормить лишний рот. Как еще сын крестьянина или водоноса мог попасть на крайне престижную и прибыльную военную службу или стать султанским чиновником?

В 1683 году необходимость в подобных уловках отпала, поскольку в янычары начали брать и детей мусульман, но не насильственно, а по желанию.

До конца XV века был и другой источник пополнения рядов янычар. Их поставляли султану удж-беи (военачальники пограничных районов) из числа рабов, захваченных при набегах на христианские земли. Первоначально мальчики передавались в качестве налога на добычу, причем не всегда этот налог составлял пятую часть, а после султан стал выкупать рабов. В среднем за одного мальчика выплачивалось триста серебряных акче, причем деньги получал не удж-бей, а воин, захвативший этого мальчика.

Набор в янычары определялся текущей потребностью, которая постоянно изменялась. В тех случаях, когда янычарское войско несло большие потери, или требовалось больше чиновников для управления завоеванными территориями, или больше рабочих рук в султанских дворцах, мог объявляться дополнительный набор.

Существовали определенные региональные, точнее – национальные предпочтения. В «Истории происхождения законов янычарского корпуса», написанной неизвестным автором в начале XVII века, говорится о том, что набор не проводился среди курдов, лазов или грузин, поскольку представители этих наций отличались свободолюбием и плохо подчинялись приказам. Также не рекомендовалось проводить набор в Белграде, Хорватии и Центральной Венгрии, поскольку жители тех мест были склонны к побегам и никогда не становились настоящими мусульманами. Крайне нелестная характеристика дается в «Истории происхождения законов» жителям области Трабзон, «порочность» которых «превосходит все мыслимые и немыслимые пределы».

Освобождение от янычарского набора могло даваться и в качестве награды (платы) населению, исполняющему какую-то государственную повинность, например охрану дорог и поддержание их в порядке.

В XVIII веке набор производился лишь в Албании, Боснии и Болгарии, и этого вполне хватало для удовлетворения потребности, поскольку добровольный приток мусульманских мальчиков был велик, а войны велись уже не столь интенсивно, как прежде. Примечательно, что в Боснии набор производился как среди христианского, так и среди мусульманского населения изначально, с момента завоевания этого региона султаном Мехмедом Вторым. Боснийское население отличалось усердием в вере и высокой лояльностью. Боснийцы добровольно (и весьма охотно) принимали ислам и обратились к султану с просьбой производить янычарский набор также и с мусульманского населения. Эта просьба была удовлетворена.

Были и другие ограничения. Так, например, запрещалось брать в янычары женатых юношей, но не из-за гуманности, а потому что у познавших женщин отсутствовала стыдливость, считавшаяся залогом успешного обучения и добросовестной службы. По той же причине набор не проводился в Стамбуле, который при всех своих необыкновенных достоинствах считался средоточием всех пороков.

Изначально янычарам запрещалось жениться и заниматься чем-то, помимо государственной службы, но в то же время они могли быть спокойны за свое будущее. Нетрудоспособным янычарам выплачивалась пенсия и предоставлялся кров за казенный счет. Но во второй половине XVI века испанские и португальские конкистадоры начали привозить в Западную Европу из Америки огромные количества дешевого серебра. В результате покупательная способность серебряной монеты резко упала, а цены поползли вверх. Финансовое благополучие Османской империи и без того было подорвано постоянными войнами, поэтому султанская казна не могла компенсировать жалованье янычарам с учетом инфляции. Пришлось разрешить им зарабатывать самостоятельно на стороне.

Жениться сначала разрешили тем, кто по состоянию здоровья (в основном по причине ранений или увечий) уже не мог нести военную службу, но это ограничение соблюдалось недолго. Янычары начали обзаводиться семьями, их сыновья шли по стопам отцов. Так появились кулоглу – потомственные янычары.

Семейный человек служит с иными намерениями, нежели тот, кто не имеет семьи. До середины XVI века главной ценностью и основным достоинством янычара была доблесть, а в XVII ей на смену пришло богатство. Совсем не тянет умирать, когда у тебя жена, дети и какой-нибудь доходный бизнес, помимо службы. С XVII века корпус янычар начал разлагаться. Янычары всячески уклонялись от участия в боевых действиях, тем более что война стала гораздо более опасным занятием – пушки и ружья стреляли все дальше и дальше. Взяточничество расцвело махровым цветом. За взятку молодой и совершенно здоровый парень мог записаться в охранники-коруджи и никого это не удивляло. Традиционно в коруджи, которым поручалась охрана янычарских казарм или кораблей в то время, когда войско уходило в поход, зачислялись увечные ветераны, неспособные к полноценной военной службе. Но со временем все изменилось, и за деньги стало возможно купить все, начиная с ускоренного производства в янычары без многолетних работ и заканчивая должностями. Раньше все решала доблесть, а теперь – деньги.

В 1622 году султан Осман Второй, крайне недовольный боевыми качествами янычар, вознамерился заменить их корпус другими военными отрядами, но янычары, подстрекаемые великим визирем Давут-пашой, подняли мятеж, который закончился убийством султана (в свое время об этом будет рассказано подробнее).

Вмешательство янычар в политику (иначе говоря – их участие в бунтах) было опаснее всего прочего, но долгое время султаны не рисковали принимать по отношению к ним какие-то меры, поскольку хорошо помнили о судьбе несчастного Османа Второго.

Последний янычарский бунт состоялся в правление султана Махмуда Второго, который в начале своего правления не раз имел возможность убедиться в полной боевой несостоятельности янычар. В 1826 году столичные янычары, недовольные тем, что султан создает новую армию, в которую нанимает европейцев (в первую очередь – артиллеристов) подняли очередной бунт. Махмуд Второй сильно отличался от своих предшественников, которые потакали янычарам и закрывали глаза на их выходки. Верные султану войска вынудили янычар занять оборону в казармах, которые были расстреляны из пушек. Многие из оставшихся в живых были казнены, а наименее виновные – изгнаны со службы без пенсии. На смену янычарскому корпусу пришла Победоносная армия Мухаммеда. Так закончилась история янычар, начавшаяся четыре с половиной века назад.

Глава вторая
Баязид Молниеносный и вторжение Тамерлана

Султан Баязид Молниеносный, он же Баязид Первый

Матерью Баязида была наложница по имени Гюльчичек-хатун, которую принято считать гречанкой, несмотря на отсутствие достоверных данных о ее происхождении. Надо сказать, что достоинство султанского сына не зависело от того, была ли его мать женой султана или же наложницей. Главное, чтобы отцовство не вызывало сомнений.

Султан Баязид Первый (Молниеносный)

Точная дата рождения Баязида не известна, можно только сказать, что она приходится на период с 1355 по 1357 год.

Не определено и старшинство детей Мурада Первого, но, скорее всего, задушенный на Косовом поле Якуб и мятежный Савджи были старшими братьями Баязида.

В османских хрониках Баязид впервые упоминается в 1381 году, когда он женился на дочери Сулейман-бея Гермиянида и получил в качестве приданого часть гермиянских земель. Этот династический брак совпал по времени с замужеством дочери Мурада Нефисе-султан (также известную как Мелек-хатун), выданной за Алаэддин-бея Караманида. Впрочем, для историков бо́льшее значение имеет наложница Баязида Девлет-хатун, которая родила ему сына Мехмеда, будущего султана Мехмеда Первого.

Баязид пользовался доверием отца, который назначил его санджак-беем Кютахьи, находившейся в самом сердце исконных османских земель. Во время отсутствия отца Баязид следил за порядком в Анатолии и обеспечивал безопасность восточных и южных границ государства.

В кампаниях Баязид показал себя решительным стратегом, способным к быстрому передвижению и внезапным ударам, за что и получил прозвище Молниеносный.

Поход против сербов и их союзников 1389 года стал первым дальним походом в жизни Баязида, деятельность которого до тех пор ограничивалась Анатолией. Почему султан Мурад взял с собой обоих сыновей – Баязида и Якуба? Можно предположить, что султану, которому уже пошел седьмой десяток, хотелось присмотреться к сыновьям, испытать их в деле и выбрать себе преемника. К тому же спокойствие в Анатолии давало возможность Баязиду сопровождать отца.

Не имея возможности воспользоваться в полной мере теми выгодами, которые дала ему победа в Косовском сражении, Баязид поступил как искусный и дальновидный политик. Он заключил союз со Стефаном Лазаревичем, сыном и преемником погибшего Лазаря Хребеляновича, и женился на его сестре Оливере, известной как Деспина-хатун. Сербия стала вассалом Османской империи, обязавшимся выплачивать ежегодную дань и участвовать в военных походах османов. Если бы не смерть Мурада Первого, вынудившая Баязида поспешить с возвращением домой, все сложилось бы иначе – Сербия перешла бы под прямое правление османов. Вассалы были нужны османам лишь там, где не было возможности взять территории под свою руку.

«Поспешить с возвращением домой» – это еще мягко сказано. Домой нужно было лететь на крыльях, поскольку сразу же после получения известия о гибели султана Мурада правители соседних бейликов вознамерились вернуть себе утраченные территории и, если повезет, добавить к ним еще что-нибудь.

В роли зачинщика, как и следовало ожидать, выступил Алаэддин-бей Караманид. Он поспешно примирился с Кади Бурханеддином, захватившим власть в Эретне, и призвал других правителей Западной Анатолии выступить против османов. Разумеется, все охотно откликнулись на этот призыв и вторглись на территорию Османского бейлика.

Владения османов в Малой Азии в 1399 году (выделены желтым цветом)

Баязид использовал это массовое вторжение как повод для утверждения османской власти во всей Малой Азии. Посмотрите на карту османских владений в 1399 году, и вам все станет ясно без слов.

Причудливее всего складывались отношения султана Баязида с его неугомонным зятем Алаэддин-беем, который был для него все равно что заноза в пятке. В 1390 году покончить с Алаэддин-беем Баязиду помешали два обстоятельства – предательство союзника Сулеймана-бея Джандароглу, который за спиной Баязида заключил союз с Кади Бурханеддином, и заступничество сестры Нефисе-султан. Но, как говорится, чем хромого осла ни корми, хромать он от этого не перестанет⁵⁹. В 1396 году, когда на Баязида пошла крестовым походом едва ли не вся Западная Европа, Алаэддин-бей снова напал на османские земли. Он захватил Анкару и готовился к дальнейшим завоеваниям, явно в расчете на то, что Баязид потерпит поражение от христиан. Но коварный расчет не оправдался. Баязид вернул себе Анкару и положил конец беспокойству, приказав отрубить голову вероломному родственнику. Земли Караманидов Баязид присоединил к своему государству и отдал в управление сыну Мустафе. Это произошло в 1397 году, а в следующем году, после гибели Кади Бурханеддина, Баязид присоединил Эретну.

Традиционно принято описывать Баязида как искусного полководца, не очень-то расположенного к делам правления. Часто можно встретить упоминание о том, что Баязид вообще не занимался управлением государством, перепоручая это дело своим ставленникам.

Давайте посмотрим, на чем основано подобное утверждение. А основано оно на том, что в дополнение к Румелийскому наместничеству (бейлербейству) султан Баязид повелел создать такое же в Анатолии, прежде находившейся в прямом султанском управлении. Именно этот факт позволяет делать поспешные и неглубокие выводы о нерасположенности Баязида к управлению государством. Но при чем тут нерасположенность? Правитель, на примере Румелии, убедился в эффективности административной системы бейлербейства, делящегося на округа-санджаки, и решил учредить то же самое в Анатолии. Баязид стремился упорядочить систему управления государством, подвести ее под единый стандарт. Зачем назначать султанского «заместителя» перед каждым походом, если можно назначить постоянного бейлербея? Кроме того, со времен Османа Первого анатолийские владения османов значительно выросли и требовали гораздо большего внимания, чем раньше. Создание Анатолийского бейлербейства было обоснованным и необходимым решением. Султан Баязид не устранялся от управления государством, а реформировал систему управления, делал ее более эффективной.

Очень полезным нововведением Баязида стало привлечение султанских рабов, набираемых по системе девширме, к государственной службе (при Мураде все рекруты становились воинами). Такое решение было продиктовано двумя факторами. Во-первых, упорядочение управления государством и завоевание новых территорий требовали большого количества чиновников. Во-вторых, Баязиду хотелось «разбавить» османскую знать в государственном аппарате лично преданными ему людьми. У султанских рабов не было клановых интересов и клановой поддержки. Их карьера (вместе с жизнью) зависела только от султана, и это обстоятельство служило гарантией их преданности.

Расширение османских территорий в Европе во время правления султана Баязида Первого (отмечены красной линией)

Постоянно воюющий султан неуклонно заботился о пополнении государственной казны посредством введения новых налогов и упорядочения их сбора. В правление Баязида были проведены первые переписи населения и учреждены налоговые регистры (тахрир дефтерлери). Перепись населения является сложной задачей и в наше насквозь компьютеризованное время, а в те времена сложность была на порядок выше, поскольку сведения обрабатывались вручную. Проведение первой переписи в истории Османского государства было огромным достижением, одной из главных заслуг султана Баязида.

Если вдуматься, то легко можно найти противоречие в утверждении: «Султан Баязид Первый занимался только военными делами». А на какие средства, позвольте спросить, султан вел свои бесконечные войны? С пустой казной долго не повоюешь, а состояние казны является главным индикатором качества управления государством.

Европейские завоевания Баязида не могут сравниться по масштабам с завоеваниями отца или деда, но нужно учитывать, что с Баязидом воевала почти вся Европа. Период разрозненной борьбы с османской угрозой закончился. Европейские правители стали адекватно оценивать опасность, исходящую от османов, и принимали соответствующие меры. Даже если бы Баязид не сумел приумножить свои европейские владения, а только бы сохранил полученное от отца, то это уже можно было бы считать великой заслугой.

Но ход истории непредсказуем, а ее повороты удивительны. Примерно в один год с Мурадом Первым на другом конце света, в городе Кеше, родился человек, которому было суждено победить Баязида и уменьшить владения османов в Малой Азии почти до тех же масштабов, с каких начиналась Османская империя.

Западноевропейские завоевания султана Баязида, осада Константинополя и крестовый поход

К 1390 году в Анатолии снова стало относительно спокойно, и султан Баязид получил возможность продолжить завоевание христианских земель в Западной Европе. После покорения сербов на очереди было Венгерское королевство. Однако планы снова пришлось отложить, потому что в 1392 году Баязид снова был вынужден вернуться из Румелии в Анатолию для того, чтобы разобраться с Сулейман-беем (Вторым) Джандаридом и беем Амасьи Ахмедом бин Шадгелды. Обе задачи были решены – бейлик Джандар, за исключением портового Синопа, стал османским, и Амасию постигла та же участь. Теперь можно было возвращаться в Европу.

В 1393 году, после того как болгарский царь Иван Шишман, подстрекаемый венгерским королем Сигизмундом, отказался от былых обязательств и объявил, что больше не признает себя вассалом османского султана, османские войска заняли столицу Болгарии город Тырново и большую часть страны. Иван Шишман успел бежать в хорошо укрепленный город Никополь на Дунае. Никополь, как уже было сказано выше, османы взяли в 1395 году, положив тем самым конец Болгарскому (Тырновскому) царству. Ивана Шишмана казнили как изменника. Болгария стала первой провинцией-пашалыком Османской империи в Западной Европе.

Годом позже Баязид покорил Видинское царство, которым правил родной брат Ивана Шишмана, Иван Срацимир. Братья находились в плохих отношениях друг с другом, поскольку Иван Срацимир отказался подчиняться Ивану Шишману и правил своими владениями как самостоятельным царством⁶⁰. В отличие от Тырновского царства, перешедшего в прямое управление османов, Видинское смогло на некоторое время сохранить видимость самостоятельности – сын Ивана Срацимира, Константин Второй, признал себя вассалом османского султана и правил до 1422 года. После его смерти Видинское царство прекратило свое существование.

Стратегическое значение Венгрии для османов трудно было переоценить. Венгерское королевство, расположенное в Центральной Европе, представляло собой идеальный плацдарм для дальнейших завоеваний. Оттуда был открыт путь и в германские земли, и в итальянские, и во Францию, и в Речь Посполитую⁶¹. Османские султаны планировали завоевать всю Западную Европу, их честолюбивые мечты простирались весьма далеко.

Между османскими владениями и Венгерским королевством лежало княжество Валахия, господарь которого, Мирча Первый (он же – Мирча Старый), активно поддерживал сопротивление болгар османскому нашествию. Такое поведение, с точки зрения османских завоевателей, заслуживало сурового наказания, и в 1394 году сорокатысячное османское войско под командованием султана Баязида перешло Дунай и вторглось в Валахию. Вначале Мирча, имевший вчетверо меньшее войско, избрал единственно верную в его положении тактику партизанской войны. Действуя на хорошо знакомой территории и при поддержке местного населения, небольшие валашские отряды уничтожали тыловые запасы османов и наносили множество мелких, но весьма ощутимых ударов. Но, в конечном итоге, масштабного сражения нельзя было избежать, и оно состоялось в мае 1395 года. Знание местности и талант стратега позволили Мирче с десятью тысячами воинов одержать победу над сорокатысячным войском османов. Баязиду пришлось уйти из Валахии, оставив на западе княжества в Олтении своего ставленника, воеводу Влада, которого поддерживали некоторые валашские бояре. С помощью османских отрядов Влад продержался до конца 1396 года, но в конечном итоге Мирча Первый вернул себе контроль над всей Валахией. Однако ему пришлось признать себя османским вассалом. Мирча изобразил покорность для того, чтобы выиграть время, – в Европе готовился крестовый поход против османов.

Одновременно с попыткой завоевания Валахии Баязид продолжал дальнейшее покорение византийских земель. В 1394 году он захватил часть территории Фессалии⁶² и нацелился на Пелопоннес, бывший в то время территорией Ахейского княжества крестоносцев⁶³. Крепость Филадельфию (Алашехир) – последний византийским анклав в Анатолии – Баязид захватил еще весной 1390 года. На момент всех этих завоеваний Византийская империя считалась вассалом османов и византийские отряды принимали участие в османских походах, но этот вассалитет был всего лишь отсрочкой гибели империи, и византийцы прекрасно это понимали. Османы, в свою очередь, понимали, что у них нет вассала менее надежного, чем Византия. Византия могла в любой момент всадить кинжал в спину османам, поэтому с ней следовало покончить как можно скорее.

Нетрудно понять, почему султан Мурад Первый завоевывал европейские территории, не покончив прежде с Византией. Султану не хотелось тратить много времени и терять много воинов, осаждая хорошо укрепленный Константинополь. Он предпочитал захватывать византийскую периферию и играть на распрях вокруг византийского престола. Но время шло, а Константинополь все стоял… Более того – вдохновившись гибелью султана Мурада, император Иоанн Пятый Палеолог начал укреплять стены Константинополя и строить башни, которые должны были защищать вход в гавань Золотой Рог⁶⁴. Башни строились под видом христианских храмов, но эта уловка не могла обмануть проницательного Баязида, в заложниках у которого находился сын Иоанна Пятого, Мануил⁶⁵. Баязид пригрозил ослепить Мануила, если башни не будут снесены и не прекратится перестройка городских стен. Императору Иоанну пришлось подчиниться. Вскоре после этого (в 1391 году) он умер. Мануил бежал из Бурсы в Константинополь, где сел на престол под именем Мануила Второго, и начал продолжать политику своего отца – открытого подчинения османам в сочетании со скрытным стремлением избавиться от них. Угроза, исходившая от венгерского короля Сигизмунда, вселяла в византийцев надежду на освобождение от османского владычества и восстановления былого величия.

Бегство Мануила было проявлением непокорности, которая, с точки зрения захвативших его в плен османов, заслуживала наказания. Непокорных османы карали жестко, но за высокими стенами Константинополя Мануил был недосягаем. Для начала Баязид ограничился тем, что увеличил размер дани, взимаемой с Византии (то был своеобразный штраф за непокорность), и потребовал от Мануила Второго учредить в Константинополе должность кади. Это был очень умный ход, ведь кади стал бы не только судьей, но и лидером мусульманской общины в стане неверных, проводником султанской политики. Кроме того, сам факт учреждения исламского суда в Константинополе наносил удар по остаткам престижа византийских императоров, считавших себя оплотом христианской веры на Востоке.

Император Мануил не спешил выполнять требования, поэтому в 1393 году Баязид привел войско к стенам Константинополя, блокировал город с суши и разорил его окрестности. Спустя семь месяцев Мануил был вынужден согласиться на требования Баязида, которые к тому моменту ужесточились. Теперь Баязид требовал ежегодной дани в десять тысяч золотых монет, учреждения в Константинополе исламского суда, постройки мечети и выделения для мусульман отдельного квартала, который будет охранять шеститысячный османский гарнизон. Осада была снята, но ненадолго.

В 1394 году, после того как Мануил отказался явиться к Баязиду по его вызову, османское войско снова блокировало Константинополь с суши. Кроме того, османы начали строить крепость на восточном берегу Босфора в самой узкой части пролива (в наше время крепость Анадолухисар⁶⁶ является самой старой постройкой Стамбула). Крепость должна была обеспечить блокаду Константинополя с моря. Она сыграла определенную роль, но для полноценного контроля над Босфором нужно было иметь вторую крепость на западном берегу, который в то время контролировался византийцами. Такая крепость, получившая название Румелихисар⁶⁷, была построена на месте византийской крепости Фонеус по приказу султана Мехмеда Завоевателя в 1452 году. Ее постройка сделала возможной полную блокаду Константинополя, после чего его скорое падение стало неизбежным.

Возобновление блокады Константинополя явственно свидетельствовало о намерении Баязида взять этот восточный оплот христианства. Европейские государства обеспокоились. Венецианцы совместно со своими заклятыми конкурентами генуэзцами организовали морское снабжение Константинополя. При посредничестве венецианцев Мануил Второй обратился с просьбой о помощи к папе римскому Бонифацию Девятому.

В Европе началась подготовка к крестовому походу против османов, организатором которого стал венгерский король Сигизмунд. Для Сигизмунда война с османами была неизбежной, и ему хотелось нанести упреждающий удар. В 1396 году было заключено перемирие между англичанами и французами в длительной войне, которая впоследствии получила название Столетней. Многие из оставшихся без дела французских рыцарей присоединились к Сигизмунду. Помимо прочего, французам хотелось поквитаться с мусульманами за неудачный крестовый поход на берберов, предпринятый несколькими годами раньше⁶⁸. Восьмитысячный французский отряд, наиболее крупный в армии крестоносцев, возглавил сын герцога Бургундского, Жан де Невер. Прислали свои отряды некоторые германские князья и Тевтонский орден⁶⁹, а также собрались поодиночке искатели приключений со всей Европы. Количество участников крестовых походов традиционно преувеличивалось, но на деле численность крестоносцев составляла от шестнадцати до восемнадцати тысяч воинов.

В середине 1396 года крестоносцы собрались в Буде (ныне это часть Будапешта). Между ними сразу же возникли разногласия. Благоразумный Сигизмунд хотел отодвинуть османов от своих границ, но не собирался заходить слишком далеко, а большинство французов и немцев собирались дойти до Палестины, а заодно и покончить с османским государством. Как тут не вспомнить пословицу, гласящую, что умные радуются делам, а глупцы – мечтам?

Не встречая по пути сильного сопротивления, которого просто некому было оказывать, поскольку основные силы османов были стянуты к Константинополю, в начале сентября крестоносцы дошли до Никополя, который был хорошо укреплен и надолго обеспечен всем необходимым. После того как несколько попыток штурма крепости были отбиты, крестоносцы начали осаду. Они не думали о том, что вскоре им самим придется обороняться, и вообще вели себя крайне легкомысленно.

24 сентября «молниеносный» султан Баязид подошел к Никополю. В его войске, помимо османов, был сербский отряд под командованием Стефана Лазаревича. Европейские хроникеры писали о несметных количествах османов, но на самом деле у Баязида, если считать вместе с сербами, было не более семнадцати тысяч воинов, то есть силы обеих сторон примерно были равны. Баязид не бросился в атаку первым, а стал ждать нападения крестоносцев, заскучавших от безделья под стенами Никополя. Позиции перед османским лагерем были укреплены спешно вырытыми траншеями и валами, осложнявшими действия тяжелой конницы.

Сипах

Баязид построил свои войска очень умно. Вперед он выставил лучников, за ними поставил кавалерию, а за ней пехотинцев, которые располагались за частоколом. В укромном месте за холмом султан спрятал тяжелую кавалерию сипахов.

Сигизмунд, знакомый с османской тактикой, хотел начать сражение отрядами легкой валашской кавалерии, которая разгонит лучников и разобьет передовые отряды османов. Затем в бой должны были вступить рыцари, которым предстояло сломить оборону противника и разгромить его. План был хорош, но он не нашел поддержки у Жана де Невера и его командиров. Французы хотели нападать первыми, чтобы забрать всю славу победы над османами себе (в победе никто из них не сомневался). В результате рыцари ударили первыми и угодили в ловушку. Спереди из-за частокола их обстреливала османская пехота, с флангов атаковали лучники с кавалеристами, а сзади напирали свои. Латы у крестоносцев были крепкими, поэтому османы стреляли по коням, что было не менее эффективно, чем стрельба по всадникам. Своя пехота не могла помочь рыцарям, потому что находилась далеко позади. Как следует измотав противника, Баязид бросил в бой сипахов, которые обратили крестоносцев в бегство. Разгром был полным и окончательным. Крестоносцы с самого начала похода не брали пленных, чтобы не отягощать себя «бесполезным грузом», поэтому Баязид приказал сделать с пленными то же самое. Избежать казни смогли лишь три сотни знатных рыцарей, за которых можно было получить хороший выкуп. Поход 1396 года стал самым позорным среди крестовых походов – крестоносцы были разгромлены в первом же масштабном сражении.