Kitabı oku: «Часы», sayfa 3

ГЛАВА 3

Хотя бутылка вина осталась нетронутой, моя голова раскалывалась от боли. Спала я беспокойно: за ночь мой впечатлительный мозг несколько раз погружал меня в короткие, но до ужаса реалистичные сцены с участием загадочного Марвина Шерфилда. В очередной раз, когда он гнался за мной по темному подземному лабиринту, ласково выкрикивая мое имя и при этом сжимая огромный тесак для мяса, я не выдержала и встала с кровати. Пяти минут на ногах после стакана ледяного сока – Джейк опять забыл закрыть форточку на кухне, и содержимое стоявшего на подоконнике графина быстро потеряло несколько градусов от комнатной температуры – было достаточно, чтобы отмахнуть от себя жуткие мысли.

Раньше, проснувшись от кошмара, я бы сразу прижалась к Джейку, зная, что тот сладко улыбнется, и, пошарив по кровати рукой, сгребет меня в охапку, закинет на меня ногу, и мы продолжим мирно спать… Он улыбался во сне, и я была готова часами смотреть на эту улыбку. Мне всегда нравились ямочки на его щеках, они так ему шли!

За столько лет я знала его, как никого другого, однако в то же время он продолжал меня удивлять. К сожалению, не всегда приятно, однако ему удавалось каким-то образом поддерживать баланс между хорошим и плохим. И все же это вызывало колебания, порождало все больше сомнений в том, действительно ли это мой человек. Чувства к нему двигались по замкнутому кругу, усеянному множеством определяющих точек: останавливаясь в одной, я точно знала, где через какое-то время окажусь, продолжив путь. С Джейком можно было до бесконечности сдавать назад, пятиться, как только впереди появятся очертания какой-нибудь проблемы, или сломя голову мчаться вперед, чтобы проскочить ее, и быть уверенной в том, что скоро все наладится. Но ненадолго. Так, легкая улыбка сменялась смехом до надрыва, после чего язвительные уколы доводили до исступленного крика и бессильного плача, который заканчивался после опустошающего молчания и первой, легкой улыбки… Одно и то же: плавные повороты, обтекаемые ответы на вопросы, которые, на самом деле, так надоедали… Нельзя было развернуться, поменять направление и резко рвануть в другую сторону. Самое непонятное – мне этого не хотелось. До недавних пор.

С ним было комфортно, весело, интересно, но… Я не чувствовала, что он сильнее меня. И чем больше он закрывался – время от времени мы преодолевали и этот привычный контрольный пункт – тем меньше я хотела, чтобы он возвращался. Увы, я не разучилась судить людей по себе, и то, что я никогда бы себе не позволила, в других людях вызывало у меня недоумение и отторжение.

Забавно, как все обернулось. Мы начинали со ссор, и они стали неотъемлемой частью нашей совместной жизни. Сейчас был именно такой период – сложный по многим причинам. Перепутье, на котором было страшно сделать еще один шаг и выбрать сторону. Раньше все было немного проще.

Когда я думаю о том, что родители оставили меня, я вспоминаю о том, что судьба преподнесла мне огромный подарок взамен. Маккарти дали мне лучшее детство, а Джейк сделал праздником каждый день. Ведь мы были так похожи – может, поэтому проводили больше времени наедине друг с другом, нежели с ребятами: вместе гуляли после школы, помогали друг другу с уроками… Он не умел рисовать, и я делала за него домашнюю работу. Мне было приятно. Он, кстати, и петь не умел, но ничуть этого не стеснялся.

«Главное – чувствовать себя уверенно», – говорил он, невпопад выкрикивая слова очередной песни, звучавшей из приемника, – и петь громко, чтобы было видно, как ты стараешься!

Пожалуй, такой подход к вещам сохранился у него до сих пор.

В такие моменты я набирала в легкие побольше воздуха и задерживала дыхание, чтобы ни в коем случае не прервать его. На моем лице расплывалась неконтролируемая счастливая улыбка. Мне достаточно было видеть, что он искренне и неподдельно делится со мной, ни капли не стесняясь.

Когда у меня началась алгебра, прирожденный математик Джейк с огнем в глазах объяснял мне основы этого далеко не легкого предмета. А мне хотелось вникать, понимать, потому что он бы этому сильно обрадовался. Постепенно желание радовать его стало само собой разумеющейся частью моей жизни. Наверное, именно тогда я поняла, что моя симпатия к нему перерастает в нечто большее.

Было много хорошего. Было…

Мы росли, и с каждым днем Джейк менялся все сильнее: черты лица становились грубее, мужественнее, и к шестнадцати годам он был высоким широкоплечим юношей с обворожительной улыбкой и самыми задорными на свете глазами. Я была далеко не единственной, кто так считал, и порой мне становилось невыносимо: я никак не могла привыкнуть к вниманию, которое ему уделяли ровесницы. Я ужасно ревновала, порой даже плакала, ведь мне казалось, что я стала ненужной, забытой. А Джейк даже не подозревал об этом: я научилась скрывать свои чувства.

Он всегда был общительным и прекрасно ладил с людьми. Я же эгоистично полагала, что в круге его общения первое место отведено мне. Ведь у меня и в мыслях не было, что кто-то может занять его место. Однако, как ни страшно это звучало тогда, пришла пора его отпустить. Это была его жизнь, не моя, и мне нужно было с этим считаться.

Однажды у нас произошла ссора, после которой мы около месяца не разговаривали. Причиной стала очередная девушка, а поводом – «банальная ревность с моей стороны». Так это воспринимал Джейк – по-моему, это был здравый смысл. И в этом я была не одинока.

Если человек влюблен, он склонен не замечать каких-то изъянов своего избранника, и это может, как ни прискорбно, привести к нехорошим последствиям. Он не будет и пытаться услышать других, если их слова идут вразрез с мнением его пылающего, ослепленного страстью сердца. И чем громче ему будут кричать правду, тем настойчивее он будет затыкать уши.

А Джейк был влюблен. Ему досталась обаятельная Мисс Мечта, красивая и милая Джесс. Она была его солнцем днем – и он украдкой смотрел на нее, как человек, знающий, что опасные лучи могут раз и навсегда лишить его зрения, и одновременно его луной ночью – и он без стеснения пожирал ее взглядом, все больше лишаясь рассудка. О ней нельзя было сказать того же самого: она была не против его ухаживаний, однако в то же время и не была сильно «за». И вряд ли ее голову наполняли мысли о их совместном будущем, раз ее то и дело видели с другими. Но Джейк отказывался признавать, что она его не любит, и вкладывал в их отношения двойные усилия.

Спустя две недели после того, как они стали парой, в нашем доме начался кошмар. Джейка невозможно было слушать: он не переставая расхваливал свою девушку, и особенно любил это делать за завтраком или обедом, когда вся семья в сборе. Под конец мы просто стали уходить с тарелками в другую комнату, а он, махнув на нас рукой, продолжал рассказывать оставшейся с ним Сьюзан о том, какое платье выбрала Джесс для очередной тусовки. Она смотрела на него с одобрительной улыбкой, с гордостью думая, что мальчик уже вырос. Она всегда подпирала подбородок руками и устремляла свой взгляд в глаза собеседнику, если заинтересованно слушала. В этих спокойных голубых озерах с темными островками зрачков посередине всегда отражались ее чувства: если она сердилась, цвет менялся и становился темнее, как при сильном шторме, но, если она была счастлива, в них плясали игривые искорки. Морщинки вокруг глаз делали ее лицо невероятно добрым, когда она улыбалась, и исчезали, когда она волновалась. Уголки губ, от природы приподнятые вверх, слегка дергались, когда она плакала над каким-нибудь бразильским сериалом, и поднимались еще выше, когда она от души смеялась. Этот заразительный, звонкий и необыкновенно приятный смех иногда звучит у меня в голове, когда я о ней думаю.

Никто из нас не понимал, почему Сьюзан не говорила Джейку правду. Может, она хотела, чтобы он сам все понял? Чтобы сам пережил этот горький опыт? Или она, как свойственно любому оптимисту, надеялась на лучшее?

Так или иначе, вскоре он привел Джесс к нам домой. Тогда все и случилось.

Раздался звонок, и Сэм наперегонки с Биллом помчались открывать дверь. Я покачала головой, пытаясь забыть о том, кого они побежали встречать. Мы с Бекки заканчивали последние приготовления: на белой скатерти среди блюд появились изящные салфетницы в виде серебристых голубков. Я поправила платье и взглянула на мою помощницу: ее светло-бирюзовая блестящая блуза напоминала предрассветное летнее небо с едва заметными точками пропадающих звезд.

– Бекки, ты красавица! – произнесла я, и она, задорно откинув назад копну светлых вьющихся волос, ответила:

– Равняюсь на тебя! Тебе очень идет!

Я подошла к зеркалу. В отражении появилась девушка в платье цвета меди. Вырез платья украшали маленькие бежевые бантики. Прямые темно-русые волосы спадали чуть ниже плеч, а серо-зеленые глаза, накрашенные больше, чем обычно, как-то странно блестели. Она казалась уверенной, хотя неровное дыхание выдавало ее волнение.

Я отвернулась как раз в тот момент, когда они вошли в комнату. Джесс, словно ангел, в белом летящем наряде проплыла к столу, и Джейк галантно пододвинул ей стул, когда она садилась. Я устроилась как можно дальше, напротив Скотта, рядом с Карлайлом. Оживленной беседы не получилось: это был всего лишь диалог Сьюзан и Джесс, которые совершенно забыли о существовании других в комнате. Они разговаривали как две давние подруги, много смеялись, правда, я заметила, что Джесс делает это неискренне. Джейк благоговейно смотрел на нее, и с каждой секундой его лицо становилось все блаженнее. Это уже порядком раздражало – мы наблюдали явный процесс деградации. Спасибо Скотту за его дерзкую попытку вернуть Джейка в реальность, которая к счастью, удалась: незаметно кинутая виноградина угодила парню прямо в лоб. Он дернулся и устремил злобный взгляд к концу стола. Мы со Скоттом переглянулись и стали беззвучно смеяться. Карлайл пригрозил нам пальцем, сам едва сдерживаясь. Остальная часть ужина прошла так же: все ели под неумолкаемый стрекот Сьюзан и все более короткие, односложные ответы девушки Джейка. Правда, сам он сидел с более мрачным лицом, уставившись в тарелку.

Сьюзан умела и любила готовить: по части праздничных ужинов ей не было равных. На столе стояла сочная индейка с золотистой корочкой сыра, тушеные овощи, жюльен, разнообразные салаты… Она всегда баловала нас различными лакомствами даже в обычные дни. Я с удовольствием прикончила добрую порцию картошки и, поблагодарив за вкусный ужин, отправилась на улицу. Внутри меня все переворачивалось и, честно, если бы не Скотт, который все это время молчаливо подбадривал меня взглядом и старался как-то веселить, словно чувствуя, насколько мне грустно, я бы не смогла просидеть за столом так долго. Однако даже тот факт, что в последнее время мы с ним довольно сблизились, не мог удержать меня.

Трава ровным синеватым ковром наступала на дорожку, узкой змейкой вившуюся от калитки к дому. Да простит меня Карлайл, я пошла прямо по газону к большому старому дубу у забора. На фоне миниатюрных кустов роз он казался громадной черной глыбой с густой шелестящей кроной. Ему был не один десяток лет, но я не считала его ворчливым стариком: скорее, он казался мне надежным и крепким юношей, просто с очень длинной историей. Я погладила ствол рукой: с западной стороны шершавая кора все еще оставалась теплой, и я приложила к ней ухо. В детстве я была уверена, что у дуба есть сердце, и оно бьется. Потом оказалось, что это придумал Джейк и каждый раз незаметно стучал по дереву кулаком, чтобы я услышала эти удары. Сейчас я знала, что у дерева нет сердца, но все равно верила, что у него есть душа… Время оставило на нем шрамы: на его коре красовалось множество сердечек, которые соседские подростки, перелезая тайком через забор, вырезали ножом, чтобы увековечить свою любовь к какой-нибудь Л… Странное совпадение – мой взгляд привлекло пронзенное стрелой сердце с инициалами «Л+Д». Я погладила его рукой и улыбнулась. Правда, вскоре мою улыбку стерло ноющее чувство досады, и я отдернула руку. Дерево недовольно зашелестело листвой, но я отошла от него и села на качели. Они спускались с одной из самых толстых веток дуба на высоте нескольких метров. Не знаю, как Карлайлу удалось забраться туда, но для нас он совершил чудо.

Эти качели дарили настоящее ощущение полета. Взмывая ввысь, я боялась упасть или улететь в космос. С каждым разом звезды становились все ближе, и хотелось достать одну и забрать с собой. Но инстинкт самосохранения не давал мне разжать пальцы. К тому же, у меня все равно не получилось бы дотянуться до неба.

Я обхватила канаты и стала тихонько покачиваться взад-вперед, напевая любимую песню. Теплая лунная ночь завораживала. Хотелось стать частью этого волшебного мира, где каждая тень напоминала сказочное животное, а каждый шорох порождал одновременно страх и любопытство. Я закрыла глаза и запрокинула голову: ветер приятно развевал волосы, и было так хорошо! Ни одна машина не нарушила тишину, проехав мимо, и только нерешительный сверчок робко затянул свою песню. Чудной звук, похожий на расстроенную скрипку в неумелых руках новичка, наполнил сад. В ушах начинало шуметь, и я чувствовала, что с каждым разом оказываюсь все дальше от земли.

– Летаешь? – послышалось за спиной, и я, вздрогнув от неожиданности, резко затормозила.

– Раскачать? – Скотт подошел ко мне с полуулыбкой и присел передо мной на корточки. – Ну что ты здесь одна? Давай я составлю тебе компанию!

– Садись, – я подвинулась, и он с легкостью уместился на длинном сидении. – Красиво, правда?

Мы одновременно подняли головы вверх. Небо темным шатром раскинулось над нами, играя серебряными точками созвездий. Звезды прятались от нас: когда сверкала одна, другая затухала, и наоборот. Замысловатая игра света удивляла и поражала своей красотой. Я могла часами сидеть и наблюдать за тусклым мерцанием далеких светил. Именно в такие моменты верилось, что мы не одни во вселенной, и наша планета маленьким голубым шариком привлекает к себе чье-то внимание среди ярких огненных шаров-гигантов. Земля представлялась крошечной, вселенная – бесконечной, а мы – многогранными микро-песчинками в потоке времени и пространства.

Я повернулась к Скотту и встретила его взгляд. Интересно, как долго он на меня смотрел? На его месте я бы смутилась и отвернулась, но он даже не шелохнулся. Очень медленно на его губах расплылась улыбка, и он моргнул.

– Что? – шепотом спросила я и стала изучать свои руки. В лунном свете они стали бледными и как будто светились.

– Ты очень красивая сегодня, – произнес он полушепотом, перебивая размеренный монолог ночи.

– Спасибо! Я хотела переплюнуть Джесс, – вырвалось у меня, и я прикусила язык.

– Зачем? – Скотт удивленно приподнял брови, и его глубокие зеленые глаза стали еще больше. – Лу, поверь мне, ей до тебя далеко…

Его тон звучал настолько убедительно, что после его слов у меня не должно было остаться и тени сомнений. Но нет, я ведь понимала, что мне еще многое предстоит в себе изменить, чтобы хоть немного приблизиться к идеалу, которым являлась Джесс для Джейка.

– Не все так считают… – я слишком громко вздохнула, и Скотт приобнял меня за плечи.

– Даже если ты самый сладкий в мире персик, всегда найдется тот, кто персики терпеть не может…

– Где-то я это уже слышала…

– Пусть так, – он мягко прижал меня к себе, и я положила голову ему на грудь. – Я к тому, что все люди разные… Но, по мне, так глупо не любить персики…

Я усмехнулась. Мне нравился Скотт. Он был… другим. В хорошем смысле. И с тех пор, как мы с Джейком пошли разными дорогами, мне удалось еще больше в этом убедиться. Пару лет назад я бы ни за что не подумала, что теперь мы будем сидеть вот так, обнявшись. Вначале все было по-другому. Тихий, немногословный, порой он вел себя даже отстраненно, но, когда мы оказывались с ним наедине, границы потихоньку стирались. Общение с ним было похоже на многоуровневую, разноплановую, затягивающую игру, и каждый раз, когда я находила ключ к очередной двери, меня ждал не похожий на предыдущий зал, в конце которого было еще несколько таких же дверей. Отпирать их было непросто, и тем ценнее было то, что за ними пряталось. Запутанные лабиринты его души увлекали меня, сбивали с толку, и, если честно, мне нравилось в них теряться. Мне было с ним интересно.

Скотт постепенно открывался мне, как листья чая в теплой воде, и с каждым разом наши разговоры становились насыщеннее, прекрасно утоляя жажду общения, которую я испытывала. Он мог поддержать любую тему и с легкостью рассмешить меня, даже когда мне было грустно. При этом он умел терпеливо слушать. В нем сочеталось множество противоречивых оттенков, и лишь редкие нотки, то ли терпкие, то ли сладкие, напоминали мне давно знакомый вкус… Эта симфония ароматов отзывалась во мне совершенно новыми ощущениями, с каждым разом все более глубокими и сильными, но я списывала это на сложившуюся ситуацию: обида на Джейка застряла комом в горле и мешала воспринимать наше сближение всерьез. Я бы давно влюбилась в Скотта, если бы мое сердце уже не было занято.

Внезапный порыв ветра растрепал мои волосы. Скотт протянул руку и бережно заправил выбившуюся прядь за ухо, а потом нежно прикоснулся к моей щеке. Я устремила на него испуганный взгляд и приоткрыла рот, чтобы возмутиться, но он приложил указательный палец к моим губам. Я еще раз оглядела его: черная рубашка, не застегнутая на две последние пуговицы, красиво облегала мускулистые плечи, темные волосы отливали серебром в свете луны и спадали на глаза челкой. Длинные пальцы были холодными, и мне на секунду показалось, что к моим губам приложили лед. Скотт был романтично прекрасен, как обольстительный герой любовных книг, вот только в его глазах вместо нагловатой усмешки читалась трогательная нерешительность. Я замерла. У меня возникло спонтанное желание, которое Скотт тут же исполнил, будто прочел мои мысли. Я интуитивно подалась вперед, глядя ему в глаза, и он осторожно обхватил мое лицо ладонями, боясь, наверное, что я передумаю, и поцеловал меня. Возможно, я и не поступала правильно, но должна была попробовать. Упустить такой момент было бы непростительной ошибкой. Скотт обнял меня, и, положив руку мне на спину, крепче прижал к себе. Я ощутила горьковатый привкус табака, который вместе с ароматом его духов вскружил мне голову, я почти растаяла, потому что почувствовала что-то яркое, неподдельное, сильное… Я догадывалась, что он ко мне неравнодушен, но поднявшийся вмиг торнадо, казалось, снесет все на своем пути. Его губы становились настойчивее, и он еще сильнее прижал меня к себе. Я обвила руками его шею и потянула на себя, и именно в этот момент он потерял равновесие. Качели тронулись, и я начала падать. Скотт в попытке удержать меня схватился за мое платье, и мы оба оказались на газоне. Я посмотрела на него и засмеялась – он выглядел таким испуганным!

– Ты не ушиблась?

Он поиграл пальцами на моем затылке: во время падения он успел подставить ладонь мне под голову, чтобы я не ударилась. По телу сразу пробежала приятная дрожь.

– Нет, все в порядке… – я постаралась ему улыбнуться.

Было ли это правдой, после того, что случилось?

– Лу…Прости…

– За что? – улыбка мигом исчезла с моего лица, и я отвернулась, надеясь найти глазами звезды, чтобы немного успокоиться. Однако раскинувшаяся над нами крона была настолько густой, что за ней было почти не видно неба. Листья дуба колыхались на ветру, в лунном свете напоминая резные кусочки фольги.

– Я…

Скотт сжимал что-то в кулаке. Это был маленький бежевый бант, один из тех, что украшали вырез моего платья. Мы стали искать, откуда же он оторвался, и я заметила, что Скотт задумчиво уставился на мое декольте.

– Ничего страшного, я пришью.

Звук моего голоса вывел его из раздумий.

– Лу… Я не должен был…

Нет. Это я не должна была. Прости меня, Скотт!

Внутри все перевернулось. Сказки рано или поздно кончаются, но почему-то никто не предупреждает, что так быстро. Хотя в данном случае это было справедливо, не так ли? К глазам подступили слезы.

Вдруг Скотт навис надо мной и, прижавшись ко мне лбом, проговорил:

– Но ты не представляешь, как сильно мне этого хотелось…

У меня перехватило дыхание. Его приятный низкий голос проник мне в самое сердце, и оно больно сжалось. Еще мгновение – и я снова почувствовала его губы на своих.

– Что вы тут творите?!

Я обернулась на крик: Джейк бежал к нам с крыльца, тыча в нас пальцем. Я никогда не видела его таким злым и невольно поежилась от выражения его лица, однако Скотт, как ни в чем не бывало, приподнялся на локтях и ответил:

– Стараемся быть ближе к природе, вот…

– Да вы сейчас целовались! – перебил его Джейк и перевел рассерженный взгляд на меня. – Луиза?

Он впервые за очень много лет обратился ко мне по имени. Я почувствовала, как между нами выросла высокая ледяная стена; она была прозрачной, и сквозь толщу я видела Джейка, но искаженно, и пробиться к нему казалось практически невозможным. Как же сильно я по нему скучала, все это время…

– А где твоя Джесс? – Скотт тем временем встал на ноги и помог мне подняться. Джейк на секунду опешил и, в сердцах взмахнув рукой, отрезал:

– Уехала. Она может делать все, что захочет.

Значит, они снова поссорились…

– О да, она может, – Скотт переглянулся со мной, но мне сейчас было не до нее.

– На что ты намекаешь?

– Я не намекаю, а говорю прямо: разуй глаза, Джейк, эта Джесс – глупая ветреная девица, и сейчас она наверняка помчалась к очередному бойфренду…

– Не вынуждай меня! – Джейк покраснел как рак, и его руки затряслись.

– Послушай, это правда. Об этом же все знают, просто они сами не против с ней…

Скотт не договорил и оказался на земле лицом вниз, сбитый с ног неожиданным ударом. Я закричала, но никто не обратил на меня внимания. Джейк набросился на него сверху, не давая подняться.

– Не смей про нее так говорить! – прошипел он.

Скотт ругнулся и попытался скинуть его с себя, но Джейк весил достаточно для того, чтобы это оказалось сложной задачей. И все же ему удалось оттолкнулся от земли, и Джейк свалился с него, ненадолго потеряв контроль над ситуацией. Скотт, быстро перекатившись по газону, вскочил на ноги. У него явно закружилась голова, и он тряхнул, пытаясь прогнать темноту перед глазами, но, не успев прийти в себя, получил коленом в живот и согнулся, выставив вперед правую руку. Джейк вцепился в нее, как голодная собака впивается в брошенную кость.

– Я левша, придурок! – прорычал Скотт и резко ударил его кулаком в лицо.

Я не знаю, сколько бы так продолжалось, если бы на мои крики не выбежали Карлайл и Сэм. Они-то и растащили дерущихся.

– Вы тут что, с ума посходили? – заорал Карлайл, и Скотт вытер кровь с разбитой губы.

Джейк вырвался из рук Сэма и направился к дому, ни слова не сказав. На пороге его встретила Сьюзан. Я видела, как она охнула и разом обмякла, увидев его лицо. Он прошел внутрь, пропустив мимо ушей посыпавшиеся на него расспросы.

– А ты-то что? – сказал Карлайл уже более спокойно. – Почему?

– Джессика…

Одного имени было достаточно, чтобы все встало на свои места. Карлайл понимающе кивнул и повел всех в дом. Мы со Скоттом медлили.

Не только Джесс была виновата во внезапном приступе ярости Джейка… Мы знали друг друга слишком хорошо, чтобы я не уловила в его взгляде нечто новое, что он никогда мне не показывал раньше. Ревность, настолько сильную и внезапную, что он сам ее испугался. Я совсем не ожидала такой реакции.

Скотт обнял меня за талию и притянул к себе. Первым моим импульсом было прижаться к нему, чтобы он укрыл меня от назревавшей бури, собрал заботливыми руками по трещинкам мою надломившуюся душу… Но перед глазами было выражение лица Джейка, его непонимающие карие глаза… Мне стало не по себе от того, что произошло.

Иногда не стоит позволять вещам идти своим чередом, ведь рано или поздно тебя настигают последствия. Но взвешивать каждый шаг? Конечно, так безопаснее, но на это уходит столько времени и сил, когда можно просто рискнуть и посмотреть, что произойдет дальше. Порой каждая секунда промедления отдаляет тебя от возможности быть счастливым: можно настолько увлечься анализом вероятностей, что, в конце концов, когда ты решишь, что игра стоит свеч, все свечи догорят…

Наш шажок навстречу друг к другу сегодня стал огромным скачком, который окончательно меня запутал. Все то, что мне хотелось испытать с Джейком, произошло со Скоттом, и я не могу сказать, что я об этом жалела. Но теперь человек, с которым я так долго мечтала быть, находился в десятке метров от меня, съедаемый глубоким разочарованием. Как я могла его так подвести?

Какое-то время я стояла спокойно, но потом уперла ладони Скотту в грудь и слегка оттолкнула от себя. Тем не менее, в глубине души мне хотелось наплевать на все и остаться. Потому что мне было хорошо с ним. Очень.

– Ты как? Хочешь уехать? Сейчас? – вопрос Скотта обескуражил меня, и я стала молча наблюдать за тем, как он берет мою руку и подносит ее к губам. – Что скажешь?

– В смысле? – я неуверенно переступила с ноги на ногу, и он пожал плечами.

– Я пока не хочу туда возвращаться… В центр, на озеро?

– Скотт, так нельзя… Ты сам знаешь.

– Кто сказал?

Он пристально посмотрел на меня, и я отвела взгляд.

– Ты расстроилась…

– Конечно, вы же тут бои без правил устроили!

Лицо Скотта поменялось, и он нахмурил брови:

– Я же прекрасно знаю, что не в этом дело.

Я потянула его за руку, но он высвободился. Я глубоко вздохнула:

– Пошли.

– Не пойду.

– Скотт, почему я должна тебя уговаривать? Мириться все равно придется.

– Я ни с кем не ссорился. Если он выбрал не того человека, это не должно отражаться на нас…

Я усмехнулась. Пожалуй, Джейк действительно ошибся с Джесс, с тем, что не видел, как я к нему относилась… Но теперь я задумалась: что, если я тоже ошибалась в своих чувствах к нему? Удивительно: какие-то полчаса могут поменять все…

Скотт покачал головой:

– Лу, ты со мной?

Смотря, что ты имеешь в виду… Я хотела бы, правда.

– Сама не знаю, – я все-таки сказала это вслух, и на лице Скотта отразилось удивление.

– Наверное, ты права… Мне не стоило ему потакать. Я просто думал, мне удастся достучаться до него… Нет, ну вот ты мне скажи, почему он такой дурак?

Он нервничал, и мне стало еще тяжелее. В его словах сквозило: «Я, кажется, понимаю, почему ты такая грустная, но я не хочу в это верить. Так не может быть!»

Но сделанного не вернешь, и на тот момент я совершенно не представляла, что ждет дальше.

Я устало произнесла:

– Просто пойдем в дом.

Он закрыл глаза и глубоко вздохнул, потом порылся в задних карманах своих джинсов и достал пачку сигарет.

– Дай мне минуту.

Два щелчка зажигалкой, которую я подарила ему на день рождения, и от красно-желтого пятнышка потянулась вверх тоненькая сизая ниточка. Скотт сделал сильную затяжку и выпустил дым через нос.

– Лучше бы ты перестал травить себя, – сказала я в очередной раз, понимая, что мои уговоры ни к чему не приведут. Иногда мне казалось, ему нравится испытывать себя, при этом он мог спокойно бросить: я знала, он так делал несколько раз. Но зачем, когда это хоть как-то отвлекает от повседневных проблем?

– Ты же знаешь…

Скотт улыбнулся глазами, и в них блеснули такие огоньки, что я залилась краской. Мне внезапно захотелось поцеловать его, чтобы вновь ощутить на языке легкую горечь. Было в этом что-то…

– Ладно, пойдем! – мы двинулись к крыльцу, и Скотт, аккуратно потушив бычок о край мусорного контейнера, выкинул его.

Мы застали их на кухне: Сьюзан прикладывала к пострадавшему глазу Джейка компресс. Когда мы вошли, она замолчала и, неодобрительно покачав головой, удалилась вон. Я взяла из аптечки вату и перекись. Потом указала Скотту на стул и начала обрабатывать губу. Все это происходило под пристальным взором Джейка, прижимавшего к половине лица лед.

– Спасибо! – улыбнулся мне Скотт и ойкнул – только затянувшаяся ранка снова треснула. Я подула на нее, и от близости к нему меня снова бросило в жар. Парень потянулся к моим губам, но я резко выпрямилась. По столу с противным скрежетом проехала чашка – Джейк взял ее и, многозначительно уставившись на нас, стал пить. Скотт несколько секунд непонимающе смотрел на меня, потом громко сказал:

– Джейк, прости.

– Выйди! – холодно скомандовал тот.

– Я пытаюсь извиниться, а ты…

– Ты можешь просто выйти? – повысил тон Джейк, и я почувствовала, как плечи Скотта окаменели. Я молча кивнула, чтобы он послушался.

– Я хотя бы попытался, – прошептал он мне на ухо и чмокнул меня в щеку.

Приятное тепло разлилось по коже, но оно моментально улетучилось, потому что впереди меня ждал отнюдь не приятный разговор. Я обернулась: Скотт поднял вверх зажатый кулак, что значило: «Я с тобой!» – и направился в гостиную. Я скрестила руки на груди и вся сжалась, чувствуя себя беззащитной. Джейк демонстративно отодвинул соседний стул, и я села рядом.

– Я красавец, да? – с ухмылкой сказал он, убирая с лица компресс. Глаза не было видно за отекшим веком, волосы были взъерошены больше обычного, а новая рубашка – порвана на рукаве.

– Нет равных! – я взяла зубочистку и начала крутить ее в руках. Мне нужно было чем-то себя занять, чтобы не волноваться.

– Нет… Это тебе нет равных! – огрызнулся он.

– Благодарю, – я приняла настолько невозмутимый вид, что его перекосило.

Начало было положено.

– Честно, не ожидал, от тебя, Лу… – Джейк с сильным стуком поставил чашку на стол, и я вздрогнула. – Ты и Скотт…

– Ты поэтому его ударил? – я пытливо посмотрела ему в лицо, и он изобразил гримасу пренебрежения.

– Он оскорбил Джесс, – отрезал он со злостью.

– Джейк… Почему она уехала?

Я наблюдала за тем, как он стал нервно передвигать чашку по столу, от правой руки к левой, и обратно.

– У нее внезапно появились дела…

– Важнее, чем знакомство с нашей семьей?

Он горько усмехнулся.

– Ну да…

– И что же это за неотложные дела?

– Бетси позвонила, пригласила на концерт. У нее оказался один свободный билет. Было бы два, она, конечно, позвала бы меня.

Мои глаза сузились:

– Нет, Джейк. Не позвала бы.

– Вот только ты не начинай! – он всплеснул руками.

– Джейк, да проснись уже! Она водит тебя за нос, и ты готов по первому ее зову, как собачонка, броситься к ней, радостно виляя хвостиком!

– Я хочу быть рядом!

– А она этого хочет? Ты просто подумай: уехать на концерт, когда ты привел ее сюда! Ей это все не важно, понимаешь?

– А ты у нас, я смотрю, просто гуру отношений, да? – от его язвительного тона меня начало трясти. – Ты хоть знаешь, что такое – постоянно думать о человеке, заботиться о нем, стараться его радовать всеми возможными способами, лишь бы он улыбнулся? Находиться рядом, когда ему плохо? Скучать, когда он далеко? Быть на седьмом небе, когда он рядом?