Kitabı oku: «Перекресток»

Мэтт Бролли

Yazı tipi:

Matt Brolly

The Crossing

* * *

This edition is published by arrangement with Hardman and Swainson and The Van Lear Agency LLC

* * *

Элисон

Пролог

Везение привело их поздней ночью на заброшенную ферму на окраине Бриджуотера, куда они решили заглянуть скорее от отчаяния, чем с надеждой. Сотрудники полиции разыскивали Макса Уолторна, а следователь Луиза Блэкуэлл и ее коллега Тимоти Финч были ключевыми участниками следственной группы.

Запах этого места Луиза никогда не забудет. Когда следователи, осмотрев ряд хозяйственных построек фермы, вошли в открытый хлев, где животные содержались, должно быть, десятилетиями, на нее обрушилась невообразимая вонь. Земля словно начала двигаться, как только Блэкуэлл осветила фонариком копошащиеся кучи, выстилающие пол хлева. Следователь даже отвернулась, не в силах побороть тошноту.

– Луиза! – тихо и взволнованно произнес Финч.

Блэкуэлл справилась с рвотными позывами и вернулась к делу.

Финч стоял в углу хлева, его фонарь освещал трупы пропавших матери и дочери.

Луиза позвонила в участок.

Правильным было бы оставаться на месте и ждать подкрепления, но Финч не хотел терять времени.

– Обойди хлев снаружи, – прошептал он.

Луиза тоже не собиралась упускать выпавший шанс. Следователи больше года охотились за этим больным ублюдком, и если преступник все еще находится здесь, то она скорее проклянет себя, чем позволит ему сбежать из-за ее пассивности.

Женщина выскочила на улицу. Холодный ночной воздух едва мог разогнать гнилостный смрад, приставший к ее одежде и коже. Луиза ощущала, будто вонь, проникнув через ноздри и рот, укоренилась внутри тела. Следователь вытянула перед собой фонарь и двинулась по краю заросшей колеи к задней части хлева. В этот момент Луиза Блэкуэлл и заметила мерцание огня в развалинах фермерского дома. Она свернула за угол и осветила фонарем пространство за треснувшими окнами. Огонек внутри дома погас, ярко вспыхнув напоследок.

– Здесь есть человек, – тихо проговорила Луиза по рации своему коллеге Финчу и достала пистолет. После последнего убийства Уолтона, а именно ужасной перестрелки у доков в Бристоле, Блэкуэлл и Финчу выделили огнестрельное оружие. Луиза прошла полный обучающий курс, но ей все еще было непривычно носить при себе оружие.

– Я пройду через заднюю часть хлева, – предупредил Финч.

Задние двери хлева вскоре распахнулись, и свет фонаря Финча прорезал темноту. Пульс Луизы Блэкуэлл участился.

– Где? – прошептал подошедший к ней Финч. В правой руке он сжимал пистолет.

Луиза кивнула на главный фермерский дом.

– Спереди или сзади? – поинтересовалась она.

Теперь понятно, что это оказалось ее самой большой ошибкой. Они совершенно зря разделились в тот момент, пусть убийца, вполне вероятно, и мог скрыться.

– Ты заходишь сзади, – решил Финч.

– Нужно сообщить, что мы обнаружили преступника.

Финч пошел к дому.

– Нет времени, – бросил он на ходу. – Вперед!

Но Луиза сомневалась. Перед тем как идти в обход дома, она все же сообщила в участок о своем положении и общей ситуации. Луиза Блэкуэлл завернула за угол и, поскользнувшись на мокрой глине, остановилась и огляделась, не поднимая фонаря. Поле за фермой, заросшее бурьяном, напоминало кладбище сельскохозяйственной техники с ржавым комбайном по центру. Обвившие гигантский остов виноградные лозы, казалось, то ли удерживали его, то ли всасывали в землю. За полем располагалась лесистая местность, и Луиза вздрогнула при мысли, сколько человеческих тел они могли бы найти на этом пустыре.

Задняя дверь фермерского дома скрипнула. Луиза развернулась на месте с пистолетом перед собой, как ее тренировали, но там никого не было. Ей не хотелось связываться с Финчем по рации – это могло выдать его местонахождение, поэтому пришлось одной направиться к двери.

Запах внутри фермерского дома напоминал гнилостный смрад в хлеву, хотя теперь желудок Луизы уже спокойнее реагировал на это. Финч мог находиться в опасности, поэтому следователь прокрадывалась вдоль стен и прислушивалась ко всем звукам. Луиза тщательно проверила первый этаж, осторожно обходя выхватываемые фонарем препятствия.

– Финч, – пробормотала Блэкуэлл себе под нос и вдруг услышала звук бьющегося стекла наверху. Луиза тут же ринулась вверх по деревянной лестнице и чуть не сломала лодыжку, когда ее правая нога застряла в дыре на одной из ступенек.

– Последняя комната справа от тебя, – раздался голос Финча. – Я думаю, он убегает! – добавил он.

Луиза на коленках поползла по коридору навстречу Финчу, приказывающему Уолтону выйти. Преступник не отзывался.

– Иду туда, – сообщил Финч.

– Он никуда не денется, Тим. Давай подождем. Скоро сюда прибудет подкрепление, – взывала к его благоразумию Луиза, уже понимая, что это не остановит Финча. Тим вовсе не хотел ждать подкрепления полиции, чтобы просто поймать убийцу, он жаждал личной славы.

– Прикрой меня, – сказал Финч и переступил порог.

Все случилось очень быстро. Финч споткнулся, пробираясь через коридор, и тут из угла в сторону Луизы метнулась фигура. Финч успел выкрикнуть:

– Он вооружен!

Восемнадцать месяцев спустя

Глава первая

Джефф Симмонс закрепил лодку и, спотыкаясь, спешно поднялся на холм. Симмонс чуть было не пропустил прилив, он едва успел сюда добраться. Мужчина остановился на вершине склона. Он переводил дыхание и не сомневался в своем уединении. Джефф все еще ощущал легкую боль и гадал, скоро ли она утихнет. Симмонс чувствовал и синяк на плече, и тяжесть в ногах, однако никак не мог понять, отчего ноет в центре напряженного живота.

Временный дом Джеффа Симмонса звал, но туда мужчина еще успеет попасть. Сейчас он боролся на бесплодном плато маленького острова, пока очертание материка не появилось в сумраке раннего утреннего света. Симмонс достал из рюкзака мощный бинокль, остановился и тяжело опустился на влажную землю. У него вспотели ладони, и мужчина снял перчатки – почесать покрытую шрамами кожу. Уши Джеффа наполнял звук волн, бьющихся о скалы.

С места, где сидел Симмонс, материк казался тенью – пятном мрака, освещенным редкими уличными фонарями. Он с рождения жил в Уэстон-сьюпер-Маре, однако чувствовал большую близость да вот к тому жу камню, на котором сейчас лежал. На острове он погружался в спокойствие, которого не ощущал на материке. Остров редко посещали люди, а в это время года здесь вообще было пусто. В Уэстоне же люди сновали по городу, как муравьи. Даже сейчас, сквозь туман, Джефф Симмонс видел силуэт рыбака, идущего от береговой линии в сторону отступающего моря. Джефф отрегулировал оптику бинокля, и очертания незнакомца стали отчетливее. Нетривиальное время для рыбалки, ведь скоро рыбак не сможет забросить снасти так, чтобы хотя бы намочить наживку, но Джеффа это не особенно удивило. Целью морской рыбалки редко когда была непосредственно ловля, и Симмонс предположил, что рыбак искал такого же спокойствия, какое сейчас Джефф испытывал на острове.

В любом случае скоро этот человек получит свое и покинет берег.

Джефф стиснул свой бинокль, когда рыбак остановился как вкопанный и уронил снаряжение. На секунду ему показалось, что рыбак собирается повернуться спиной и убежать из поля зрения Джеффа – от увиденного, что находилось всего в нескольких метрах от него. Джефф прошептал: «Давай, подойди!» – он хотел этого. Время будто замерло. Но вот мужчина огляделся и медленно двинулся вперед. Джефф сосредоточился именно на фигуре рыбака, словно потеря незнакомца из виду могла привести к его исчезновению. Джефф задержал дыхание, когда мужчина упал на колени, а затем вытолкнул воздух из легких вместе с таким стоном, что сам испугался, не достигнет ли этот звук материка.

Только тогда он перевел бинокль – на долю секунды сфокусироваться на том, что обнаружил рыбак.

Почувствовал ли Джефф облегчение? Во всяком случае боль в животе усилилась, когда он пробирался через кусты диких пионов – Крутой Холм, а также соседний остров, Плоский Холм, были единственными местами в Великобритании, где росло это растение, – к пещере в известняковой скале. Отец показал ему это место, когда Джеффу было всего шесть лет. Это был их секрет, которым мужчина ни с кем не делился вплоть до последних двух дней. За эти годы и он, и отец провели много ночей в лагере рядом с укромным местечком, но ни один из них не хотел пользоваться убежищем в скале. Джефф никогда не спал в пещере и все так же пользовался одноместной палаткой во время кемпинга. В этом плане ничего не изменилось и сейчас, только теперь в пещере кое-кто находился.

Луч его фонарика нашел связанную фигуру. Человек заморгал от света, а Джефф вытащил кляп и влил ему в рот воду, как вино для причастия.

– Ты не обязан этого делать, – откашлявшись, сказал пленник.

Джефф сам не ожидал, что ему будет так легко игнорировать слова, произносимые этим человеком. Мольбы пленника растворялись в крике чаек и шуме моря. Джефф позволил ему сделать еще несколько глотков воды и снова вставил кляп. Глаза мужчины расширились от замешательства и страха.

Джефф показал пленнику то, что принес, а затем засунул это в карман грязных брюк мужчины.

Толстый ржавый гвоздь, пропитанный кровью.

Глава вторая

Луиза Блэкуэлл опустилась на корточки, чтобы попрощаться с племянницей. Глаза девочки уже были полны слез.

– Увидимся в следующие выходные, – сказала Луиза, но это обещание не успокоило малышку Эмили.

– Ты не могла бы остаться? – спросила девочка, которой всего три недели назад исполнилось пять.

Луиза прикусила губу и попыталась сдержать эмоции. В доме брата имелась свободная комната, но, если бы она осталась, все стало бы только хуже.

– Эмили, я с большим удовольствием провела сегодняшний день, но мне нужно возвращаться к работе.

– Ловить плохих парней?

Луиза поцеловала племянницу в щеку, притянула к себе и повторила:

– Ловить плохих парней.

Перед уходом женщина заглянула в гостиную.

– Я ухожу, Пол, – сообщила она брату.

– Да, пока. – Пол даже не оторвал взляд от экрана телевизора – следил за футбольным матчем. Он держал бокал красного вина, а бутылка на буфете уже опустела.

– Хочешь, чтобы я осталась? – спросила Луиза, но пожалела о вопросе, едва тот слетел с ее губ. Пол отхлебнул из бокала, вино запачкало его губы. Потом спросил:

– Думаешь, я не смогу присмотреть за собственной дочерью?

Эту присказку Пола Луиза слышала слишком много раз за последние два года.

Она знала, спорить с братом бессмысленно.

– Ну, ты знаешь, где меня найти.

Пол хмыкнул и вернулся к футбольному матчу. Как только Луиза стала открывать входную дверь, Эмили вцепилась в пальто своей тети. Хватка девочки была такой крепкой, что Луизе захотелось подхватить племянницу на руки и унести к себе домой.

– У тебя все будет хорошо, – сказала Луиза и осторожно разжала пальцы ребенка. – Иди и готовься ко сну. Уверена, папа почитает тебе, когда закончится футбол.

Эмили поджала губы и тяжело вздохнула. Этот жест был предельно душераздирающим и не по возрасту, поэтому Луиза проклинала бессердечие брата по отношению к дочери, несмотря на все случившееся с ним. Два года назад его жена Диана умерла, всего через две недели после постановки диагноза «рак кожи». Смерть Дианы от неизлечимой болезни в итоге оторвала от Луизы не только ее, но и Пола.

Блэкуэлл еще раз поцеловала племянницу, закрыла дверь и вышла на холодный октябрьский воздух.

В машине Луиза сидела и ждала, пока обогреватель прогреет салон. Все это время она боролась с желанием вернуться в квартиру брата, но вместо этого отправила сообщение матери, жившей всего в десяти минутах езды отсюда, и предложила ей навестить Пола сегодня же вечером.

Путешествие по трассе М-5 к новому месту жительства Луизы в Уэстон-сьюпер-Маре всегда было трудным, и не только потому, что она покидала Эмили. Каждый раз, когда Блэкуэлл ехала на юг и удалялась от любимого города, она испытывала глубокое чувство потери из-за ухода со старой работы в Основной следственной группе (MIT). Хотя официально Луиза Блэкуэлл базировалась в штаб-квартире Эйвона и Сомерсета в Портисхеде, большая часть ее работы в MIT проводилась в Бристоле.

Дорожный знак перед Эйвонмутским мостом оповещал о выезде из города, и дорога за ним вела будто в другой мир. Под бетонным переездом в водном канале стоял огромный танкер. Луиза представила глубину, удерживавшую судно на плаву, и ее настроение испортилось. Она могла бы остаться в Бристоле и ежедневно ездить на работу, но жить в Уэстоне было проще, чем ежедневно тратить время на дорогу.

Через сорок минут она съехала с автострады и, проехав короткий отрезок пути, оказалась возле своего нового дома. В Уорле, на окраине Уэстона, Луиза сняла коттедж с двумя спальнями сразу после того, как получила известие о своем переводе из MIT. Дом когда-то принадлежал пожилой даме, недавно скончавшейся, и ее семья отчаянно пыталась избавиться от него за небольшую ежемесячную плату. Но это явно не то место, где Луиза Блэкуэлл представляла себя в тридцать восемь лет, к тому же она была моложе большинства жителей этого округа минимум на тридцать лет.

Блэкуэлл шла к дому по каменной дорожке. Сосед Луизы, пожилой мужчина, о котором она знала только то, что его зовут мистер Торнтон, заполнял свой мусорный бак. Мужчина подозрительно посмотрел на нее и лишь коротко кивнул в ответ на ее «Добрый вечер».

Запах сырости с какой-то мускусно-кислой примесью встретил Луизу, едва она открыла дверь в дом. В Бристоле Блэкуэлл жила в шикарной однокомнатной квартире в Клифтоне. Воспоминание о прежнем жилище заставило ее вздрогнуть в этих стенах. Луиза прошла мимо выцветших обоев в цветочек в маленьком коридоре, ведущем в гостиную.

Это было добровольным наказанием. Квартира-студия в Клифтоне все еще была Блэкуэлл по средствам, но она убедила себя, что нужно жить в городе, где работаешь, что Бристоль должен остаться в прошлом. Телефон завибрировал. Луиза обрадовалась, узнав, что родители планируют вечерком заглянуть к Полу. Теперь она точно могла отдохнуть перед завтрашней работой.

На ужин перед телевизором было разогретое куриное карри из морозилки. Она смотрела телевизионные передачи воскресного вечера и старалась не зацикливаться на своем положении.

Луиза подумывала позвонить сержанту Томасу Айрленду, одному из сослуживцев в Уэстоне, единственному человеку, с которым она действительно общалась за последние полтора года. Впрочем, по многим причинам Блэкуэлл не могла этого сделать. Не в последнюю очередь из-за того, что Томас был женат и сейчас находился дома с семьей. Луиза приняла душ и стала читать в постели, когда вдруг пришло еще одно сообщение.

Она ожидала этого, но слова «неизвестный номер» на телефоне всегда заставляли сердце биться быстрее. Текст был привычным. Она получала нечто подобное почти каждый вечер с тех пор, как покинула Бристоль восемнадцать месяцев назад.

Надеюсь, ты хорошо выспишься, Луиза. Икс.

Инспектор Луиза Блэкуэлл ругнулась на еле заметную дрожь в руке и сделала все как обычно: достала блокнот, записала сообщение, дату и время, а потом убрала блокнот и выключила телефон.

Глава третья

Луиза резко проснулась в шесть утра и потянулась за мобильным телефоном: вдруг он снова написал ей. Экран был пуст. Блэкуэлл ощутила легкое разочарование.

Через тридцать минут Луиза отправилась на работу. От коттеджа она двигалась по старой платной дороге вдоль побережья в сторону Кьюстока и въехала на набережную Уэстона с севера. Ей вдруг вспомнились давние семейные поездки, те чувства, которые возникали на одном из участков привычной дороги: чувство предвкушения, когда ее отец проезжал узкие повороты, и нервное возбуждение в сочетании со страхом, когда Луиза, сидя на заднем сиденье машины вместе с Полом, смотрела на отвесный край утеса. Родители тяжело приняли ее отъезд из Бристоля. Отец Луизы все еще не смирился с явной несправедливостью произошедшего. Каждый раз при встрече он предлагал подать в суд на полицейское управление. Дочь разделяла его огорчение, но должна была подождать. Она не забыла, что с ней случилось, и не простила виновных. До них Луиза еще доберется, но сейчас нужно жить своей жизнью и тем, что осталось от ее карьеры.

Солнце поднималось из-за черных туч, катившихся к горизонту. Луиза продвигалась мимо старинных фасадов отелей, полуразрушенного поля для гольфа и вдруг заметила грязно-коричневый пляж. Луиза Блэкуэлл могла сосчитать по пальцам одной руки, сколько раз наблюдала море во время прилива, словно оно всегда находится где-то вдалеке за слоями песка и грязи и шумным большим пирсом, возвышающимся над набережной. Мутный участок воды, постоянно удаляющийся от города.

Следуя по дороге с односторонним движением, Луиза ненадолго заехала вглубь материка, подальше от развлекательных заведений, кафе и баров, в это утреннее время темных и пустынных, как будто давно заброшенных, и потом снова вернулась на набережную. Она остановилась напротив «Калимеры» – греческого ресторанчика, который посещала почти каждый день. Единственное место, открытое с раннего утра. Каждый раз инспектора обслуживала одна и та же женщина, владелица ресторана. Эффектная дама лет сорока, с темными волосами, собранными в тугой высокий хвост, она никогда не вступала в разговор с Луизой. Владелица приняла заказ – Блэкуэлл пила только черный кофе – и молча поставила его на стойку.

Луиза взяла кофе, села у окна и посмотрела через дорогу на набережную. Эту привычку она приобрела едва ли не с первого дня работы в Уэстоне. До начала смены Блэкуэлл оставался еще час. Только сейчас она могла побыть одна. Маленький ресторанчик был тихой гаванью, а Луиза – часто единственным утренним посетителем. Одиночество давало ей возможность спланировать день, ведь потом следователь обязательно вовлекалась в офисную работу. Большая часть деятельности Блэкуэлл с момента приезда в Уэстон заключалась в руководстве группами по борьбе с наркотиками. Северный Сомерсет был одним из худших районов страны с точки зрения злоупотребления наркотиками, поэтому Луиза тратила много времени на небольшие группировки, проникшие в приморский город. В последнее время ее работа сосредотачивалась на притоке нового препарата, за последние два месяца виновного в смерти трех граждан этого маленького городка. В Уэстон-сьюпер-Маре находилась десятая часть всех центров реабилитации наркоманов в стране. Этот факт все еще поражал Луизу. Вместе с выздоравливающими наркоманами появились как цепочки спроса, так и цепочки поставок.

– Спасибо, – произнесла Луиза и положила деньги на прилавок. Никакой реакции не последовало. Луиза вышла из ресторана и через пять минут была уже на работе.

Здание полицейского управления представляло собой бело-серое строение рядом с ратушей, в нескольких минутах ходьбы от набережной. В следующем году здание должны закрыть, поэтому большинство сотрудников переехало в новый, специально построенный полицейский «центр» недалеко от коттеджа Луизы в Уорле. Блэкуэлл припарковалась и обменялась кивками с несколькими сотрудниками.

Она направилась в отдел уголовного розыска. Хотя Луиза Блэкуэлл и проработала в новой должности целых восемнадцать месяцев, но большинство людей все еще с опаской относилось к следователю и к ее прошлому. Разговоры затихали, когда она входила в офис, а сотрудники обменивались странными взглядами. Подобное сложно заметить, однако она отмечала такие нюансы. Луиза не беспокоилась из-за подобных мелочей и не спешила быть до конца принятой в коллектив. Впрочем, на этом месте работы ей сильно не хватало темпа. Она привыкла находиться в шумном офисе, где множество офицеров работали над многочисленными делами. Здесь же все двигалось немного медленнее. Войдя в отдел, она сразу почувствовала разницу между обычной атмосферой и сегодняшней. Офицеры и вспомогательный персонал, все вели себя гораздо оживленнее.

Офис-менеджер Симона остановила Луизу Блэкуэлл, не дав следователю даже подойти к своему столу.

– Я вам звонила. Старший инспектор Робертсон хочет видеть вас немедленно, – сообщила женщина, как всегда смотревшая на нее с неприязнью.

Луиза проверила телефон и обнаружила на экране пять пропущенных звонков за последние двадцать минут. Блэкуэлл отругала себя за то, что забыла отключить беззвучный режим. Следователь бросила сумку на стол и в расстроенных чувствах направилась в кабинет старшего инспектора Робертсона. Несколько коллег остановились и посмотрели на нее.

– Сэр, – начала Луиза. В таких обстоятельствах она решила прибегнуть к формальности.

Старший инспектор Робертсон оторвал взгляд от экрана и уставился на следователя. Уроженец Глазго, он прожил в Уэстоне двадцать лет.

– Засиделись допоздна? – поинтересовался старший инспектор, говоря с сильным акцентом, на который не повлияли годы, проведенные в западной части страны.

– Извините, телефон стоял на беззвучном режиме.

Робертсон лишь поднял брови.

– Садитесь, – коротко сказал он.

– Что случилось, Йен? – спросила Луиза, обрадовавшись, что начальник не сделал ей выговор за пропущенные звонки.

– На пляже нашли тело. Первый свидетель прибыл туда сегодня в половине шестого утра, незадолго до того, как мы начали вам звонить.

Луиза взглянула на часы на стене: семь пятнадцать.

– Тело? – переспросила она, проигнорировав выпад Йена Робертсона.

– Женщина, шестидесяти восьми лет, найдена рыбаком. Похоже, вы наконец-то будете расследовать убийство.

♦ ♦ ♦

Вообще-то, это было не первое ее дело об убийстве с момента приезда в Уэстон. Луиза Блэкуэлл была старшим следователем по семейному делу: муж убил жену после ссоры из-за ее подозрений в супружеской неверности. Мужчина сознался на месте преступления, и дело закончилось до того, как началось. Сейчас, судя по всему, Луизе предстояло заняться тем, чем она занималась, работая в Бристоле, – расследованием убийства. Она ощутила знакомый прилив возбуждения, когда шла к набережной.

На южной стороне пирса на пляже колыхалась на ветру белая палатка. Ее установили криминалисты. Палатку разбили примерно в двухстах метрах от набережной, а кромка моря находилась по крайней мере еще в двухстах.

Воздух был пропитан запахом серы и гниющих морских водорослей. Песчинки, поднимаемые порывами ветра, покалывали лицо. Луиза Блэкуэлл двигалась по рыхлому песку к влажной, похожей на грязь субстанции, где разбили палатку. За ней вдалеке из моря выступал кусок скалы – пустынный остров Крутой Холм, который следователь никогда не посещала, хотя всю свою жизнь прожила на юго-западе.

Она поздоровалась с офицером в форме, стоящим на входе, вошла в палатку и краем глаза увидела жертву. Волна знакомых ощущений накрыла Луизу, едва она натянула белый защитный комбинезон. Запахи и звуки места убийства, дрожь предвкушения и адреналин заставляли Блэкуэлл действовать, несмотря на тот факт, что приходится иметь дело с мертвым телом. Мысленно Луиза была рада признать, что, похоже, все еще не привыкла к таким вещам. Но сейчас не хотелось анализировать свою реакцию.

Она уже направлялась к трупу, как вдруг почувствовала головокружение. Луиза остановилась, борясь с волной тошноты, подступающей к горлу. Ее позывы провоцировали жар от костюма и духота в тесной палатке, да и приторный запах убийства, который тут же напомнил ей дело Макса Уолтона. Это последнее дело об убийстве было навязчивой идеей Блэкуэлл в течение двух лет и причиной, по которой она находилась в Уэстоне. Стоя в палатке, Луиза будто чувствовала запах заброшенной свинофермы. Этот запах покрыл ее кожу и наполнил ноздри. Все это вынуждало ее покинуть палатку. Коллеги-офицеры уставились на следователя, и Луиза Блэкуэлл поняла, что они подумали об одном и том же – причине ее перевода в Уэстон. Но Луиза знала, что тогда она предприняла действия, которые считала необходимыми. Здесь, на ее первом настоящем месте убийства, она не хотела снова почувствовать недоверие коллег, поэтому, усилием воли вернув ногам устойчивость, заставила себя подойти к жертве.

Луиза уже знала некоторых из сотрудников, но все равно представилась.

– Инспектор Луиза Блэкуэлл, старший следователь. Что у нас имеется? – спросила она и обрадовалась, что голос прозвучал довольно твердо.

Первым заговорил окружной патологоанатом Стивен Демпси:

– А, инспектор Блэкуэлл, вы возглавляете это дело?

Она кивнула с дежурной улыбкой. Он говорил громко и уверенно лишь в присутствии коллег, но Луиза знала Стивена лучше. Его бравада была показушной. Настоящий Стивен Демпси – неуверенный в себе человек, неуклюжий, неспособный долго притворяться кем-то другим. Луиза покраснела: она вспомнила, как узнала характер Демпси.

Жертва, Вероника Ллойд, лежала на спине. Ее кожа была такой же белой, как и палатка, если не считать черно-фиолетовых пятен на различных частях тела. Патологоанатом указал на останки правой руки женщины.

– Черт знает что, – отметил он без всякой надобности. – Бедная женщина вся в недавно нанесенных травмах. Ноги жертвы разбиты во многих местах, и у нее серьезные ссадины на плечах. Похоже, несчастную связывали, – добавил Стивен Демпси и указал на глубокие борозды на лодыжках и запястьях женщины, где, похоже, веревки или проволоки были стянуты так туго, что впивались в плоть и разрывали кожу.

На месте преступления крови было немного, хотя на теле имелись резаные раны. В принципе, кровь мог впитать влажный песок под трупом, и это кое-что подсказало Луизе.

– Тело переместили?

– Правильная догадка, инспектор Блэкуэлл. Признаки такой синюшности на лице жертвы предполагают, что ее изуродовали посмертно. – Демпси положил руку на правое запястье женщины. – Убийца перерезал ей лучевую артерию прямо здесь. Явно пролилось много крови. Нам нужно будет взять образцы окружающего песка, когда труп заберут. Убийца на самом деле кое-что сделал с ее ладонью, – добавил Стивен и поднял руку жертвы, кисть которой представляла собой рваное месиво. – Полагаю, преступник пронзал ее вот здесь, движением вниз, что изуродовало все запястье. Очевидно, мы выясним подробности позже.

Головокружение вернулось. Луиза отошла в угол палатки и притворилась, что проверяет телефон. Образ Макса Уолтона, перед тем как она застрелила преступника, промелькнул у Блэкуэлл в голове. Ей потребовалось все самообладание, чтобы остаться в палатке еще на несколько минут. Она боролась с клаустрофобией, смущенная своей реакцией. Луиза наблюдала, как криминалисты снимали на видео место преступления. Она не сводила глаз с тела, заставляла себя изучать каждый миллиметр плоти несчастной женщины, но в конце концов не смогла больше терпеть и направилась к выходу. Встретившись взглядом с одним из криминалистов, она отодвинула плотный полог палатки. Как же она обрадовалась порыву холодного ветра!

Луиза расстегнула костюм, хотя ей хотелось просто сорвать его со своего тела. Когда костюм удалось снять, головокружение прошло. Ощущение гниющей плоти и свиных экскрементов исчезло.

– Нам нужно расширить периметр оцепления, – сказала одному из полицейских в форме. Сейчас полицейская лента была натянута всего в пятидесяти метрах от палатки.

– Насколько? – спросил офицер, высокий мужчина, которого Луиза знала просто как Хьюза. Офицер задал вопрос с явным оттенком воинственности, и Луиза пристально и недовольно посмотрела на констебля.

К горизонту море почти исчезло и оставило на своем месте почти бесконечный слой грязи. Несмотря на суматоху на пляже, местность была пустынной. Луиза оглядела обширное пространство влажного песка и задалась вопросом, почему убийца решил оставить тело именно там.

– Я хочу, чтобы весь пляж был очищен от посторонних, – произнесла старший следователь.

– Весь пляж? – переспросил Хьюз, и удивление на его лице стало едва ли не комичным.

– Да, весь пляж. Я имею в виду именно пляж. Слишком хлопотно для вас, констебль Хьюз?

Хьюз нахмурился и кинул взгляд на одного из коллег, стоявшего на страже у входа в палатку.

– Нет, мэм, – произнес он и посмотрел себе под ноги.

– Хорошо. Пожалуйста, очистите его.

Луиза развернулась и, помимо полицейских, насчитала на пляже, насколько могла видеть, еще четырех человек. Она знала, что, возможно, переборщила, предложив освободить весь пляж, но пренебрежительный взгляд Хьюза разозлил ее. Когда Луиза Блэкуэлл только начинала осваиваться в городе, все еще отягощенная той бристольской историей, она, вероятно, спокойнее отнеслась бы к некомпетентности, чем относилась к подобному в MIT. Женщину потрясли события, заставившие ее отправиться в Уэстон, а конкретно – последствия дела Уолтона, и только недавно следователь поняла, насколько сильно отъезд в целом повлиял на нее. Теперь все должно измениться. Заставить опытного полицейского выполнять дополнительную работу – всего лишь маленький шаг. Он справится, сейчас явно не разгар лета.

Хьюз передал инструкции Блэкуэлл коллегам. Луиза быстро отошла от палатки, довольная, что находится на некотором расстоянии от царившей внутри суматохи. Она прошла по песчаному отрезку к месту, где разрешалось парковать машины. Луиза с детства помнила такую уэстонскую причуду и была удивлена, когда обнаружила, что машины все еще пускают на пляж. В детстве отец Луизы шутил, что собирается съездить в море. Позже Луиза и Пол по очереди сидели у него на коленях на водительском месте – им разрешалось держать руль во время движения машины по песку. Взволнованная мама сидела на пассажирском сиденье.

Солнечный фон всегда сопровождал воспоминания Луизы о времени, проведенном в Уэстоне, словно приморское уединение ее детства было прямо каким-то карибским раем. Она, конечно, догадывалась, что родители всегда выбирали солнечные дни для однодневных поездок, однако промозглая, серая, ветреная обстановка, в которой она сейчас находилась, настолько отличалась от ее воспоминаний, что Луиза практически не могла их совместить.

Луиза остановилась у подножия гряды песчаных дюн. Когда-то они с Полом с трудом карабкались вверх по крутым осыпающимся склонам, а солнце палило их головы. Теперь дюны казались не более чем маленькими холмиками, поэтому Блэкуэлл даже задумалась, куда со временем подевалась их мощь, не смыло ли их вершины приливом?

Но о том, что действительно ее беспокоило, Луизе думать не хотелось.

В свое время она видела гораздо худшее, чем труп Вероники Ллойд. Луизе доводилось сталкиваться с вещами, которые она никогда не забудет, и, хотя раны, нанесенные бедной женщине, были ужасны, она привыкла к таким картинам. Или она просто так думала? Уже прошло восемнадцать месяцев с тех пор, как она покинула MIT, и, возможно, за это время она смягчилась. Более того, Луиза приветствовала такой расклад. Ей придется уволиться, когда вид жертвы убийства перестанет волновать ее, следователя, но то, что она никак не могла для себя определить характер собственной реакции на тело Вероники Ллойд, расстроило Луизу. Значит, ей только предстоит полностью оправиться от инцидента с Максом Уолтоном и отношений с ее бывшим мужчиной, инспектором.