Восходящий. Начало

Дверь кладовой открылась, и с усталым стоном из нее показался Иона Кук.

– Вот ты где, – вздохнул он, поднимая руку, чтобы остановить любые оправдания Холта. – Поговорим утром. Пошли домой.

Они проделали весь путь в тишине. Скинув одежду, мальчик нырнул в кровать, коротко бросив отцу: «Спокойной ночи». Холт не знал, сердится ли на него отец или просто слишком устал за этот день. А еще подросток опасался, что стоит ему произнести хотя бы слово, и голос выдаст его тайну.

Лежа в постели, Холт со стыдом думал о том, что не должен был сбегать с кухни. Только вот тогда он бы не оказался в инкубатории и никогда бы не узнал ужасную правду о церемонии отбора. Мальчик поежился. И хотя причиной этого был совсем не холод, он все равно плотнее закутался в простыни.

Отец уже давно храпел на весь их маленький дом, но Холт никак не мог сомкнуть глаз.

«Что я наделал?»

7. Долгое ожидание

Проснувшись утром, Холт порадовался новому дню, пока на него не обрушились воспоминания о событиях дня вчерашнего: стычка с мистером Смитом, повелительный тон лорда Мирка, подгоревшее блюдо для Сайласа Сильверстрайка, ссора с отцом, невыполнимое задание Броуда. Ох, и драконье яйцо, которое он украл.

Заморгав от яркого света, мальчик услышал, как ходит внизу отец, занимаясь обычными утренними делами. С тоской представив, в каком тягостном молчании предстоит высидеть завтрак, Холт скатился с кровати, нашел свежее белье и натянул потом все те же рубашку и штаны. Стирка была его обязанностью, но когда целыми днями приходится мыть кастрюли, стирать по ночам – то еще удовольствие. Поэтому мальчик по нескольку дней таскал одно то же, пока уже не вмешивался Иона.

Когда Холт спускался по лестнице со своего чердака, отец встретил его отрывистым и сумрачным приветствием.

– Доброе утро, отец.

Иона Кук сидел за их приземистым столом у самого очага. Все было готово для завтрака: четверть головки сыра и маленькая буханка темного ржаного хлеба. Рядом стояла тарелка с маслом. Чайник уже закипал.

– Еда на столе, – бросил Иона, откусывая от своего ломтя хлеба с сыром, быть может, чтобы избежать дальнейшего разговора.

Хотя напряжение между ними было весьма ощутимым, мальчику не хотелось делать первый шаг к примирению. Так что он молча тоже уселся за стол и принялся намазывать маслом хлеб. Какое-то время в комнате слышалось только чавканье да скрежет ножа по тарелке. Вскоре из чайника повалил пар. Иона попытался встать, но Холт вскочил первым, надеясь, услужив ему, растопить его сердце. Он разлил чай по кружкам и протянул одну из них отцу. Выражение лица Ионы смягчилось.

– Пир прошел хорошо, – проговорил он.

– Я рад. – Спрашивать было страшновато, но не сделать этого было тоже нельзя. – Сильверстрайку понравилась его еда?

– Да. Мне передали, что это напомнило ему о доме. Так он сказал. Оленина была хорошим выбором.

Холт кивнул и, поскольку в голову больше ничего не приходило, вернулся к своему хлебу с сыром.

– Тебе понравилось выполнять поручения лорда Броуда? Тебя не было несколько часов.

Холт чуть не подавился едой. Кашляя и выплевывая непрожеванный хлеб, он заколотил себя по груди.

– …ничего, – сумел, наконец, выдохнуть Холт.

Отец вопросительно наклонил голову.

– Ничего интересного, – договорил мальчик. – Накормил леди Изеру.

– С каких это пор Всадники и все с ними связанное перестало тебя интересовать?

Озадаченный, Холт запихнул в рот еще хлеба с сыром, запивая все чаем.

Иона постучал пальцем по своей кружке.

– Мне жаль, что мы поссорились вчера. Я беспокоился из-за этого празднества и позволил себе не сдержаться.

Холт открыл было рот, чтобы ответить, но отец продолжил:

– Я знаю, что не всегда уделяю тебе достаточно времени. И знаю, что ты хочешь наконец расправить крылья, научиться у меня бо́льшему. Я понимаю, что мытье посуды мало кого способно вдохновить. Это было… ну, с тех пор как твоя мать… я сам не свой.

– Я знаю, – встрял Холт, который тоже старался избегать разговоров на эту тему. – Мне тоже жаль.

– Да-а… Я понимаю, что ты стремишься к большему, – задумчиво повторил Иона и сделал глоток чая. – Но служить поваром на кухне Резиденции Ордена не так уж и плохо. Зимой тебе будет тепло, и никогда не придется голодать. Всякий раз, когда Скверна будет угрожать земле, ты и твоя семья будете в безопасности.

– Ты прав, – тепло улыбнулся сын.

– Хорошо, – кивнул Иона. – Тогда остановимся пока на этом. Кроме того, скоро тебе исполнится шестнадцать, и ты будешь занят так, что еще заскучаешь по мытью посуды. – Отец рассмеялся. – А теперь быстро доедай. Не хотелось бы злить Всадников поздним завтраком.

– Ладно, – нервно хохотнул Холт, думая о яйце, спрятанном на старом складе. Нужно вывезти его за город как можно скорее.

Но сегодня удача оказалась не на его стороне.

Ближе к полудню по городу начали расползаться слухи о том, что король Леофрик провозгласил Призыв. Возвращаясь из далекой крепости Фалькаер, Сайлас посетил Сидастру, столицу Феорлена. Призыв был объявлен при нем, и поэтому Сильверстрайк сообщил об этом Всадникам Феорлена раньше, чем прибыли туда официальные посланники короля. Со всех концов страны жители отправятся в столицу. Привлеченные этим передвижением, туда же стянутся основные силы Скверны, там и произойдет финальная битва.

Жители Крэга были освобождены от долгого путешествия в Сидастру – слишком далеко находилась их крепость от столицы. К тому же здесь всегда находился отряд Всадников, что само по себе надежно сдерживало возможную угрозу. К тому же людей в городе проживало немного, и вряд ли их перемещение в столицу оказалось бы столь заметным, чтобы рой устремился за ними к столице.

И все же Холт почувствовал, что грядут перемены. Набеги Скверны не прекращались весь год, беспокойство росло… И все это должно было чем-то закончиться.

Как единственная Резиденция Ордена в Феорлене, Всадники Крэга должны были бы справиться с роем самостоятельно. Небольшой отряд для небольшого королевства. На помощь Командору Денне Орден отправил Сайласа Сильверстрайка. Хотя в чрезвычайной ситуации можно было обратиться за помощью к представительствам Ордена в других королевствах – в соседние Бренин и Рисалию. Путь даже всего год назад Феорлен находился в состоянии войны с Рисалией, Всадники не принимали в этом участия. И если бы Командор Денна попросила у них поддержки, они бы пришли.

И хотя жители Крэга радовались возможности не оставлять свои дома, городские ворота должны были оставаться закрытыми. Пока с опасностью вторжения не будет покончено, без разрешения Командора Денны никто не имел права покинуть город, равно как и войти в него.

От этой новости у Холта буквально скрутило живот, и его чуть не вырвало прямо в таз для мытья посуды. Они оказались в ловушке – он сам и драконье яйцо. К счастью, в этот момент никто на него не смотрел, да и в такие периоды у всех и каждого все валилось из рук.

Прибытие Сильверстрайка оказалось как нельзя кстати. Всадники усилили патрулирование, чаще совершали разведывательные полеты, случались и схватки со стаями Скверны. Подростку это было только на руку. Чем меньше Всадников в замке, тем ниже риск быть пойманным. И все же вторжение Скверны уже началось, и всеобщая тревожность только усилилась. Однако здесь, вдали от сражений и ужасов, Холт думал совсем о другом – о ситуации, в которую он угодил, и важнее этого не было ничего сейчас.

* * *

Следующая неделя тянулась чередой мучительно медленных дней и стремительных вечеров. Холт вызвался относить Макерам еще больше отходов, чтобы никто не раскрыл его тайну. Как-то раз, когда отец заснул, подросток, таясь, добрался до заброшенного склада, чтобы проверить яйцо. Опустившись на влажный пол и раскачиваясь взад-вперед, он размышлял, каким образом вывезти яйцо из города. Никаких идей в голову не приходило, а вот яйцо, к ужасу Холта, с каждым днем росло в размерах, еще больше усложняя задачу. К четвертому дню оно увеличилось почти вдвое.

И от этого Холт переживал еще сильнее. Яйцо растет, потому что растет дракон внутри него. И если он вылупится… Что ж, ему повезет, если Изера не раздавит их обоих в лепешку.

Ночами подросток почти перестал спать. И работал тоже с трудом. Окружающие замечали темные круги под его глазами. Ничего удивительного, думали они, мальчишка боится Скверны. Все боятся, когда сталкиваются с этим в первый раз, говорили ему и похлопывали по спине: волноваться не о чем – Всадники размажут этих жуков о стены Сидастры, как делали это уже не раз. Холт кивал, улыбался и соглашался, что ведет себя глупо, продолжая непрерывно думать о своем подопечном.

* * *

Неделя прошла, и Холт совсем запаниковал. Драконье яйцо так выросло, что подростку едва хватало сил сдвинуть его с места. Как скоро вылупится дракон? Холт попытался как бы невзначай поспрашивать о том, что происходит в инкубатории, других слуг, но они знали немногим больше, чем он сам. Заговорить об этом с Броудом тоже было невозможно – старый Всадник мог сразу что-то заподозрить.

Холту казалось, будто он застрял в каком-то кошмарном сне, где от него ничего не зависело и оставалось только ждать неизбежного.

И вот наступил восьмой день.

Холт возился на кухне. С утра накопилась очередная гора грязной посуды, и его руки были по локоть в тазу с водой. Он только что вытащил свежевымытую тарелку, с которой стекала мыльная пена, когда на кухню вошел сквайр^[23]. Оруженосцы тоже входили в Орден. Это были молодые дворяне на службе у старших Всадников в ожидании того, когда дракон установит с ними связь. Холт никак не отреагировал на его появление, пока оруженосец не провозгласил для всех присутствующих:

– Вылупления! Начались вылупления!

– Сейчас? – встревоженно спросил Иона. – Уже почти стемнело.

– Мистер Кук, приготовьте мягкое мясо для детенышей, – приказал сквайр, оставив без внимания слова отца Холта.

Повара и слуги со служанками сразу же загалдели, обсуждая новость. Появление новых дракончиков каждый раз вызывало невероятное воодушевление, но и заботы они требовали гораздо большей.

Но Холта эта новость просто оглушила. В горле у него словно застрял комок, который потом ухнул в ноги, приросшие к земле. Шум болтовни перекрыл громкий звук. Мальчик моргнул и тут заметил, что все уставились на него. Посмотрев вниз, Холт понял, что уронил тарелку, которую держал в руках, и глиняные осколки разлетелись по полу. По его вине была разбита прекрасная тарелка резиденции Ордена. Ох, если бы на этом закончились все его беды.

Подростку вдруг стало трудно дышать. Голова опустела. Перед глазами все поплыло, и кожу опалил жар. В кухне, где постоянно толпился народ, было слишком жарко. И почему все уставились на него?

– Сынок? – позвал отец, подбегая к Холту. – Ты в порядке?

– Э-э-э… – Холт попытался что-то сказать, но слова отказывались слетать с языка.

Отец положил руку ему на лоб.

– Ты весь горишь. Тебе плохо?

Да. Ему плохо. Это может сойти за достойное оправдание.

– Мой… мой живот, – проговорил Холт, надавливая ладонью на указанное место. – Ох, тарелка… Отец, мне так жаль.

– Не переживай. Случается. Я хотел взять тебя с собой к детенышам. Как думаешь? Хватит на это сил?

Холт яростно замотал головой.

– Похоже, ты действительно заболел, раз отказываешься от такого шанса увидеть драконов, – вздохнул Иона.

Его лицо было встревоженным, даже испуганным: болезнь в такие времена могла оказаться проявлением Зеленой Гнили. Но потом глаза его посветлели: ни один жук еще не подобрался близко к Крэгу, и зараженных среди жителей не было. Наверняка сын что-то съел или простыл.

– Ступай домой. Сейчас же. Возьми с собой еды. Пей побольше кипяченой воды. Если не станет лучше, утром я позову целителей.

– Еда. Да, – машинально ответил Холт.

Иона обнял его, на что подросток с радостью ответил таким же крепким объятием. Отец только что спас его. По крайней мере, на этот вечер.

Напряжение спало, на кухне снова закипела работа, а Холт начал собирать для себя еду. Пока никто не видел, он положил в сумку несколько лишних куриных ножек и кусок свинины. Выбравшись из башни и оказавшись подальше от любопытных глаз, подросток сбежал по узким ступенькам в город, промчался по улицам, сумел избежать встречи с отправившимися на свой вечерний обход Макерами и, наконец, оказался у полуразрушенного склада.

Холт немного постоял на улице: согнувшись пополам, он старался отдышаться. А еще он страшился того, что найдет внутри. Отказываясь поверить в реальность происходящего, подросток не мог заставить себя перешагнуть порог. В конце концов Холт отрезвил себя тычком в ухо. Войдет он внутрь или нет, последствия все равно будут ужасными. Так что, собравшись с духом, Холт перешагнул порог никому не известного инкубатория Крэга.

8. Пути назад нет

Яйцо тряслось.

Не зная, что делать, Холт осторожно подошел ближе. Мимо него с пронзительным писком промчались крысы. Белая полоска на скорлупе вздулась – казалось, она вот-вот лопнет. С грохотом дракон внутри зашевелился, пытаясь вырваться на свободу.

И тогда это случилось.

Раздался небольшой хлопок, треск, а затем часть внешней оболочки яйца отвалилась, и похожая на сырой яичный белок слизистая масса вылилась на солому. Наружу высунулся крошечный коготь. Он изогнулся, точно мизинец у новорожденного младенца.

Завороженный Холт застыл в благоговейном страхе, а детеныш дракона принялся дальше дробить скорлупу. И вот уже подросток увидел птенца целиком. Перед ним был новый дракон для борьбы с ужасом Скверны. Но что-то с ним было не так.

Холт пока не мог сообразить, почему ему так показалось. Однако эта странность проявлялась в движениях малыша, который отвернулся от мальчика и уставился на гниющую деревянную стену склада. Холт никогда раньше не присутствовал при настоящем вылуплении, но доставлял еду молодым драконам. Они всегда были любознательными, умными существами, им все и всегда было интересно. Этот же казался растерянным.

Цвет его чешуи тоже был необычным: белым как снег, кажется, даже еще светлее – его чешуйки сливались. На тех местах, где потом вырастут крылья, пока торчали две белые шишки. Холт ничего не слышал о белых драконах. И не знал, к какому типу магии принадлежал этот малыш. Определенно не огненный и не изумрудный. Быть может, штормовой или ледяной? Но такая уникальная окраска могла оказаться и у мистического дракона.

Завертев головой, птенец издал гортанный звук. После чего заворочался еще сильнее, и его крик стал громче и взволнованнее.

Обеспокоенный тем, что шум привлечет нежелательное внимание, Холт присел на корточки.

– Ш-ш-ш-ш, – прошипел он, роясь в сумке в поисках куриной ножки. Наверное, детеныш искал еду. – Все в порядке. Я здесь, – приговаривал Холт, словно беседовал не с драконом, а с каким-нибудь бродячим псом, что выглядело ужасно глупо.

Насторожившись, малыш закопошился в обломках скорлупы, стараясь понять, откуда слышится голос. Теперь подросток мог лучше рассмотреть его мордочку, и Холту показалось, что он нашел разгадку. Глаза дракона поражали своей голубизной – как ясное небо в морозный зимний день. Но зрачки были белыми и повернутыми не прямо к Холту, а к какой-то точке выше его локтя.

«Может ли он видеть меня?»

Холт опять тихо заговорил с детенышем. Дракончик снова повел головой из стороны в сторону, очевидно пытаясь определить источник шума.

«Он слепой».

Осознание этого потрясло мальчика. Точно молот угодил ему прямо голову. Что сказал тогда Броуд? Изера обнаружила в яйце какой-то дефект. Именно поэтому драконы не хотели, чтобы из него кто-то вылупился. Об этом ли дефекте шла речь? Слепота. Быть может, поэтому и сам дракон был белым?

«Что ж, если детеныш меня не видит, я могу подойти к нему».

Все еще сидя на корточках, подросток перенес правую ногу вперед. Дракончик тут же издал пронзительный вопль и потом громко и жалобно запищал. Запаниковав, он поскользнулся в слизи из собственного яйца, рухнул в кучу обломков и в испуге сжался в комок.

– Прости, пожалуйста, – в отчаянии сказал Холт.

Но что ему делать? И это все из-за него. Чувство вины охватило мальчика, его сердце сжалось. Но теперь уже ничего не поправишь. А детеныша нужно было как-то накормить.

Понятно, что приближаться к малышу точно не стоило. Дракончик не видел его и был напуган каким-то существом, явно больше него, и его непонятными действиями в темноте. Подросток понимал, что чувствовал сейчас птенец. Тогда он достал из сумки куриную ножку и оторвал от нее небольшой кусочек, надеясь привлечь им дракона.

Детеныш перестал пищать и принюхался. Почувствовав поблизости еду, он встрепенулся, поднялся на свои крошечные лапки и двинулся на запах. Бедняга тут же снова поскользнулся и, перекувырнувшись, свалился прямо к Холту и приземлился, распластавшись на своих четырех коротких ножках. Но на этот раз малыш был настроен решительно и снова встал, принюхиваясь к курице.

Очень осторожно, зажав мясо между большим и указательным пальцами, Холт протянул к птенцу руку. Дракон шагнул ближе, втянул носом запах, обнюхал пальцы мальчика и снова переключил внимание на курицу. Одним быстрым движением дракончик откусил кусочек и начал жевать. Радостно защебетав, он отщипнул второй.

Холт оторвал еще несколько кусочков и скормил их детенышу. Казалось, малышу действительно понравилась домашняя птица. Что, если это штормовой дракон, как Клеш? Впрочем, было слишком рано утверждать наверняка. Все драконы любили мясо. Взрослея, они становились более привередливыми, и у каждого проявлялись свои предпочтения. Как только с первой куриной ножкой было покончено, Холт решил попробовать свинину.

Малыш даже подпрыгнул от восторга. Он набросился на мясо с такой жадностью, что укусил Холта за палец.

– Ой! – Мальчик отдернул руку. Пососав палец, он почувствовал вкус крови.

Дракончик взвизгнул и отшатнулся. Теперь он смотрел прямо на мальчика, хотя его взгляд все еще не был сфокусированным, и тревожно попискивал-щебетал.

«Такое впечатление… – подумал Холт, – будто он понимает, что сделал что-то не так».

– Все в порядке, – успокоил он малыша. – Со мной все хорошо.

Продолжая издавать воркующие звуки, детеныш наклонил к нему голову. И подросток снова испытывал ощущения, которые ему не принадлежали. Почти так же, как когда гнев Изеры поразил его. Хотя в этот раз было намного легче, как будто кто-то, стоящий вдалеке, звал его по имени. Холт казался себе потерянным, сбитым с толку и испуганным, но это были не его чувства. Он уже знал, что эти эмоции исходили от детеныша. Бедняжка был так расстроен, что его несформировавшееся ядро – если причина была именно в этом – влияло на него же.

Еще одна волна сожаления о сделанном обрушилась на Холта. Может, Праматерь была права? Другим драконам это бы не понравилось. Будучи слепым, как он сможет бороться со Скверной? И как выживет в дикой природе в одиночку?

– Все будет хорошо, – утешал птенца Холт, снова протягивая ладонь к дракончику. – Иди сюда. Следуй за моим голосом. Все будет хорошо.

Мальчик думал, что дракон испугается и отпрянет. Но тот убегать не стал, но и подходить не спешил. Холт попробовал снова:

– Иди сюда. Ну же. Все в порядке.

Он говорил мягко, ободряюще, и после недолгих уговоров дракончик сделал неуверенный шаг ему навстречу. Как только малыш добрался до руки Холта, тот осторожно одним пальцем погладил его по шее. От нового ощущения детеныш сначала вздрогнул, но постепенно расслабился. Его писк перешел в довольное урчание, и Холт начал гладить его всей ладонью. Точно это была кошка – он гладил дракона как кошку.

«Что, черт возьми, я делаю?»

От сидения на корточках у него уже дрожали ноги, поэтому он уселся на землю, скрестив перед собой лодыжки. Дракон придвинулся к нему еще ближе, и Холт скормил малышу остатки курицы и свинины. И когда мясо закончилось, детеныш свернулся клубком на сгибе руки Холта и заснул.

Холт почувствовал, как глубоко внутри него разливается тепло, похожее на ощущение, когда пьешь горячий чай. Только это тепло было постоянным, проникло совсем глубоко, концентрируясь где-то под сердцем, легкое и приятное. Оно существовало в нем и одновременно как бы само по себе. И подросток не понимал, что же это. И тогда этот кусочек тепла начал пульсировать внутри Холта.

Неужели это магия дракона? Именно так это случается?

Все, что Холт знал наверняка: теперь, когда дракон был здесь, он ни за что с ним не расстанется. Если бы кто-то захотел его забрать, пришлось бы забрать и Холта. Эта мысль подспудно зародилась в нем, как и этот странный ритм, бившийся в его груди.

А еще подросток ясно осознал одну вещь: он попал в очень большую беду.