Kitabı oku: «Репродукции картин малоизвестного художника», sayfa 2
– Но нас убьют фашисты, – кричал я в панике. – Они совсем рядом.
Наконец-то, я осознал всю трагичность нашего положения. К вечеру ехать было поздно. Через наше село прошла группа ободранных и голодных советских солдат, многие из которых были ранены, они не остановились, они пошли дальше. Мы поняли, что наша армия не может остановить натиск фашистских войск. На третью неделю войны в село вошли фашисты, они приехали на мотоциклах с коляской. Их было немного полтора – два десятка человек. Немцы, видимо, тоже были голодны, они стали ходить по дворам и требовать что-нибудь поесть.
Зашли они и к нам.
– Коммуниста есть в доме? – на ломаном языке спросил один из них, крепко прижимая автомат к груди. – Мушчины есть в доме.
– Нет, – ответил Света. – Только двое мальчиков.
– Мальщики это хорошо. Это будущие солдаты третьего рейха. Скажи им, чтобы они затопили баню, мы будем мыться, а ты пока накрывай на стол.
– Сколько человек осталось в селе? – продолжал интересоваться немец, хвастаясь своим знанием русского языка. – Всех мушчин мы будем убивать.
– Так не осталось никого из мужчин, – ответила мама и взболтнула лишнее. – Все ушли воевать.
Однако, такие откровения ничуть не смутили немца.
– Воевать против непобедимой армии вермахта – это глупость, – усмехнулся солдат. – Они все будут убиты. Твой муж тоже ушёл на фронт?
Мама замешкалась, не зная, что ответить и в глубине души проклинала себя за излишнюю болтливость. Но немец понял всё.
– Молись, женщина, чтобы он остался жив.
В начале немцы не были такими страшными и злыми. Они были похожи на нас, но их глаза почему-то бегали из стороны в сторону. Мы не умели топить баню, папа Миша нас никогда этому не учил, но немцам баня не понадобилась. Прибежал какой-то очкастый человек, видимо их начальник, что-то прокричал на немецком, и солдаты быстро собрались, схватили кое-какую еду и уехали.
– Вот гады, – негодовала Света. – Молоко всё забрали и яйца. Вот, что мы теперь будем есть.
Это было только начало. Потом, страшно грохоча и поднимая столбы пыли, проехала колонна немецких танков, которые тащили за собой артиллерийские орудия. За ними проследовали несколько колонн немецких солдат. Их было так много, что мы даже сбились со счёта. Они молча проходили мимо села и не останавливались и это нас радовало. Потом проехала колонна немецких машин, снова автоматчики на мотоциклах. Так продолжалось до глубокой ночи. Ночью начался интенсивный артиллерийский обстрел, всю ночь летали самолеты, совсем близко взрывались снаряды, и мы вынуждены были с мамой прятаться в подвале. Утро встретило нас не радушно, кругом воняло чем-то горелым, воздух был пропитан гарью и дымом, дышать было тяжело. Когда всё успокоилось, жители села собрались на сходку. В селе осталось около трёх десятков человек. Детей – четверо. Мой ровесник, мальчишка по имени Роберт – сын оставшегося и почему-то не призвавшего в армию мужчины, жившего на окраине села, четырнадцатилетняя девушка Женя, которая осталась ухаживать за парализованной матерью и я с братом. Был ещё правда полоумный Яшка, который даже в школу не ходил, но он, по сравнению с нами, был совсем взрослый. Яшку война не касалась ни коим образом, он по-прежнему ходил по селу, пел песни и громко матерился. Несколько домов в селе были покорёжены от ночной бомбежки, но, к счастью, раненых и убитых не было. Тишина и спокойствие длились недолго. Потом появился он – офицер немецкой армии, которого прислали к нам комендантом. Он со своими соратниками был расквартирован в соседнем селе, которое было намного больше нашего. А к нам он приехал проверить, кто остался? Гюнтер отлично знал русский язык. Это был высокий, стройный мужчина средних лет, с идеальной армейской выправкой и аристократическими манерами. Правда, нам с братом он сразу не понравился. Было что-то в нём чванливое, высокомерное и отталкивающее. Гюнтер приказал всем собраться в актовом зале сельсовета.
– Где Ваш председатель?– первое, что спросил он. Потом были вопросы, сколько человек осталось в селе, есть ли мужчины и молодые женщины. Он остался недоволен ответами сельчан.
– Кто же будет работать на земле? Кто будет кормить великую германскую армию, – кричал он. – Я прикажу вас всех расстрелять. Вы мне не нужны.
Однако, немного поостыв, он сразу же из небольшой толпы людей выделил оставшегося единственным в селе мужчину. Это был отец Роберта.
– А ты почему не в армии? – удивился офицер. – Болен что ли?
–. Никак нет, герр офицер, – по – армейски ответил мужчина. – Я не желаю служить в Советской Армии и считаю советский строй неправильным.
Столь неожиданное откровение было как ушат холодной воды на голову сельчан. Все сразу же повернулись к Ивану.
– Что ты такое мелешь? – возмутилась баба Галя.
Все неодобрительно зашумели и с возмущением зашикали на него.
– Тихо вы! – рявкнул на толпу Гюнтер.
Ему понравились слова Ивана, он улыбнулся и, похлопав мужчину по плечу, сказал:
– Молодец. Нам нужны такие люди. И объясни своим односельчанам, что если они не будут помогать нам, то это плохо для них закончится. Вы слышали, – обратился он к присутствующим. – Вы находитесь в подчинении армии вермахта, любое сопротивление с вашей стороны будет караться по законам военного времени. Советский строй упраздняется и управление переходят к третьему рейху. Отныне вы работаете на нас, на благо Великой Германии. Ивана я назначаю старшим. По всем вопросам вы должны будете обращаться к нему. Если в селе появится вооружённые люди Советской Армии, вы должны сразу же доложить об этом Ивану. Все недовольные нынешним строем будут уничтожены или направлены в концентрационные лагеря.
Я честное слово ничего не понял из речи этого немца. Почему мы должны были служить третьему рейху? Что такое концентрационные лагеря и где они находятся? Однако, я отлично понимал, что беззаботная, мирная жизнь ушла навсегда. Теперь за нами будет следить Гюнтер со своими вооруженными людьми и что они заставят нас делать неизвестно. Вооружённый человек – опасный человек. Он может в любой момент применить силу и оружие. Ивана переодели в форму, похожую на немецкую, на правый рукав нацепили повязку со свастикой и отныне он стал полицаем – человеком, который верой и правдой должен служить под началом немецких оккупантов. Гюнтер оставил в помощь ему двух вооруженных фашистов. Они тут же в сельсовете организовали свой штаб. До этого я редко видел отца Роберта, один раз мы были у него дома и тогда он мне показался каким-то замкнутым и нелюдимым человеком. Но сейчас Иван преобразился. Он стал гордым, независимым и очень счастливым. Формальная должность начальника преобразила его, сделала из него совсем другого человека. Внешне он был своим русским, но внутренне… Это уже был не тот Иван, носящий типичное русское имя.
Я сразу же возненавидел его, даже еще сильнее, чем офицера вермахта. Слово «предатель» навсегда укоренилось в моём мозгу. За эти несколько недель я стал намного старше, я вдруг резко повзрослел. Беззаботное счастливое детство закончилось, наступали суровые будни оккупации.
Мама Света тоже злилась на Ивана и возненавидела его.
– Как может человек, живущий рядом, кушающий тот же самый хлеб, пьющий ту же самую воду и дышащий тем же самым воздухом, вдруг ни с того ни с сего становится совсем другим, с лёгкостью предаёт родную землю и людей, – вопрошала она негромко.
– Его убьют мама, – твердо заявил я. – Вот приедет папа и убьет его.
– Что ты мелешь чепуху, – разозлилась Света. – Держитесь с братом подальше от немцев и от Ивана, они злые люди и могут вам сделать недоброе. И, пожалуйста, не общайтесь с Робертом, сын предателя не может стать хорошим человеком.
Мы, конечно, отлично понимали, о чём она говорит? Но как можно держаться подальше, если мы все живем рядом.
– Нужно было отправить вас в тыл, – рвала на себе волосы мама. – Там всё-таки безопаснее. После того как Гюнтер уехал, Иван со своими помощниками, один из которых чуть-чуть говорил по-русски, начали обыскивать дома. Они искали мужчин и молодых девушек, параллельно они брали всё, что плохо лежит. Всё награбленное они грузили на подводу и отвозили в сельсовет. Оказалось, что Иван отлично говорит по-немецки, видимо, эта сволочь уже давно готовилась к смене власти в стране. Они проехали мимо нашего дома, не заглянув в середину, и это почему-то сильно напугало тётю Свету.
– Завтра они вернуться, – причитала она. – Кто его знает, какие указания им даст Гюнтер. Боже мой, убереги нас от несчастья и смерти.
Мама была набожная женщина, но в годы Советской власти держать в доме иконы и молиться было не принято. Но сейчас она повесила на стену икону Божьей матери и каждые пять минут вставала перед этой иконой на колени и страстно молилась. Вечером снова начался артобстрел, снова в воздух были подняты самолеты, снова слышались автоматные очереди вдалеке и раскаты взрывов. Так продолжалось несколько дней, а потом всё неожиданно стихло.
Глава 4
– Как дела у лучшего следователя в городе?
– А как поживает самый известный журналист?
Приятели горячо обняли друг друга.
– Завтра будет опознание и экспертиза ДНК, – начал рассказывать Виктор. – Встретился я с мамой Дениса, приятная такая женщина, умная. Люблю и уважаю умных людей.
– Странно, – съязвил Антон. – Обычно умных людей тянет к глупым и наоборот.
– Очень остроумно, – почти обиженным тоном протянул Коршунов. – Так кого в нашем тандеме ты считаешь глупым?
– Да, что-то сегодня у тебя с настроением не очень, – заметил Савёлов. – Извини больше не буду с тобой шутить.
– Просто мне не дает покоя личность Дениса, его странное исчезновение. У него не было врагов, и он ни с кем не конфликтовал. Завтра я поговорю с его другом Вовой, может он мне что-нибудь расскажет интересное. Мне вообще нужно знать побольше информации о его практике в пионерском лагере.
– А новые документы по делу взял?
– Конечно, тело действительно нашли в «раненом» лесу, то есть местные жители сразу знали, где искать Дениса, рассказали всё следователю, но тот не принял их доводы во внимание. Было бы неплохо поговорить с ними снова. Видимо, они чего-то боялись. Сплошные загадки в этом деле. А ещё завтра нужно пойти на приём к начальнику. Как я не хочу этого делать. Может он знает, почему исчезновение мальчика и Дениса не было объединено в одно дело. Неплохо было бы ознакомиться и со вторым делом. Но Константин Иванович не разрешит этого сделать. Ох, получу я завтра нагоняй от него, как пить дать получу.
– Надо быть смелее и решительнее с ним. Пусть увидит, что ты тоже не лыком шит, – посоветовал Савёлов.
– Ты плохо знаешь моего начальника, он такой твёрдолобый и неприступный, что разговаривать с ним по душам невозможно, – Коршунов иронично усмехнулся. – Впрочем, рано или поздно всё равно придется завести этот разговор, пусть это будет завтра. В худшем случае, он просто заберёт дело у меня и передаст его кому-то другому.
– Этого нельзя допустить, – воспротивился Антон. – Мы должны его расследовать сами от начала и до конца.
– Так, я разве против, – хмыкнул Виктор.
На следующий день следователь Коршунов всё-таки решил вначале заглянуть к своему начальнику, он морально готовился к этому разговору и даже приготовил несколько доводов в пользу своего решения.
Константин Иванович в свойственной ему манере недружелюбно глянул на Виктора и пробурчал:
– Садись. Рассказывай, только быстро, у меня нет времени. Через полчаса я провожу совещание оперуполномоченных.
– Сегодня в два часа будет опознание и экспертиза, – доложил Коршунов.
– Отлично, – обрадовался начальник. – Нашёл всё-таки мать пропавшего. Оперативно сработал, молодец.
– За всё время службы Константин Иванович хвалил своего подчинённого первый раз и это придало Виктору сил.
– Константин Иванович, накануне из лагеря без вести пропал десятилетний мальчик, – на одном дыхании выпалил Виктор, боясь, что его перебьют. – И Денис ночью отправился его искать.
– И что из этого? – недовольно протянул начальник.
– Обе пропажи связаны друг с другом, ведь Денис был уверен, где искать мальчика.
Константин Иванович резко взглянул на подчинённого и повысил тон:
– Я тебя предупреждал, чтобы никакой самодеятельности не было. Тебе ставилась конкретные задачи по идентификации тела, а всё остальное тебя не должно волновать. Сегодня же к вечеру сдашь дело в архив.
Обычно после того, как начальник начинал выражать свое неодобрение, Виктор тушевался и молча шел выполнять поставленную задачу. Но в этот раз Коршунов понимал: или пан, или пропал.
– Чтобы выполнить ваш приказ, мне нужно разобраться в этом деле. Вам оно не кажется странным.
Молодой следователь ожидал всего, что угодно. Сейчас Константин Иванович начнёт ругаться и кричать на него, потом объявит выговор и лишить премиальных, но начальник сегодня был на удивление спокойным.
– Скажи, зачем тебе лезть в дело, которое произошло десять лет назад. Стоит ли ворошить прошлое?
– При расследовании было совершено несколько грубейших ошибок, – Виктор почувствовал сомнения Константина Ивановича. – Во-первых, нужно было объединить оба дела, тогда можно было бы найти причину произошедшего, ведь наверняка оба дела вели разные следователи.
– То есть, ты хочешь сказать, что следователи Жаров и Немчанинов некомпетентные, – начальник выглядел внешне спокойным, но чувствовалось, что он едва сдерживается от нахлынувших эмоций. – Ты слишком мало проработал в этой системе, чтобы судить о работе других.
– Да, я ещё не очень компетентен, – согласился Виктор. – Поэтому и прошу вас объяснить мне эту явную нестыковку.
– Я тебе ничего не должен объяснять, существует профессиональная этика и субординация. Раз следователи посчитали не объединять эти два дела в общее, значит на то была причина. Неужели ты думаешь, что через десять лет тебе удастся раскрыть это дело.
– Я хотел бы попробовать.
– Слушай, кому это нужно, – вдруг вспылил Константин Иванович. – Было ли это убийство или несчастный случай, сейчас не имеет значения. Даже, если произошло убийство – тебе нужно доказать это и, как минимум, найти того, кто его совершил. Ты считаешь реальным такое.
– Вы мне не даете никаких интересных дел, а исчезновение Дениса меня заинтересовало, там есть много белых пятен. Разрешите мне взять дело мальчика и дайте немного времени, я постараюсь выяснить всё, что произошло тогда.
Константин Иванович неодобрительно взглянул на подчиненного, поедая того взглядом и процедил сквозь зубы:
– Мне нужно, чтобы ты занимался поточными делами, а не теми, которые отправлены в архив. Смотри, если твои расследование в отношении Дениса не будет мешать общей работе, то я возражать не буду. Только не впутывай в это дело Жарова и Немчанинова, у нас в среде это не приветствуется. Хотя, ты вряд ли поедешь в Одессу и не факт, что Жаров захочет тебя выслушать. Он стал большим начальником. И старика Немчанинова не трогай. Человек уже два года как на пенсии, радуется жизни, воспитывает внуков. Я дам распоряжение насчёт дела мальчика, к вечеру его заберёшь.
Еще никогда Виктор не выходил из кабинета начальника таким окрыленным. Оказывается, Константин Иванович не такой уж зануда и с ним вполне можно разговаривать на равных.
Опознание началось ровно в два. Валентину Наумовна привезли в центр криминалистической экспертизы. Когда эксперт привычным жестом откинул простынь, которой было накрыто тело и твердым голосом, не выражающим никаких эмоций и чувств, спросил Валентину Наумовну: «Это тело вашего сына?» женщина не ожидала, что всё произойдёт так быстро и немного замешкалась. Тем более, что тело представляло собой полностью обнажённый скелет, хотя и неплохо сохранившийся. Обычно такие скелеты находятся в школах в кабинете биологии и анатомии. Женщина внимательно изучала кости и череп, слезы медленно начали капать из её глаз. Видя замешательство женщины, эксперт помог ей наводящими вопросами:
– У него были какие-нибудь переломы, отсутствие каких-либо зубов, наличие коронок на зубах, дефекты позвоночника, грудной клетки и тазобедренного сустава.
– Да, – вскрикнула женщина. – У него отсутствовала шестёрка снизу с правой стороны и четвёрка вверху с левой. Эксперт осторожно приподнял челюсть. Так и есть, вышеназванные зубы у скелета отсутствовали.
– Сыночек, – зарыдала женщина и бросилась к телу. Эксперт ловким движением оттащил её и снова повторил свой вопрос:
– Вы подтверждаете, что данное тело является вашим сыном Денисом?
–. Да, подтверждаю. Когда я могу его похоронить?
– Вам придёт разрешение на похороны. Распишитесь вот здесь. Чтобы точно убедиться, что это Денис, нам надо провести экспертизу ДНК. Вас сейчас проведут в лабораторию, где возьмут биоматериал. Процедура эта безболезненная и быстрая.
Результаты опознания сразу же доложили Коршунову, тот в это время договорился о встрече с Вовой и пришел прямо к нему на работу.
Среднюю общеобразовательную школу номер шестнадцать, которая находилась в самом центре города, только недавно переименовали в гимназию. Раньше здесь учились дети крупных чиновников города, соответственно, был подобран для этих целей хороший педагогический коллектив. Но потом качество образования стало падать, и данная школа перестала выделяться в ряду других городских школ. Вова преподавал в этой школе физику и был на хорошем счету у начальства.
– У меня сейчас как раз «окно», – пояснил он. – Идем, в лаборантской сейчас никого нет, и никто нам мешать не будет. В лаборантской как раз было два стула, стоящие возле небольшого стола.
– После того как урезали финансирование, ничего не покупается: ни оборудование, ни материалы, а количество лабораторных работ почему-то увеличили, – пожаловался учитель.
Вова был высоким молодым мужчиной с большой родинкой на правой щеке и небольшим шрамом на левой. Увидев интерес к этому шраму со стороны Виктора, пояснил:
– Подростковое напоминание. На дискотеке нарвался на пьяного отморозка, он успел немного зацепить меня по щеке, но моим друзьям удалось выбить нож из его рук.
Коршунов с радостью констатировал, что Вова был очень разговорчивым и коммуникабельным.
–Теперь он мне расскажет всё в мельчайших подробностях, – подумал Виктор с надеждой.
– Так, что тебя интересует в первую очередь, – учитель почему-то сразу перешел в разговоре со следователем на ты.
– Меня интересует Денис, его таинственное исчезновение.
– Я это понял, но что конкретно. Я о Денисе могу много чего рассказать и боюсь, что сорок пять минут мне будет мало.
– Ваша практика в пионерском лагере, – коротко ответил Виктор.
– Ах! Эта чёртовая практика, – выругался Вова. – Там с самого начала все пошло наперекосяк. Ты, наверное, уже в курсе, что мы там чуть не поссорились.
– Нет, не знаю, – недоумённо пожал плечами следователь. – Но очень хочу узнать.
– Когда мы получили туда распределение, то были чрезвычайно рады. Ну, а что. Два месяца на свежем воздухе, работа интересная, творческая, так ещё за это и денежку заплатят. Проблема была в одном: туда также получили распределение много девушек филологического факультета.
– Так вы поругались из-за одной из них, – догадался Виктор.
– Вот именно. Девушек было много, но почему-то и мне, и Денису понравилась одна и та же. Её звали Валентина. У неё были густые, черные, вьющиеся волосы, красивая фигура и очень выразительный взгляд. Всё усугубляло ещё то, что Денис оказался чертовски ревнивым. Он ревновал меня к Вале даже тогда, когда мы с ней просто разговаривали или выполняли какие-нибудь служебные обязанности. Всё это сильно раздражало и нервировало. В конце первой смены мы решили устроить прощальный ужин на природе с шашлыками. И тут, немного выпив, Денис предложил: «Пусть Валя сама решит с кем ей лучше остаться». Проблема была ещё в том, что девушка симпатизировала нам обоим, естественно сделать правильный выбор никак не могла, поэтому уклонилась от прямого ответа и я ее понимал. Хотя мы с Денисом были разные внешне, но характером удивительно похожи друг на друга. И он, и я любили читать, до совершеннолетия мы были типичными дворовыми пацанами, которые искали проблем на свою голову, оба хорошо учились, с легкостью заводили друзей и нравились представителям женского пола.
Я тоже в тот вечер перебрал лишнего, и Валя полночи отпаивала меня горячим чаем у себя в комнате. Об этом узнал Денис и распсиховался. Короче, вторая смена тоже началась нервно. Мне Валя потом призналась, что она, конечно, больше симпатизирует мне, но боится непредсказуемый реакции Дениса. Если бы мы знали, что произойдет что-то ужасное, то вели себя бы по-другому.
– Вы были с Денисом одногруппниками? – спросил Виктор.
– Да, мы познакомились с ним ещё когда учились на подготовительном отделении. У нас никогда не было никаких конфликтов и недомолвок. Не знаю, как бы мы восстановили с ним отношения после этой практики, если бы не его таинственное исчезновение.
–В материалах дела было написано, что местные жители уверенно указали место поиска пропавших. Их надо искать в «раненом» лесу. Не в курсе что это за лес?
– Понятия не имею, – пожал плечами Вова. – Я с местными жителями не общался. Это Денис мог с ними общаться.
– В смысле, – не понял последней фразы следователь.
– Дело в том, что кроме обязанности вожатого на Дениса повесили еще два кружка: фото и моделирование. Поэтому, раз в два-три дня он ездил в райцентр, чтобы закупать материалы для этих кружков. Ты сам понимаешь, что для занятий фотографией нужны фотобумага, реактивы, фотопленка, а для кружка моделирование покупались разные модели самолетов, автомобилей, зданий и прочей ерунды. В такие дни рано утром в райцентр Дениса отвозила машина, которая ездила за продуктами, а обратно он уже возвращался рейсовым автобусом через два часа. Как раз успевал к завтраку.
– А что нельзя было сразу всё необходимое закупить на целую смену.
– Так деньги сразу все не выделялись, а только частями, поэтому и приходилось ему так мучиться.
– А у тебя не было дополнительных обязанностей?
– Как же не было. У всех было что-то дополнительно. Я, например, заведовал библиотекой. Но на пополнение книжного фонда деньги не выделялись.
– Расскажи о пропавшем мальчике.
– Я его не очень хорошо знал, он был в отряде Дениса.
– Какой-то таинственный мальчик, родители ни разу не забили тревогу о его исчезновении, – пожал плечами Коршунов.
– Так у него их и не было, сирота он, – просто ответил Вова и, перехватив недоуменный взгляд следователя, продолжил. – На две смены прислали к нам около тридцати детишек из детского интерната для отдыха и оздоровления. Какой-то там благотворительный фонд купил для них путевки. Дети в возрасте от 7 лет до 12. Они приехали со своими воспитателями, но решено было не делать из них отдельный отряд, а распределить по уже имеющимся. Так и получилось, что в каждом отряде было несколько детей – сирот. Они, кстати, очень толковые эти детки, умные, самостоятельные, послушные и коммуникабельные. Не в пример оболтусам из нормальных семей.
– И никто их не обижал, дети порой жестоки в отношении непохожих на них?
–Ты хорошо разбираешься в психологии, в частности в детской, – улыбнулся Вова.
– Следователи тоже изучают психологию, нам ведь приходится работать с разными людьми.
– Ничего такого не было, дети есть дети. Они быстро нашли общий язык, играли вместе. По крайней мере, я не знаю, чтобы кто-то из них конфликтовал по этому поводу. Миша был в отряде Дениса, очень красивый мальчик с карими глазами. Мать его бросила сразу же после рождения. Мальчик прошёл весь ад казенных домов от дома малютки до школы- интерната. Впрочем, насколько я знаю, он никогда не жаловался на свою жизнь, был довольно спокойным и добрым. Он привязался к Денису и ходил за ним по пятам. Однажды он даже ездил с ним в командировку в райцентр с разрешения директора лагеря. Приехали оба довольные, особенно Миша. Для мальчика, который кроме казенных домов нигде не бывал в своей жизни, это можно назвать целым приключением.
– Сколько ему было лет? – задал очередной вопрос Виктор.
– Парнишке что ли, – задумался Вова. – Точно не могу сказать, но в отряде Дениса были дети 10-11 лет. Миша тоже примерно такого возраста.
– Скажи, может быть Денис рассказывал о каких-нибудь встречах за территорией лагеря. Во время своих командировок может он с кем-то познакомился, с кем-то встречался, с кем-то разговаривал.
– Я еще раз повторяю, – недовольно пробурчал Вова. – Из-за Вали у нас с ним были крайне натянутые отношения. Дело доходило почти до скандалов, поэтому на какие-то откровенности ни я, ни он не шли.
– Он ещё с кем-то поддерживал отношения в лагере? – продолжал задавать вопросы следователь, не обращая внимания на некоторую нервозность собеседника.
– С ним в отряде проходила практику одна девушка, которая была неравнодушна к нему, но Денис, влюбленный в Валю, не обращал на неё никакого внимания. А зря, девушка вполне так ничего. Вот только не помню, как её зовут?
Вова внутренне напрягся, вспоминая имя коллеги Дениса.
– Чёрт, – выругался он. – Учителям грех жаловаться на свою память. Но я в последнее время стал какой-то рассеянный. То конспекты дома забуду, то дневник посещаемости, то календарные планы.
Через несколько секунд он обрадовано стукнул себя по лбу:
– Вспомнил, девушку звали Инна. Удивляюсь, почему Денис не ответил ей взаимностью, по красоте она ничуть не уступала Вале. Она тоже сильно переживала по поводу исчезновения Дениса.
– Ты не знаешь, где сейчас эта Инна?
– Понятия не имею. Думаю, у Вали её адрес остался.
– А где найти Валю?
– Валя, Валя, – задумчиво повторил Вова. – А Валя после окончания института уехала на свою родину в Армению.
– Так она была армянка? – заинтересованно спросил Коршунов.
– Я же сказал, у неё были длинные, вьющиеся, черные волосы, – усмехнулся Вова. У нее и фамилия была чисто армянская – Давидян.
– То есть, контактных данных Вали ты тоже не имеешь?
– Пропажа Дениса как-то спутала нам все планы, как-то резко мы вдруг охладели друг другу. Нет, первое время, конечно, переписывались и перезванивались. Но потом, как я уже сказал, она уехала в Армению и следы её затерялись.
Вова нервно посмотрел на часы и, как бы извиняясь, промолвил:
– Мне бы ещё к следующему уроку подготовиться. Может, мы будем заканчивать.
И Хотя Виктор, как он сам считал, был посредственным следователем, тем не менее он четко уловил какую-то скрытность Вовиных отношений с Валей.
– Но ведь ты наверняка встречался с ней и после практики, – задал неудобный вопрос Виктор.
– А тебе не кажется, что ты задаешь слишком много вопросов, – вспылил Вова. – Мы ведь ведем разговор о Денисе, а не обо мне и к его исчезновению ни я, ни Валя не причастны.
– Не кипятись, – попытался успокоить оппонента следователь. – Я не стану разглашать сведений, имеющих личный или интимный характер. Но, чтобы лучше понять картину происходящего, мне нужны любые, даже мелкие незначительные детали.
– Да. Через год после этого проклятого лагеря я нашел ее, и мы начали встречаться. Но недолго, – Вова всем своим видом показывал, что разговор принял для него неприятный оборот. -У Вали появился другой парень и она меня отшила.
– Только не нервничай и скажи честно, у тебя с ней что-то было?
Вова победоносно посмотрел на Виктора и задумчиво проговорил:
– А ты как думаешь, девушка полночи отпаивает тебя чаем, всем своим видом показывает, что очень переживает за тебя, волнуется. А потом, когда ты немножко трезвеешь и тебе становится лучше – ты вдруг понимаешь, что это судьба.
– Денис знал об этом?
– Может быть догадывался или что-нибудь чувствовал, ведь он знал, что я остался у Вали на ночь. Я еще раз повторяю, мои отношения с Валей абсолютно не связаны с пропажей Дениса. Здесь что-то другое, связанное с этим пацаном.
– Расскажи о том дне, – попросил Коршунов.
– Так обычный день, ничем не примечательный. С утра он ездил в райцентр и остался доволен, так как ему выделили весь остаток денег. «Всё, не придётся туда больше ездить», – говорил он радостно. Потом все отряды стали готовиться к конкурсу «Времена года». После сонного часа и полдника провели конкурс и пошли ужинать. Обычный день. После ужина, как правило, была или дискотека, или приезжал из села киномеханик и крутил фильм. Что должно было быть в тот день, я не помню? Но перед самым отбоем обнаружили, что Миши в лагере нет. Обшарили все комнаты, служебные помещения, кухню, игровые комнаты, спортзал, санузлы, но мальчика нигде не было. Прочесали всю территорию лагеря, но безрезультатно.
И тогда Денис, как будто что-то вспомнил, вдруг выкрикнул: «Я знаю, где его искать, через час я его приведу». Он сказал это таким уверенным тоном, что ни у кого не возникло сомнений. Решили, пока Денис не вернется, лишнего шума не поднимать и милицию не вызывать. Да, и вряд ли бы они приехали ночью.
– Почему с ним никто не пошёл?
– Он сказал, что справиться в одиночку, хотя не только я предлагал ему свои услуги. Действительно, если с ним кто-то пошел бы, то всего этого возможно и не произошло.
– Неужели он ни с кем не поделился, куда идет?
– Послушай, если бы кто-то что-то знал – наверняка бы рассказали следователям, тогда может по горячим следам его бы и нашли. Вообще на Дениса это не похоже, он всегда был такой общительный, разговорчивый, никогда ничего не скрывал. А тут…
Вова молча потупил взор:
– Когда его будут хоронить? – спросил он невесело. – Жаль, конечно, его, такой хороший парень был.
– Мы еще со стопроцентной гарантией не знаем, что нашли тело именно Дениса. Проведем экспертизу, которая займет несколько дней, а потом уже дадим разрешение на похороны.
– Сообщите мне, когда его будут хоронить, – попросил Вова. – Я должен присутствовать на его похоронах.
– Нет проблем. Если мне понадобится твоя помощь – я могу рассчитывать на тебя?
– Конечно, а теперь мне пора, через десять минут начнется урок.
Вечером Коршунов взял из архива дело мальчика и, приехав домой, стал его тщательно изучать. Антона дома не было, он задержался на какой-то пресс-конференции. Самое удивительное было то, что оба дела почти ничем не отличались друг от друга. Все те же опросы местных жителей, беседы с работниками лагеря, оперативно-следственные мероприятия и ещё множество других необходимых бумаг. Складывалось впечатление, что оба дела вел один и тот же следователь, хотя это было и не так. Константин Иванович, как назло, поручил ему ещё кучу другой работы и Виктор, памятуя о предупреждении начальника, решил заняться поточной работой, а оба дела из архива заняли своё место в шухляде письменного стола. Но Денис и Миша не давали ему покоя до позднего вечера. Антон вернулся, когда Виктор собирался ложиться спать.
