Kitabı oku: «Великий Жо», sayfa 4

Они закончили играть и теперь просто болтали. Я поднялся.

– У вас неплохо получается.

– Да? – Ваня весь взмок.

– Да, чудно, – я уставился на Марго, а она на меня.

– Еще разок надо бы собраться.

– Я не против, – она улыбнулась Ване и пошла собираться.

– Ты не останешься?

– У меня много дел.

– Так вот и забываются обещания.

– Я зайду к тебе, но не сегодня.

– Как все же тебя зовут?

– Ты ведь дал мне имя.

– Но по этому имени я не могу тебя найти.

– Меня не нужно искать, я сама приду.

В отчаянии я потянулся было поцеловать ее, как тогда, в лифте, но она шустро поставила теплую щеку и убежала.

Да уж, я ее вообще не понимал. Может, мне и не надо было ее понимать.

Сзади подошел Ваня.

– Давно знакомы?

– Вот про нее я рассказывал – это она выходила из квартиры на седьмом этаже в мой первый день.

– Та блондинка?

– Да, только перекрасилась, наверно.

– У тебя губа не дура, дружок.

Я мысленно спохватился. Она ведь приехала откуда-то, а не пришла из общежития. Да и сейчас куда-то уехала. Что она тогда делала в общежитии? Больше всего меня почему-то смущали белые волосы.

– Когда вы там в следующий раз репетируете?

– Дня за два-три до концерта встретимся, прогоним еще разок.

Тогда и узнаю.

Последующие дни я был сам не свой. Во мне проснулся нездоровый интерес к этой ситуации, я день и ночь размышлял и выстраивал причинно-следственные связи. Никогда таким мнительным не был. Совершенно улетучились легкость и бодрость, всегда присущие мне. Я забыл даже о гитаре и совсем не играл.

Ваня почти не обращал на меня внимания. Он суетился и носился взад-вперед, как будто готовился к чему-то грандиозному: перестирал все свои вещи, погладил, убрался в квартире (мол, чтобы привести девочек после концерта), сходил в парикмахерскую, бросил пить, чтобы выглядеть бодрым (хотя до этого мы пили каждый вечер). И ежедневно играл одни и те же мелодии, что начинало меня раздражать. Хотя в то же время я осознавал, что раздражаюсь из-за ерунды. Этот факт бесил больше всего. Бесил – однако я ничего не мог поделать. Замкнутый круг.

За три дня до концерта они собрались репетировать. Я делал вид, что все нормально, но выглядел отвратно. Даже Марго спросила, что со мной не так. Я что-то промямлил и задумался: я ведь не помнил, как она со мной поздоровалась. А это очень важно.

Они начали играть, а я занял то же место в тени. Их музыка успокаивала меня; кажется, я даже расслабился. Все мои мышцы разжались и выдохнули с облегчением. Мозг опустел от бредней. Губы расплылись в улыбке, а в животе запорхали бабочки. Я вполне мог свалиться в обморок от эйфории, но обошлось. Я слушал музыку, улыбался и кайфовал. Да, было просто. Все просто.

Я поднялся и подошел к играющим.

Громко.

Снова захотелось стать частью музыки, снова захотелось играть.

Я наблюдал за Марго. Она тоже улыбалась и играла почти не глядя, водя глазами по сторонам. Посмотрела на меня и улыбнулась шире. Потом как-то сконфузилась и опустила глаза на клавиши, немного покраснев. Я это заметил, но не подал виду. Повернулся к Ване и подвигался на кураже. Если даже на репетиции они заставляли танцевать, то что же будет на концерте. Мы играли и танцевали, танцевали и играли…

Последний аккорд – и музыканты начали собираться. Первым слинял барабанщик. Марго копалась в своих вещах. Было ощущение, что она делает это нарочно. Ваня кивнул в ее сторону. Я подошел к ней.

– Не хочешь зайти?

– К тебе? – она не поднимала головы.

– Да.

Она замерла, очевидно, взвешивая все за и против.

– Можно.

Я стоял возле и ждал, пока она соберется. Она сунула телефон в сумку и прошла мимо меня. Затем тут же остановилась.

– Веди, чего стоишь? – и все еще не смотрела в мои глаза.

Что-то в ней было не то. Неужели робость? С чего бы ей взяться? Не робела тогда в лифте, но робеет сейчас?

Мы зашли в общежитие. Я обернулся, но не встретился глазами с Марго. Сейчас она меня не привлекала, но чисто из принципа я решил идти до конца.

Я вызвал лифт. Двери тут же раскрылись. Я протянул руку вперед, и она вошла первой.

– Помнишь прошлую поездку?

– Да.

– Повторим?

Она замялась, но потом вдруг оживилась, хихикнула и сама подставила мне губы.

Почти вслепую мы дошли до квартиры, скинули вещи и упали на кровать. Все тянулось долго и прекрасно. После я почти сразу вырубился. Кажется, Марго уснула рядом.

Проснулся я от того, что кто-то бросил в меня подушку. Ваня. Опять этот черт. Он что-то тараторил, но я не мог разобрать. Я накрыл голову брошенной подушкой. Но этот упертый баран отобрал ее.

– Эй, глаза протри. Тебя обокрали.

– Что? – я не поднимал головы.

– Обокрали тебя, олух.

– Обокрали?

– Остался только ты и стены.

Я наконец поднял голову. Едва видящими глазами я осмотрелся и не увидел рюкзака. Не было и телефона.

– Который час?

– Восемь вечера.

– Как восемь?

– Я тебе звонил миллион раз, ты не отвечал.

– Вчера мы уснули часов в десять.

– Кто мы?

– Я и Марго.

– А где она?

Я крутил головой и не мог сообразить, где же она.

– Ушла, видимо.

– С твоими вещами?

– Да нет, не думаю. У нее же дела, наверно.

– Не странно ли, что она тебя не разбудила?

– Не знаю. Рюкзака нет?

– Не-а, гардероб тоже пуст.

– Стоп.

– Что?

– Ничего не осталось?

– Ты очень естественно прикидываешься тупым.

– Вот сука, – я сел на кровати. – Да не может это быть она.

– Ну, тебя, видимо, чем-то накачали или надышали, раз ты проспал почти сутки. А кто еще это мог сделать, кроме нее? Никто.

– Хватит на нее думать, мы переспали вчера, зачем ей это?

– Не знаю, увидела дорогие вещи – и все.

– Нет. П…здец. Что мне теперь делать? В рюкзаке были все деньги, ноут, телефон, часы… Еще и чемодана нет.

– Полицию вызови для начала.

– Наверно.

Я сидел без движения и пытался соображать. Но мозг почти не работал, в голове была каша. Ваня почувствовал это.

– Сам позвоню.

Вскоре приехала парочка полицейских. Они опросили меня, потом Ваню. Но ни я, ни он ничего толкового не рассказали. Про Марго договорились не упоминать. Просто сказали, что я заснул, а когда проснулся – квартира уже была пуста. Полицейские что-то записали, обсмотрели комнату для проформы и ушли с чувством выполненного долга.