Kitabı oku: «Инструктор ОМСБОН», sayfa 5

Глава 6

Тренировки три дня шли, можно сказать, в штатном режиме. Мы катались по разным частям, но всегда находили время для занятий. Обычно это было при ожидании очередного поручения в штабе фронта или ответа на доставленный приказ в штабе какой-либо армии. Кроме того, иногда по дороге я неожиданно командовала: «Воздух!» или «Танки справа», – и мы моментально выскакивали из машины, прихватив вещички. С каждым разом получалось все лучше. Еще за это время мне удалось пару раз позаниматься с Романовым тактикой для отделения и взвода. Но это, к сожалению, было урывками, и, боюсь, пользы от этого я почти не получила. Хотя все-таки лучше, чем вообще ничего.

Кстати, наш штаб переехал-таки на новое место в окрестности Могилева. А положение 3-й армии вообще стало критическим. Как я поняла из бесед в нашем штабе, немцы, видя упорное сопротивление Западного и Юго-Западного фронтов, решили повременить с наступлением на Ленинград и повернули основную массу северной группировки на юг. Так что в этой реальности до блокады Ленинграда, может быть, и не дойдет, но окружение по крайней мере 3-й армии становится почти неизбежным. А тогда, по словам генералов, нависнет угроза и над всем Западным фронтом. В довершение всего связь со штабом армии оказалась утраченной. Что там произошло, никто в штабе фронта понять не мог, поэтому 8 июля Жуков решил направить туда меня с очередным пакетом и с наказом разобраться что там и как. Причем в нагрузку дал мне еще радиста, которому надлежало остаться при штабе для обеспечения надежной связи. Понятное дело, что к радисту прилагалась и рация отнюдь не маленьких размеров. Хорошо еще, что машина у меня открытая и места для всех и для всего хватило.

Понимая, что в этот раз мы едем в неизвестность, я перед выездом еще раз всех проинструктировала. Конечно, в первую очередь такой инструктаж был нужен радисту, так как он был для нас новичком и в критической ситуации мог, сам не желая того, путаться у нас под ногами. Кстати, у него помимо рации был еще и автомат, что меня порадовало. С утра моросил небольшой дождик, поэтому мы все накинули плащ-палатки. Именно накинули, так как день обещал быть жарким (июль как-никак), и мы надеялись через пару часов их скинуть. В последний раз я все проверила. Леша по моему приказу показал масксеть, которую мы научились моментально накидывать на наше транспортное средство, после чего сел, наконец, за руль, и наша команда тронулась в путь.

Н-да. Ездили мы и впятером, но пять человек, кажется, лучше, чем четыре человека и железный сундук, именуемый рацией. Он, зараза, на каждой колдобине подставлялся под мой бок, и мои мечты о том, чтобы подремать, оказались неосуществимы. Пришлось заняться тем же, чем у нас в основном занимался Костя, то есть наблюдением за всем, что только можно увидеть. В первый час видели мы ставшую уже традиционной картину идущих на восток беженцев. Сердце сжималось от жалости к этим людям, все время появлялись мысли, что мы никак не можем переломить ситуацию. Более того, иногда мне в голову приходила крамольная мысль, что, может быть, в той, моей истории не было такой катастрофы, потому что представить иное, худшее, мозг просто отказывался.

Но вот беженцы перестали нам попадаться. С одной стороны, ехать стало легче, и Леша даже сумел увеличить скорость, но, с другой стороны, я никак не могла понять, куда же исчезли все люди? Вот они шли мимо нас, и вот вдруг никого нет. Причем мы как раз ехали по дороге, делившей почти точно пополам довольно большое поле. Где-то впереди, примерно в километре виднелся лес, и, поскольку мы не первый раз ехали этим маршрутом, я уже знала, что за этим небольшим перелеском дорога повернет и снова пойдет через поле с небольшими кустарниками. А настоящий лес начнется еще километра через два. Я буквально извертелась, но никого не видела. Ой, а ведь есть же бинокль. Схватила бинокль и стала уже не так быстро смотреть по сторонам. И тут мне стало понятно, почему никого нет на дороге. Справа, с востока появились сначала мотоциклисты, а потом и танки. В бинокль я хорошо рассмотрела, что это немцы. Непонятно было только, почему они движутся с востока, то есть со стороны наших войск. Ох, так это и есть один из их традиционных немецких прорывов с целью рассечения, окружения и потом уничтожения противника. И куда нам теперь? Вроде бы ясно – только вперед. Дорогу сзади нам вот-вот отрежут. А впереди все-таки наша армия. Тут я заметила еще одну неприятную вещь: в нашу сторону отвернули четыре мотоцикла, в коляске каждого из которых сидел пулеметчик. Хорошо еще, что дорога у них пока неровная – трудно будет прицелиться, но ясно как божий день, что нашу машину они взяли на заметку и так просто теперь не отвяжутся.

И что теперь делать? Отработанный нами метод быстрой высадки из машины пока бесполезен: машину прихватят, а за нами пустят взвод, и пишите письма. Тут мне в голову пришла такая дикая мысль, что, узнай о ней Жуков, с ним стало бы плохо. Впрочем, на войне иногда проходят именно авантюры. Короче, я скомандовала:

– Леша, сейчас дорога немного повернет, и мы снова попадем почти на такое же открытое пространство. Но на какое-то время немцы потеряют нас из виду. Поэтому после поворота метров через двести высади нас с Костей, а сам поезжай дальше с радистом. Я отсюда дорогу до дивизии хорошо помню и не заблужусь. Заодно предупредишь командарма о прорыве. Все понял? Выполняй.

– Товарищ лейтенант… – начал Леша.

– Леша, не спорь, а выполняй. Я еще жить хочу, но если потеряем несколько секунд, то шансов у нас практически не останется.

Леша понял, что сейчас не время для спора, и наддал газу. Вот поворот, сейчас будем выскакивать.

– Костя, готов?

– Готов.

Двести метров прокатили, немцев сзади пока еще не видно. Пора.

– Пошли.

Мы с Костей выскочили из машины, и она поехала дальше. Хотя поле и выглядело ровным, но, конечно, на нем были небольшие ложбинки. В одну из них заныкалась я, в другую – Костя.

– Костя, стрелять по команде и начнешь с последнего мотоцикла. Первый мотоцикл не трогать. Понял?

– Так точно.

– Ждем.

Через пару минут выскочил первый мотоцикл, еще через несколько секунд стали видны все преследователи. Пулеметчики в колясках уже начали стрелять. Еще чуть-чуть, и Леше может не поздоровиться. Я первым выстрелом сняла пулеметчика головного мотоцикла. Костя тут же загасил два последних мотоцикла и перенес огонь на третий. Тот попытался развернуться, но не успел. Костя действительно классный пулеметчик. Первый мотоциклист тем временем проехал еще метров пятьдесят и тут обнаружил, что напарник-то тютю. Он притормозил да так и остался в седле. Только наклонился немного. Устал, наверное, с дыркой в голове ехать.

– Костя, страхуй.

Я пулей рванула вперед. Вроде бы пока других преследователей нет. Подбежала к мотоциклу и сначала схватила седока. Выдернула его и немного оттащила в сторону. Потом с большим трудом, подстегиваемая адреналином, выволокла и пулеметчика. Сдернула с каждого немца каску и плащ и пихнула их в коляску. Автомат у мотоциклиста туда же. Под один из трупов я сунула лимонку с выдернутой чекой. Так, на всякий случай. После этого запрыгнула на мотоцикл и лихо подкатила к Косте. Мы напялили немецкие плащи и надели каски. Я велела Косте бросить его пулемет, так как он мог нас демаскировать, но Костя заартачился:

– Товарищ лейтенант, меня за утрату оружия могут расстрелять.

– Так ведь твой пулемет нас будет демаскировать!

– Ничего. Я сейчас диск сниму и уложу в коробку, а ствол суну в коляску вместе с вашей винтовкой. Их практически не будет видно.

Я решила, что совет правильный, так мы и сделали. В довершение всего себе на шею я повесила немецкий автомат. После этого мы спокойно покатили вперед. Метров через триста, подъезжая к лесу, Костя оглянулся и сказал, что за нами едут еще два мотоцикла. Но не стреляют. И правильно делают. Нечего по своим стрелять. Я подумала, не стоит ли еще и этих того. Но вспомнила, что жадность фраера сгубила. Поэтому только прибавила скорости. Через какое-то время Костя еще раз повернулся и сказал, что немцы вроде как отстали. Вот и славно. Пока мы ехали, я в очередной раз поняла, насколько хорошо майор Григорьев разбирается в людях. Когда я ему плакалась, что мне плохеет при виде трупов, он как в воду глядел, сказав, что скоро это пройдет. И вот теперь не моргнув глазом я сначала двух немцев превратила в трупы, а потом еще шустро их раздела. И никаких обмороков, а, наоборот, очень даже бодро себя чувствую. Примерно через километр Костя забеспокоился:

– Товарищ лейтенант!..

– А, что? Что-то не так?

– Да все вроде бы так, но вот мы скоро подъедем к нашим и получим от них встречное приветствие. Что делать будем?

Так ведь правда. Как наших предупредить? Я сунула руку в карман и нащупала там носовой платок. Пожалуй, маловато будет. Пришлось остановить мотоцикл. Велела Косте отвернуться, подняла гимнастерку и от рубахи оторвала солидный лоскут белой ткани. Вот теперь будет отличный белый флаг. Каски и плащи тоже сняли, но выбросить их жаба не позволила – а вдруг еще пригодятся. Снова поехали, и в дороге Костя привязал ткань к стволу винтовки, так что к штабу армии мы подкатили более или менее спокойно, хотя и под дулами винтовок. Окончательно обстановку разрядил Леша, который радостно к нам подбежал.

Я передала пакет командарму и доложила обо всем, что с нами произошло. Он только головой покачал, а потом сказал:

– Рад за вас, товарищ Северова, что все обошлось. Вот только как вы назад добираться будете? Наша армия, как вы уже и сами поняли, попала в окружение. Очень хорошо, что вы привезли радиста, а то наш узел связи немцы разбомбили. То ли как-то засекли по радиопередаче, то ли их разведка сработала. Вот мы и не могли информировать товарища Жукова. А теперь до выхода из окружения вы останетесь при моем штабе. С товарищем Жуковым я это сейчас согласую. Вопросы есть?

– Есть не вопрос, а просьба, товарищ генерал-лейтенант. Я тут на белый флаг рубашку извела. Хотелось бы другую раздобыть.

– Это просто. Идите в хозчасть, там все получите.

Ну вот, за что боролись, на то и напоролись. Интересно только, в качестве кого я тут буду при штабе?

Благополучно обменяв остатки своего, извините, исподнего на новую чистую рубаху, я вернулась к штабу армии. И очень вовремя, скажем, вернулась. Костя и Леша из последних сил сдерживали натиск какого-то капитана, который требовал немедленной сдачи трофеев. Мои ребята в ответ терпеливо объясняли, что раз мы из штаба фронта, то и трофеи должны быть доставлены в штаб фронта. Со стороны это выглядело забавно, но рядовой и сержант, конечно, не смогли бы долго сопротивляться капитану, поэтому я решила вмешаться:

– Товарищ капитан, это моя группа и трофеи тоже мои.

Этот капитан раньше меня не видел и, столкнувшись нос к носу с лейтенантом НКГБ, несколько увял. По званиям мы, разумеется, были равны, но никто из армейских не желал связываться с гэбэшниками. Чтобы сохранить лицо, капитан решил воззвать к моему здравомыслию:

– Товарищ лейтенант госбезопасности. По действующим правилам все трофеи подлежат немедленной сдаче трофейной команде, которая при штабе нашей армии подчиняется мне. Поэтому я потребовал от ваших бойцов сдать все захваченные вами трофеи. Вам, разумеется, будет выписана расписка положенной формы.

Начинать свою пусть и временную службу в штабе армии с конфликта мне не хотелось, но и с трофеями расставаться было жалко. Я решила сделать хитрый ход:

– Товарищ капитан. Мы относимся к штабу всего Западного фронта и формально вашему штабу не подчиняемся. Однако ввиду сложившейся обстановки моя группа временно перешла в подчинение штабу 3-й армии. Я с вами полностью согласна, что инструкции надо выполнять, но полагаю, что данный вопрос следует обсудить со старшими по званию. Я сейчас пойду в особый отдел, так как мне все равно нужно написать отчет о том, как к нам попали эти трофеи. Вот начальник особого отдела и скажет, как нам следует поступить с этим имуществом.

Капитан скривился, но понял, что тут ему не обломится, и отошел. А я действительно пошла искать начальника особого отдела. Чем ждать, когда меня припашут к какой-нибудь малоприятной работе, лучше взять инициативу в свои руки и заняться тем, что уже как-то освоила. Помнится, в 3-й армии и до войны не хватало особистов, а теперь, наверное, их вообще почти нет. Тут и поработаю, если только мне внятно объяснят, что и как надо делать.

Мои прогнозы оказались верными. Начальником отдела военной контрразведки 3-й армии был полковник Астахов, размещавшийся в настоящее время вместе со своим отделом в просторной шатровой палатке, тщательно укрытой сверху маскировочной сетью. У входа в палатку стояли двое часовых. Еще трое бойцов охраняли палатку по периметру. Мне почему-то показалось, что штат у полковника невелик. Так и оказалось на самом деле. После двух недель тяжелых боев в подчинении у Астахова из профессионалов осталось всего три человека: лейтенант и два сержанта. Себя я, разумеется, профессионалом не считала, но, во-первых, все-таки по нашему направлению работы знала и умела чуть больше обычных пехотинцев, а во-вторых, информировать полковника об этом не собиралась. Поэтому моим словам о том, что я готова пусть и временно, но перейти в его подчинение, Астахов искренне обрадовался, пообещав, что сам согласует с командармом мое временное место работы. А когда я сказала, что вместе со мной он получит еще двух бойцов, один из которых отличный пулеметчик, а второй – классный шофер, полковник был на седьмом небе от счастья. Разумеется, ни о какой сдаче трофеев на сторону он даже слушать не захотел, тем более что в его машину как раз вчера попал снаряд. А тут не только машина с шофером, но и вполне себе отличный мотоцикл, который при внимательном рассмотрении оказался изделием компании БМВ. Вот никогда не думала, что придется ездить на бумере-мотоцикле. Я даже не подозревала, что компания БМВ вообще выпускала мотоциклы. Зато теперь знаю, и, более того, кажется, он и станет моим транспортным средством, так как Лешу с машиной Астахов решил взять себе.

– Конечно, только на время, только пока вы здесь, товарищ Северова. По первому требованию верну. Обещаю.

Н-да, знаем мы мужиков и их обещания. Как там в анекдоте: «Мало ли, что я на тебе обещал»⁹. Вернет он! Впрочем, именно мне вернет, только он этого еще не знает, и не буду пока полковника огорчать. Мне с ним работать. Но Костю с пулеметом я не отдала. Правда, полковник на этом и не настаивал. А еще я, по совету Кости, сразу переоформила пулеметы. Он сдал Дегтярева, а себе оставил МГ-34. Не знаю почему, но немецкий пулемет Косте понравился больше. В конце концов, пулеметчик он – ему и виднее. Вполне возможно, что и с патронами к трофейному пулемету будет проще, так как снабжения до выхода из окружения у нас не будет. Подумала о снабжении и тут же сообразила, что недолго нам ездить на машине и мотоцикле. С бензином-то будут проблемы, и немаленькие. Так что скоро все мы, начиная с рядовых бойцов и кончая генералами, пойдем ножками.

Полковник куда-то выскочил и через несколько минут вернулся с бойцом средних лет.

– Вот, товарищ Северова, пока вы здесь, товарищ Климат будет при вас ординарцем. Он поможет вам ориентироваться и будет все время вас сопровождать. Теперь, товарищ Климат, идите и подождите товарища лейтенанта снаружи. Вот вам, товарищ Северова, продовольственные аттестаты на вас и ваших людей, хотя в настоящей обстановке это скорее громкое название, чем реальность, но все-таки кое-что вы по ним получать сможете. Например, махорку или, если вы не курите, шоколад. А теперь расскажите вкратце о себе. Мне нужно знать, что вы умеете.

Оп-па. Он совершенно прав, так как должен знать, с кем ему работать, но что именно ему рассказать? Реальную биографию нельзя, врать не хочется. Ладно, кажется, придумала.

– Товарищ полковник, на самом деле у меня полномочий больше, чем просто у порученца командующего фронтом. Вам что-нибудь говорит такая фраза?

И я сказала ту кодовую фразу, которую мне в свое время велел выучить товарищ Берия. Вот тут полковника проняло. Он в растерянности поглядел на меня, а потом сказал:

– Товарищ лейтенант, но сейчас я не могу связать вас с теми, кто вам нужен.

– Так и не надо об этом беспокоиться, товарищ полковник. Я просто хочу объяснить причины, по которым почти ничего не могу рассказать о себе, и прошу на меня за это не обижаться.

– Нет-нет. Что вы! Ни о каких обидах и речи нет. Мне просто нужно понять, что и как вы умеете делать.

– Видите ли, товарищ полковник. Я в НКГБ работаю совсем недавно. Но на моем счету есть несколько задержанных бандитов и диверсантов. А до того, как меня призвали в НКГБ, я преподавала рукопашный бой в роте НКВД. Как вы знаете, стреляю из снайперской винтовки и из пистолетов с обеих рук. Еще вот научилась отчеты писать. Кстати, разрешите, я сейчас минут за тридцать напишу отчет о последних событиях, в которых принимала участие.

– Конечно, товарищ Северова, садитесь и пишите. Тут вас никто не побеспокоит.

Надо отдать должное Астахову. Получив мой отчет, он, перед тем как спрятать его в сейф, внимательно все прочитал. Ну прямо второй майор Григорьев. Потом посмотрел на меня и, сделав для себя какие-то выводы, заговорил:

– Конечно, то, что вы устроили по дороге сюда, была чистейшей воды авантюра. Но, честно говоря, думаю, что другого выхода у вас не было. Немцы вас и догонять не стали бы, а просто в прямой видимости причесали бы как следует из пулеметов. Поэтому ваши действия полностью одобряю, но должен сделать замечание. Или, если хотите, не замечание, а просто дам дружеский совет. При поражении противника всегда старайтесь забрать у него документы. Карты, пакеты и т. п. – это само собой. Но нужно брать и самое простое – немецкие солдатские книжки. Это будет лучшим подтверждением ваших слов. Да, я понимаю, что в данном конкретном случае времени у вас не было. И кроме того, ваши трофеи говорят сами за себя, поэтому двух немцев я со спокойной совестью могу на вас записать. А вот про остальных четверых буду обязан указать, что это с ваших слов.

– Простите, товарищ полковник. А что, вы на основании моего отчета тоже будете писать отчет?

На эти слова, сказанные с некоторым нарушением субординации, полковник улыбнулся и пояснил:

– Конечно буду. Только не отчет, а представление к правительственной награде. Исправные вражеские мотоцикл и пулемет с боекомплектом на дороге не валяются. И бойцов, захвативших такие трофеи, полагается представлять к награде. Не так уж часто нам сейчас достаются подобные трофеи. Поэтому я напишу представление на вас и вашего пулеметчика.

Вот это номер! Товарищ Жуков обещал медаль за пленного, а этот – тоже какую-то награду за трофеи. Конечно, не за награды воюю, но с наградами будет как-то веселее. А уж перед кем похвастаться, я всегда найду. Пока я так размышляла, полковник снова заговорил:

– И вообще, ваше приключение вполне подходит для газеты. Сейчас подобные статьи появляются почти в каждом номере. Нужно вселять в бойцов дух уверенности, а то многие еще робеют перед немцами.

– Извините, товарищ полковник, но вот статьи пока не надо. Не стоит афишировать методы, которые еще могут пригодиться.

– Тут вы, пожалуй, правы. Ладно, десять минут вам на обустройство, а потом подходите сюда за заданием. Дел у нас невпроворот, и все сверхсрочные.

– Слушаюсь, товарищ полковник.

Климаш проводил меня и Костю к палаткам, в которых размещались бойцы и командиры. Я по традиции попала в женский коллектив медсанбата, а Костя – в роту охраны. Все службы штаба армии были расположены очень компактно, но в довольно густом лесу без провожатого я точно моментально заблудилась бы между деревьев и палаток. По какой системе здесь все разместили, я так и не смогла установить. Впрочем, не очень-то и хотела. Короче, через десять минут я снова была в особом отделе и ждала Астахова, который куда-то исчез. Вскоре Астахов появился и в первую очередь сообщил, что согласовал с генералом то, что я пока буду работать в особом отделе. После этого он начал меня грузить. Я в процессе «загрузки» сообразила, что он где-то сумел навести обо мне справки, так как, не зная некоторых вещей, не смог бы так уверенно ставить мне задачи. А задач этих оказалось выше крыши.

В первую очередь, как и все особисты, я должна была беседовать с выходившими из лесов бойцами разбитых частей. Потом на меня возложили обязанность вести стрелковую подготовку новобранцев, то есть тех, кто был мобилизован после начала войны. Туда же добавилась физподготовка. Отдельной статьей шел поиск диверсантов. И в довершение всего, участие в работе трибуналов. Короче, 24 часа в сутки нужно было работать, зато все оставшееся время можно было отдыхать. Я еще забыла сказать, что «приятным дополнением» к моим нагрузкам было то, что все это нужно будет делать на ходу, так как завтра армия начнет выход из окружения. Сейчас как раз в штабе идет обсуждение, как и куда двигаться, чтобы и народу побольше сохранить, и немцам нанести максимальный урон. Только я решила, что получила полный список заданий, как выяснилось, что поторопилась. Полковник не закончил перечисление, а просто прервался на пару глотков воды, после чего дружелюбно так посмотрел на меня (как удав на кролика) и добил следующими словами:

– А еще к вам будут поступать отчеты наших разведгрупп. Из этих отчетов будете отбирать интересующую нас информацию и составлять сводный отчет. И в конце концов, при серьезной угрозе все особисты принимают участие в боевых действиях. Именно поэтому нас так мало осталось. Да, пока не забыл.

Зайдите к кадровику – Климат вас проводит – и возьмите у него удостоверение с вашей новой должностью.

Про участие в боевых действиях было понятно, но вот про чтение отчетов? На мое робкое замечание, что разведчики вроде бы должны отчеты писать для штабов своих частей, Астахов согласился, но заметил, что там и по нашей части бывает много полезной информации. Вот мне ее и придется вылавливать.

– Так что, товарищ лейтенант государственной безопасности, приступайте к работе. Для начала отправляйтесь в 24-ю стрелковую дивизию. Они за эту неделю собрали много бойцов из других разбитых частей. Вот с этими подобранцами и побеседуйте. Да, к ним также вышли несколько пограничников. Этих забирайте всех и оформляйте к нам в отдел. Они и так в нашей системе – вот пусть теперь поработают в военной контрразведке. Если кто из пограничников особо понравится, то можете взять его себе в качестве помощника. Будут вопросы – обращайтесь лично ко мне. Все. Выполняйте.

– Есть выполнять.

Я вышла и сильно задумалась. Если я не придумаю, как мне все эти работы распределить по приоритетам и по срочности – да хотя бы просто по очередности, – то я просто захлебнусь, а результата не получу. Стоп, мне оставили Костю, а он, между прочим, сержант. Вот он пусть и занимается стрелковой подготовкой новобранцев. Дальше идут беседы с «чужими» красноармейцами. Тут тоже появилась идея. Сначала потребую к себе всех присоединившихся пограничников. Поговорю с ними и тех, кто понравится, сразу загружу подобной работой. Пусть по крайней мере проводят первоначальную фильтрацию. Что касается трибуналов, то надеюсь, что они будут заседать не каждый день. Ну и, наконец, хоть кто-то из особистов должен был остаться в живых в частях. Вот с ними и поделюсь работой – я не жадная.