Kitabı oku: «40 лет среди индейцев. Борьба за огонь»

Yazı tipi:

Иллюстратор Михаил Иванченко

Редактор Полина Иванченко

ISBN 978-5-0064-1308-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие С чего начиналась эта книга

Года 2024 от Рождества Христова, Месяца, Когда Бизонихи Роняют Своих Телят третьего дня, поздно вечером, когда я уже закончил свои дела и собирался идти спать, мне неожиданно написал мой старый приятель. Это был не кто иной, как широко известный в узких кругах писатель Юрий Артюшкин, автор книги «Моя жизнь среди индеанистов», которую он в тот момент ещё только готовил к печати, а к настоящему моменту уже издал. Он задал мне простой вопрос: не кружилась ли у меня голова, когда я встречался с Гойко Митичем – актёром, исполнившим главные роли во многих фильмах про индейцев, «Главным индейцем Страны Советов» и кумиром всех советских мальчишек и девчонок.

Я ответил, что голова кружилась, но не по той причине, о которой можно было подумать. А причина была всего-навсего в том, что я в тот момент очень хотел спать. Потому что вечером накануне поездки из Питера в парк-музей Этномир, где должна была состояться встреча, у меня сломалась машина, и мы с товарищем провозились с починкой до самого утра, я еле успел к началу фестиваля и в самом деле испытывал головокружение. Двое суток без сна и дорога в семь сотен километров.

После моего развёрнутого ответа гражданин Артюшкин почему-то не ушёл спать, как все нормальные люди, а продолжил задавать всякие вопросы – на каком языке мы разговаривали с Гойко Митичем, что обсуждали, и т. п. Мы проговорили ещё часа три, вспомнили былое, и я, видимо, подхватил от него какой-то писательский вирус, поэтому взялся за написание уже собственной книги о встрече с Гойко Митичем и о моей жизни среди индеанистов.

Под индеанистами мы оба подразумевали субкультуру людей, увлекающихся индейской культурой, и оба когда-то были этими самыми индеанистами, может, даже и сейчас ими являемся (давно не был у врача, поэтому не знаю). Увлечение это приобретало самые разные формы – от простого чтения книг до практической антропологии, когда группа альтернативно одарённых товарищей выезжает в дикую природу, строит индейский лагерь и живёт в нём индейской жизнью, чтобы на себе ощутить – каково это, быть настоящим индейцем. Я увлёкся индейцами ещё в детстве, около сорока лет назад, и все эти годы это увлечение было существенной составляющей жизни. Лет шесть я уже не посещаю ежегодные слёты индеанистов пау вау – не потому, что решил порвать с индеанизмом, а просто не особо представляю, что там делать, чего я ещё не делал. Но события предыдущих лет, проведённых среди русских индейцев, всё ещё помню, как будто это было вчера. Я знаю несколько человек, кому точно будет интересно это прочитать, а значит, несколько читателей у меня уже есть: двое из них сейчас гоняют мяч во дворе, а третий пока ещё только учится читать, может еще кому-нибудь будет интересно, а много внимания мне и не надо. Как говорилось в одной известной книге: «Человек я простой. Ром, свиная грудинка и яичница – вот и все, что мне нужно».

Я собрался с мыслями, и начал их записывать. Пока записывал, привёл в порядок обрывочные воспоминания и сделал для себя парочку открытий, а когда закончил – понял, что надо всё переписывать, потому что мне всё это не нравится: ни экипаж, ни команда, ни вообще.

Я не имел чести лично знать покойного Билли Бонса, зато знавал его корабельного товарища Матонажина и видел обрывок старой морской карты у него в сундуке. Быть может, среди моих слушателей найдётся несколько отчаянных парней, мы снова соберём команду, поднимем Весёлого Роджера и отправимся на поиски сокровищ. А пока что я в очередной раз всех надую, а потом отчалю от этого рифа и опять оставлю Королевскую Эскадру в дураках.

Введение

Я полностью отрицаю элемент мистики в данном конкретном деле!
Слова инспектора Лестрейда из кинофильма «Собака Баскервилей»
Какая такая собака?
Из другого фильма

Про индеанизм можно сказать коротко, а можно развёрнуто.

Если коротко – это такое легкое психическое расстройство, охватившее некоторую часть населения СССР в период распада государства и его культурного ядра. Это причина, а само возникновение субкультуры индеанистов – следствие этой причины. Это если сказать коротко.

Если развёрнуто – придётся написать целую книгу.

Субкультура индеанистов – далеко не единственная жертва прогресса, туда же можно отнести и всевозможных неформалов и реконструкторов всех мастей с их иррациональной деятельностью по выдумыванию и строительству собственных миров и бегство в эти миры из обычной реальности. Ключевое тут – выдуманный мир и бегство. Ну, если кому-то не нравится слово «бегство», пусть это будет торжественное прохождение строем под барабанный бой с развёрнутыми знамёнами – суть та же.

Уход в другую реальность не всегда вреден для здоровья, а иногда наоборот – полезен. Подобное явление – вполне себе нормальная реакция психики на неспособность мозга справиться с потоком негативной информации. Очевидно, в этот момент запускаются какие-то защитные механизмы, и старая картинка мира начинает упрощаться, возникает иллюзия новой реальности, в которой проблемы стоят не так остро, и всему быстро находится какое-то объяснение. Рациональное или мистическое – не важно, главное, что оно есть. Мистическим пользоваться проще: не надо ничего доказывать и брать в голову лишнее. К примеру, вместо миллионов лет эволюции, которые тяжело себе вообразить, вполне достаточно шести дней, за которые известно Кто всё сотворил. Заодно можно отбросить все ненужные цепочки причинно-следственных связей, объясняя всё происходящее просто воплощением чьей-то Воли. Впрочем, может быть, всё так и есть, почём мне знать? Пока что ни доказать, ни опровергнуть эти теории никто не смог, а значит, никто не запрещает верить людям в то, во что им удобнее верить.

В качестве примера бегства от реальности можно привести тезис из книги вышеупомянутого товарища Артюшкина, когда он рассказывает, что индеанизм помог ему пережить «лихие девяностые», и все тогдашние ужасы он попросту не заметил, потому что был погружён в совсем другой мир, как в тёплую ванну (обязательно найдите и прочитайте эту книгу, если вас заинтересовала эта история). Между прочим, он и сейчас так делает, когда встречает что-то неприятное. Он отнюдь не ищет корень зла и не бросается с гранатой под наползающий на него вражеский танк, а опять норовит погрузиться в тёплую ванну и переждать катаклизм там.

Или вот другой пример, если кто-то ещё, допустим, не знает товарища Артюшкина.

В моём любимом фильме «Маленький Большой человек» есть эпизод нападения на индейский лагерь отряда американских кавалеристов генерала Кастера.

В этом эпизоде слепой дедушка по имени Старая Шкура Типи, накануне нападения и последовавшей затем резни, видел сон, где индейские лошади умирают – явный знак того, что должно произойти что-то плохое, поэтому он спокойно сидит в типи и ждёт смерти – шансов спастись у беспомощного старика всё равно нет. Внезапно появляется его воспитанник, главный герой фильма, и предлагает бежать.

Кадр из фильма «Маленький Большой Человек»

«Зачем? – говорит дедушка, – сегодня хороший день, чтобы умереть». Но главный герой не собирается умирать, как не собирается бросать беспомощного дедушку. Поэтому лихорадочно начинает искать доводы: «Дедушка, ведь во сне ты не видел солдат, значит, и они тебя не увидят! Мы должны добраться до реки!» Дедушка воодушевляется этой идеей, и они действительно невредимыми проходят как невидимки сквозь горящий лагерь, мимо стреляющих беспорядочно солдат и гибнущих от их пуль индейцев.

В книге автор даёт простое объяснение, мол, скорее всего, дедушка улыбался как енот, и кавалеристы просто приняли его за дружественного индейца и не стали убивать.

Но я думаю, что речь идёт именно о таком вот «погружении в тёплую ванну», уходе в другой, иллюзорный мир. Не буквальном уходе – физически они продолжали там находиться – но имели, скажем так, определённый психологический настрой, который как-то воздействовал на подсознание солдат и блокировал их агрессивные намерения. Можно, конечно, придраться и сказать, что этот пример вымышленный, и никакого такого дедушки Старая Шкура Типи на самом деле не существовало. На это могу возразить, что может оно и так, но вот Юра-то Артюшкин вне всяких сомнений существует. И я лично имел удовольствие бывать у него дома, осматривать ванную комнату и видеть там чугунную ванну, в которую он, скорее всего, и погружался в «лихие девяностые», чтобы как следует их там пережить. А поскольку с виду на первый взгляд он человек честный, да и я стараюсь всегда говорить одну лишь правду, то, стало быть, потусторонний мир на самом деле существует. Причём не только существует где-то там, вне зоны досягаемости, но и совсем рядом, прямо здесь и сейчас.

Об этом параллельном мире индеанизма и будет мой рассказ, который я начну с самого начала своего погружения в иную реальность. На полноту описания претендовать ни в коем случае не буду, как и раскрывать всех тайн – от этого могут пострадать люди.

Но кое-что всё-таки расскажу.

Часть первая

Глава 1
«Избранник Великого Духа»

В детстве я был благовоспитанным мальчиком,
но начал играть в орлянку, связался с пиратами и покатился.
Бен Ганн, неопубликованные мемуары

С чего именно началось моё увлечение индейцами? Помню, как-то раз, когда мне было лет шесть, папа повёл меня в кинотеатр, где показывали новый мексиканский художественный фильм «Избранник Великого духа» 78 года, и, наверное, это и было первое знакомство с индейским миром. Потом я посмотрел невероятно атмосферный по тем временам фильм «Виннету сын Инчу Чуна». А позже были «Чингачгук Большой Змей», «След Сокола», «Золото Маккены», «Среди Коршунов». Из книг самой первой мне попалась «Последний из могикан» и «Саджо и её бобры» Серой Совы в пересказе товарища. Саму книгу я прочитал намного позже, и она оказалась почему-то не такой интересной.

После этого детское сознание потихоньку накапливало всякие другие образы, в основном из фильмов, но я не сказал бы, что индейцам принадлежала там какая-то доминирующая роль. Не менее интересно было смотреть и все прочие приключенческие фильмы «про турниры, осады, про вольных стрелков», а также про всяческих пиратов Тихого Океана, гладиаторов и римлян и весь советский героический эпос вместе взятый. В общем, обычный стандартный мальчишеский набор того времени. Что смотрели девочки, я до сих пор смутно себе представляю, но что многие из них восхищались Гойко Митичем, знаю совершенно точно.

Как и все мои сверстники, в детстве я играл в солдатиков. Самого первого солдатика-индейца я купил в первом классе у приятеля за двадцать пять копеек – деньги, выданные мне родителями на питание. Это была фигурка из набора, выпускаемого Донецкой фабрикой игрушек – индейский воин, присевший на одно колено и только что выпустивший стрелу из лука. Спустя какое-то время соседский мальчик, увидев, как я играю с этим индейцем во дворе, предложил мне купить у него полный набор таких фигурок за астрономическую сумму – по рублю за штуку. Таких денег у меня не было, но мой папа решил использовать этот момент в качестве воспитательного и согласился оплатить расходы, если я хорошо закончу четверть. И вот по окончании четверти я принёс ему табель, в котором стояли одни пятёрки, и смог приобрести весь набор индейцев.

Но на этом папина помощь не закончилась. Однажды он откуда-то притащил гипсовый барельеф индейца в головном уборе из перьев, с надписью внизу: «Квебек Канада». Я не очень представлял себе, что делать с этим барельефом, но папа достал гуашевые краски и раскрасил этого индейца, сверяясь с фотографиями из журнала «Вокруг Света». А потом покрыл всё лаком, и индеец ожил – можно было хоть сейчас вешать его на стенку. Но папина фантазия подсказала ему дополнить композицию ещё и фоном. И на обрезке фанерки он масляными красками нарисовал канадский кедр, а вокруг него фигурки моих индейцев, а также индейских духов, которых мы увидели в советском мультике «Легенды перуанских индейцев». Один из них был особенно хорош – на его хвосте имелась ещё одна голова. По легенде, когда герой мультфильма победил это чудовище, оно убежало на луну, и превратилось в лунные пятна. С тех пор, глядя на кратеры луны, я всегда вспоминаю об этом.

А старое папино панно я недавно нашёл среди прочих вещей на чердаке дачного домика, отреставрировал и повесил на стенку, на добрую память о моём счастливом детстве. С возрастом ценность этого произведения в моих глазах неизмеримо выросла.

Моя коллекция постепенно пополнялась и другими фигурками. Донецкая фабрика выпускала ещё ковбоев, пиратов, викингов и римских легионеров. Периодически их поштучно и наборами продавали в нашем универсальном магазине. Правда, я ни разу их там не застал, потому что этот товар не залёживался на полках. Всех своих солдатиков я приобрёл, как сейчас говорят, на вторичном рынке – выменял на что-нибудь у сверстников.

Среди фигурок попадались не только пластмассовые отечественного производства, но и резиновые, привозимые из ГДР. Каждый такой солдатик оценивался в три или четыре пластмассовые фигурки. Как-то раз у соседского мальчика я увидел резиновую фигурку индейского вождя с трубкой. Мне очень сильно захотелось её заполучить, и я предложил в обмен целых шесть более простых фигурок, но владелец всё не соглашался.

Спустя какое-то время он встретил меня во дворе и сообщил, что согласен на обмен. Когда я принёс шесть своих фигурок, выяснилась причина, по которой он отдавал мне своё сокровище: у индейца недоставало трубки. Меня это несколько огорчило, и я предложил хотя бы снизить цену, но этот хитрый спекулянт стоял на своем: видел мои горящие глаза и понимал, что я и так в его руках. В результате обмен состоялся, я получил вожделенного, хотя и ущербного, вождя и свой первый урок экономики, которая оказалась гораздо сложнее простой арифметики. Потом прошлось усвоить некоторые другие уроки. Например, когда я менялся с одноклассником иностранными монетами – это было позднее, когда солдатики уже отошли на второй план. У меня в коллекции имелась редкая по нашим меркам английская монета достоинством в один пенни: такой ни у кого из знакомых мальчишек не было, а мне она досталась в результате удачного обмена на солдатиков. Одноклассник предложил мне обменять её на несколько других, менее редких монет. Он высыпал их целую горку и предложил забрать все, и я поддался на это искушение. И только потом до меня дошло, что ценность моей монеты перекрывает достоинство всех остальных, а количество здесь не играет никакой роли. Я погоревал некоторое время, но, по существующим у нас правилам обмена, сделка обратной силы не имела, и я довольствовался тем, что усвоил очередной урок. Который пригодился вскоре, когда я обменял целую кучу солдатиков и монет на старинные серебряные часы. Некоторое время они даже работали, но потом встали и превратились в обычный экспонат, без всякой пользы лежащий среди моих вещей. Обменивать их на что-нибудь другое мне не хотелось, они были очень красивые, но и практического применения им не было, в отличие от солдатиков и монет. Те можно было коллекционировать, а в солдатиков еще и играть, а на коллекционирование часов у меня просто не было средств: возможно, по этой же причине прошлый владелец и решил от них избавиться. Когда он вырос, то сильно об этом пожалел и пытался выменять часы обратно, но было уже поздно – сделка обратной силы не имеет.

Те же самые правила действуют и по отношению к индеанизму. Знания об индейцах, а также предметы материальной культуры, накопленные и добытые из разных мест, не имеют никакого смысла, если их впоследствии не конвертировать во что-нибудь полезное, – что именно, должен решить для себя владелец, руководствуясь своими внутренними предпочтениями. Человек с научным складом ума может накопить знания, и они соединятся для него в структуру, коллекционер – собрать любые другие сокровища (не важно, какие: книги, предметы материальной культуры или коллекции солдатиков) и делать с ними то, что сочтёт нужным: любоваться, демонстрировать окружающим бесплатно или в виде экспозиции, зарабатывая на этом деньги, художник может освоить каноны и создавать произведения искусства, а торговец их продавать, и так далее.

А если взять всё это вместе, то из этого можно выстроить целый собственный мир и остаться в нём жить. В конце концов, известный нам мир точно также был построен до этого какими-то другими людьми – художниками, торговцами, учёными и всеми прочими. Создавая себе воображаемый мир, надо оценить его потенциал и понять, насколько он устойчив, и надёжное ли даёт убежище. Ибо слаб человек, и без какого-никакого убежища ему в этой жизни не обойтись. Но важно помнить, что это всего-навсего временное пристанище, и на целую жизнь его обычно не хватает. В один прекрасный момент оно может стать слишком тесным или обветшать и утратить защитные свойства, и тогда надо будет сразу же начинать строить другое убежище, используя бесценный опыт, полученный при строительстве предыдущего.

Глава 2 «Борьба за Огонь»

Мы смеёмся над каменным веком,
Мы с улыбкой глядим на него,
А тогда ведь, чтоб быть человеком,
Надо было вещей, – ну совсем ничего!
Вячеслав Добрынин, «Песня о вещах»

Первыми моими практическими попытками реализовать себя в жанре, как сейчас говорят, «исторической реконструкции» (терпеть не могу слово «индеанизм», но этот термин прижился, и придется использовать именно его), были детские игры и походы с друзьями на природу. С моим школьным другом Виталиком мы после уроков (или на уроках, если позволяла обстановка) играли в первобытных людей по мотивам книг Жозефа Рони «Борьба за огонь» и «Пещерный лев». Возможно, дело было в том, что концепция таких игр предполагала самый простой реквизит. Дикари в книге были одеты в шкуры и вооружены камнями, копьями и дубинками: всё это было простым в изготовлении и делалось каждый раз буквально из того, что валялось под ногами (кроме шкур, конечно). Поэтому для погружения в параллельную реальность не нужна была длительная подготовка: вышел куда-нибудь «за околицу», и ты уже вместе с героями книги продираешься сквозь густые, полные опасностей и саблезубых тигров заросли, охотишься на мамонтов и добываешь Огонь.

К слову, о добывании огня. В книге действие происходило в далёкие доисторические времена, когда спичек еще не было, и люди пользовались тем огнём, что загорелся естественным образом, например, от молнии. Огромной проблемой для всех было такой Огонь потерять, ведь разжигать его никто не умел. И вот однажды, после одного из таких случаев, группа молодых охотников отправляется в путешествие на поиски нового Огня, намереваясь украсть его у какого-нибудь вражеского племени.

Как-то раз мы с товарищем после занятий в школе в очередной раз направились в поход «за огнем» – так мы называли тогда свои игры в первобытных людей. Сама «игра» заключалась просто в хождении по подворотням нашего небольшого города Конотопа и разговорах о том, что как-нибудь летом, на каникулах, мы обязательно поедем в лес и вот там уже будем всё делать по-настоящему: читать следы, строить жилища первобытных людей, охотиться на диких зверей и жить первобытной жизнью, как герои нашей любимой книги. Во время одного из таких походов, обычно не имевших определённого маршрута, мы неожиданно вышли на городской мемориал жертвам немецких оккупантов, на котором был устроен «Вечный Огонь». Технически, сам огонь тогда не горел, его зажигали только по праздникам, но это было не важно. Мы ведь «понарошку» отправились «за огнём» и нашли его, точнее, его символическое воплощение.

Это было первым подтверждением того, что «потусторонний мир» может быть в каком-то смысле вполне реален, и стоит только посмотреть на привычный нам мир под определенным углом, все фантазии оживают. Главное – точно знать, чего хочешь.

Глава 3 «Главный вождь черноногих индейцев»

Вперед, на Запад!
Навязчивая идея американских пионеров

Наша детская игра в первобытных людей заключалась не только в походах, в том числе за город, и рисовании в тетрадках героев нашей любимой книги, но и попытках обзавестись какой-никакой «материальной культурой», например, арсеналом оружия. Друг Виталик жил в частном доме, и во дворе у него можно было хранить всякие деревянные дубинки, копья и «каменные ножи». Правда, на самом деле они были никакие не каменные, в нашей полосе и камней-то в природе не встречалось, поэтому роль каменных ножей играли обыкновенные кухонные. Наконечниками для копий служили металлические шампуры от шашлыков, которые в больших количествах можно было найти разбросанными после городских праздников в парке. А позднее, когда в школе на уроках труда нас учили работать напильниками, из стальных полос были изготовлены наконечники копий и томагавки – это когда мы из первобытных людей решили уже переквалифицироваться в индейцев. Но поначалу я упорно не хотел менять концепцию, хотя «племя» начинало потихоньку роптать, мол, надоело уже быть примитивными дикарями, давайте поиграем во что-нибудь другое, например, в индейцев.

И вот однажды, в журнале «Юный Художник», который выписывал папа в надежде приобщить меня к миру искусства (а я приобщаться к нему не очень-то стремился и не хотел читать статьи, а просто смотрел картинки), я увидел статью об американском художнике Джордже Кэтлине, писавшем с натуры портреты и сцены из жизни индейцев. Первым, что бросилось мне в глаза, был портрет индейского вождя, подписанный как «Главный вождь черноногих индейцев».

Джордж Кэтлин, «Вождь кайна Жир Бизоньего Горба»

Этот художественный образ произвёл на меня просто невероятное впечатление. Как будто бы я смотрел на свое отражение в зеркале и был тем самым вождем черноногих индейцев, смотревшим на меня нынешнего из какой-то другой реальности, которая мне как будто бы уже знакома. И, следуя зову своего учащённо забившегося сердца, вслед за художником Кэтлином, я отправился в свое удивительное путешествие на Дикий Запад.

Я незамедлительно сообщил своему «племени», насчитывающему уже несколько таких же, как я, балбесов, что я, наконец, осознал своё несовершенство и духовную нищету, и отныне мы будем индейцами. Тем паче, наша «материальная культура» уже как-то сильно отдалилась от книжного первоисточника, и на первобытных людей мы совсем не были похожи. Как, впрочем, и на индейцев. Над этим предстояло ещё поработать.