Kitabı oku: «Лев Троцкий и другие. Вчера, сегодня. Исторический процесс», sayfa 6

«Программа мира»

В завершении этой истории хочу остановиться на так называемой «программе мира», – как ее понимал Троцкий и излагал в ряде статей, опубликованных в 1915–1916 годах в парижской газете «Наше слово», а затем – в брошюре, вышедшей летом 1917 года в Петрограде. Статья также включена в сборник под общим заголовком «К истории русской революции», изданный у нас в 1990 году. «Программа мира» открывает перспективу послевоенного устройства Европы, какой она виделась Троцкому в разгар Первой мировой войны.

Вопрос о том, как покончить с войной на взаимное истребление обсуждался политиками и общественностью европейских стран. Однако повсеместно декларируемое стремление к миру натыкалось на непреодолимое препятствие: интересы воюющих сторон. И даже публично заявленная позиция достижения мира без аннексий и контрибуций положение не спасала.

При всеобщей разрухе особенно незавидной была судьба малых народов и стран, на территории которых велась война. «Что толку, – пишет Троцкий, – от нейтралитета для Бельгии, в начале войны растоптанной немецкой солдатней, или для «нейтральной Греции», на территории которой сошлись все воюющие армии?».

В 1915 году еврейское население из охваченных боевыми действиями областей «черты оседлости», которую по царским законам оно не смело покидать столетиями, – только на всякий случай из-за никем не доказанного возможного шпионажа в пользу противника выселялось в глубинные области России. Всего было переселено около 900 тыс. человек. Брошены дома, порушено хозяйство. На новом месте нужно начинать новую жизнь – в скудной военной обстановке, в неприязненной среде местного населения. Выселение евреев в ряде случаев сопровождалось грабежами, взятием заложников: с этим народом можно было не церемониться. В то время как полмиллиона солдат-евреев сражалось в составе русской армии, русские войска глумились над мирными еврейскими жителями Галиции, громили и вешали их без разбора. По словам Владимира Жаботинского («Слово о полку»): «На фронте бушевал ядовитый палач и наушник, русский патриот из поляков Янушевич (начальник штаба верховного главнокомандующего – прим. автора) – вешая чуть не десятками еврейских «шпионов», выгоняя целые общины из городов и местечек; на каждой станции толпились голодные, ободранные, босоногие беженцы…». А русский генерал Ранненкампф, подойдя к границам Пруссии, устроил там такие зверские еврейские погромы, какие с трудом припоминает современная история.

Генерал от кавалерии Павел Карлович фон Ранненкампф был расстрелян большевиками в Таганроге в 1918 году.

Поляки, мобилизованные во враждующие армии, западные украинцы и те же евреи были вынуждены убивать своих братьев по крови: одни «за веру, царя и отечество», другие – за императора Франца-Иосифа, кайзера Вильгельма и «Фатерлянд». Таков исторический фон, отражавший судьбу малых народов в этой совершенно чуждой им войне.

Говоря об условиях прекращения войны, Троцкий умозрительно рассматривает три типичных положения:

– решительная победа одной из сторон;

– общее истощение противников при отсутствии решительного перевеса какой-либо стороны;

– вмешательство революционного пролетариата, приостанавливающее «естественное» развитие военных событий.

Развитие сценария по первому и второму вариантам неизбежно завершится аннексиями за счет малых стран и народов. Третий исход предполагает вмешательство международного пролетариата еще в разгар этой войны, которое парализует и приостанавливает войну сразу. Но этим, по мнению Троцкого, дело не ограничится. Действительное осуществление «мира без аннексий» предполагает во всех случаях могущественное революционное движение пролетариата. Таким образом, будущий лозунг большевиков: «превратим войну империалистическую в войну гражданскую» – возник не на пустом месте и не является словоблудием. К нему подвигла вся история Первой мировой войны и тупиковая ситуация на ее исходе.

Далее Троцкий заключает: «В своей борьбе против империализма пролетариат не может ставить себе политической целью возвращение к старой европейской карте, он должен выдвинуть свою собственную программу государственных и национальных отношений, отвечающих основным тенденциям экономического развития, революционному характеру эпохи и социалистическим интересам пролетариата». По мнению Троцкого, решение этих вопросов невозможно без признания принципа национального самоопределения для каждой национальной группы, в том числе, и права отделения от данного государства, а единственно демократический путь узнать «волю» нации – это референдум.

Однако этот ответ, демократически обязательный, остается чисто формальным, так как ничего не говорит нам о реальных возможностях, путях и средствах национального самоопределения в современных условиях. Принцип национального самоопределения во многих случаях ведет к государственной и экономической децентрализации. Поэтому даже если Европа каким-либо чудесным образом оказалась разбита на законченные национальные государства и государствица, этим бы не был разрешен национальный вопрос.

Социал-демократия хочет и должна в интересах материальной и духовной культуры обеспечить за национальной общностью свободу развития. Именно в этом смысле она переняла от революционной буржуазии демократический принцип национального самоопределения как политическое обязательство. Однако, с другой стороны, пролетариат не может позволить «национальному принципу» стать поперек дороги неотразимому и глубоко прогрессивному стремлению современного хозяйства планомерно организовываться на всем нашем континенте и далее на всем земном шаре.

С точки зрения исторического развития централизующая тенденция современного хозяйства является основной, и за ней должна быть обеспечена полная свобода в форме постройки объединенного мирового хозяйства независимо от национальных рамок и государственно-таможенных застав, подчиненного только свойствам почвы, недр земных, климата и потребностям разделения труда. Иными словами, нужно, чтобы рамки государства, – как хозяйственной, а не национальной организации, – раздвинулись, охватив всю капиталистическую Европу. Предпосылкой самоопределения больших и малых наций Европы является государственное объединение самой Европы. Только под кровлей демократически объединенной Европы, освобожденной от государственно-таможенных перегородок, возможно национально-культурное существование и развитие, освобожденное от национально-экономического антагонизма, на основе действительного самоопределения.

Так возник лозунг «Соединенных Штатов Европы», широко обсуждаемый в свое время в социал-демократической печати. Троцкий пишет, что экономическое объединение Европы, сулящее огромные выгоды производителю и потребителю, становится революционной задачей европейского пролетариата в борьбе с империалистическим протекционизмом и его орудием – милитаризмом. Соединенные Штаты Европы – без монархий, постоянных армий и тайной дипломатии – являются важнейшей составной частью пролетарской программы мира. Этот лозунг стал бы в настоящих условиях объединяющим и направляющим лозунгом европейской революции.

Реализация лозунга Соединенных Штатов Европы возможна, по мнению Троцкого, только в общеевропейском масштабе путем победоносного общеевропейского революционного движения. Поэтому этот лозунг приобретает огромное значение как политическая формула борьбы европейского пролетариата за власть. В конечном итоге европейские Соединенные Штаты представляют форму – единственно мыслимую – диктатуры европейского пролетариата. Троцкий вообще сомневается в возможности окончательной победы социализма в отдельной европейской стране при ее капиталистическом окружении. С ним полемизировал Ленин на том основании, что неравномерность экономического и политического развития – есть безусловный закон капитализма. Отсюда следует, что победа социализма возможна в одной стране, и поэтому незачем обусловливать созданием Соединенных Штатов Европы диктатуру пролетариата в каждом отдельном государстве.

Кто из них прав в этом споре – рассудила История. По-моему, оба лишь частично правы, но в конечном итоге правее оказался Троцкий. Социализм, – в той форме, которую мы пережили, – в отдельно взятой стране все-таки был построен: в СССР, при капиталистическом окружении. И даже прирастал другими странами, – отнюдь, не добровольно. Казалось уже, что это объединение народов имеет надежную перспективу. Но где оно теперь? Вся конструкция обрушилась за несколько месяцев, как только народы получили свободу выбора.

С другой стороны, можно определенно сказать, что «сбылась мечта революционера», пусть не сразу, а через много десятилетий: Соединенные Штаты Европы образованы и прекрасно развиваются, прирастая новыми европейскими странами. Название этого объединения – «Европейский Союз» – политическое и экономическое объединение стран континентальной Европы на пространстве от Балтики на востоке до Португалии на западе, с общей внешней границей и отменой паспортно-визового режима внутри Союза, с общеевропейским рынком, с единой валютой, с едиными стандартами, унифицированным законодательством, общеевропейским парламентом и отменой таможенных барьеров.

Россия же оказалась за бортом Европейского Союза. По многим параметрам она, увы, не доросла до европейских стандартов. Но главное в том, что ее нынешняя власть никакого объединения с Европой не желает. В рамках ЕС она бы неминуемо утратила свою «суверенность» и несменяемость. И на сегодня, в наступившем 2010 году от рождества Христова, Россия как была, так и осталась на задворках Европы – с отсталой сырьевой экономикой, недоразвитой политической системой, отсутствием правосудия и африканским уровнем коррупции.

Часть II
1917 год

Февральская революция

Февральскую революцию 1917 года можно представить как цепь невообразимых случайностей, как несчастное стечение обстоятельств, следствие чьих-то ошибок. Ее никто не предвидел, никто и не готовил. Она не вздымалась грозно валом забастовок, демонстраций и мятежей по стране, как революция 1905 года. Она разразилась внезапно и обрушилась первоначально только на столицу империи, не затронув другие города и веси. Но, как мы уже договорились, в человеческой истории случайностей не бывает. Разве что – природные катаклизмы, предсказывать которые еще не научились. В истории все взаимообусловлено: нынешние события являются следствием произошедшего в прошлом и причиной событий будущего времени.

Российская монархия, каковой она была, давно уже стала анахронизмом и громоздилась на подгнивших корнях. Крушение самодержавия, как бы к этому не относиться сегодня, было исторически предопределено. Однако именно самодержавие скрепляло многоликую империю, и его крушение означало развал империи.

Россия была втянута в мировую бойню, и уже два с половиной года длилась эта война на взаимное истощение. И конца этому видно не было. К весне готовилось новое наступление русских войск. Но сколько таких наступлений было в прошлом? Все, так или иначе, завершались провалом с десятками и сотнями тысяч убитых и искалеченных. Военные неудачи множили ряды критиков царского правительства, включая офицерский корпус.

В обществе нарастала волна недовольства государем и государыней, ползли слухи, – совершенно необоснованные, – о причастности последней, немки по происхождению, к русским неудачам на фронте. Да и недавняя история с Григорием Распутиным сильно подорвала авторитет царствующей семьи в российском обществе.

Возможно, главным источником вольнодумства и критики режима, не считая либеральных газет, была сама Государственная Дума, вечно фрондирующая с кабинетом министров. Но и сами министры, высочайше многократно сменяемые по тем или иным поводам, ощущали себя на своих постах временными и инициативы не проявляли. Министр внутренних дел Протопопов, отвечавший за порядок в стране, был презираем обществом, как и положено презирать в российском обществе руководителей этого ведомства. Его выдвижение на эту должность, как и многих других руководителей высшего звена, было обусловлено, прежде всего, верноподданническими мотивами и не более того. В критической ситуации он не проявил ни решительности, ни должной инициативы, ни оперативности. Впрочем, подбор кадров по принципу верности престолу – это общая тенденция решения кадровых вопросов в отечестве нашем во все времена.

В Петрограде было много военных – это, главным образом, запасные батальоны полков, сражавшихся на фронтах, это и курсанты военных училищ. Войска находились в подчинении командующего Петроградским военным округом, генерала Хабалова. Среди солдат-запасников немало было и местных, из семей рабочих Петрограда.

А верховная власть – в руках Государя, который находился в Ставке в Могилеве. Семья же его – государыня и пятеро детей – обитала в это время в Царском Селе, причем все дети заболели корью. Это затрудняло переезд семьи во время беспорядков в столице в более безопасное место. Так складывалась ситуация перед началом событий, которые развивались стремительно и непредсказуемо, превзойдя все мыслимые либеральные устремления российского общества. Эти события подробно описаны в романе А. И. Солженицына «Красное колесо», на который я позволю себе опереться в их кратком изложении.

Все началось в последней декаде февраля с хлебного бунта в Петрограде. Запасов хлеба в столице, как и другого продовольствия, было достаточно: имелись перебои со снабжением локального характера. У хлебных магазинов возникли очереди озлобленных горожан. Как всегда в подобных ситуациях ползли слухи… далее начали громить продуктовые лавки, но власти вовремя не среагировали, растерялись. В городе пошли демонстрации, нарастающие с каждым днем. Участвовали заводские рабочие, но к ним присоединялись и студенты, и интеллигенция, и просто обыватели. Царским указом была неосмотрительно приостановлена деятельность Думы – это подлило масла в огонь.

Войск и полиции в столице было более чем достаточно для подавления любого бунта и в кратчайшие сроки. Однако полиция не справлялась, тем более что приказа стрелять от властей города не поступало, и даже разрешения стрелять в народ, разве что – для самообороны. Все помнили «Кровавое воскресенье» 1905 года, никто не желал повторения этого кошмара. Спонтанно произошло несколько стычек демонстрантов с полицией и посланными ей в помощь войсками, после чего солдаты запасных полков, рота за ротой, начали переходить на сторону народа, вливаясь в ряды демонстрантов. Было разгромлено несколько оружейных складов, солдаты начали убивать своих командиров, и офицерский корпус в столице терял контроль над солдатской массой.

Положение еще можно было спасти, направив в Петроград верные присяге гвардейские полки с фронта, но для этого, как минимум, нужно владеть информацией. Однако телеграммы из столицы приходили в ставку с большим опозданием и противоречили друг другу. Вначале они позволяли надеяться, что все образуется само собой. Но, когда события приобрели совсем уж грозный характер, государь, сам от природы человек нерешительный, тут совсем потерял голову. Вместо того чтобы, имея под рукой армию, лично организовать спасение столицы и империи, где пока еще было спокойно, от нарастающей революции, он бросился в Царское Село – спасать свою семью. После этого он и вовсе утратил контроль над ситуацией в столице.

Другой роковой ошибкой царя было назначение генерала Николая Иудовича Иванова, – который оказался под рукой, – на пост командующего петербургским военным округом вместо генерала Хабалова, с поручением подавить гвардейскими частями беспорядки в столице. Этот престарелый заслуженный генерал от артиллерии, коротавший свой век рядом с государем, уж никак не годился на роль военного диктатора, и данное ему царем поручение не грело душу: если он успешно подавит волнения, то прослывет карателем, и его убьют террористы. И уж, во всяком случае, заклеймит общество. А если победят революционеры, то могут и повесить. По этим здравым рассуждениям, основной тактикой своих действий Иудович выбрал промедление: события в Петрограде протекают быстро, может быть, завтра никаких карательных действий и не потребуется. А кто бы мог исполнить эту миссию в сложившейся обстановке? Это должен быть человек масштабов Столыпина: решительный и беспощадный к врагам монархии, верный трону, несмотря на чрезвычайные полномочия. Увы! Николай Иудович обладал только последним качеством и то не в полной мере.

И тут в историю февральской смуты вмешивается еще один случайный персонаж – депутат Государственной Думы, путеец Бубликов. Это был человек, внутренняя энергия которого намного превосходила возможности ее проявления в рутинной обстановке деятельности IV Государственной Думы. Личностей, подобных Бубликову, немало в окружающем нас мире. Но в спокойной обстановке человеческого бытия они, несмотря на свои способности и свойства характера, не могут должным образом проявиться с пользой для себя и отечества, будучи задвинутыми на второй и третий план номенклатурными носителями власти. Так и заканчивают свой век в тихом омуте общественного болота на какой-нибудь ничтожной должности, а то и спиваются. Но в нестандартной, тем более революционной обстановке, эти индивидуумы могут выдвинуться самым неожиданным образом и даже лично «порулить» Историей.

Именно такой личностью был Бубликов. После временного роспуска Думы царским указом от 27 февраля в Таврическом дворце шло непрерывное собрание растерявшихся думских депутатов – что же делать дальше? Ожидалось движение на Петроград карательных войск – гвардейских частей с фронта, которые однозначно подавят реально небоеспособные запасные батальоны, перешедшие на сторону народа. Изнемогающий от бездействия республиканец Александр Бубликов этого допустить не мог. Он нашел выход: написал себе полномочия от комитета Государственной Думы на занятие министерства путей сообщения и убедил изнуренного непрерывной говорильней председателя Думы Родзянко подписать эти полномочия. Одновременно Родзянко подписал составленный Бубликовым же приказ о занятии министерства путей сообщения. Став, таким образом, временным министром путей сообщения, взамен отставленного, Бубликов получил в свои руки нервный узел Империи – всю телеграфную железнодорожную связь. По этой связи он разослал телеграммы по всей России: «На 250 верст вокруг Петрограда воспрещаю движение всяких воинских эшелонов».

Затем началась охота на царский поезд: ни в коем случае нельзя было допустить проезд царя ни на Москву, ни назад в Ставку, ни даже в Царское Село. Проезд двух царских поездов был, наконец, заблокирован товарными составами на участке между станциями Дно и Бологое; оставалось свободным одно направление – двигаться на Псков, в распоряжение штаба Северного фронта. Но к этому времени царь уже реально был выключен из политической игры, превратившись из субъекта российской истории в ее объект. Все последующие его решения были продиктованы другими людьми и не зависящими от него обстоятельствами, которые заставили его отречься от престола. И это привело к крушению монархии.

Вот перечень наиболее значимых событий февраля и марта 1917 года, потрясших Россию.

27 февраля. Окончание военного противостояния в столице. Гарнизон полностью переходит на сторону восставших. Образование Временного Комитета Думы. Совет министров просит царя о самороспуске, а царь, пренебрегая советами, решает покинуть Ставку и ехать в Царское Село. Образование Совета рабочих депутатов и его Исполнительного Комитета.

28 февраля. Государь едет в Царское Село, сопровождаемый проявлением восторженных чувств его подданных по пути следования двух царских поездов. А в это время в Петрограде арестовывают кабинет министров, включая министра внутренних дел Протопопова.

1 марта. Охота за царскими поездами и их блокирование восточнее станции Дно. Царь прибывает в Псков. Царя вынуждают согласиться на ответственное перед Думой министерство, – чего давно добивалась Дума. Он подписывает манифест, надеясь, что это должно спасти положение. Посланные царской телеграммой войска с фронта – на усмирение Петрограда – остановлены, – чтобы не проливать кровь. Тем временем под напором революционной стихии Дума выдвигает новое требование: добровольного отречения царя от престола.

2 марта. Формирование Временного Правительства. Телеграмма о целесообразности отречения царя в пользу его сына Алексея отправлена из ставки на согласование командующими фронтов. Для спасения Империи и Престола царя убеждают подписать телеграмму об отречении в пользу царевича Алексея при регентстве. Приезд думских депутатов Гучкова и Шульгина в Псков. Царь, вопреки советам депутатов, изменяет текст отречения – теперь в пользу брата Михаила. Арестованных царских министров препровождают в Петропавловскую крепость.

3 марта. Великий князь Михаил не принял царскую корону. Россия – республика, – до Учредительного Собрания. Бывший царь Николай II возвращается в Ставку.

4 марта. Убийство матросами командующего Балтфлотом адмирала Непенина, признавшего власть Временного правительства. Адмирал Колчак призывает Верховного главнокомандующего Великого князя Николая Николаевича для спасения Державы объявить себя Диктатором. И предоставляет в его распоряжение Черноморский флот. Предложение Великим князем отклонено.

5 марта. Совет рабочих депутатов требует ареста царя и царской семьи.

6 марта. Переговоры члена Временного правительства Милюкова с английским послом, сэром Бьюкиненом, о возможности отъезда царской семьи ради ее спасения в Англию, в гости к королю Георгу – двоюродному брату бывшего царя. Получена сочувственная телеграмма от короля Георга, но без приглашения… а Совет давит на правительство: царя немедленно арестовать.

7 марта. Бывший царь, находясь в Ставке в Могилеве, пишет последнее обращение к войскам. Просит повиноваться Временному правительству и довести войну с Германией до победного конца. А Временное правительство шлет в Ставку шифровку о его аресте.

8 марта. Бывший царь в Ставке прощается с армией. Его арест и препровождение на царском поезде в Царское Село. Монархия в России пала.

Так бесславно закончились дни 300-летней Романовской монархии. Февральская революция прошла малой кровью и была встречена российским обществом «на ура», о чем писали газеты разного толка: социалистические и буржуазные, левые и правые. Ее результатом стало двоевластие, в котором государственная власть в лице Временного правительства отвечала за все, но реально ничего не могла без санкции Совета рабочих и солдатских депутатов, руководимого его Исполнительным Комитетом. А сам Совет ни за что не отвечал, однако навязывал правительству решения, которые оно никогда бы не приняло по собственной воле. Одним из таких решений был арест царской семьи.

Но и поведение Совета часто бывало вынужденным и в немалой степени подчинялось инстинктам революционной толпы, имевшей в те дни реальную власть на улицах Петрограда. Эта толпа и совершала самосуды: немало достойных офицеров армии и флота пали ее жертвами, не говоря уже о жандармах и городовых, многие из которых попрятались и сменили обличие.

В ходе свершившейся революции были:

– открыты тюрьмы и политические заключенные (уголовные тоже) вышли на свободу. Уголовники тут же принялись за прежнее ремесло;

– упразднены все сословные и национальные ограничения, все граждане России уравнены в правах;

– явочным порядком учрежден восьмичасовый рабочий день;

– упразднена жандармерия, полиция заменена народной милицией;

– отменена смертная казнь;

– принята декларация «прав солдат» и учреждена выборность командиров, что в конечном итоге привело к развалу воинской дисциплины. Армия потеряла боеспособность, и Россия оказалась реально неспособной продолжать войну, чего от нее требовали союзники.

В российском обществе под звуки «Марсельезы» воцарилась небывалая, неслыханная доселе свобода, повсеместно окрашенная в красный цвет. Но абсолютная свобода в таком традиционно авторитарном государстве, каковым была Россия, должна завершиться абсолютной несвободой. Дальнейшая история показала, как это произошло. А пока все были счастливы, – или представлялись таковыми, – и едины в своих республиканских настроениях. Разрешение вопросов окончательного устройства российского государства откладывалось до созыва Учредительного Собрания, на которое все возлагали надежды – и либералы, и государственники, и социалисты, и «националы», и прочие граждане страны.